СНЕГ

               
                За чистый снег и дикий вой метели
                За чувственность морозную твою,
                И звонкие апрельские капели
                Благодарю тебя, благодарю....
                В.К.



                СНЕГ



        Ночью на землю лёг первый снег, и такой пушистый, что казалось
дунь хороший ветер и всё это белое, искрящееся великолепие, взметнётся
вверх, назад в тёмные тучи...
         
         Вовка, проснулся открыл глаза и тут же понял, что-то не так, что-то
случилось и непонятно -  хорошее или плохое.
 Перевёл взгляд на окошко и увидел яблоню, как бы одетую в белую шубу и
было так светло  -  до боли в глазах.
Ещё до конца не веря в случившееся, с криком: «Сне-е-г» -  выбежал в прихо
жую, потом в сенцы и открыв дверь черпнул ладошкой снегу и отправил в
рот  -  «Вкуснотища-а-а».
      Вовремя заметив, идущую от бабушки мать, Вовка шмыгнул назад в дом
и лёг в кровать притворяясь спящим.
Вошедшая мать с порога сердито: «Ты зачем на улицу выбегал? Зачем снег
ел? У тебя ж ангина, вот не буду лечить, как заболеешь  -  хочь помирай».
     Вовка понимая, что врать себе дороже заканючил: «Мам, я тока чуточку,
тока попробовать. Снег белый и скусный».
«И чего, надо бежать голым если снег. А Мушик твой точно заболеет. Насилу в
хату загнали  -  бегал по двору босиком.» -  ворчала мать.
         «Мам, а гулять можно? У меня санки приготовлены.»
         «Вот щас позавтракаем, оденешься и гуляй себе. Тока дашь мне честное
слово, что снег исть не будешь»
 
           Выбежав во двор, Вовка задохнулся свежим, морозным воздухом  и
невольно зажмурил глаза от яркого света.
Чуть привыкнув к этой сияющей обстановке, бегом припустил к бабушке -
не терпелось у видеть брата, успевшего побегать по снегу босиком.
 И точно  -   у бабушки весь двор был испещрён Мишкиными следами  -  кру
га три дал  -  прикинул Вовка.
           Мишка был под арестом,  -  баба-Аня всю его одежду положила в
скрыню и повесила замок, он выглядывал из спального отделения печки, с
явной обидой в глазах и шморгал носом.
Такого оборота дел Вовка не ожидал, просить бабушку помиловать Мишку,
дело бесполезное и сев на лавку он стал думать, а Мишка плевать на раска -
лёный подтопок.
Баба Аня заворчала: «Не плюй на огненное, бо ночью уписаишся».
        Вот оно решение и Вовка стал жестами объяснять Мишке суть дела.
Мишка был пацан понятливый и тут же заблажил: «Ба, до витру хочу, ой ба»
 «А лыха годына, приспичило тебе  -  отложила шитьё, открыла замок на
скрыни, вытащила Мишкину одежду и со словами  -  на одягай быстрей»  -
отдала арестованному Мишке.
Мишка проворно оделся и метнулся за дверь, Вовка следом и на улицу, сме -
ясь как здорово провели бабушку и вдруг обернувшись, как по команде они
увидели бабушку. Она стояла посреди двора, в накинутой шали, потом ни
слова не говоря повернулась и ушла в дом.
Радостное настроение у ребят пропало и осталось только чувство вины  и
Вовка с досадою сказал: «Мушик, лучше б я к тебе на печку залез»
Мишка говорил мало, но толково и тут же выдал прекрасную идею: «Давай
бабушке камыша притащим».
Взяли Вовкины санки, верёвку и серп, пошли через огород к болоту. Камыш
был в ходу как строительный материал, а учитывая безлесье использовался и
как топливо.
Мальчишки с воодушевлением взялись за работу, хотя лёд был тонкий и пот
рескивал, нарезали приличный сноп камыша и увязав его одним концом  на
санки потащили.
Когда везли пятый по счёту сноп их встретила баба Аня: «Ну хватит пока,
идить в дом, обедать будем».
Хлопцы дружно уплетали ароматный суп, и уже принялись за пшённую кашу
когда вошла Вовкина мать со словами: «Мам, ты опять этот чёртов камыш тягаешь,
от неймётца тебе».
«Да не, у меня сёдни вишь скоко работников, вот кормлю -   заработали» -
с гордостью сказала бабушка.
У Вовки каша застряла в горле: «Ну баба Аня, какая ж она хорошая и добрая,
ни слова про обман не сказала мамке»  -  размышлял он.
«Пейте чай да лезьте на печку, обсохните там, а я обувку вашу поставлю
сушиться»  -  велела баба Аня.
Из сенцов послышались стук и голос: «Галька, хто там у тебя, нехай до мене
зайдут.»
«Да  хлопцы наши, воны намокли, потом зайдут» - отвечала бабушка.

