Спокойных дней не будет - часть 24

В день, когда Илья затребовал Соню любой ценой на Патриаршие, и она нервничала всю дорогу, а Павел упивался на время дарованной властью, он остался дежурить у подъезда в ожидании дальнейших действий. Время шло, распоряжения все не поступали, и он на свой страх и риск как старший по званию отпустил Сашку к жене и заболевшему ребенку. Уже глубоко за полночь он понял, что шансов заночевать в постели не осталось. О том, что творилось за освещенным, а потом и неосвещенным окном в квартире на третьем этаже, он не думал. Он отлично знал, как там выясняют отношения, и старался не представлять себе, как выглядит сестра Ильи без своей безупречной блузки и юбки, едва прикрывающей колени. Но почему-то в голову лезли именно такие картинки, и он не находил в себе сил гнать их прочь. В три он отлучился к ближайшему магазинчику за едой и сигаретами, и снова занял свой наблюдательный пост. Однако, под утро Павел заснул, слава Богу, без снов с откровенными фотографиями из мужских журналов, и проспал пару часов, пока его не разбудил легкий стук в окошко. Сашка вернулся ровно в семь и воровато скребся в дверь, как мышь, стащившая кусок сыра из хозяйской кухни. Павел разблокировал двери, и напарник забрался в салон, зябко поеживаясь.
- Ты что, не уезжал?
- Он не звонил.
Павел потянулся, расправил затекшие плечи, опустил стекло в двери и взялся за сигарету.
- И она с ним?
- Никто не выходил, - с внезапной злобой ответил он, глянув на пустые окна квартиры.
- Он ее не убил там случаем? - хохотнул Сашка.
- Это не нашего ума дело. Убил, значит, похороним.
Он выбрался из машины, раздраженно хлопнув дверью, и Сашка виновато вышел вслед за ним. Они стояли, опершись о багажник, и молча курили, рассматривая спешащих на работу людей. Мимо, стуча каблучками, прошла высокая девушка в коротенькой юбке и с небрежно забранными на затылке волосами.
- Смотри-ка, прям как наша принцесса! - заржал водитель, не умея надолго расстраиваться. - Задницей так и крутит.
Сходство с Соней было не очевидным, но это замечание снова вернуло его к мыслям о прошедшей ночи. Девушка быстро переходила двор и, видимо, почувствовав на себе взгляды мужчин возле дорогой машины, чуть кокетливо обернулась.
- Я бы такую поимел, - блудливым голосом провозгласил Сашка и потер вспотевшие руки.
- Не твоего поля ягода, - думая о хозяйской сестре, проворчал Павел.
- Много ты знаешь! Такие недотроги меня любят. А вот таких, как ты, они зовут плебеями. - Это слово со всем его махровом снобизме снова полоснуло, как пощечина. - Так что расслабься и забудь. Про такое о ней тебе даже думать нельзя, у тебя сразу взгляд дуреет.
- Мне оно и не надо, - еще сильнее помрачнев, сказал Павел. - Тоже мне, Шерон Стоун!
- Как же, не надо! - Сашка явно решил довести его своей проницательностью до белого каления. - Ты на нее так пялишься, как будто она голая. Как бы дырки не прожег. Если шеф догадается, будешь главным евнухом в его гареме.
- Не догадается, - буркнул Павел, не готовый даже внутренне признать, что так оно и есть на самом деле, - если ты будешь язык за зубами держать и не болтать, чего не понимаешь.
- Я-то как раз понимаю, - внезапно опустившись до сочувствия, сказал водитель. - Она стерва та еще, но хороша! Только тебе, Пашка, не держать в руках такой бабы. Она тебя сожрет живьем с пистолетом и не подавится.
- Не сожрет, - в задумчивости он уронил недокуренную сигарету себе под ноги. - Ничего, еще придет мое время.
- Да мечтай о ней, сколько влезет, но глаза лучше опускай, когда она рядом, - пропустив мимо ушей его реплику, заключил Сашка. - И сможешь возить божественную Соню к нему на свидания до конца своей жизни.
- К нему или к другому или вообще не возить.
- Только, похоже, она тебя недолюбливает.
- Я все равно никуда не денусь, ей долго придется терпеть мое присутствие.
- Дурак ты, Пашка! Жизнь проходит, столько красивых баб вокруг, а ты на эту шалаву пялишься, как зек на картинку.
- Ничего еще придет мое время... - не слушая, повторил Павел и пошел к своей дверце за новой сигаретой. - Я ее обломаю...
Возле дверцы стояла Соня, и ее глаза полыхали таким яростным огнем, что он вкопался в землю, как боевой конь.
- А получится? - тихо спросила она и, вскинув подбородок, шагнула ближе. - Обломать получится?
Он коротко глянул в сторону подъезда. Илья Ефимович стоял возле потрескавшейся скамейки спиной к машине и что-то негромко говорил в телефон. Сашка, мгновенно оценив ситуацию, тихонько присвистнул и скрылся на водительском сидении, быстро подняв стекло в пассажирской двери.
- Надо будет, обломаю.
Он сам не знал, зачем упорствовал в том, что надо было быстрее обернуть в шутку. Но бессонная ночь и мысли о женщине в чужой кровати отключили инстинкт самосохранения, словно разом опустили ручку рубильника. Свет погас, опасность стала не видна, но разлилась в пространстве, заполнив все его уголки. Он привык к опасностям, он всегда шел напролом.
- Это вызов или сексуальное преследование?
Она не отводила прищуренных глаз, и ее зрачки были такими же черными, как угроза в ее голосе. Ему нечего было ответить, он просто смотрел на нее и видел то, что другим бы показалось незначительными деталями: темные круги под глазами, слишком яркие губы без помады, небрежно заколотые волосы, складку на блузке, вчера еще идеально отглаженной.
- Идите в машину.
- Послушай ты, ничтожество, - понизив голос, сказала Соня, обернувшись на брата. - Если еще когда-нибудь в твою тупую голову придет мысль обо мне - пристрели ее. Потому что иначе мне придется пристрелить тебя, и уж я найду способ сделать твою смерть максимально болезненной. А если об этом узнает он...
- Не узнает.
- Ты смелый, потому что дурак?
- В машину иди, - внезапно перейдя на "ты", сказал Павел, чувствуя, что кровь закипает в жилах. - На работу опоздаешь.
Соня проигнорировала его последнюю реплику и бесцеремонно осмотрела его с головы до ног, как обычно это делают мужчины в компании, когда мимо них торопится молодая женщина.
- Поэтому в моем присутствии подобострастно улыбайся, как зайчик из журнала, и штаны держи застегнутыми, плейбой...
Она так резко сократила расстояние между ними, что он едва не отшатнулся. Соня крепко ухватилась за пряжку его ремня и чуть потянула на себя. Они оба посмотрели вниз на ее руку с обручальным кольцом, находящуюся в совершенно неподобающем месте. Павел почувствовал, что если она прямо сейчас не отодвинется, его сердце остановится, и кто знает, что выдаст голова в ответ на попытку унизить его.
- Плейбой, - повторила она, выпустив его ремень, скривила губы и похлопала маленькой твердой ладонью по его груди. - Плебей...
Она закончила фразу и расхохоталась своей шутке, глядя в его окаменевшее лицо, и в ту же секунду, оттолкнув его от двери, забралась на заднее сиденье.
Илья, прервав разговор, обернулся на этот смех и пошел к машине, пряча телефон в карман.
- Молодец! - одобрительно сказал он вместо приветствия. - Без звонка приехал вовремя.
Стиснув зубы, Павел коротко кивнул, придержал шефу дверь, прислушался, как Соня болтает с водителем о погоде, по-военному оправил рубашку и ремень и, глубоко вдохнув прохладного утреннего воздуха, сел на свое место впереди.
