Пуловер цвета мака

Тот первый, голубой пуловер я начала вязать, когда ждала своего первого малыша.
Я хорошо помню, как вертела в руках журнал, прикидывая толщину и качество ниток, как ездила с ним в магазин и долго вертелась перед зеркалом, прикладывая к себе мотки разных оттенков – от цикорного до тёмно-синего, как придирчиво водила пальцами по нитям, думая, каково будет в такой мягкости-колкости моему чувствительному телу, как рассчитывала предполагаемое количество пряжи. И вот, я сижу дома на больничном (у меня какой-то странный токсикоз, с температурой – но про температуру знают все мои коллеги, а про беременность пока не догадывается никто), и споро набираю на тонкие спицы довольно простой, но выразительный узор…
Помилуйте, чем ещё заниматься, когда невозможно даже ходить? Только полулежать в подушках перед «ящиком», по которому крутят какие-то детективные сериалы, и монотонно структурировать сознание, отвлекая себя от изнурительных ощущений, исходящих из глубины собственного тела.
У меня есть примета: чтобы вязаная вещь удалась, её надо плохо начать. Надо промахнуться с расчётом или не попасть в схему, сварганить сколько-то, приложить, повертеть, убедиться в том, что ТАКОЕ носить нельзя – и безжалостно распустить всё обратно. Чтобы начать ещё раз или два. И никаких поблажек себе. Пока руки, приноровившись, сами не встанут в нужную позицию, восприняв в качестве действующей системы координат текущий рисунок полотна.
Когда у меня что-то не получается, я обычно злюсь. Ну, такой вот у меня темперамент… Что поделаешь. И конечно, каждый раз мне больше всего хочется выдернуть спицы и швырнуть вязание в угол. Но я уже очень давно так себя не веду. Я покорно вытаскиваю их, распуская наделанное, и не жалею о том, что время потрачено зря. Потому что я уверена в том, что достаточно быстро нагоню сама себя, легко восстановив тот объем работы, который раньше казался убийственно большим… Такое вот маленькое волшебство мне теперь вполне по силам.
Такая уверенность помогает мне справляться в любых ситуациях – даже когда кажется, что задуманное изначально бессмысленно и обречено на провал… Я просто начинаю и не останавливаюсь.

Когда я родила и начала кормить, то еле помещалась в тёплый, колючий свитер… Но он нравился мне, и я носила его круглый год, он очень выручал меня и весной, когда лихорадило от переизбытка молока (вот оно, мамское счастье!), и спустя полгода, в зимние холода. Время от времени я его стирала, и он потихоньку подсаживался.
Спустя года три-четыре, уже после того, как я похудела «обратно» и вернулась на работу, мне пришлось подарить его дочери моей подруги, поскольку мне он стал решительно мал. Но я запомнила схему и решила, что непременно свяжу себе новый – ещё лучше. Тем более, что ситуация его создания вознамерилась повториться… А что ещё делать, когда тошнит даже от ряби букв в журнале? Только тупо полулежать, рассеянно следя глазами за мерными, почти автоматическими движениями собственных рук.
На этот раз шерсть была живого, вызывающе-алого цвета…

И снова – набран раппорт, провязаны первые сантиметры, распущено и перекроено, передумано, вывязано по-новой – я была погружена в этот будоражащий, тревожный, такой вызывающий оттенок красного.

Спинку я приканчивала, лёжа в роддоме на сохранении.

Рукава – один, второй, третий – связала, валяясь по больницам после двух операций…

Второй малыш? О чём вы?...
Я бы, наверное, умерла от горя, если бы не мой сыночка. «Я нужна моему ребёнку» – эта аксиома была для меня единственным подспорьем в беспросветном кошмаре отчуждения, вакуума, наступившего вокруг оттого, что мне просто не с кем было ЭТО разделить. Люди более охотно принимают в своё сердце чужую радость. Конечно, и тут позавидовать на порядок проще, но что уж говорить о том, чтобы попробовать принять в себя чужое горе? По себе знаю – невозможно… Этот путь человек всегда проходит в одиночку.
Я бы, наверное, свихнулась, если бы мне не предложили в тот момент другую работу… Там, откуда я уже почти собралась уходить в декрет, находиться было просто невозможно. Каждый взгляд, которым одаривали меня коллеги, каждый их жест и вздох – вся эта гамма жалости и снисхождения к тому, как я целыми днями сижу, глядя в очередной журнал или сборник, и серая стенка соседнего здания, на которое выходило моё окно – лишали меня возможности дышать, а вместе с этим и остатков сил…
Я погрузилась в освоение новых функций, знакомство с разношёрстным коллективом, где впервые в жизни столкнулась с закулисными играми, потихоньку свыкаясь с необходимостью исполнять чуждые мне партии и соответствовать определённым социальным ожиданиям…
Время от времени я брала недовязанную вещь, прикладывала её к себе и, находя очередное несовершенство, вновь распускала эту часть и старательно восполняла собственные огрехи.

Скоро три года, как очень нарядный, элегантный, сексуально-облегающий пуловер из чистой шерсти роскошного макового цвета пылится у меня в корзинке. Я его почти закончила…
 


Весна 2010 года.