Бойтесь своих желаний

«Бойтесь своих желаний – они сбываются», – как-то раз сказал кто-то достаточно умный.
Вот и мне довольно часто приходится повторять эти слова…

Надо признаться, я по жизни везунчик. И, поскольку живу на этом свете далеко не первый день, то вполне успела заметить одну интересную вещь: обычно исполняется лишь то, что мне ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нужно. Это означает лишь то, что, возжелай я со всей возможной страстью полететь в космос или, к примеру, выйти замуж за миллионера, то, как бы ни надрывалась, посвящая всю себя без остатка исполнению этой мечты, у меня всё равно бы не вышло. Потому что, если честно, то на что мне этот космический полёт с миллионером на борту, если меня иногда даже на яхте укачивает? Да и, ко всему, я этих миллионеров с детства не люблю, хотя и уважаю весьма…
Так что история моя будет совсем не сказкой про небо в алмазах и богатого мужа со счастливым концом. Тем более, что конца ей пока не предвидится.

Ну, так вот, про желания…
Известно, что если хочешь чего-то получить, то будь готов заплатить за это. Потому что даром не бывает вообще ничего – и это правильно, потому как Судьба, отмеряя нам в жизни всякого-разного и выкраивая каждому из нас по его глубоко индивидуальному проекту, рано или поздно начинает сводить концы с концами. И хорошо, если мы не пытаемся её обмануть, напрочь запутывая себя самих в несущественных мелочах и лишних, только обременяющих связях и событиях.
Смирно ты сидишь, или суетишься, как белка в колесе – всё равно никуда от Неё не денешься.
Потому что ТЫ – лишь исполнитель написанной тебе на роду ЕЮ роли...
Описать в двух словах собственную роль в этой жизни я бы даже и пытаться не стала.
Ну что можно сказать про человека, который в детстве задумывался над вопросами, какие себе задаёт далеко не каждый взрослый? А, вырастя, так и не приучился вовремя размышлять над жизнеопределяющими вещами… Зато я точно могу сказать, кто был истинным автором приключившейся с нами истории.

В общем, сначала это было ПРОСТО желание.

…В человека этого я влюбилась, когда мне было примерно пятнадцать лет. Он работал в лаборатории при отцовской кафедре. Я тогда выспросила у отца, кто он, и, кроме имени,  узнала, что это талантливый молодой аспирант, у которого уже есть жена и два маленьких сына. Ситуация показалась мне безнадёжной…
Я продолжала изредка наезжать в универ. Тогда там – и только там были компьютеры, на которых мне позволялось сначала играть, а потом и работать. Иногда я узнавала у отца какие-нибудь мелочи про невероятно привлекательного «талантливого аспиранта». В какой-то момент я услышала, что он развёлся. И, не успела я осознать эту новость… женился снова! Вот в этот момент я и сказала себе, что если он так быстро и легко женится и разводится, то я непременно стану следующей его женой. В шестнадцать-то лет!
С того момента жизнь моя пошла по двум параллельным каналам. Я закончила школу, устроилась работать, потом поступила в один из московских вузов, на втором курсе слиняла оттуда, забрав документы, и вновь, с нуля поступила в Университет.
И по-прежнему иногда приезжала к отцу на кафедру. Теперь уже для того, чтобы посидеть в интернете. Свободный доступ туда был из лаборатории, где практически безотлучно сидел молодой и по-прежнему очень привлекательный, теперь уже научный сотрудник.  Он уже несколько лет писал диссертацию, работал по научным заказам из серьёзных фирм, вёл семинары со студентами… И по-прежнему был женат. Детей в этом браке у него не было.
Сначала, когда я приходила, он просто здоровался со мной и заводил для меня компьютер, отрываясь от своего только для того, чтобы чем-то помочь или что-нибудь объяснить. Потом стал приветливо улыбаться, с охотой отвлекаясь от работы на болтовню со мной совершенно о чём угодно. Потом пригласил выпить вместе кофе и погулять… А вскоре и я позвала его к себе домой. Так мы встречались всю зиму.
Всё решилось в тот ясный весенний вечер, когда после совместной прогулки я решила переночевать у родителей, а он поехал меня провожать. Мы сидели на лавочке у подъезда и целовались, когда к дому подошёл мой отец. Кто же мог знать, что в этот день он так засидится на работе!
Вскоре мой возлюбленный ушёл от своей жены, благо общим у них было только неодушевлённое имущество, и мы стали жить вместе. Он хотел, чтобы я родила ему дочку…
В отличие от его предыдущей супруги, я против детей не была, правда, мне хотелось мальчика. Я до сих пор практически уверена, что они гораздо умнее и интереснее, чем девчонки. К этому времени я уже знала от него про то, что его вторая жена не только категорически не желала рожать, но ещё и страшно ревновала его к предыдущей семье. За все десять лет, которые они прожили вместе, он виделся с ними по два-три раза в год, приезжая на встречу тайком от неё. Понять этого я не могла – ведь, на мой взгляд, ревновать можно только лишь к женщине, да и то уж никак не к той, от которой он в своё время сбежал. А дети-то тут причём? Именно поэтому прежде всего я попросила его нас познакомить. Сначала он попросту мне не поверил, а после того, как я всерьёз отругала его за то, что он позволил своей супруге регулировать его взаимоотношения с собственными сыновьями, всё же позвал их к нам на обед.
Мальчишки его оказались очень славными ребятами – сперва они дичились и, кажется, побаивались меня, но быстро пообвыклись и успокоились. Казалось, они были удивлены тем, что новая женщина их отца так не похожа на предыдущую, но приняли меня очень быстро и практически безоговорочно. Чуть позже я, в свою очередь, тоже была приглашена на «смотрины» в его первую семью. С той поры его дети вновь заняли более-менее адекватное место в его жизни. По крайней мере, отец снова начал быть в курсе их дел и помогать им по мере необходимости, а со старшим из ребят мы даже сдружились.
И я… хотела такого же мальчишку, как они, только ещё красивее, умнее, здоровее и… неординарнее! Ну, что поделаешь – не люблю я послушных детей. Люди со стереотипным мышлением, живущие по социально угодным стандартам и не выделяющиеся хоть чем-нибудь из среднестатистической массы, мне попросту неинтересны. Я и сама-то на себя практически всю жизнь удивляюсь…

