Палач

 I
- Ну, чем сегодня займёмся, святоша?.. - спросил Люцифер своего вечного оппонента, Всевышнего. Говорят, богам спешить некуда - у них впереди вечность.
- Себя-то не приравнивай к богу,  демон,  -  был бы человек, сказал бы  -  не кощунствуй, а так  -  не оскверняй  дискуссии.
- Мог бы позволить мне некоторую вольность, всё-таки был любимым учеником.
- Опозорившим своего Учителя!..
- Так то  дело прошлое, и как тебе не надоест возвращаться к старой, как мир, истории!.. Сделали и забыли.
- Ничего себе "сделали и забыли"!.. А грешные души куда ты записал?..
- Так прямой переход к нашему следующему занятию!.. Предлагаю партию. - Ну, не считай меня шулером!.. Играть будем честно. Душу на душу. Но с условием: не в случае проигрыша.
- А как, враг рода человеческого?..
- А так, сделает душа человеческая добрый поступок, переходит в твой лагерь. Сделает злое дело - не взыщи, в мой. Сыграем партию и подведём итог. Кем её можно считать - доброй или злой в конечном счёте. Ну, ты же знаешь, что абсолютно хороших, и абсолютно плохих людей не бывает. Чья чаша перевесит,  к тому и пойдёт. В карты играть не буду, знаю, не доверяешь мне, считаешь мошенником. А в шахматы - пожалуйста!.. Чинно и благородно. Забава древних. Ну что, согласен, светлая душа?..
- Выбираем две исходно равные души и играем. То есть ставим перед возможностью выбора. Чью сторону возьмёт. Правильно ли я тебя понял, Люцифер?..
- Абсолютно, Всевышний. Да и в шахматах трудно смошенничать. А предоставить возможность выбора - пожалуйста.
- Хорошо, демон. Бог согласен с твоими условиями. Но принимать решение они будут сами, без твоего искушения. Иначе, как ты понимаешь, я приму меры, и игра превратится в фарс.
- За кого ты меня принимаешь?.. Не тот случай. Победа любой ценой - для падших душ. А мне хотелось бы взять верх над тобой  в мастерстве. Какое самоудовлетворение и позор для Всевышнего!.. Пожалуй, в аду мои акции несколько подрастут, как считаешь?..
- Если выиграешь.
- Так на всё Божья воля, так, кажется, говорят повсюду. Надеюсь, ты будешь играть честно, Господи, а то какой позор - Бог и обманул Сатану!.. Чего же стоит тогда его величие?..
- Мог бы и не говорить. Начнём?..
- Пожалуй, да. А то в аду засиделся!..
- Мой первый ход и появляется светлая душа. Ты ничего не имеешь против?..
- Господь с тобой, Всевышний!.. Как Люцифер по своей тёмной сути может быть против?..
II
- Хорошо, - недостойный сын мой, а как ты относишься к войнам?..
Люцифер скептически усмехнулся, но, тем не менее, ответил: - Ну, а ты, Господь, сотворивший эту Землю, как ним относишься?.. Люди мучаются, страдают, умирают.
- Да как ни посмотри, невыгодное это дело. Душа родилась на свет, жила какое-то время, а твои лучшие друзья, демоны и бесы,  устроили заварушку и ей преждевременно уже на небо!.. Ну, кому это понравится!.. Она и проявить себя толком не успела!..
- Да  и мне, Всевышний Господь, война эта не нужна. Люди не поднакопили грехов, чтобы пройтись по кругам падения и пополнить хранилище моих душ.
- А кому же война эта выгодна?..
- Не знаю, Отец Вселенной!.. Вот ты  моих бесов и демонов обвиняешь, что они, дескать, виноваты, так не в том дело. Да, подбивают твои творения на нехорошие дела. Не спорю. Но мне-то война не нужна, как и им. Чем больше в аду будет падших, тем лучше. А они вышли на поле и постреляли друг друга. Законная самозащита. И куда мне их теперь?.. Распределять по кругам за то, что уже сделали?.. А много они сделали?.. Вот если бы поголовно расстреливали мирное население, это дело. А так, хоть святых выноси!..