- Куда ехать? - спросил он у шефа, обернувшись, и встретил насмешливый взгляд темно-серых глаз.
- Смотри-ка, он разговаривать умеет, - съязвила Соня и вызывающе потянулась обнять брата.
- Отстань от него, Сонька! Что ты за язва! - Илья с нежностью поцеловал ее в висок и, вспомнив, что они уже не одни, отстранился и взглянул на часы. - Завезем Соню на работу, а потом к себе. И позвони Кларе, пусть завтрак закажет.

Она уснула почти сразу, как он выпустил ее из объятий. Просто молча улеглась рядом на сидении, положила голову ему на колени и уснула. Он снова подивился ее невероятной способности выключаться, как запрограммированный на определенное время телевизор, независимо от того, идет ли футбол, новости, мультик или порнофильм. Еще минуту назад она улыбалась, болтала какую-то чушь и вот уже ровно задышала и видит сны. Не то, чтобы он хотел поговорить. Он просто бессовестно завидовал ее здоровому животному инстинкту засыпать после ссоры, после секса, после шумного праздника, после всего, что так эмоционально изматывало его и не давало сомкнуть глаз до утра. Сегодня была и ссора, и близость... И он чувствовал, что физические силы уходят, но мозг категорически отказывается переключаться в щадящий режим.
- Прибавь газу!
Он вспомнил, что машина притормозила по его просьбе, и шофер впервые за последние полчаса рискнул посмотреть на пассажира в зеркало и молча кивнул. Двигатель плавно набрал обороты, и ночной пейзаж в лобовом стекле замелькал быстрее.
Внедорожник почти сразу прибавил скорость, стараясь не отстать от ведущей машины, и Павел впервые за всю дорогу расслабился, опустился пониже на сидении и закрыл глаза.

Перед рассветом на въезде в город Илья проснулся от тянущей боли в груди. Едва он шевельнулся, Соня на его коленях что-то заворчала и перевернулась лицом к спинке сидения, поерзала на нем горячей щекой. Он нашел в кармане таблетки, и, неловко справившись с тугой крышкой, закинул в рот маленький белый кружок. Теперь надо было подождать, чтобы боль унялась.
Еще через полчаса оба автомобиля затормозили перед старинным трехэтажным особняком на набережной. Павел вышел из внедорожника и открыл заднюю дверь Мерседеса. Свернувшись клубком, как котенок, Соня спала на коленях у Ильи.
- Спит, как убитая, - сказал шеф и вздохнул. - Жалко будить.
- Пусть спит, - тихо ответил Павел. - Я отнесу.
- Не уронишь? - усмехнулся Илья и в ответ на удивленный взгляд добавил. - Неси в мансарду.
Павел с осторожностью извлек из машины спящую Соню, вошел в огромную дверь, по обе стороны от которой выстроилась небольшая белоснежная колоннада и, крепко прижав к себе незнакомое тело, бегом взлетел на третий этаж. Слышно было, как Илья, тяжело дыша, поднимается следом. Павел прислонился спиной к стене и с интересом посмотрел в ее безмятежное лицо. Так близко ему еще не удавалось видеть ее. Но Соня словно почувствовала его взгляд, вздохнула и нахмурилась, хотя глаз не открыла.
- Налево до конца спальня, - сказал Илья, открыв единственную в небольшом холле дверь, и принялся снимать пальто в прихожей.
Павел опустил спящую Соню на широкую постель и машинально убрал волосы с ее лица.
- Нравится? - спросил у него за спиной шеф и прошел в комнату, засунув руки глубоко в карманы.
Верный телохранитель выпрямился и с деланным недоумением посмотрел на хозяина.
- Женщина моя нравится? - повторил свой вопрос Илья и встал с ним рядом возле кровати.
- Красивая, - неопределенно ответил Павел и шагнул в сторону, уступая место шефу.
- Еще какая! Все бы от зависти померли, если б знали...
Он запнулся и посмотрел на собеседника. Тот без лишних слов кивнул и, нарушая все правила субординации и этикета, тоже засунул руки в карманы брюк.
- Все ее хотят, а она моя, - Илья с чувством превосходства улыбнулся своим мыслям и потер ладонью лицо. - Вымотала меня эта поездка. И сердце шалит.
- Она замужем.
- Ничего, это временно, это не навсегда.
Павел непонимающе взглянул на шефа, который, улыбаясь, не сводил глаз со спящей сестры.
- Ты думаешь, что будь она не замужем, я бы все равно ничего не мог? Потому что в ее паспорте моя фамилия и мое имя? Все можно решить, поверь мне, все решается, когда есть деньги и желание. Просто время еще не пришло.
Павел смотрел на неподвижную женщину в белом платье и, вопреки ее предупреждениям, думал именно о том, о чем думать было не положено. О том, как она бы смотрелась без одежды на этой кровати.
- Надо бы ее раздеть, - внезапно сказал Илья, и телохранитель вздрогнул, выйдя из оцепенения. - Поищи в сумке что-нибудь подходящее, рубашку какую или белье. Соня, маленькая моя, просыпайся.
Он сел на край кровати и потряс ее за плечо. Она тяжело вздохнула, прошептала что-то в ответ и попыталась перевернуться на другой бок. Илья усадил ее рядом, придерживая одной рукой. Сонина голова свесилась на грудь и безвольно моталась при каждом его движении.
- Давай-ка снимем эти глупости.
Он извернулся и расстегнул молнию на ее платье. И в этот момент в кармане зажужжал телефон в режиме выключенного звука. На дисплее был номер жены, и этот ночной звонок заставил его занервничать. Соня прислонилась виском к его плечу и дышала ровно и легко.
- Да? - тихо спросил Илья и поморщился от боли в груди. - Когда? Ты уверена?
Жена в трубке торопилась и плакала, и он не мог толком разобрать, что случилось с сыном. Роза твердила что-то про аварию, про больницу, про то, что он должен немедленно ехать к ребенку.
- А он что говорит? Как это - ничего не говорит? Он что, без сознания?
Левушка не брал трубку, хотя телефон был включен. Какой-то друг позвонил и сказал, что он разбился на машине полчаса назад, машина восстановлению не подлежит, а их сын в скорой срочно госпитализирован. Только этого ему не хватало! Именно сейчас, почему именно сейчас? Почему именно его сын?
Он полез в карман за таблетками, проглотил еще одну, попытался дышать ровнее, почти не слушая причитающую Розу. Павел, с выражением непонимания на лице держа кончиками пальцев короткую шелковую ночную рубашку, как сброшенную змеиную кожу, вошел в спальню.
- Посиди с ней, - коротко бросил Илья, прикрыв динамик в телефоне, и поднялся, давая место телохранителю.
За дверью его голос зазвучал громко и напористо, а Сонино тело, воспользовавшись ситуацией, сползло к Павлу на колени, соблазняя его заметавшиеся мысли голой спиной с виднеющейся застежкой бюстгальтера.
- Соня, - сказал он тихо и погладил ее плечо с шелковистой кожей. - Просыпайся, мы приехали.
Но она только вздохнула и сунула ладонь под щеку, поерзала у него на коленях. Он продолжал водить пальцами по ее спине, воровато натыкаясь на застежку, и слушал громкий голос Ильи в коридоре. Его мысли были совсем далеко от реальности, и организм совершенно определенно намекал, что лучше бы отодвинуться от нее от греха подальше. Он с усилием поднял ее, перевел в сидячее положение и смог вздохнуть свободно лишь когда она уткнулась лбом в его плечо и продолжила спать как ни в чем не бывало.
- Сними это с нее, - тихо приказал Илья, заглянув в дверь спальни. - И пусть спит дальше. Только без фанатизма, понял?