В тот год я как раз получила диплом и сменила работу с любимой родной библиотеки на пединститут. Преподавание было для меня совершенно новым опытом, и я с головой погрузилась в эту весьма трудоёмкую деятельность, к которой отнеслась с большой ответственностью. Я сутками просиживала за компьютером, шерстя различные книги и разрабатывая программы сразу нескольких курсов, вверенных мне.
Мой любимый продолжал свою работу при кафедре, и через полгода, наконец, защитил свою кандидатскую. Общались мы по выходным, пополняя в магазине запасы еды, убирая квартиру и выбираясь куда-нибудь погулять. Он знал множество занятных фактов о самых разных вещах и умел разговаривать, не переставая – я, молчунья, умела и любила слушать – мне было с ним интересно. Тогда он умел дурачиться вместе со мной, подыгрывая мне в  мелких экспромтах, на которые я была и остаюсь большая охотница, и не отказываясь от различных авантюр, без которых обыкновенная жизнь, увы, мне непреодолимо пресна… Так мы провели год. Время от времени он спрашивал меня, когда примерно мы будем планировать малыша. О женитьбе, впрочем, не заговаривал.
Но рождение ребёнка вне официального брака в мои представления никак не входило.

Характер у меня вообще не из лёгких. Среди особенностей его, наряду с кучей других недостатков, выделяются невыдержанность и резкость в словах и поступках. Кроме того, я очень многое принимаю близко к сердцу и, если уж берусь за что-то важное для меня, то занимаюсь этим всерьёз. А если что-нибудь кажется мне неправильным или несправедливым – честно скажу, не заботясь о том, что это кому-то не нужно. Если же нечто не нравится мне, то не могу притворяться.
Так, я отпахала этот год в институте, веря в то, что я со своей университетской квалификацией вкупе с постоянными поисками и систематизацией информации могу быть полезной тем ребятам, которым я преподавала свои предметы, получая за это даже не стыдную, а просто смешную зарплату. По окончании летней сессии мне в деканате сказали, что я не отработала за год необходимой, согласно нормативу, педнагрузки, и отписали в «официальной» бумаге с кучей серьёзных аргументов число этих самых часов, предложив подать заявление «по собственному желанию». Произведя нехитрые подсчёты, я перевела означенное количество в суточную норму, которая оказалась равной 20, и подав жалобу в Комитет по защите труда, я отправилась искать новую работу.
Увы, но каждому из нас иногда приходится признаваться самим себе в том, что мы позволили себя обмануть. Вопрос только в том, будем ли мы на ходу пытаться себя «обелить», представляясь невинной жертвой, или же честно сознаемся, что использовали нас с нашего же на то согласия.
В это лето мне пришлось, переступив через собственные чувства, сказать себе, что я добровольно впряглась в эту практически бесплатную каторгу, разменяв год стараний на возможность, во-первых, попробовать себя в совершенно новом качестве (которое, надо сказать, оказалось отнюдь не по мне), ну, а, во-вторых… Впрочем, это неважно.
Но мало признавать собственные ошибки, бия себя по лбу. Надо ещё и уметь тащить себя за волосы, через силу, а иногда и через боль уметь ломать тот неудобный и тесный «домик», в котором сидишь только потому, что страшишься того, что вовне – за этой скорлупкой…
Через неделю я уже сидела за зверски мерцающим монитором старенького компа другого московского вуза, который располагался в весьма поганом районе на другом конце города. В комнатёнке площадью приблизительно в 30 квадратных метров и с парой маленьких окон под потолком, выходящих на голый внутренний двор, было «прописано» более двадцати человек. На работу они приходили по очереди, поскольку компьютеров в этой клетушке, вдоль и поперёк уставленной офисной мебелью, было ровно в два раза меньше.
Лето то выдалось на редкость противным… Было жарко и сухо, вокруг Москвы без дождей в лесах горели торфяники. Весь город, особенно в центре и юго-восточной его части был заволочён дымом. Дышать было нечем.
По выходным мы старались выбираться из дома – ехали то в Серебряный Бор, подышать сосновым воздухом у воды, то в подмосковную деревню к моей близкой подруге. Общение с ней всегда меня очень поддерживало, и в моменты сомнений она очень часто работала для меня оракулом. Она никогда ничего мне не советовала – я просто рассказывала ей всё, что меня беспокоит, и слушала, что же она скажет мне на это в ответ. Как правило, отвлечённость её мыслей не мешали мне вычленить из этого именно ту суть, которая касалась непосредственно меня. В тот вечер, когда мы, наплававшись на пруду, сидели и вспоминали предыдущие лета, проведённые весте, я и осознала каким-то рывком, что сейчас будто проваливаюсь во что-то совершенно для меня новое, чего я пока не готова принять. Я попыталась представить себе дальнейшее будущее – недели, месяцы, годы – на работе, в этой свалке хороших людей, где мне так и не удалось выяснить – для чего же меня туда взяли. И с человеком, который по-прежнему с улыбкой смотрел на меня и, не умолкая, говорил обо всём на свете – но, как выяснилось, даже не пытался услышать меня в те редкие моменты, когда я пыталась сама до него что-то донести…
Мне стало тоскливо и ужасно захотелось «обратно».
По приезде в Москву я сказала, что больше так не могу. И попросила его уйти – хотя бы на время…
Сделать этого он не успел. Через несколько дней, сидя на работе за головокружительно мерцающим на низкой частоте монитором, я упала в обморок. Перепугавшиеся сотрудники захлопотали и оттащили меня в медпункт. Докторша померила мне температуру и давление, спросила ещё про что-то весьма обыденное и посоветовала купить тест на беременность. Он оказался положительным…