- Но мы отвлеклись,  Люцифер. Партия в самом разгаре, а мы ещё ни на шаг не ближе к цели.
- Хорошо, Господь.
- Вот передо мной падшая душа. Грешнее некуда. В годы последней войны была комендантом фашистского лагеря. Сотни тысяч людей прошли сквозь её руки. Война закончилась. Её опознали и судили. Земной суд дал, ей было, пожизненное, но заменил на двадцать пять лет тюрьмы. Она их честно отсидела. И снедают её теперь муки совести. Пока люди горели в печах, вроде приказы выполняла, душа была спокойна. А пока сидела, осознала, что на её совести сотни тысяч жизней. И не может она найти покоя. Рада бы руки на себя наложить, но ещё один смертный грех, а она в тебя, светлый ты наш, верила. И не знает бедный человек, что делать. Знает, что и прощенья нет и жить не может.
И едет, значит, он в открытый на месте этого лагеря музей, посвящённый памяти безвинно погибших людей.
- Кстати, кому выгодно было их заставить умереть мученической смертью, чтобы преждевременно попасть в твои чертоги?.. Ведь страдали, не убивали. Ну, были мелкие грехи, так такого конца не заслуживали, а, Всевышний?..
- Скользкие вопросы задаёшь,  демон. Не я толкал этих людей сжигать сотни тысяч себе подобных, а твои слуги. Что, по-твоему, я должен был делать?.. Прекратить этот ужас?.. Так ты же его фактически начал. А мы не вмешиваемся в дела друг друга.
- Но я отвлёкся от предмета нашей дискуссии. Вот светлая душа. Особых грехов за ней не числится, всю свою сознательную жизнь прожила в монастыре, ухаживая за больными и страждущими. Родители её были сожжены в твоём лагере, и едет она поклониться их праху в музей на месте бывшего лагеря. Памяти безвинно павших родителей.
- Тебя всё пока устраивает, Всевышний?..
- Разумеется, Люцифер. Всё в пределах правил.
- А надо тебе сказать, что человек, создавший при помощи государства и на свои средства, в частности, этот мемориал, сам потерял родителей в этом лагере. И в день его открытия, устраивает так, что и девушка, и бывший комендант лагеря, получили пригласительные билеты на его осмотр. То, что поехала девушка, легко объяснимо. Не почтить памяти родителей?.. Эх, много грехов в аду, но этот из числа наихудших.
- Ты пока со всем согласен, Господи?..
- Конечно, демон. Продолжай.
- То, что едет комендант, объяснить сложнее. С одной стороны, он понимает, что не имеет права, ведь он виновник этого ужаса. С другой, хочется пасть ему на колени на центральной площади и целовать, целовать камни, по которым прошли тысячи невинных жертв. Но Бог, в которого он свято верит, присылает ему (!) приглашение, посетить открытие мемориала лагеря смерти. Как он может, уклониться от воли Божьей?..
- Нет, не может, хранитель Преисподней, и тоже едет туда.
- Итак, экскурсия, численностью примерно 130 человек, не считая мэра и официальных лиц, прибывает почтить память невинных жертв. Тот, кто руководил созданием этого музея, просит прибывших оставить мобильные телефоны в салоне автобуса, чтобы не осквернять памяти погибших. Он знает, что мемориал представляет собой "немую зону" для мобильной связи, но предпринимает меры предосторожности. Он незаметно выводит из строя автобус, чтобы никто из них не мог уехать, а водителя приглашает посетить музей. Водителю неудобно отказываться перед памятью жертв и, поставив его на сигнализацию, сопровождает экскурсантов. Мэр открывает торжественное событие, говоря много нужных, тёплых слов о людях, безвинно отдавших свои жизни. Все приступают к осмотру мемориала. Экскурсовод, руководивший созданием этого музея памяти, подробно рассказывает, что и где как происходило, показывает печи, места, где распределяли вещи, всё шло на нужды рейха!.. Где стригли женщин, чтобы их прекрасные волосы использовать на нужды военного ведомства, где сдавали ценности, ну, в общем, вводит в курс дела.
- У тебя нет возражений, Всевышний?..