Павел молча кивнул, мысленно проклиная все на свете. Еще наверх отнести - куда ни шло, но раздевать... И не думать о том, что мог бы раздевать для себя... и оказаться сверху, и закончить, наконец, свои душевные терзания в ее постели.
Когда шеф вернулся, Соня, привычно подложив ладонь под щеку, мирно спала на подушке, укрытая одеялом, а ее вещи были аккуратно развешены на спинке стула.
- Ты не слишком увлекся? - с подозрением спросил Илья и посмотрел в невозмутимое лицо своего охранника. - Узнаю, что ты ее лапал...
Павел заиграл желваками на скулах и ничего не ответил, выдержав испытующий и насмешливый взгляд Ильи Ефимовича.
- Ладно, ладно, - снисходительным тоном добавил шеф, хлопнул его по плечу и тут же заговорил о другом. - Все решилось, слава Богу. Эта идиотка... Роза, - поправился он, и усмехнулся, - решила, что он насмерть разбился. А у него всего лишь синяки от подушки безопасности и ремня. Тоже, выродок, гоняет по Москве с этими стрит-рейсерами, как будто вырос в подворотне. Машину в хлам разбил, но живой, слава Богу. Приеду - башку сверну! - снисходительно закончил он и снова переключился на другую тему. - Черт, только начало успокаиваться, и этот звонок... Придется на обследование ложиться, похоже. Что-то барахлит клапан. Вроде рано ему износиться-то.
Павел неопределенно пожал плечами, и Илья, внимательно посмотрев на него, вспомнил о том, что на дворе глубокая ночь.
- Иди в гостевую и поспи часок-другой. Думаю, она раньше одиннадцати не поднимается.
Когда за ним закрылась дверь, Илья сбросил пиджак и потер рукой грудь. Таблетка почти не помогала, сердце сбоило, дышать было трудно. Теперь ему надо было поспать хотя бы пару часов, чтобы к вечеру голова не подвела. Он лег с другой стороны кровати, придвинулся к женщине, обнял ее и закрыл глаза, блаженно вдыхая запах ее волос.
- Маленькая моя, ты проснешься, если я тебя поцелую?
- Я и не сплю, - едва слышно заурчала она и, найдя его руку, пахнущую табаком, подтянула к губам. - Как хорошо, когда ты так близко...
- Болтушка!
Он придвинулся еще ближе, улыбнулся, чувствуя, что ради таких минут можно смело пожертвовать многим, поцеловал укрытое прядями волос плечо и, прислушавшись к рваному ритму собственного сердца, вздохнул. С ней рядом совсем не хотелось умирать. С ней хотелось жить. Жить в полную силу, может быть, даже вечно.

Соня проснулась, когда в лицо ей брызнуло солнце. Она приоткрыла глаза и зажмурилась. Кровать перерезал широкий солнечный поток, пробившийся между приоткрытых штор, и она оказалась лежащей на его пути. Высокое ложе, иначе и сказать было нельзя, было воздвигнуто в середине незнакомой комнаты, как постамент. Напротив окна возвышался огромный зеркальный шкаф, занимавший всю стену от пола до потолка. Высокие резные стойки кровати возносились ввысь, как колонны храма, и оттого казалось, что спальня приобретала дополнительное пространство, как будто вся стремилась вверх.
Соня перевернулась на спину и раскинула руки, не доставая до краев постели. Хрусталь над головой тихонько качался и позванивал. Наверное, где-то в квартире было открыто окно, и сквозняк пробирался в щель под дверью. Она повернула голову и оглядела свою руку, которая казалась неестественно белой на бардовом шелке. Хозяину этой комнаты, наверное, не хватало ярких красок в жизни. А может, это была спальня победителя, нашедшего свое счастье в золоте и пурпуре.
Она, лениво потянувшись, утопала в багровом закате простыни и пыталась вспомнить события прошлой ночи.
Ехали они долго или нет, она сказать не могла. Пару раз за всю дорогу она проснулась для того, чтобы удобнее лечь на его коленях. Один раз их остановили на посту ГАИ, и она смутно вспомнила наклонившуюся над ней фуражку и фонарик, пробежавший по ее лицу. "Спи, все хорошо", - сказал Илья и прикрыл рукой ее отвыкшие от света глаза, и она, подложив ладонь под щеку, снова провалилась в сон. Она смутно помнила, что чьи-то руки, не Ильи, легко вытащили ее из машины, как тельце больного зверька из клетки, и отнесли наверх по лестнице. Она прижималась к сильному плечу, пахнущему незнакомым одеколоном и крепкими сигаретами и слышала разговор... Но кто и о чем говорил, вспомнить не могла. Потом ее подняли, как тряпичную куклу, и снова сильные, не слишком умелые руки, сняли с нее платье. Дальше она опять ничего не помнила до момента, когда Илья лег позади нее, положил ей на талию руку, погладил прикрытое легкой тканью бедро и что-то сказал ей на ухо. Она улыбнулась и снова провалилась в бездну сна.
Она не знала, когда он ушел. Из-за закрытой двери не было слышно ни звука. Может быть, он еще пьет кофе на кухне, а может, уже охмуряет союзников или борется с противниками. Справа на его подушке белела записка, и Соня, неспешно протянув руку, поднесла ее к глазам. "Позвони, когда проснешься". Никакой подписи на случай, если листок попадет в чужие руки. Конспиратор несчастный. Она пробежала по строчкам глазами. Потом прочитала вслух, подражая его строгому голосу, потом еще раз почти по слогам и, перевернувшись на живот, бросила записку на кровать и ткнулась в нее носом, как ищейка, готовящаяся взять след.
- Позвоню, - сказала она невидимому собеседнику и потянулась. - Подожди немного, милый. Сначала я хочу в душ. И кофе.
Соня сползла с кровати, прошла босиком по мягкому ковру к двери и, распахнув ее, снова прислушалась. В доме было тихо. Даже часы нигде не тикали, и она пошла по коридору, разыскивая кухню. Коридор повернул налево, и впереди она увидела приоткрытую дверь в ярко освещенную комнату, стены которой были выложены плиткой. Она решительно двинулась в том направлении и распахнула дверь. Мужчина в расстегнутой рубашке, с пеной на одной щеке отвернулся от зеркала и уставился на нее.
- Доброе утро, - сказал Павел, опустив руку с бритвенным станком.
- Опять ты! - не пытаясь быть вежливой, воскликнула Соня и прислонилась спиной к косяку двери. - Ты будешь преследовать меня всю жизнь?
- Мне приказано ждать, когда ты проснешься, - бесстрастно заметил Павел и вернулся к прежнему занятию, изредка взглядывая на нее в зеркало.
Она стояла за его спиной в одной ночной рубашке, скрестив на груди руки, и тоже смотрела на его уверенные плавные движения, какими он избавлялся от пены на щеке.
- Я собираюсь принять душ, - наконец изрекла она и, помолчав, приказала: - С тебя завтрак.
- Не извольте беспокоиться, барыня, - мрачно пошутил он и сунул бритву под воду.
- Придержи язык, - огрызнулась Соня, мгновенно перейдя от хорошего настроения к раздражению, и, выходя, громко хлопнула дверью гостевой ванной.
Во время завтрака, сидя в банном халате с полотенцем на голове, она листала газету и делала вид, что мужчины напротив за столом просто не существует. Ее мобильный зазвонил, когда она допивала кофе.
- Не пытайся его соблазнить, - без приветствия сказал в трубку Илья, - это бесполезно.
- Ты уверен? - кокетливо спросила она, но он не был настроен на игривый тон.
- С моими женщинами он не спит. В этом я могу доверять ему.
- А мне, следовательно, не можешь?
