Одержимость

    Полозом, золотом, оловом, ломкостью струй хрусталистых излился, иссёкся о камни, руками вбиваясь в их острую серость... Конечно, дождь. Я знаю, что ты не любишь загадки. Но мне нравится просто тебя раздражать, дразнить, заставлять дрожать от того, что ещё не угадано, оттого, что капли того, безымянного, жмутся к твоим щекам, а ты даже не знаешь, чьи это влажные пальцы. А надо ли знать? Слова в один миг перестали существовать.
    Крона тающих в дымке душных деревьев - это ещё не рай. Покачаться б в серебристых ладонях тумана, как в колыбели, лечь, упасть, раствориться, уснуть, не думать, забыться... в весне есть что-то лиричное, непривычное, не моё. Но я нема и не заикаюсь про зиму.
    Ещё вчера я хотела тебе рассказать, что я уже не то странное дикое рыжеволосое существо, а сегодня я уже не понимаю, что есть я, что есть ты, а может, это у тебя рыжие волосы. Может быть, я - хриплая хрупкость древесных веток, нежная небыль тумана, маленькое красное небо в клетку, небо обречённого на казнь? Как жгуче убивали, резали по живому, по шву, по шее... Нет, это был не ты, это я, я, я, кто угодно, только не ты... успокойся, это ушло, это не вернётся... не вспоминай...

    Вдох.

    Сцепленные в замок руки. Краткость квадратного потолка. Краткость квадратного пола. Клетка пола. Клетка. Клетка! Каждою клеткой... как это? Как это, когда одна клетка для тебя - каждая, душащая, чёрная? Щемит за ребром её улетающим взглядом. Скользит по глазам маленькое солнце её рыжими волосами. Пряные руки бледные, шрамик на щеке. Хватает её исцеляющие ладони - а видит воздух. Неосязаема.
    Погружение в жжение памяти страшно, будто под чёрную воду.
    Выпила всю чёрную боль из позвоночника. Светлая. Грустная. Хрупкая. Тонкая.
    Каплями колотятся мысли под волосами.
    Ножом в сердце. Он ведь не мог в неё - нож. Не мог.
    За убийство...
    Древнее правило. Око за око. Зуб за зуб.
    Не мог...

    ...я не могла... ты ведь медленно умирал... Ты когда-нибудь слышал об одержимости? Оно выпивало тебя, тёмное, страшное, а я, исцелявшая других, чужих, не спасала тебя ничем... Так было нужно... послушай, поверь, пожалуйста, просто поверь...

    Стена. Стена. Стена. Стена. Он должен вспомнить до конца.
    Она говорила что-то об одержимости, когда он вгрызался в руку, чтоб не кричать. Прикасалась к виску, бережно, осторожно, и боль медленно отступала на полчаса... Прижималась губами к горящему лбу и плакала. И становилось легче. И светлело в глазах. Хрупкая...

    ...А ты ведь сам в себя это впустил. Тёмное. Изломанный...
    Ты не верил и не кричал...

    От неё пахло терпкими травами и немножко яблоками, когда она подходила и задевала волосами волнистыми щёку. Ерошила пальцами тёмные нити спутанных прядок, и ему казалось, что свет струится из них, из ладоней тёплых, лучится в лёгком её дыханьи.
    А однажды, в тот самый день, у неё на лице появилось странное выражение обречённой решимости. Только он тогда ничего не понял.

    ...я ведь поняла всё очень поздно, милый. Очень поздно и очень больно...

    - Улыбнись, - попросила она. Губы дрогнули, его тонкие губы...
    Она вглядывалась в него так, словно ни разу не видела. Потом тихо шепнула "Спасибо" и взяла его за руку.

    ...тьма уходила постепенно, потоково - в тянущие ладони, разматывалась чёрная змея, обвившая позвоночник, ломалась каменная бессветная корка над ясным теменем, тягуче, от ступней, поднимался мрак... и это, мечущееся, сгусток сумрака в груди, выбилось трудно - вырвала и впустила в себя, в распахнутость, обострённость собственную... так, что чуть не вскрикнула, руки онемели с первой секунды, но это было почти привычно... сначала... пока потоком не хлынула боль...

    Он по-прежнему улыбался, чувствуя, как светлеет внутри, как нарастает пульс крови в висках, как что-то тянется по всему телу и от ног поднимается лёгкость... А потом - провал, пробел, гаснущие глаза. И рыжие волосы сквозь решётку. Чужие люди и квадратный серый потолок.

    ...я не говорила тебе об одном свойстве одержимости, главном свойстве? Её нужно сжечь, уничтожить, иначе она вернётся и выпьет твою жизнь залпом, до дна... и станет ещё больней и страшнее... поэтому у тебя в руках нож... иначе нельзя...

    Убийство. Он не мог.
    Рыжие волосы солнца расплескались по площади. Они резали по живому...

                ***
    Не вспоминай. Лучше угадай, чьи это безымянные холодные пальцы ерошат твои волосы, пьют твою тёмную память... я не понимаю, что я есть, но я по-прежнему пью твою боль, просто сегодня моё имя - дождь, завтра - небо... не обнимай меня за плечи - я не хрупкая, я не боюсь. Лучше посмотри мне в глаза и забудь всё, что тебе снится. Это ещё не рай, но покой. Забудь всё, что тебе снится...