- Что ты, Люцифер!.. Кто же отрекается от гордости дела твоих рук!..
- Но не просто так он всё это показывает приехавшим. Здесь погибли его родители. Не будем уточнять, каким образом. Были и газовые камеры, были и печи крематория. Здесь и сейчас находится главный виновник всего этого, приглашённый им же для вынесения справедливого приговора. Да, по земному суду он получил 25 лет и формально ни в чём не виноват. Но кто вернёт эти сотни тысяч?.. Кто избавит их от мук и страданий?.. Мало!.. Ему не хватило бы и пожизненного. И он должен быть казнён. Пусть спустя столько лет. Но он оплатит свой долг!.. Ты спросишь, зачем он пригласил безвинную душу, приехавшую поклониться памяти родителей?.. Так именно она в своей чистоте должна исполнить этот приговор!..
- Загнул ты, Люцифер!.. Не знаю даже, что сказать. Одну душу хочешь ввергнуть в геенну за то, что подменила собой суд Божий, а вторую, невинную, - за откровенное убийство теперь уже фактически невиновного человека, который и так пребывает в нравственном аду!..
- Да, как видишь, задумано неплохо. Но продолжаем играть.
- Что делает твой создатель музея?..
- Приступает к выполнению своего плана. И что он делает?.. Во-первых, напоминает мэру, что его ждут неотложные дела. Мэр, чувствуя себя исполнившим свой долг, с официальными лицами, отбывает с территории музея. Под разными предлогами удерживает водителя, чтобы оставшийся неисправным экскурсионный автобус, по крайней мере, до утра не мог никуда уехать. И,  в-третьих, отпускает персонал музея, поясняя, что дело его гордости и чести самому всё подробно показать и объяснить родственникам жертв. Персонал музея, проживающий в близлежащих сёлах, с радостью расходится по домам. Он собирает экскурсионную группу на центральной площади.
- Потому что у неё три стены, а единственный выход он перекрывает стальной решёткой, по которой предусмотрительно пущено высокое напряжение!.. У собравшихся людей нет выхода.
- А как ты догадался, Всевышний?..
- Это следовало из твоей логики, нечестивый.
- Именно так!..
- Он объявляет им, что среди них есть виновник этого ужаса, правда, отсидевший по земным законам 25 лет и теперь невиновный. Но что это значит перед судом безвинно погибших!.. Он должен ответить, и намечен исполнитель, безвинная душа, тоже потерявшая родителей и всю сознательную жизнь служившая Господу. Они приглашены, ибо получили пригласительные билеты. А значит, знают, что должно произойти.
- Люди отказываются, что за средневековая дикость, но наш экскурсовод говорит им, что если до утра казни не произойдёт, он использует токсический газ и все они отойдут в иной мир. За то, что допустили сожжение этих сотен тысяч, раз помиловали убийцу.
- И что же дальше?..
- Бывший комендант лагеря показывает свой билет, как бы доказывая, что это он и, биясь головой о камни мостовой, по которой прошли тысячи людей, взывает ко всем, что готов на самоубийство, чтобы спасти хотя бы эти 130 человек, хотя сам верующий католик, и знает, что всё равно попадёт в ад, но не хотел бы брать на душу ещё одного смертного греха. Люди отступают от него, борясь с жалостью и отвращением. Но наш экскурсовод заявляет, что это слишком лёгкая смерть за всё содеянное им. И так легко он не уйдёт. Девушка, естественно, понимает, что не может оставаться в стороне, показывая свой билет, что ей назначена роль палача.
- Ну, а теперь, Господи, мы подошли к финалу. На что решатся избранные души, и какой справедливый приговор вынесут небеса?..
- Ты поставил меня в трудное положение, Люцифер. И на доске, и в споре.
- Неужели ты думаешь, прибывшие экскурсанты пожертвуют своими жизнями, ради спасения  бывшего коменданта?.. Или невинная девушка, готовая умереть ради Господа, сбросит старика в раскалённую печь, ведь не может же не понимать, что это убийство!.. Единственно, комендант согласен на казнь, поскольку она облегчает его муки совести и избавляет от греха самоубийства. Но самый страшный человек, хотя и потерявший родителей в этом лагере, - это экскурсовод, ибо готов, бросить под ноги, чью угодно жизнь, ради удовлетворения того, что он считает справедливым.