Она положила ногу на ногу, так что между полами халата обнажилось колено, и бросила на Павла быстрый взгляд. Он делал вид, что не слушает разговор, с невозмутимым лицом пил свой кофе и просматривал спортивную хронику.
- Тебе - не могу, - совершенно спокойно ответил Илья. - И если ты надеешься получить мое официальное разрешение на эксперимент...
- Да даже если ты пообещаешь мне все свое состояние... - фыркнула она, не собираясь обижаться.
- Почему ты не позвонила сразу, как проснулась?
- Решила, что ты занят, раз так рано ушел. И еще хотела подготовиться к разговору.
- Ну, и как, подготовилась?
- Нет. - Она натянула на колено полу халата и в задумчивости поводила глазами по рисунку напольной плитки под ногами. - Просто думала о тебе, пока была в душе.
- И что надумала?
- Ничего нового. Ты все знаешь. - Не поднимая глаз, она подумала, что Павел, наверняка, фиксирует каждое ее слово и бессовестно воспользовалась ситуацией. - Ночью у нас что-то было?
- Я не увлекаюсь трупами, - хмыкнул он и сразу же перешел к делу. - До семнадцати часов ты свободна. Не позже семнадцати тридцати будь дома. Я уже распорядился насчет ужина, все доставят к этому времени вместе с официантом. Примерно час уйдет на сервировку стола и подготовку блюд. Я хочу, чтобы ты проследила за всем этим. К ужину будут три гостя, так что выбери себе платье в городе. Все, что ты взяла с собой, не подходит для этого мероприятия.
- Ты рылся в моих вещах? - изумилась она и встретилась случайным взглядом с Павлом.
- Тебе нужно купить что-то строгое, но не вычурное, - не обратив внимания на ее праведный гнев, продолжил он. - Из женщин будешь только ты, поэтому я хочу, чтобы они могли думать о делах, а не только поминутно раздевать тебя глазами. Черное платье без откровенных вырезов будет к месту. Я во всем полагаюсь на твой вкус.
- Спасибо, милый, что так безраздельно доверяешь мне, - съехидничала она. - Но копаться в моей сумке...
- Эта встреча для меня очень важна, Соня, - серьезным тоном подчеркнул он.
- Ладно, забудь, я пошутила, - вздохнула она. - Куда ты устроил моего шофера с машиной?
- Он в гостинице, ждет твоих распоряжений.
- Хорошо, я распоряжусь.
Павел продолжал делать вид, что читает газету, или действительно читал ее. Этого она не знала, задумчиво взбалтывая кофейную гущу на дне чашки. До пяти была уйма времени, и хотелось потратить его не на магазины или телевизор.
С магазинами она разобралась быстро. Платье, туфли и даже кое-что в ювелирном салоне ей удалось приобрести за какие-то два часа. Она собралась в Петергоф, просто так, прогуляться по аллеям мимо вековых деревьев, скульптур и заснеженных фонтанов, но передумала уже по дороге и развернула машину обратно. Водитель и Павел, приставленный к ней в качестве то ли надсмотрщика, то ли телохранителя, оба посмотрели на нее со своих мест, но промолчали, не комментируя резкую перемену курса. Она пообедала в ресторане с вычурным названием. Ее спутники остались на улице, и где обедали они, Соня не знала.
Пешая прогулка по Питеру вместо спокойных умиротворенных раздумий принесла одно только раздражение. На расстоянии двадцати шагов сзади, как тень, за Соней следовал Павел, не выражая при этом ни интереса, ни недовольства. Знать, что позади идет человек, который должен присматривать за ней по долгу службы, было неприятно. Еще хуже было знать, что этот человек думает о ней, как о сексуальном объекте, не имея на то никаких моральных прав. Он был ей непонятен и неприятен с самой первой встречи. И все последующие встречи только усугубляли это впечатление. Она прекрасно помнила, как первые два месяца злилась в Италии на Антона. Похоже, Илья подбирал себе людей по одному принципу. Хотя, наверное, Антон был попроще, человечнее, что ли. Чего стоил тот разговор после ночного плавания, когда оказалось, что ее непроницаемый охранник - точно такой же человек, как и все. В детстве боялся медуз и плакал из-за разбитых коленок. Жалко, что их отношения с Настей совсем развалились.
Антон обожал сына, хоть и выражал эту любовь несколько сдержанно, не сказать бы сурово. А Настя оказалась ему не по зубам. Слишком быстро деревенская девочка превратилась в требовательную и независимую бизнес-леди, которой совершенно некогда было заниматься домом, ребенком и поддержанием отношений с мужчиной. Она не видела необходимости быть хорошей женой в ущерб собственным интересам. А на самом деле, она не видела необходимости вообще становиться женой, полагая, что мужчина в этой ситуации будет для нее якорем, а не локомотивом.
Вероятнее всего, в этой ее позиции и была своя правда, но Соне она была не близка. Представить себя одну с ребенком в съемной квартире, в долгах и без образования она просто не могла. Ей полагалось быть при мужчине, хотя она серьезно подумывала о разводе. Но если семья и не осудила бы ее развод, то уж точно и не одобрила бы его. Периодически нарушаемые обещания, который давал ей Николай, все еще оставляли иллюзию того, что ситуация может быть стабилизирована. Что однажды он бросит пить и уже не вернется к прежнему занятию. Хотя... Если Илья все-таки соберется изменить ее статус, тогда вымученные отношения с мужем раз и навсегда утратят право на возобновление. Исполнение супружеского долга пару раз в месяц она была в состоянии вынести, зная, что однажды ей придется порвать с этим долгом. И тогда уже действовать по велению сердца, которое много лет нашептывало ей одно и тоже. Другой мужчина, другая жизнь.
- Пора возвращаться.
Неслышно подошедший сзади Павел прервал ее мысли, бегущие по кругу, как лошади на ипподроме. Она кивнула, и почти сразу же рядом с тротуаром остановилась машина, и Павел открыл ей дверь.

Пока официант занимался большим овальным столом в зале, Соня приводила себя в порядок перед зеркалом, в итоге оставшись довольна платьем и украшениями.
За пятнадцать минут до назначенного часа позвонил Илья и сообщил, что они будут вовремя. Соня, слегка нервничая, собрала на затылке волосы, в последний раз придирчиво осмотрела себя и, удовлетворенно кивнув своему отражению, отправилась в гостиную, где стол уже был сервирован, а официант в последний раз обходил места, буквально на миллиметр меняя положение бокалов и столовых приборов.
- Чудесно, - похвалила его она и подошла к окну, всматриваясь в освещенную белым фонарем улицу, где вот-вот должны были появиться машины.
Когда раздался звонок, и она открыла дверь, придав лицу соответствующее выражение сдержанного аристократического радушия, которое успела прорепетировать перед зеркалом, на пороге стояло шестеро мужчин. В двух из них она безошибочно распознала охранников.
- Здравствуйте. Проходите, пожалуйста.
Она отступила назад в тень появившегося за спиной Павла, пропуская гостей. Они вошли по одному, церемонно здоровались и целовали протянутую руку, пока Илья называл их имена.
- Софья, - повторяла она и чувствовала себя Маргаритой на балу у сатаны.
К счастью, поток гостей быстро оскудел, охранники сразу же ушли вслед за Павлом на кухню, а Илья, чуть помедлив, представил Соню коллегам как свою сестру.
- Ну, ты даешь, Илья! - пробасил самый старший из них, чье лицо чаще других мелькало на экранах телевизоров и чье имя удачно вписывалось в первые полосы газет. - Скрывал от нас такую красоту!
- И ты, Иван Алексеевич, еще удивляешься, что наш друг ведет тихую окопную войну, - сказал другой гость.
- Я не воюю, Владимир Семенович, куда мне война. Мне бы с бизнесом разобраться. Я человек мирный, это все знают.
