Леший. Глава 14 а. Загадочная пропажа

После Пасхи Настёна занемогла. То и дело у неё кружилась голова, да так сильно, что приходилось опираться о печку или стену. Медичка каждый раз по дороге  в соседнюю деревню  заходила к  занедужившей, мерила ей давление и удивленно пожимала плечами. Оно было, как у молодой, 120 на 70, не было тошноты и шума в ушах, пациентка жаловалась только на слабость и головокружение. Через два дня по совету районных врачей  медичка стала делать массаж шейной части позвонка, но и это не помогало. И что удивительно, стоило Настёне выйти на улицу или во двор обряжаться со скотиной, голова переставала кружиться. В избе всё повторялось снова.
Настёна уже стала было задумываться, что  на неё влияет икона, как-то утром даже насмелилась  сказать об этом Анемподисту, но он только отмахнулся:
- Да чем тебе икона-то может навредить? Доска и доска, только с картинкой.
Богородицу Анемподист сначала хотел повесить в переднем углу, приставил, поглядел, а потом вбил в простенок небольшой гвоздь и пристроил икону на него, аккурат посерёдке между рамами, чуть повыше окошек. На другом простенке висел портрет Сталина, подаренный Иваном Михайловичем после войны ещё на новоселье.
Менялась в стране политика, Сталина Хрущёв подверг резкой критике, но Леший к политическому климату не прислушивался и под каждого нового правителя не подстраивался. Так и висел верховный главнокомандующий с золотой звездой на военного образца френче в самодельной раме под стеклом, строго посматривая на скромное убранство просторной избы Анемподиста. И соседство Генералиссимуса с Богородицей хозяина дома нисколько не смущало – оба они для него никакой святости одинаково не имели.
Пасха на тот год выдалась поздняя, поэтому в доме Настёна была совсем мало – и колхозную работу надо изладить, и в огороде дел полным-полно, и со скотиной  по хозяйству. В избу, где сразу же начинала кружиться голова, старалась заходить как можно меньше. Так весна прошла, наступило жаркое лето.  Анемподист всё по линии ходил да по лесам шастал. И вот однажды вечером говорит:
- Ох, Настёна, и земляники я нашёл! Прямо красным-красно. На Апраксином бору. Кликай баб, завтра с утра, как с делами управитесь, и сведу.
Настёна первым делом - к Нинке. Так, мол, и так, Анемподист земляники полным-полно нашёл, сулит назавтра место в Апраксином бору показать. Ну, а Нинка, знамо дело, товаркам сказала, и на следующий день вереницей за Лешим шла в лес чуть не половина деревни. Бабы деток с собой прихватили - домой не наберут, так хоть сами наедятся.
Так шумной ватагой миновали ручей, небольшую болотину, где по осени обычно берут клюкву, и вскоре ещё за одним ручьём  поднялись на  взгорок, который в незапамятные времена получил название Апраксин бор. Ещё до войны тут были вырубки, тот, старый бор с мачтовыми соснами свалили и вывезли целыми хлыстами на запряжённых по три лошадях, подложив под длинные брёвна санки с короткими полозьями. Потом, уже перед самой  войной на месте этих делянок собирали малину. И вот теперь снова тут шумел выросший на глазах этого поколения новый лес. Но рос он неровно, с этакими залысинами-полянами, на которых как раз  буйно разрослась земляника.
Полян этих было много, и народ разбрёлся по окрестному лесу. Потеряться тут было нельзя, потому что бор со всех сторон окружало высохшее нынешним жарким  летом болото. Да и в самую дождливую осень сюда за клюквой ходили без опаски: тут не было топей, а  заблудиться тоже было  невозможно, потому что лес был государственный, чётко разделённый на квадраты, прорубленными через каждые два километра просеками, которые невозможно было не заметить.
Анемподист сначала пособирал ягод, потом, видя, как быстро деревенская орава опустошает поляны, не столько собирая, сколько затаптывая ягоды, торопясь из жадности нахватать побольше, решил зайти на соседний бор, посмотреть там. Его от Апраксина бора отделяло по просеке не больше полукилометра.
Леший обошёл остров вокруг, дважды пересёк наискосок, убедился, что и тут земляники уродилось полно, и вернулся звать народ на новое место.
Ребятня уже изрядно умаялась, и голготня заметно поутихла. Только изредка аукались промеж собой бабы, не из боязни заблудиться, а просто от скуки.
Настёны на прежнем месте, где Анемподист оставил её одну собирать крупные ягоды, не оказалось. Земляники ещё было полно, а она, видно, кинулась искать, где побольше да покрупнее.
Леший окликнул жену, но отозвались из-за кустов Нинка с Марьей, чуть поодаль аукнулись в ответ соседские девчонки. Не отозвалась Настёна, когда звать её стали уже со всех сторон.
- Уж не в обморок ли пала где? – испуганно подумал Леший. – Не зря ить уж сколько времени на головокружение жалилась.
Встревоженный недобрым предчувствием, Анемподист собрал всех ягодников в одном месте. Никто её не видел, и никому она ничего не говорила.
- Бабы, надо Настёну искать, - заявил Леший. -  Чует сердце, неладное што-то с ей.
Он расставил людей так, чтобы каждый видел соседа справа и слева и повел сначала по одну сторону бора, потом по другую – в обратную сторону. Заглядывали под низкие густые ели, смотрели за  старым валёжником, обходили вокруг толстые пни. Настёны нигде в бору не было.