- Ты прав, демон.  А теперь мы непосредственно станем участниками событий, не вмешиваясь в них, оставаясь невидимыми для остальных действующих лиц.
- Стоит ли?.. - спросил Люцифер.
- Увидим.
III
- Я не могу стать убийцей фактически невинного человека, - воскликнула девушка. Земной суд его осудил, он был наказан, и всё. Пусть Господь спрашивает с него за сотни тысяч жертв, среди которых, к несчастью, оказались мои отец и мать. Да, я люблю и помню о них, но убить их палача?.. Возможно, защищая их, жертвуя собой, но он уже понёс наказание, его терзают муки совести, он целует мостовую, по которой прошли сотни тысяч ног. Я бы убила невиновного, если можно так выразиться.
- Невиновного, - гневно воскликнул слесарь из Брно, - на совести которого столько, что у самых последних маньяков не было и подобного!..
- Простите, - возразила учительница из Одессы,  разве он лично убивал и наслаждался страданиями своих жертв?.. Разве он требовал: "Больше!", "Больше!", "Больше?!.." У него тоже была семья. Что стало бы с ней, не подписывай он эти приказы?.. У него был выбор?..
- Да, был, - возразил молодой священник из Остравы. Он мог покинуть пост начальника лагеря.
- А не мог он, - возразила старушка-бухгалтер из Минска. Он был аккуратен и педантичен, предан начальству и тщательно выполнял его приказы. Подай он прошение об отставке, приняли бы его?.. Если бы приняли, какова дальнейшая участь его и его семьи, прислали бы ещё более исполнительного палача и что было бы с ним?.. Заподозрен в лояльности к неполноценным народам, неисполнении приказа?.. А семья, о которой я говорила, чем она была бы виновата в этом случае?.. Что он должен был делать, пустить себе пулю в лоб и совершить смертный грех?.. А в этом случае, что стало бы с семьёй?.. Концлагерь?..
- О чём мы говорим, - сказал литейщик из Варшавы, ему давали на подпись, и он подписывал, многие ли на его месте поступили бы иначе?.. Ему приказали уничтожить столько-то  и столько-то, он и выполнял, веря на тот момент, что это правильно. Никто не говорит о том, что он не виновен. Виновен. Перед судом Божьим. Хотя человеческий дал ему только 25 лет. Мог бы и пожизненное, но заменили же. Мог и повесить, было бы справедливее. Но что сделано, то сделано. Суд облечён полномочиями народа и государства своей страны, стало быть, выносит решения в ту или иную пользу. Он и приговорил его. Были возражения, что надо жёстче, но Верховный суд оставил приговор без изменений. И он отсидел свои двадцать пять лет. Его мучила совесть, он понимал, что был палачом. Семья отказалась от него и даже помнится, сменила фамилию. За 25 лет заключения никто не навестил его и он не получил ни одного письма от родственников. Он был бы рад покончить с собой, но религиозен. Вправе ли мы вообще обвинять его или даже судить?.. В его ситуации многие повели себя бы лучше?.. Я не знаю.   
- Но нас поставили перед выбором, - возразил профессор истории из Кракова. Что все мы, 130 человек, погибнем, если не приговорим его к смерти и не выполним поставленных перед нами условий!.. Мы готовы отдать наши жизни за пусть раскаявшегося, пусть понёсшего наказание, об остальном судить Богу, палача?..
- А где гарантии, что он выполнит свои условия?.. Он и нас может казнить, поскольку мы в его власти, - сказала девушка. И свидетелей не будет, и "божий суд", как он его кощунственно называет, восторжествует, ибо скажет, что убили невинного, а убивший одного убивает тысячи. Какая, в сущности, разница, убить одного человека или 130?.. Да, никакой.
- Он поймал нас в капкан, из которого нет выхода, - вмешался литейщик из Варшавы. Мы выполним его условия, станем свидетелями, а потом два пути - всю жизнь испытывать муки совести или сразу умереть.