Едва прозвучало его имя, Соня тут же вспомнила, где и когда видела этого довольно молодого еще человека. Он тоже когда-то был в центре внимания, но его имя связывалось со скандальной хроникой передела собственности в добывающей отрасли несколько лет назад. Потом он надолго исчез из поля зрения газетчиков, но, как видно, не слишком далеко ушел от арены основных действий.
Третий переговорщик был приблизительно ровесником ее брата, но, глядя в его суровое и непроницаемое лицо, она готова была поклясться, что никогда прежде не видела этого человека. Именно он дольше положенного задержал ее руку в своей, при этом выражение его глаз ничуть не изменилось, словно на нем была глухая маска, из-за которой не доносилось ни дыхания, ни звука.
- Проходите, пожалуйста.
Соня пригласила гостей в зал и пошла вперед, указывая дорогу.
Она понятия не имела, что за люди посетят этот дом, не успела спросить об этом у Ильи и теперь не слишком представляла себе, как следует вести себя с гостями. Но, в любом случае, скромное и внимательное молчание, присущее каждой понимающей свою роль женщине, было уместнее, чем пустая светская болтовня. Соня решила максимально сохранять дистанцию и не втягиваться в серьезные мужские дискуссии, если таковым найдется за столом место.
Пока гости рассаживались, осматривая интерьер и расставленные на столе закуски, Илья перехватил Соню за локоть и удовлетворенно шепнул ей на ухо, как она хороша нынче вечером. Она покраснела и потупилась, вспомнив свое стремление при выборе платья понравиться не столько ему, сколько неизвестным гостям.
У стены немой статуей застыл официант, ожидая, когда все займут свои места, чтобы приступить к основным обязанностям. Илья пододвинул Сонин стул и, когда она села, торжественно возглавил стол. Соня быстро кивнула официанту, бесшумно отделившемуся от стены, и ужин начался.
Она очень волновалась, что речь зайдет о том, что ей было не положено знать, да и не хотелось, но мужчины вели себя корректно и раскованно. Поднимали тосты за хозяина дома, за прекрасную хозяйку, за женщин вообще, за процветание бизнеса и даже за грядущее окончание года. Между тостами они охотно налегали на фуагра, икру и осетрину, не жалуясь на отсутствие аппетита.
Спустя полчаса Соня заметила некоторую потерю интереса к выставленным закускам и сделала знак официанту переходить к горячим блюдам. Илья одобрительно посмотрел на сестру, не прерывая одного из собеседников, который с увлечением рассказывал, как его внучка сходит с ума от Билла Гейтса.
- Она прочитала его книгу, как ее бишь... Забыл. Мечтает стать программистом. Гениальным, разумеется, и работать в его компании. А когда я спросил ее, почему он ей так симпатичен, знаете, что ответила эта двенадцатилетняя сопля? Потому что он классно натянул антимонопольный комитет. А ты, говорит, дед, так пока не научился, а то был бы в списке, который публикует "Форбс". Я решил, что ослышался. Что, спрашиваю, он сделал в антимонопольном комитете? А она мне: дед, ты отстал от жизни, простых слов не понимаешь! И стала мне популярно объяснять, что означает это слово в прямом и переносном смысле. Конечно, ей больше по душе второе значение.
- А ты как думал! - ухмыльнулся Владимир Семенович, ловко орудуя вилкой и ножом в тарелке. - Но заметь, однако, что ее интересует большой бизнес, а не то, кто кого и как натянул, иначе вы бы обсуждали какой-нибудь эротический триллер.
- За этот бизнес ей бы штаны снять и всыпать горячих по первое число. Я уже сделал последнее китайское предупреждение ее шалопаям-родителям. У них в семье, как выяснилось, "натянул" - самое мягкое слово. И еще говорят, что хотят вырастить девчонку настоящей леди. В Англию ее со следующего учебного года посылают в пансион. А она мне на днях такое заявила про королевскую семью... Даже повторить стыдно. Честно скажу, если она скажет хоть малую толику подобного там, у них, мне и всей семье на этот остров навсегда въезд закроют.
Соня сдержанно фыркнула, опустила заискрившиеся глаза и прикрыла рот рукой.
- Да брось ты, это же дети. Что с них возьмешь, - снисходительно засмеялся Владимир Семенович.
- Вот когда твои детишки тебя подобными высказываниями порадуют, тогда и поговорим о том, как бороться с этими ангелочками, - парировал Иван Алексеевич и обратился к Соне. - Вот нашей даме эти разговоры показались смешными. Наверное, странно слушать мужчин, говорящих о воспитании детей?
- Нет, почему же. - Она на секунду глянула на брата и не увидела неодобрения с его стороны. - Мой муж все время рассуждает, какой должна вырасти наша дочь.
- У такой юной леди есть дети?
- Ей всего два, но у нее уже формируется характер, и я уверена, что нам придется решать те же проблемы, если ни большие.
- Да уж, молодежь загнивает, не успев созреть, - посетовал Иван Алексеевич и обратился за поддержкой к собеседникам.
Но Илья возразил, не желая чувствовать себя стариком, оторвавшимся на целую вечность от подрастающего поколения. И следующие двадцать минут разговор шел о проблеме отцов и детей, словно люди, собравшиеся за этим столом, были простыми смертными, встретившимися, чтобы поговорить о жизни. Соня ушла в тень, предпочитая не вмешиваться в обсуждение, и думала о том, что они, сошедшие со страниц газет и экранов телевизоров, тоже могут позволить себе быть озабоченными вполне бытовыми делами и трудностями в собственных семьях, а не только думать о судьбах народа, инвестиционных проектах или легализации непрофильного бизнеса.
После детей разговор перекинулся, как это естественно случается, на домашних любимцев. И выяснилось, что все они, кроме Ильи, нежно и трогательно любят кто собаку, кто кошку, а молчаливый Аркадий Михайлович, как оказалось, построил в кабинете аквариум во всю стену и любуется экзотическими рыбами. Соня мысленно увидела эту многометровую стену, подсвеченную лампами изнутри, где, причудливо извиваясь, плавали обитатели подводного мира, призванные способствовать улучшению настроения своего хозяина. Нет, все-таки собака или кошка были ее душе куда понятнее и милее.
- Да я уверен, что не нужна им никакая либерализация, - как сквозь туман до нее донеслись слова Владимира Семеновича, и она вышла из оцепенения и вернулась к реальности. - Не хотят они ее, хоть ты тресни. Они хотят жить в тепле, кушать вдоволь и спать с женой соседа, пока тот, попивая пивко, торчит на футболе. Вот тебе рай земной.
- Нет, тут ты не прав, - пробасил Иван Алексеевич и бросил салфетку на стол. - Они подсели на телепередачи, на газеты. Они хотят ездить в Турцию за шмотками и покупать продукты в супермаркетах, а не в сельпо. И уже понимают, что без этой свободы им не прожить, даже тем, которые окопались в "красном поясе". Коммунисты, конечно, это хорошо, но ведь одеяло-то давно каждый тянет на себя.
Илья, похоже, уже высказался на эту тему и теперь просто следил за дискуссией, а Аркадий Михайлович, как обычно, помалкивал, и по его лицу нельзя было понять, что он думает по этому поводу и думает ли об этом вообще.
- Ну, так им же уже давали эту свободу и отнимали тоже. А ничего не меняется. Им как было плохо, так и осталось. И недовольство только растет.
- Да потому что ее не надо ни давать, ни отнимать. Надо, чтобы они выбрали сами. По-настоящему сами, тогда и ценить начнут.
Четыре мужские головы повернулись к Соне, а она покраснела, как девчонка, неожиданно вмешавшаяся в разговоры взрослых. Строго сдвинутые брови Ильи свидетельствовали о том, что она совершила ошибку, заговорив тогда, когда ее мнения никто не спрашивал.
