О том, как бабка матрёна к врачу ходила

О ТОМ, КАК БАБКА МАТРЁНА К ВРАЧУ ХОДИЛА

     Приключилась у бабки Матрёны оказия – печёнку в очередной раз прихватило. Ноет и ноет, ноет и ноет, окаянная, день и ночь. Что делать? Пришлось в больницу идти, хоть и не любила Матрёна это дело до жути. А с чего бы и любить-то? Доктора неласковые, диагноз свой на лбу у них Матрёна считывала: «Помирать бабке пора, а она по врачам шатается, время отнимает». Но припёрло. « В конце-то концов,- кипятилась Матрёна,- доктора за что зарплату получают? За то, что нас лечат, население, так сказать, врачебной помощью охватывают, а я и есть то самое население! Зарплату им повысили, премии, слыхала, десять моих пенсий у некоторых, так у них чем выше премия, тем ниже желание работать. Прямо при жизни и возносятся и забывать начинают, что больных-то лечить должны не из милости, а по должности…»
     Прокипятилась Матрёна и пошла. Докторица-то, к которой ходила, ничё оказалась, в настроении. На УЗИ Матрёну в очередной раз отправила…Полгода назад  обследовалась, вот опять надо – правила, вишь, такие.
     Пришла бабка на УЗИ. «Приём с 8 до 11»,- прочитала на табличке. Сидит, нервничает – мужик молодой, слыхала, УЗИ это делает, а чё уж тут хорошего тельце своё старое постороннему показывать. В прошлый-то раз весь изморщился, родимый, будто сам старым не будет. Да только нет его, мужика-то…Пришёл в одиннадцать, недовольный, как будто она, Матрёна, виновата в чём-то. Неласковый-то врач хуже керосина.
     Зашла в кабинет.
     - На УЗИ вот меня отправили…
     - Я не делаю.
     - А кто делает?
     - Не знаю. Зав.поликлиникой скажет, я посмотрю… Я только тех смотрю, кто через диспансеризацию идёт.
     И так он это слово выговорил, что Матрёна сразу Райкина вспомнила, тот таким тоном про специализацию говорил, про узкую. Губки колечком складывал и цедил: «сп-пецилизация…» Она внутренне развеселилась и решила идти до конца, тем более что именно в этот кабинет её на осмотр и отправили.
     - Так я та самая диспансеризация и есть. И главврач скажет…
     Смена бабкиного настроения от доктора не укрылась. Он словно что-то заподозрил, прищурил глаз и осторожненько так спросил:
     - А ты чья бабка-то?
     - Так Василия Петровича мать я.
      - Это того, который…
     - Того самого.
     - Раздевайтесь.
     «Вот ведь прыщ,- подумала Матрёна,- а если б я просто бабка, а если б Васька-то мой в люди не выбился, так мне бы и надеяться не на что было? Он, Васька-то, не любит, когда его имя трясут, он сам всё старается сделать, а я тут…Говорил же ведь, что путёвку мне в санаторий замутит, а я всё сижу жду чего-то…»
     - Ну и что вы от меня хотите?- буркнул доктор, скользя по её боку какой-то штуковиной.- Как сидела ваша болячка, так и сидит, что ей сделается?
     - Вот и хочу знать, как сидит,- ответила Матрёна,- может, она как-то поменялась – в худшую сторону, может, и пора меры какие-то принимать. А то, доктор, ты не знаешь, что каждому жить охота подольше.
     Сильно расстроенная ушла Матрёна из кабинета. Словно в душу ей плюнули и в грязи вываляли. Вспомнила, как к «ухо-горло-носу» ходила недавно, как болела из-за него тогда.
     Талончик у неё был последний, на 13.45, а приём шёл до 14.00. Заходит она, как положено, без пятнадцати минут, а доктор уже сигарету раскуривает:
     - Всё, приём закончен!
     - Но у меня талончик, и время не вышло.
     - Ничего не знаю, выйдите!
     - Нет уж, доктор, я столько времени просидела да талончик с трудом выходила, а сейчас по вашей прихоти всё заново начинать? Никуда не уйду! Здесь сидеть буду и скандал учиню! Ухо болит, терпения нет…
     Как он тогда её посмотрел! Как лошадь. Всё Матрёна вытерпела, а под конец поклонилась ему в пояс, рукой отмашку сделала и сказала:
     - Спасибо тебе, доктор, за то, что ухо мне не оторвал, за то, что снизошёл до меня, недостойной…
     Как тяжело ей было вспоминать это…Васька-то её своим трудом пробивался, машины ремонтировал сначала, ну и травмировался как-то. Молодой был, глупый, побрякушки любил носить, вот и была у него на шее цепь золотая, не цепь – цепяка с крестом, здоровая такая…А к хирургу-то прямо с работы, в рабочей одежде и приехал. Смотрели на него, как на бомжа последнего, медсестра врачу шептала, чтоб гнал его, а то ещё заразится чем…Но когда Васька рубаху-то снял, все цепь увидели… И на «вы» сразу, и «пожалуйста», и «давайте это, давайте то»… «Вот ведь как в жизни-то идёт,- размышляла Матрёна,- простой человек никому не нужен. Зато в газетах пишут, что жизнь наша всё лучше с каждым днём, что профилактикой заболеваний доктора занимаются, прямо бегают за больными, чтобы их осмотреть и подлечить… А на деле всё наоборот. Есть у тебя деньги – все ласковые, а нет у тебя денег… Да хоть сто раз честный будь, всё равно клеймо позорное поставят: «У этой денег нет». Ну, стало быть, и нечего с ней возиться».
     Ещё больше заболела бабка. Поймёт ли её невропатолог, она не знала, а вот что Васька отругает опять, знала наверняка. Но как ему объяснить, Ваське-то, что самой ей человеком ещё побыть хочется…