- Ну что?.. Решились?.. - раздалось сверху. Ну, думайте, думайте, время у вас ещё есть. Только мало этого времени, как и всей нашей жизни, чтобы прожить так, чтобы достойно выглядеть перед последующими поколениями. Но выбора у вас нет.
IV
- Что же ты, Господи!.. - воскликнул  Сатана. - Помоги своим душам!.. Пусть свернёт себе  шею, и я заберу этого святого прямо в ад. Надоел, мочи нет!.. Мерило справедливости из себя строит!.. На потеху моим ребятам!..
- Не могу, Люцифер. Это их выбор, в который они поставлены. Каждый день, каждый час любой человек оказывается перед выбором: как поступить?.. На пользу себе, то есть тебе, или другому, то есть мне. И выбирают. К сожалению, чаще тебя. Но я их создал, а какими они стали, это не моя вина, а то, что их окружало. А окружало их - ты самый хороший, лучший, замечательный.  Исключительный, в общем. Как они любят рассуждать - каждый человек уникален. Ну, по крайней мере, не хуже других. Положительный. Не маньяк же и не убийца, а вполне приличный человек. Такой, как все. Вот и выросло, взлелеянное твоими руками, как надо жить. Они и живут, предпочитая свои интересы чужим. Правильно, ведь?.. Так о чём ты меня спрашиваешь, о чём просишь?.. Чтобы я молнией с небес испепелил его?.. А за что?.. Он такой же, как и они, потерял родителей, а за всё остальное мы с него спросим потом, когда к нам попадёт.
V
- Ну ладно, если вы не хотите развлекаться, тогда я сам найду себе развлечение. Он спустился по узкой лестнице вниз и оказался перед небольшой калиткой. Отперев её, он оказался среди заключённых им людей.
- Ну, вот и я!.. Что же вы?.. Попытайтесь меня убить!..
 Он кружил и кружил между ними, заманивая и завлекая к себе в сети, как паук порой завлекает несчастную муху. Наконец, один молодой человек не выдержал и бросился на него. С быстротой молнии тот выхватил револьвер и нажал на спуск. Раздался выстрел и молодой человек, застонав, упал.
- Как, всего лишь бедро!.. Весьма скромно, но как ободряюще для начала!.. Вы же должны, обязаны просто, приложить все усилия, чтобы убить меня, чтобы не идти на все те ужасы, нравственные, разумеется, которые я для вас приготовил. Итак, один решился, кто второй?..
Рабочий-атлет из Братиславы на этот раз напал на него сзади. Тот выстрелил из двух рук, не оборачиваясь, через одежду. Две пули попали несчастному в грудь. Он упал, захлёбываясь кровавой пеной.
- Вот ещё один мужественный человек!.. Такой гигант и попытался напасть сзади с двух шагов!.. Одно слово, герой!..
- Помогите же ему!.. - закричали женщины. Он захлебнётся в собственной крови.
Трое из них отделилось и принялось колдовать над парнем. Наконец, кровавая пена перестала идти у него изо рта. Но одышка была весьма заметной.
- Ну, вот видите,  молодой человек получил шанс пожить. Ну, а вы, дщери человеческие, не попытаетесь соблазнить меня своей красотой, чтобы задушить во сне?.. - Хотя бы ты, - и он указал на довольно красивую молодую женщину. Ну, ну, смелее!.. Ты переспишь со мной, а я, может быть, выпущу вас всех, за исключением бывшего коменданта, конечно.
- Ну, - и он угрожающе навёл на неё пистолет.
- Нет, - сказала та, гордо выпрямившись. - Пусть я умру, но не падшей женщиной, и, не погубив чужой души!..
- Какая смелость!.. Какое мужество!.. Я прощаю тебе твою дерзость.
- Ну, что, неужели больше никого?.. Хорошо, я покидаю вас. Смотрите, уже пять. До полуночи семь и ночь до трёх. У вас на размышление 10 часов. Надеюсь, у вас хватит здравого смысла сдать это пресмыкающееся.