- Ладно, бабы, вы тут сбирайте, ничо не бойтесь. Ежели што, дорогу домой знаете, а я в деревню схожу, может она занемогла и домой отправилась. Тут до деревни-то рукой подать, вон слышно, как собаки лают. Потом по любому за вами сюда приду.
Дома Настёны тоже не оказалось. Леший вернулся в бор, но испуганные пропажей соседки бабы уже не собирали ягоды, а сидели кучкой на краю болота. Даже самые шумные ребятишки не галдели, а присмирели и лишь изредка кто-то толкал другого локтем, но на непоседу шикали, и он виновато опускал голову.
-Может, медведь завалил, не дай бог, - несмело высказала предположение Марья.
- Да какой медведь?! От этой вашей голготни тут любой зверь сломя голову убежит. Да и где вы тут следы медвежьи видели? Или пни развороченные. Да был бы тут косолапый, дак уж ягод вам точно не оставил. Што съел. А больше истоптал, - с досадой отмахнулся Анемподист. – Давайте-ка ишо разок по бору-то проёдём.
- И правда, бабоньки, может лежит где сердешная, а мы и недоглядели, - встала со старого  пенька Нинка.
Оставив корзинки на просеке, прочесали остров ещё на два раза. Шли уже поперёк первого осмотра, снова пристально присматривались к каждому кустику, не завиднеется ли где светлая одёжа пропавшей. В лес все одевались в светлое, как на сенокос, чтобы меньше кусали комары, которых в лесу, куда не проникал освежающий ветерок, было довольно много.
Потом, отправив  деревенских домой, Леший попросил соседку:
- Ты уж, Нина, ежели што, скотину-то нашу обряди, а мы с Буяном тут ишо поищем.
- Да не сумлевайся, Анемподист Кенсоринович! Конечно, конечно. Тольки, думаю, ты быстро Настёну-то отыщешь. Чай, не иголка в стоге сена.
- Дай-то бог! – Леший присвистнул Буяну, и они стали обходить бор по периметру.  Анемподист внимательно присматривался к мху на краю болотины, на котором бы обязательно чётко отпечатались  следы человека или зверя. Хотя медведь, если и был на острове до прихода людей, быстро бы убрался подальше в лес от шума и гвалта целой оравы деревенских, пришедших по ягоды.
Кроме своих следов, оставленных, когда ходил на соседний бор смотреть землянику, никаких других Леший не обнаружил. Тогда он снова вышел на просеку, ведущую в сторону деревни, и стал стрелять в воздух. Гулкое эхо многократно повторялось, улетая за болото и на соседние боры.
Анемподист ждал около часа. За это время с любого конца бора можно было прийти не один раз. Снова наведался в деревню, дома никого не было. Леший вернулся в Апраксин бор, ещё раз обошёл его по периметру, внимательно присматриваясь к каждой вмятинке на зеленом мху, какой обычно надирали для прокладки между брёвнами при  постройке дома или бани.  Никаких следов на нём не было.
- Ищи, Буян, ищи! – приказал собаке Леший, и стал снова прочёсывать бор,  не надеясь, что бабы или детишки осматривали лес очень пристально.
Буян несколько раз робко тявкал на осмелевших белок, но тут же виновато замолкал и деловито продолжал сновать между деревьями, время от времени раздувая ноздри и нюхая наполненный разными лесными запахами воздух.  И уж если бы он почуял хозяйку, то непременно подбежал бы к ней, живой или мёртвой, и обязательно подал голос.  Но и эти поиски остались безрезультатными.
Ночевал Леший в лесу. Развёл на краю бора на просеке костерок, прислонился спиной к стволу молодой сосны, и, глядя на огонь, всё никак не мог придумать, куда могла деваться жена. Под утро он задремал и в полудрёме будто бы услышал голос Настёны. Она что-то говорила, но что, он так и не смог разобрать, потому что тут же проснулся.
Ночи летом стоят короткие. Было ещё совсем рано, но солнце уже высветило красноватыми лучами лёгкие облака. Одна визирка от квартального столба уходила прямо на восток, поэтому Анемподисту хорошо был виден восход нового дня. Сколько он встречал таких рассветов, но этот, пожалуй, впервые был не в радость. С пропажей Настёны у него на душе тоже образовалась пустота. 
Над болотиной завис густой туман, но искать за краем бора и не имело смысла. Даже если у Настёны голова совсем пошла кругом, и она не соображала, куда идти, вряд ли бы она сунулась на клюквенник, утопая в глубоком  и мягком мху. К тому же следов, ведущих в болото, Анемподист  вчера не заметил. И всё же он ещё раз обошёл бор вокруг по самому краю, а потом отправился в деревню поднимать мужиков прочёсывать соседние боры.
Через два дня мужики поиски прекратили – в деревне летом каждый день дорог. Сам же Леший скитался по окрестным лесам ещё целую неделю. Настёна, как в воду канула. Ни следов, ни брошенной корзинки с ягодами, ни сломанных веток, что оставляет за собой любой заблудившийся в лесу человек, помечая уже пройденные места.
Памятуя о том, как появилась в его жизни Найдёна, Леший сходил и до той избушки, где наткнулся на свою будущую жену. Но там, судя по старой паутине, с тех пор никто не бывал.
Так, загадочно появившись в жизни Анемподиста, Настёна непонятным образом из неё и исчезла.