       В доме бабушки было две комнаты и сенцы, напротив которых, была кро
шечная комнатка -«хатына» - там и жила ещё одна бабушка,вернее праба
бушка, у которой, как говорили, отнялись ноги.
Ей уже стукнуло девяносто лет, три из которых она не ходила, скучала в
своей «хатыне» и очень радовалась каждому гостю, внуков и правнуков
угощала маленькими круглыми конфетами -  «горошком», обо всём выспра -
шивала и просила посидеть ещё.
А дочь свою, бабу Аню, звала Галей, хотела дать ей это имя, да не смогла
переспорить мужа, и в отместку ему всегда звала дочь Галей.
Одна комната, которую называли «залом», была самой лучшей и выходила
окнами на улицу. В ней жила тётка Надя с мужем. Муж был из военных, мол
чаливый и Вовка его даже побаивался.
Вторая комната была чуть поболе и главным сооружением в ней была печь
с подтопком, которую бабушка сложила собственноручно, как и многим в
станице.
В этой же комнате жили ещё трое бабушкиных детей -  Вася, Вера и Люба,
девчата были близняшками.
Также здесь располагалась кухня, столовая.
     Братья вскарабкались на печь и стали планировать, что делать завтра,
потом ещё и ещё двигали время вперёд и остановились на том, что надо за -
годя сделать себе удочки.
А для этого нужно добыть ещё один крючок, распутать клубок лески, кото -
рую где-то нашёл Мишка,грузила обещал дать дядь-Вася,поплавки можно сделать
из гусиных перьев.

       В сенцах кто-то постучал, баба Аня вышла и тут же раздались радостные
возгласы давно не видевшихся людей: «Ой божечка ж мий, Аня ты ничуть
не изменилась, Здравствуй моя ты хорошая» -  слышался незнакомый голос.
«Заходь, заходь Настя  -   скока ж мы не видались?» - приглашала баба Аня.
В комнату вошла высокая, худощавая, женщина, лет шестидесяти, сняла
красивую, таких здесь не носили, шубу и села к столу.
          «Ну, рассказывай где была, что видела?» - просила баба Аня.
«Жила со своим Станиславом в Белоруссии, хорошо жили, дружно, весело.
К людям души на распашку держали, помогали если надо соседям и знако -
мым, да видать наше счастье кому-то покоя не давало.
Написал кто-то донос. Станислава забрали, с меня подписку взяли о не выез
де и ни слуху ни духу, нигде ничего не добьёшься, отвернулись все от меня
боялись люди. И не знаю, что дальше было бы, наверное ничего хорошего,
тут и война грянула.
Эвакуировалась. На Урале работала, на военном заводе, десять годков.
Да  узнала, что мать очень больная  -  я и поехала сюда, приехала в Моздок, 
тай живу уже три месяца, за мамой приглядываю да в школе работаю -  уби -
раюсь».
Вовка с Мишкой, затаив дыхание, слушали рассказ незнакомой женщины.
        Анна Ивановна, рассказала о себе, и с гордостью указала рукой на
печку: «Энто внуки мои, самые меньшие: который белявый  -  Николая, а
который потемней Марусин. Сушиться залезли на печь. Камыш таскали, та
вымокли.»
Тётка Настя заинтересовалась: «А Маруся твоя, замужем за Васей, с Кулуба
шева. Как же помню его  -  гармонист, песенник. Как он?»
«Пришёл с войны поранетый, болеит. Да он мужик харахтерный не сдаётся,
работаит в пожарной части, и триста кустов виноградника имеит.
Кажу ёму  -  тяжело ж тебе. Не-е,  кажить, тёща, я без свого виноградника
с тоски пропаду» -  отвечала с гордостью Анна Ивановна.
     «А ты хлопчик  -  глядя на Вовку, спросила тётка Настя - не навчился 
ищё на гармони играть?»
       «Не -  засмущался Вовка -  но батька обещалси учить»
       «Учись, а то переведутся гармонисты, сейчас всё патефон крутят, а что
патефон  -  он мёртвый, а гармонь это музыка живая.» -  наставляла тётка
Настя. Тут она всполошилась: «У меня же гостинцы, вот голова дырявая»
Поставила на табурет красивую клеёнчатую сумку, вытащила два длинных,
обёрнутых разноцветными бумажками, конфета и вручила их ребятам,
подруге  -  отрез  коричневого сатина и всякую мелочь.
     Анна Ивановна, в свою очередь, одарила подругу и разговор перекинулся на религиозные темы. Анна Ивановна достала толстую церковную книгу  - и всякий
интерес к ним у мальчишек пропал.
      «Мушик, вот бы нам гармонь достать, меня бы батька учил, а я тебя.
 Вышли ба на вулицу и ка-а-к заграли в две гармошки  -  все пацаны лопнули б
от зависти. А Миш?»
       Мишка помотал головой и брякнул: «Не-е, на гармошке не хочу, чё хо -
рошего  -  пи-ли,пи-ли... Вот бы лисапед трёхколёсный -  это да»
Вовка вскочил, ударился головой в потолок: «Ты чё, Мушик? Да мой батька
как заграит на гармони, усе хлопают и танцуют. Да лисапед сломаиться
и за него минай крючок не даст, а гармонь....
Всё Мушик я с тобой не вожусь и к бабушке боле не приду.
Не хочишь учиться  -  будешь со своим батькой баранов пасти в бурунах» -
рассвирипел Вовка.
«Та и буду, лучше баранов пасти, чем твоё пи-ли, пи-ли» - дразнился Мишка.
 «Вот встренеся мне, я те настукаю» -  грозился Вовка одевая шапку.
«Ага, а я спужался»  -  не унимался Мишка.
             «Чо, вже поцапались? От братья, по три раз на дни разругаються
и помиряться» -  оторвалась Анна Ивановна от книги.
«Дети, они так. Зла долго не помнят, и мы ж такими были. А мне господь
деток не дал» -  заплакала тётка Настя.
         Вовка очень не любил когда плачут взрослые и со словами: «Хорошо
вам вечерять» -  выскочил из хаты.
Немного постоял, вдыхая морозный воздух, посмотрел на звёздное небо и
вслух пробурчал: «Ничё Мушик, ты щё ко мне придёшь»
Дома обмёл, веником, от снега ботинки, зашёл в прихожую и стал молча разде
ваться. «Чё прибёг как ошпареный? Я тока хотела Зою за тобой посы
лать» -  бурчала мать.
           «Чё за мной посылать? Чё я маленький?  - ерепенился Вовка - 
а к бабе кака-то тётка пришла, Настей зовуть. Во, конфет мне дала какой»
«И чё они делают, лясы точут или книгу читают?» - спросил Вовку отец.
«Книгу читают. И я с Мушиком поругался.» -  заключил Вовка.
-Завтре замиритесь, утро вечера мудренее  -  так я кажу Марусь?
-Так.  Идить уже до стола вечерять.