И он указал на бывшего коменданта лагеря. Открыв другую калитку, он поднялся вверх по противоположной лестнице и оказался в коридоре, ведущем к печам. Пройдя по нему, он дошёл до края, который резко обрывался вниз, прямо на плиты, с которых сбрасывали в печь. Они шли параллельно, эти два коридора, так, что в конце одного должна была располагаться жертва, другого - вершитель судьбы.
- Вот с этого я буду наблюдать, а с того комендант полетит на раскалённые докрасна плиты печей. Как видите, здесь есть ещё и небольшое продолжение, решётчатый мостик, на одном буду стоять я, а на втором - комендант с прекрасной монахиней, которая сбросит его вниз, на раскалённые плиты, с которых, расположенных под углом, старый грешник и сползёт  в раскалённое  горнило печи. Правда, я хорошо продумал?.. А теперь - думайте.
Шланг с водой я вам обеспечу. А то жажда помешает принять вам здравое решение.
И он спустил в замкнутое пространство, где находились люди, из узко зарешеченного окна шланг, открыв, чуть погодя, воду. Люди, изнемогавшие от жажды, выстроились в очередь. Один из них нашёл у себя туристскую кружку и пожертвовал её на общее дело. Люди пили из неё и отходили. Это растянулось на несколько часов.
Когда все напились, собравшиеся стали вставать по одному, чтобы высказаться.
VI
- Ну что же, каково наше мнение?.. - спросила первая, девушка-монахиня, которой предстояло сыграть роль палача. Что же я, должна ради нашего спасения, сбросить этого старика в пылающую печь?..
- Не оскверняй свою чистую молодую душу убийством старого человека, - сказал молодой священник из Остравы. Он может убить нас всех, не оставляя свидетелей. А мы дадим ему лишний шанс.
- Казнить бывшего коменданта, и потом всю жизнь терзать себя за это, - поднялся литейщик из Варшавы. Каждый день рискуешь на работе. Каждый час смены может стать последним. Что я скажу своим детям, когда это станет известным?.. Что я, спасая свою шкуру, согласился на гибель этого старика. Да я с работы могу не вернуться, а мои товарищи-шахтёры, спускающиеся шахту?.. Много у них шансов подняться на закате наверх?.. А здесь - продать душу этому вершителю наших судеб. Нет уж. Он хочет отравить нас газом, как нацисты в концлагере. Пусть будет так. Но чтобы я стал таким, как он, никогда!..
- У нас нет ни одного шанса уйти отсюда живыми, - поднялся слесарь из Брно. Я сам бы
сбросил старого палача в раскалённую печь, облегчив ему его раскаяние. Но живыми он
нас не отпустит. Сколько свидетелей!.. Его будут искать. Покушение на убийство, склонение к убийству, да и само убийство, с каким хладнокровием он расстреливал молодых парней!.. У человека с такой психикой вполне хватит хладнокровия отравить газом 130 человек  за то, что они хотят сохранить чистыми хотя бы в этом (ну кто из нас не без греха!) свои души, чтобы не казнить себя всю жизнь. Пойдя на его условия, мы все становимся соучастниками преступления, ведь юридически он оправдан. Пусть Господь с Люцифером решают, куда ему попасть, но мы, как граждане своей страны или стран, прошу за оговорку, не можем нарушить, уже установленного законом. Я сам бы удавил его, но по закону он невиновен и, как бы мне не хотелось, я не могу на это пойти.
- Он сам ничем не лучше тех, кто гнал людей в газовые камеры, - встала старушка из Минска. Что же его остановит, чтобы лично застрелить престарелого коменданта, девушку, за то, что не хочет марать своих чистых девичьих рук или убить всех нас, за то, что помиловали убийцу его родителей?.. У него вообще есть то, что мы называем душой?.. Он хочет, чтобы мы осудили, втянув как можно больше людей. А мог бы прийти к бывшему коменданту домой и, просто объяснив, за что его убивает, застрелить его. Так он не хочет нести ответственности за убийство. Он желает, чтобы мы несли, а он оставался на вершине справедливости. Он палач и вполне, проделав такой нелёгкий труд, как восстановление лагеря, стоивший ему и денег, и физических усилий, может отравить нас всех, как малодушных овец, с его точки зрения, боящихся осквернить себя справедливым, в его понимании, судом. То есть, мы оправдаем палача. А значит, заслуживаем смерти.