- Вы, конечно, правы, Софья, - строгий глуховатый голос третьего гостя нарушил недоуменное молчание. - Только они и выбирать не умеют.
- Неправда, - возразила она, чем повергла в изумление Илью. - У моей сотрудницы тетка живет в деревне в Рязанской области. Она решила открыть свое дело. Фермерское хозяйство. Завести стадо свиней и сдавать их государству. Но ведь власти не только не помогают, как было обещано, они всячески противодействуют, вот что страшно.
- Свиней, говорите, - задумчиво сказал он и почесал висок. - И что же, не открыла ферму?
- Нет, конечно. Кажется, уже отчаялась и собирается бросить дом и уехать к детям. А ведь она точно знала, чего хотела, и именно свободы ей не хватило, чтобы осуществить свою задумку.
- Но ведь таких, как она, немного, - заметил Владимир Семенович.
- Больше, чем вы думаете, - серьезно ответила Соня и обернулась к нему. - Далеко за примером ходить не надо. У меня коллега по работе по выходным ремонтирует в гаражах машины. Если бы не государственный рэкет, он давно бы открыл свою автомастерскую, а не работал бы "на дядю".
- С автомастерскими сложно. Их бандиты контролируют. Это жирный кусок.
- С бандитами ему договориться куда проще, чем с чиновниками и милицией. Там, куда за деньгами приходит милиция, никакие бандиты не выживают. Почему нельзя дань ему возможность открыть свою фирму со льготным налогообложением и защитить от чиновничьих поборов? А вы говорите, что они не хотят свободы. Еще как хотят! И выберут ее, если будут верить, что есть возможность жить и обеспечивать себя, а не выживать после каждого дефолта.
- А кем вы работаете, если не секрет? - вкрадчиво поинтересовался Владимир Семенович, но Илья поспешил ответить за Соню.
- Она трудится в консалтинге. Продвинутая область! Говорить они все умеют, вот девочка и нахваталась разных политизированных идей.
Он со скрытым недовольством улыбнулся сестре и обвел взглядом присутствующих, словно извиняясь за ее поведение.
- Отчего же нахваталась? Рассуждения вполне здравые, - поддержал хозяйку вечера солидный Иван Алексеевич. - Мне, например, такие люди нужны. Не хотите поработать на депутатской ниве, прекрасная леди?
- Она свою работу ни на что не променяет, - безапелляционно сказал Илья, снова опередив ее с ответом.
- Да дай ты ей самой сказать, - прервал его Иван Алексеевич, но Соня тут же улыбнулась ему, отвлекая от Ильи.
- Илья прав, я, действительно, очень люблю свою работу и не стану искать ничего лучше. От добра добра не ищут.
- Но, работая помощником депутата, вы могли бы принести ту самую пользу обществу, о которой так ратуете.
Владимир Семенович смотрел на нее испытующими глазами, как экзаменатор, уличающий студента в незнании.
- Нет, благодарю вас. Каждый должен быть на своем месте. Я свое нашла.
- Она даже ко мне не захотела пойти работать, - сказал Илья.
- И нисколько не странно, - хохотнул Иван Алексеевич. - У тебя там не зона отдыха, как я слышал. Сам гробишься двадцать четыре часа в сутки и других гробишь.
- Только почему-то никто уходить не хочет.
- Набрал таких же трудоголиков, как ты сам. Говорят, и сына своего едва ли не вместо брачной ночи заставил контракты готовить.
- Ну, молва преувеличивает, как обычно. Но Лева, на самом деле, работает, как вол.
- А Маринка твоя где сейчас подвизается?
- Женщины в нашей семье - сущее наказание, - помрачнев, сказал Илья и покосился на Соню. - Она озабочена проблемами падения рейтинга социалистов во Франции. Поехала в Париж повышать тиражи "Юманите".
- Да, слыхал я, - задумчиво заметил Иван Алексеевич. - Все никак не угомонится. Заводная она у тебя. А я тебе вот что скажу: замуж ей надо за хорошего мужика. Чтоб он ее в строгости держал и имел по три раза на дню. Вот когда из ее головы всякая дурь вылетит в два счета.
Соня покраснела, чувствуя себя лишней в мужской компании, которая готова была забыть о присутствии единственной женщины и начать разговор о бабах, потому что политику и быт они уже обсудили.
- Да где же такого взять? - сосредоточенно нахмурился Илья, не обращая внимания на сестру. - Все, что нравятся мне, ее не устраивают ни в какую.
- А ты пойди от противного, - снова негромко подал голос Аркадий Михайлович, и все присутствующие напрягли слух. - Познакомь ее ненароком с каким-нибудь приличным на твой взгляд человеком, а потом ругай его на чем свет стоит. Глядишь, назло тебе она и влюбится.
"Ничего себе совет!" - подумала Соня и со скрытым восхищением посмотрела на мужчину. Они говорили о Марине, как о двухлетнем ребенке, который вступает в свой первый период отрицания, когда на любое материнское "да" звучит упрямое "нет" и наоборот. Гость дал Илье совет, как будто Марина ходила в ясли, а не была зрелой женщиной тридцати с лишним лет. Но, как ни странно, именно этот совет мог бы реально повлиять на ситуацию.
- Надо подумать, - уклончиво ответил хозяин, но по его тону Соня уже знала, что он взял предложение на заметку и при первой же возможности не преминет им воспользоваться. - Это тебе не эксперимент на лабораторных крысах. Дочь у меня одна. Если что-то не заладится, вообще испорчу отношения на всю жизнь. Тут придется действовать хитрее.
- Ну-ну, - одобрительно хмыкнул Иван Алексеевич. - Действуй. А сейчас не перекурить ли нам у тебя в кабинете. Там, небось, и коньячок припрятан, и сигары гаванские водятся.
- Желание гостя для меня закон. - Илья выразительно посмотрел на Соню и встретил ее открытый понимающий взгляд. - Если дама не возражает...
- Нисколько.
Соня поднялась первой, и вслед за ней встали мужчины, являя собой пример настоящих джентльменов.
Когда через два часа она пошла на кухню, чтобы сделать себе чай, из-за дверей кабинета глухо звучали голоса, а в коридор просачивался табачный дым. Она приостановилась, раздумывая, не предложить ли им кофе, но прервать разговор мужчин не посмела. Охранники на кухне замолчали, едва она вошла, и поднялись, как один. Соня улыбнулась, махнула рукой, разрешая им сесть, и налила себе чашку чая. На обратном пути из кабинета голоса стали громче, и она поспешила пройти, чтобы не стать случайным свидетелем их обсуждения.
Еще через час она поняла, что ужасно устала. Стрелка часов давно перевалила за двенадцать, а собеседники, похоже, не собирались расходиться. Как хозяйка дома, она не могла позволить себе отдых, пока гости не разъехались. Можно было бы просто прилечь на кровать, но тогда по испорченной прическе или уютной складочке на щеке будет сразу же видно, что она спала. Она удобнее устроилась в кресле, вытянула ноги и закрыла глаза, готовая в любую минуту подняться и выполнить свой долг, но появление Ильи все же проспала.
- Соня, - тихо позвал он, наклонившись над ней, и тронул ладонью ее щеку. - Гости собираются расходиться.
- Ох, прости!
Она стряхнула с себя остатки сна, оправила платье, глянула на свое уставшее лицо в зеркало и придала ему прежнее сдержанно-радушное выражение. Ну, так что, если они увидят, что она утомлена? Они проговорили до двух часов ночи.
Она вышла вслед за братом в коридор, но он тут же скрылся в кабинете. Она присела на стул в холле и не заметила, как со стороны кухни к ней приблизилась темная фигура. Когда человек у нее за спиной заговорил, Соня вздрогнула и вскочила с места.