Вот, собственно и всё. Почти всё… Потом были восемь с лишком месяцев радостного ожидания, рождение Чуда – удивительного длинного, тяжёлого и горячего, изумление от того, как это вдруг получился человек, если раньше его НЕ БЫЛО, и ежедневные внимательные наблюдения за невероятными трансформациями в его постоянном развитии.
МОЯ жизнь на этом закончилась…
Теперь она насовсем, напрочь, безусловно и безгранично стала принадлежать ЕМУ. Я потеряла возможность хотеть и делать что-либо для самой себя.
Хуже того, вместе с появлением ребёнка я лишилась и привычного внешнего мира, который создавала для себя своими руками и которым так дорожила! Мне пришлось променять свободу на тюремную камеру – отчуждённую и безнадёжно мрачную.
Мне ПРИШЛОСЬ – потому что никакой свободы выбора у меня уже не было. Не было и права голоса: я полностью попала в зависимость от отца своего ребёнка – и в материальную, и в моральную. Он работал, а я нет, собственных денег у меня не было и поэтому вся наша жизнь теперь строилась именно так, как было удобно ему. Я же сама как будто исчезла, превратившись в канарейку, которую держат в доме для того, чтобы слушать, как она поёт… Человек радовался присутствию в доме малыша и любимой женщины, однако никакой необходимости отцентрировать собственную жизнь с поправкой на них у него не было, да и быть не могло. Разговаривать нам с ним было решительно не о чем…

С той поры утекло очень много воды. Сначала моё тело начало разваливаться на куски, отзываясь на голос внутреннего Я, которое осознавало себя не-полноценным, а временами и не-существующим. Потом все грани моей личности, зашедшись в яростной агонии, собрались воедино и жахнули по «центру управления полётом» – не ради себя, но ради сына… И роли переменились. Но строй, уклад отношений всё оставался неизменным. Я жила на чужой территории, оккупированной врагами – вне любимых стен, без близких людей и привычных дел, бок о бок с человеком, с которым у нас были фатальные расхождения по всем пунктам – от чисто физиологических несовпадений и до самого главного – принципов воспитания малыша и общего отношения к жизни. Дальше было очень много чего ещё. Потому что каждый наш день это шаг, и назад уже никому не вернуться. Потому что, в принципе, даже самый ядрёный лимон, постаравшись, можно разделать на качественный лимонад. И потому, что на всякого мудреца довольно простоты.
Каждому – своё. И больше я сегодня ничего рассказывать не стану…
Потому что всего вышеописанного с лихвой достаточно для того, чтобы вывести из рассказанной басни мораль.
 
Когда будете загадывать желание – непременно сначала подумайте, ДЛЯ ЧЕГО вам то, чего в данный момент так сильно хотите. Почему? А вот почему… Знаете анекдот про татарина, который плача, ест мыло? Вот и вы так же будете. «Деньг платиль – кушать над».