-  Это правильно, - раздалось несколько голосов.
- Поэтому никакого согласия я ему не дам. И пусть делает, всё, что хочет.
- Я хочу этой казни, - наконец поднялся бывший комендант лагеря. Я устал. От бессонных ночей, рядов невинных людей, проходящих мимо меня к своему последнему пристанищу. Я пробовал пить, но не смог. Я пробовал героин, но мои видения становились ещё страшнее. Я страстно хочу умереть. Но наложить на себя руки, - а я искренний католик, я не могу. Ещё один смертный грех. В чём я виновен?.. В том, что утверждал эти приговоры?.. А сколько таких было, да ещё и получавших наслаждение, считавших, сколько они отправили, прошу прощения, расово неполноценных - поляков, евреев, русских, мало ли ещё!.. Да, я подписывал приказы. Приходили эшелоны и людей отправляли на верную смерть. Как комендант лагеря я обязан был выполнять эту работу. Не было бы меня, нашёлся бы другой, ещё более преданный фюреру. А моя семья, отказавшаяся от меня?.. За 25 лет не было у меня ни одного свидания с людьми, возможно, ради которых я и выполнял эту работу. Ни одного письма. Надо же было как-то выживать в этих условиях. Я несколько раз просился на фронт, и каждый раз мне было отказано. Я аккуратно выполнял свою работу, если теперь, да и тогда, этот ад можно было бы назвать работой. Я не мог тогда спасти этих людей, да и если честно, таких мыслей не приходило мне в голову. Фюрер был в ответе за всё, и мы боготворили его. Как нарушить повеление божества?.. А потом война закончилась, меня судили и лучше бы, повесили. Но мне дали пожизненное заключение, а потом заменили на 25 лет тюрьмы. И все эти годы они приходили ко мне. Девушки, старики, дети. Каждую ночь. Я плакал, я кричал от ужаса, но ничего не мог поделать. Когда выяснилось, что я отправлял в печи и газовые камеры совершенно невинных людей, вся вина которых определялась "благом Германии", я чуть не сошёл с ума. А когда я вышел, сталкиваясь с ними в повседневной жизни, мне стало ещё хуже. Так я прожил оставшиеся годы. Иногда при встрече люди плевали мне в лицо, и мне было стыдно его вытереть, понимая, что они совершенно правы. Мне было стыдно выходить на улицу, но жить как-то надо и я мог выходить по магазинам только вечерами, надевая тёмные очки и низко надвинув шляпу на глаза. На что я жил?.. На небольшие денежные переводы организаций вроде "Союз бывших нацистов" и им подобных. Да и мне не так уж много было нужно. Однажды ко мне забрались воры, застав меня дома, узнав, кто я, они бежали, словно от прокажённого, ничего не взяв. И я прошу Вас использовать Ваш шанс. Может быть, он отпустит Вас. Люди нередко сентиментальны, особенно палачи и самые безжалостные убийцы. И я на коленях прошу Вас, целуя землю перед Вашими ногами, вынесите мне приговор и пусть невинная девушка (а сколько их было!) сбросит меня в эту печь. Ведь по человеческому суду мне всё рано нет ни прощения, ни пощады. Казните меня, оставьте себе шанс жить дальше. Иначе этот человек вполне может убить всех Вас и удалиться с сознанием честно выполненного долга, как когда-то и я, возвращаясь домой, обнимал своего сына, который сейчас даже сменил фамилию и вычеркнул меня из своей жизни. Прошу Вас, дайте себе шанс, - и бывший комендант лагеря опустился на колени.
- Я думаю, всё ясно, - взял слово адвокат из Познани. - Мы не можем пойти на его условия, иначе, станем такими же, как и он. Все люди умирают и каждому отпущен свой час. Не нам судить этого человека, хотя, как адвокат, я мог бы сказать, что не судят дважды за одно, и то же преступление. Он сам осудил себя самым страшным судом.
- Но в этом случае мы все можем погибнуть!..- раздались голоса.