- Как вы меня напугали! Я думала, что все в кабинете.
- Простите, не хотел.
Аркадий Михайлович смотрел на нее своими темными, немигающими глазами, и она почувствовала себя крайне неловко.
- Я очень рад нашему знакомству, - помедлив, словно обдумывая на ходу каждое слово, сказал он и замолчал.
- И я тоже, - вежливо ответила она, стараясь не отводить взгляда от его лица.
- Откровенно говоря, я хотел бы его продолжить.
- Но...
Она замялась, не зная, как вести себя в подобной ситуации. Чего уж ей точно не хотелось, так это продолжить знакомство с этим человеком. Из всех присутствующих в доме именно он производил самое гнетущее впечатление.
- Не смущайтесь, я помню, что вы замужем.
Его тонкие губы растянулись в холодной улыбке, отчего в уголках рта образовались жесткие складки, как будто этот человек впервые в жизни попробовал улыбнуться, и мышцы, непривычные к такой гримасе, всячески сопротивлялись.
- Да, действительно, - растерявшись не столько от его слов, сколько от увиденного нового выражения лица, пробормотала Соня.
- Может быть, вы все же захотите сменить свой консалтинг на какую-нибудь другую не менее интересную работу. Тогда милости прошу.
Он протягивал ей визитку, где над его фамилией красовался логотип и название неизвестной ей компании. Она вопросительно посмотрела на мужчину, и он правильно понял этот вопрос.
- Не обязательно так широко светиться, как ваш брат. Есть компании, которые могу сделать не меньше, оставаясь в тени.
- В тени? - переспросила она, представив себе традиционные для этого понятия виды нелегального бизнеса.
- Я имею в виду вполне законные способы заработать деньги. И влиять на судьбы государства, - многозначительно пояснил он.
- Понятно.
На самом деле ей ничего не было понятно, и она не знала, о чем говорить с этим человеком, как правильно реагировать на его слова. А он просто смотрел на нее, не пытаясь продолжить разговор. Самое лучшее в этой ситуации было вернуться к своим обязанностям хозяйки, и эта спасительная мысль наполнила Соню надеждой на избавление.
- Может быть, я сделаю вам кофе или чай?
Стараясь быть непринужденной, она попыталась улыбнуться и одновременно отступить, незаметно увеличив расстояние между ними. Но он с неожиданной для столь невозмутимой фигуры поспешностью удержал ее за руку, и Соня от неожиданности и ужаса, охватившего все ее существо, замерла, как мелкий грызун перед коброй.
- Подумайте хорошенько, - настойчиво сказал он, сомкнув железные пальцы над ее кистью. - Сейчас люди, мыслящие одинаково, должны объединяться. Ваш брат это понял. Он очень умный человек, и у него большое будущее.
- Надеюсь, - пробормотала она, не смея даже сделать попытку вырваться.
- Наша сила - в объединении, - повторил он, сверля ее глазами.
- Конечно. Но от меня ничего не зависит...
- Напротив, от вас зависит не так уж мало, как вам кажется. Женщины стоят за всем, что происходит в мире.
- Я вас не понимаю.
- Прекрасно понимаете. - Он чуть подтянул ее к себе за руку, все еще сжимающую его визитку. - Ради женщины мужчины идут в бой и гибнут. - Он помолчал, давая ей возможность осмыслить сказанное. - Или побеждают.
- Уж точно не ради меня! - Она зачем-то приняла вызов и взглянула ему в лицо. - У моих мужчин жизнь попроще и задачи помельче.
- Не думаю. У вашего брата большие планы.
- Он не мой мужчина.
- Но вы же здесь.
Она не нашлась, что ответить. Действительно, это могло со стороны казаться странным. Его жена осталась дома, а с собой он взял сестру. Или этот человек знает больше, чем говорит? Сердце Сони зашлось от страха, когда она представила себе, что Аркадий Михайлович осведомлен об их отношениях.
- Я здесь случайно, - неуверенно сказала она и обернулась в сторону коридора, ища защиты.
- Позвоните мне, - вдруг сказал он и, наклонившись, поцеловал ее плененную руку. - Я буду рад посодействовать вам.
- Но... - Она хотела возразить, что ей ничего не нужно, но сочла за благо промолчать на эту тему, глядя на его склоненный затылок. - Спасибо, вы очень любезны.
Он выпустил ее руку, и сам отступил назад, давая ей дорогу.
- Посмотрю, что там, на кухне...
Даже идя по коридору, она чувствовала на себе его холодный неотступный взгляд. Когда коридор повернул, она почти побежала и ворвалась на кухню, повергнув в изумление троих охранников.
- Что-то случилось? - спросил Павел, поднявшись ей навстречу, остальные ждали ответа, готовые в любую минуту последовать на помощь своим боссам. - Софья Ильинична?
- Случилось? - Она обвела мужчин рассеянным взглядом. - Нет-нет, все хорошо.
- На вас лица нет, - настаивал он, с холодной заботой глядя ей в глаза.
- Да? - Она провела ладонью по щеке и губам, словно хотела убедиться, что по дороге, и правда, не потеряла лицо. - Я просто устала. Налейте мне воды, пожалуйста.
- Скоро они там? - спросил один из чужаков.
- Да, они заканчивают. Уже скоро.
Она залпом выпила предложенную воду и опустилась на ближайший стул, глядя в окно.
- Я отнес водителям поесть, - доложил Павел, все еще подозрительно глядя на растерянную или испуганную, он не мог понять, Соню.
- Спасибо. О них я совсем не побеспокоилась.
В ту же минуту она услышала голос Ильи, который звал ее. Охранники снова встали, и Соня поспешила к брату.
Трое мужчин неторопливо одевались, посмеиваясь друг над другом. Соня стояла в сторонке с неизменной для такого случая улыбкой. Потом наступил ее черед протягивать руку и повторять, как она рада знакомству.
- Красавица. Настоящая красавица, - отдав дань ритуалу прощания, обернулся к Илье Иван Алексеевич.
Он говорил о женщине, словно она не стояла рядом. Соня почувствовала, что краснеет, а Илья самодовольно заулыбался, как будто речь шла о его личных заслугах. Аркадий Михайлович последний завладел ее рукой.
- И все-таки я буду ждать вашего звонка.
Соня пролепетала в ответ что-то неопределенно-вежливое и поспешила занять свое место рядом с братом.
- Смотри-ка, - притворно возмутился Иван Алексеевич. - Стоило нам на секунду отвернуться, как наш шустрый собрат уже договорился с девушкой.
Молчаливый гость только мотнул головой, не поддержав разговор, и принялся сосредоточенно застегивать пальто.
- С ней не так просто договориться, - сказал Илья и обнял Соню за плечи, на мгновенье прижал к себе. - Она у меня умница.
Соня вскинула на него изумленные глаза. Никогда прежде он не позволял себе никаких проявлений нежности в присутствии посторонних. Но он вел себя так, как будто для него это совершенно привычное дело - обнять сестру, и она вернула себе прежнее выражение лица.
Он ушел провожать гостей к машинам, а Соня, еле держась на ногах от усталости, скинула платье в спальне прямо на пол и повалилась без сил на кровать. Уже в постели она сняла украшения и ссыпала их на тумбочку в изголовье. Твердо намереваясь дождаться его возвращения, она принялась строить планы на завтра и сама не заметила, как уснула.
Когда он лег рядом, она инстинктивно придвинулась ближе, взобралась рукой ему на плечо.
- Ты вернулся, да?..
- Ты уже спишь, милая?
- Нет пока, - солгала она и попробовала открыть глаза. - Ты доволен, как все прошло?
- Не то слово. Ты просто сокровище.