               За ужином мать стала хвалить Вовку: «Наш-то молодец, с Мишкой
таку кучу камыша натаскали бабушке».
«Добрый поступок, молодец «Гаврашок», а чё смурной?»
«Та не смурной я  -  заморился трошке»
«Первый раз слышу, что эти хулиганы что-то хорошее сделали» -  высказала
своё мнение Зойка.
«Ничё, главное начать, а они вже начали добро делать, будут слухать роди -
телев  -  хорошими людями станут»  -  подвёл черту батько, а Вовка неза -
метно показал Зойке язык.
        Пользуясь случаем Вовка поднял больной вопрос: «Па, када будешь
меня на гармошке играть учить?   Ты же обещался»
       Гармонь, маленькая, сверкающая перламутром, стояла на шкафу и не да -
вала Вовке покоя, гармонь была трофейная, переделанная на русский лад и,
в руках отца пела русские песни.
«Ну чё давай попробуем, раз я обещался  - нада учить».
Маленькая с виду гармонь, доставала, сидящему Вовке, до подбородка  -  он
стал растягивать меха нажимать «пуговки», но гармонь не пела, а пищала и
рычала.
«Стоп, стоп  -   это свинячий выбрык ты заграл, вот смотри -  сначала на
басах спробуй, вот на этих  -  раз-два,раз-два, раз-два  -  и ничё боле не на -
жимай, во-во давай и не торопись».
Вовка счастливый, с улыбкой на лице, нажимал басы, сбивался, начинал за -
ново, пока отец не остановил: «На сёдни будя, после завтра продолжим, тока
без меня гармонь не трогать, а то вы её с Мушиком быстро ухайдакаете».
        Гармонь поставили на место, Вовка вздохнул с сожалением и отправил -
ся спать. Ему не спалось, он представлял как будет играть гопака, а Мушик
отплясывать, вот только Мушик петь не может и батька сказал, что ему мед -
ведь на ухо наступил.
Вовка успел поразмышлять -  где и каким образом медведь мог наступить Мишке на
ухо  и  уснул....
           Полыхали звёзды, лучился месяц и всё это сияющее небо, отражалось
на земле, покрытой первым снегом.