VII
Тогда юная девушка, которая была назначена на роль палача, сказала:
- Говоря однозначно "нет" этому человеку, мы не оставляем себе никаких шансов, поэтому я предлагаю для видимости согласиться. Хотя бы мы выиграем время.
- Ну, а потом?.. - спросили её.
- Всё в руках Господа, - ответила она.
Адвокат из Познани, выйдя на середину площади, громко крикнул: - Мы согласны!..
- Давно бы так, проворчал палач, уже начинавший терять терпение. 4 часа прошло. А они всё о совести и морали. Святоши!..
Он зажёг приводящее устройство и в печах заполыхал огонь.
- Девушка пусть снимет верхнюю форму, - я не извращенец, но не спрятала бы чего-нибудь под монашеской одеждой.
Та ответила: - Хорошо. И сняла верхнее монашеское одеяние.
Привезший экскурсовод бросил вниз ключи от калитки, чтобы приговорённому открыли "зелёную улицу". И девушка в белом, и поддерживаемый ею под руку старик, бывший комендант лагеря, стали подниматься по лестнице. Достигнув вершины, они остановились перед входом в коридор.
- Что остановились?.. - крикнул палач. Нечего раздумывать.
- Ему тяжело идти. Пусть немного отдохнёт, - крикнула девушка.
- Ладно, - проворчал тот. Пять минут ничего не решают.
Спустя некоторое время, девушка и старик-комендант продолжили свой путь по коридору и появились на решётчатом мостике. На противоположном уже стоял палач.
Под ними бушевал огонь. Их разделяло около 10-15 метров, так что вершитель справедливого суда мог насладиться всеми подробностями. Они подошли к самому краю.
- Прости меня, девочка, - сказал старик. В своём лице и за сотни тысяч безвинно сгоревших в этом аду. За таких, как ты, ничего не узнавших в этой жизни.
- Не вздумай сам прыгать вниз, - ответила она.
- Высочайший миг справедливости!.. - возвысил голос до самых громких интонаций вершитель человеческих судеб. Старый палач получает по заслугам и летит в огненную бездну!..
И, воздев руки, застыл в таком положении. Девушка приложила руку к кресту, висевшем у неё на шее, как бы испрашивая благословения у Бога, и сделала молниеносное движение, метнув кинжал, скрытый во кресте. Убийца повернул голову и остро отточенное
лезвие впилось ему в область крупных сосудов шеи. Хлынула кровь, он зашатался и, не удержав равновесия, полетел вниз. Ударившись о косые плиты печи, он скатился в самый огонь.
Старик сделал шаг в огненную бездну, но молодые руки 17-летней девушки потянули его назад.
- Не торопись туда, дедушка. Только Отец небесный решает дату нашего ухода.- Пойдём, надо отключить напряжение и поднять решётку на площадь.
После получасовых поисков напряжение было отключено и ворота подняты. Люди с радостью бежали с центральной площади лагеря и целовали землю свободы и жизни.
- Откуда у тебя взялся кинжал, и где ты так мастерски научилась им пользоваться?..
- Юность и Святая Церковь  тоже умеют защищаться в случае необходимости!..
- Я буду приходить к тебе, и ты не будешь так одинок.
 Старик со слезами обнял юное дитя.
- А теперь извини. Мне нужно одеться в подобающий вид.
Девушка вышла на площадь и привела себя в порядок.
- Надо добраться до телефона и сообщить о раненых.
- Уже сообщили. В автобусе-то они были. Кто бы мог подумать, что невинная монашенка в кресте носит кинжал, - удивлённо воскликнул молодой священник, - причём владеет им с таким искусством?..
- Воистину, пути Господни неисповедимы!..
На центральной площади лагеря, по которой прошли столько тысяч душ, никого не осталось. Вернее, осталось, но кто может видеть Бога?!..
- Ну что, Люцифер, - спросил Всевышний, - показал своё мастерство?..
- Стыдно мне, Господи, поверь, и Сатане бывает стыдно!.. Переиграл по всем статьям!..
И кем?.. Нежной 17-летней девушкой!..
- Белой королевой, поставившей тебе мат в красивой комбинационной атаке, - улыбнувшись, ответил Всевышний. (12.03.10 г.)