- Нет, - покачала головой она. - Я про твои переговоры. Они успешные?
- Они открывают большие возможности.
- Ну, и слава Богу.
Больше ей ничего знать и не требовалось. Только то, что он остался доволен этим вечером. Она перебралась головой к нему на предплечье и вздохнула, впадая в сонное оцепенение. Он поцеловал ее в лоб и обнял свободной рукой.
- Соня?
- Ммм?
- Ты меня любишь?
- Больше всего на свете.
Илья молча примеривал к себе этот ответ. Как это - больше всего на свете? Она действительно готова пожертвовать всем ради него? Удачно завершившиеся переговоры открывали перед ним почти неограниченные перспективы. Но до достижения конкретных результатов должно было пройти немало времени, и в течение этого времени он не сможет выполнить свои обещания, данные Соне. Пока его мир не будет в относительной безопасности, он не может бросить своих людей, которые на него работают и в него верят. А дождется ли Соня? Или, отчаявшись, предпочтет ему это самое "все на свете"?
- О чем это ты договорилась с Аркадием?
- Ни о чем. Он хочет, чтобы я пришла к нему работать. Он странный... - Она потянулась и потерлась щекой о его плечо. - Я никогда не видела таких страшных людей, как он. Не знаю, какие у него дела с тобой...
- Он опасный человек для врагов, не для друзей, - пояснил Илья.
- Не думаю, что у него есть друзья. И знаешь... - Она неожиданно подняла голову и посмотрела на брата. - Он что-то подозревает о нас с тобой.
- Почему ты решила?
- Я даже сказать не могу... - Она задумалась, вспоминая разговор в прихожей. - Но он на что-то намекал или что-то знает...
- Не придумывай! - Он погладил ее по голове. - Никто ничего не знает.
- Не уверена, - вздохнула Соня и прижалась к нему. - Я так устала, просто ужас. Кажется, я никогда не смогу выспаться. Эта зима действует на меня просто угнетающе.
- Тебе надо поехать отдохнуть.
- Да, надо бы.
Тишина разлилась над большой кроватью, накрыла обоих темным одеялом. Через пару минут Сонино дыхание стало ровным, рука ослабела и сползла с его груди. Илья осторожно, стараясь не разбудить, переложил женщину на подушку рядом с собой и снова лег на спину, подложив руку под голову. Ему надо было о многом подумать до того, как наступит утро.

Соня проснулась, как и прошлым утром, одна. В комнате было пасмурно даже несмотря на приоткрытые шторы. На подушке рядом на этот раз никакой записки не оказалась, но она все равно в блаженном ничегонеделании полежала несколько минут, прислушиваясь к вязкой тишине квартиры и вспоминая события вчерашнего дня.
После душа она узнала от Павла, что Илья уехал ни свет, ни заря на очередные деловые встречи, и это значило, что весь день ей снова предстояло провести в обществе водителя и охранника. На этот раз она выбрала Эрмитаж и бродила по залам, не получая удовольствия от созерцания царской роскоши комнат, картин, статуэток и предметов быта. У нее не шел из головы разговор с Аркадием Михайловичем. Может быть, это и паранойя, но ей казалось, что он дал понять, что знает об их отношениях с Ильей. Конечно, она ничего не могла утверждать наверняка, но был только один способ узнать, к чему вели его загадочные фразы о роли женщины в жизни мужчины. Позвонить ему значило принять установленные не ею правила игры. Не позвонить, - возможно, пренебречь чем-то важным, что может впоследствии обернуться против них. Заразившись от Ильи подозрительностью и недоверием к окружавшим его людям, она предполагала самое худшее. В любом случае, лучше ошибаться в людях в хорошую сторону, чем считать их порядочными и на собственной шкуре убедиться, что это не так.
Через два часа блужданий по залам в сопровождении зевавшего охранника она так и не пришла ни к какому определенному решению. Полученная вчера визитка, казалось, прожигала ее сумку насквозь. Единственное, что она посчитала по-настоящему правильным, это спросить мнения Ильи и добиться вразумительного ответа.
Сам он объявился только во второй половине дня. Назвал адрес ресторана, где будет ждать ее в семь вечера, и попросил собрать вещи и погрузить их в машину заранее, так как у него не будет больше возможности заехать на квартиру. Соня поинтересовалась переговорами текущего дня и в ответ получила неопределенное бормотание, которое лучше слов ей сказало, что успех продолжает сопутствовать ему и сегодня.
Вместо обеда она улеглась спать, перехватив на кухне только кусочек холодной семги, а в половине шестого принялась собирать вещи. Ресторан, куда вызвал ее Илья, был слишком большой и светлый. Ей хотелось уютно посидеть с ним рядом где-нибудь в укромном уголке, освещаемом высокой бра и неверным светом свечи на столе, а вместо этого ей пришлось идти мимо зеркальных стен, сияющих в свете хрустальной люстры, в сопровождении метрдотеля.
Илья сидел за столиком один, но был так поглощен чтением бумаг, что не увидел ее появления, пока она не подошла вплотную.
- Ты, как всегда, занят, - с укоризной сказала Соня, расстелив на коленях салфетку.
- Нисколько, - ответил он и убрал бумаги в портфель, как будто они имели второстепенное значение. - Как прошел день?
- Спасибо, хорошо. Но если бы ты был рядом...
- Прости! - Он взял со скатерти ее руку и нежно сжал. - У меня не нашлось для тебя времени. Но это исключительные выходные. Впредь я буду принадлежать на отдыхе только тебе.
Она не поверила и грустно улыбнулась, но он сделал вид, что ничего не заметил. За ужином он был необычайно ласков с ней, много шутил, даже рассказал какой-то анекдот. Соня продолжала вежливо улыбаться, и тогда он пообещал, что в следующий раз они поедут в Питер вдвоем совсем не за тем, чтобы улаживать дела бизнеса. Он решительно был настроен провести с ней время наедине в тихой мансарде на набережной и только под конец выходных, когда страсти, о которых так много грезилось перед поездкой, поутихнут, он отведет ее в Мариинку, где ей так и не удалось побывать. Соне ничего не оставалось, как порадоваться этим перспективным планам и мысленно вздохнуть о том, что ничего, о чем она мечтала, в этот раз не исполнилось. Разве что ужин прошел на высшем уровне.
Она задала ему повторный вопрос о вчерашнем госте, но он уклонился от того, чтобы дать этому человеку развернутую характеристику. Только сказал, что врагом его не считает, и даже если у того и есть подозрения относительно их с Соней отношений, то он не станет делать их объектом внимания широкой публики. Однако, на вопрос, не стоит ли ей позвонить Аркадию Михайловичу, на чем он накануне почти настаивал, Илья едва заметно помрачнел и потребовал выбросить эту глупость из головы.
- Если он захочет что-то сказать тебе, он тебя сам найдет, можешь быть в этом уверена.
И от его убежденности холодок пробежал у нее между лопаток. Она мысленно вознесла молитвы о том, чтобы у этого человека не появилось дел к ней.
- Знаешь, давай-ка перед отъездом заглянем в казино, - вдруг сказал Илья, когда ужин подходил к концу.
- Но зачем?
- Хочу немного дать голове отдохнуть. Шарик бегает... Никаких мыслей, как на сеансе гипноза.
- Мы могли бы помолчать в машине. Я не стану тебя беспокоить.
Она всегда не любила игровые заведения, когда время, проведенное за столом, отнимало ее собственные минуты в его обществе.
- Ты возражаешь? - чуть холоднее, чем позволено обычной вежливостью, спросил он.
- Нет, конечно.
Она не посмела заупрямиться и выставить свое желание побыть с ним наедине как главный аргумент против казино.
- Вот и чудесно. Заедем на часок. И в Москву.