Дэн

               
               
               
                Посвящается моему покойному другу.
             
      Посвящается также всем, кого хватило на ремиссию и самостоятельную психореанимацию.
               
      
      
           Не рекомендуется читать детям до 16-ти лет и беременным женщинам.
               

           пролог
           Парни, не женитесь.               


                1.Пробуждение

Денис был в том состоянии, в котором рано или поздно оказывается любой запойный алкаш, даже самый здоровый и стойкий.

Состояние это нельзя было перепутать ни с чем, оно являлось как бы олицетворением той мрачной инфернальной стороны жизни, с которой каждый, будь он хоть трижды трезвенником, рано или поздно сталкивается где-нибудь на больничной койке, а то и не побоюсь этого слова, в реанимации.

Похмелье было столь сильным, что Денис первым делом после пробуждения   не смог даже пошевелиться и тупо лежал, уставившись в сереющий предрассветный потолок.  По потолку, в такт с ударами сердца то и дело пробегали зыбкие тени. Затем мысли потихоньку заворочались сонными тараканами в темном еще мозгу и оформились в самую новую и самую актуальную из них – поссать. Для этого нужно уже было шевелиться, то бишь посылать нервные  импульсы из головы в ноги и прочие чресла и члены, но нервная система Дениса была настолько истощена недельной длительности запоем, что поначалу просто отказывалась что-либо передавать в мышцы.

Затем он все же заставил себя выйти из одеревенелого ступора, ибо не допился еще до стадии алкогольного энуреза, обыденного для лиц БОМЖ и клинических хроников. Не говоря уже о том, что Денису хотелось также срать, пить и жрать одновременно, кроме этого его жутко мутило, сердце не в такт билось безумной птицей в грудной клетке, в глазах плавали какие-то объемные фиолетовые круги и тупо, именно тупо болела голова.

Итак, наш герой кое-как поднялся с кровати  и побрел, весь трясясь и дрожа, в сортир. В темном коридоре  что-то шевельнулось на краю видимости его поля зрения, он ощутил чье-то присутствие и тут же засосало под ложечкой, сердце еще более бестолково и гадко запрыгало каучуковой пиявкой. Денис второпях включил свет, никого, естественно не обнаружив. «-Глючит» - констатировал он про себя с облегчением и дальше побрел в сортир. По полу резво шуганул пруссак, но раздавить его являлось в нынешнем Денисовом состоянии делом невозможным.

Включив свет и опорожнившись наконец в белого фаянсового спасителя, Денис выкурил сигарету, громко слил воду и направился чистить зубы и бриться, причем последнее он отложил на неопределенный срок, ибо руки его буквально ходили ходуном, он и зубы-то с трудом почистил.
Кое-как умывшись, Дэн (в школе его так звали друзья, а недруги – Дениска-пиписка) осознал наконец всю плачевность своего нынешнего бдения. Сея горькая правда жизни заключалась в том, что нужно, просто необходимо было ехать на работу, а на работу в таком жалком состояни переться – курям на смех.

Еще он почувствовал полное наличие отсутвия каких бы то ни было желаний вообще, кроме как лечь на диван и воткнуть в ящик. Большего сейчас он не осилил бы, разве что под дулом автомата или иного огнестрельного оружия.

По ящику в такую рань ничего не было, посему Дэн наскоро перекусил позавчерашним супом, запихнул напоследок чашку чаю с бутербродом, а затем принял пару глотков успокоительного.

Тошнота была такой сильной, что казалось-таки прорвет тот рвотный барьер, отличающий любого выпивоху от человека умеренно пъющего и у Дена уже начала обильно выделяться слюна, но он таки пересилил себя и не выблевал завтрак – жаль было.

Ни о какой работе сегодня и речи быть не могло и Дэн прилег вздремнуть. Вновь очнувшись в не менее паскудном состоянии часов в одиннадцать, он кряхтя поднялся и шатко побрел в сортир.

И тут зазвонил телефон, высвечивая на стареньком АОНе чей-то номер. «****ь, началось» - дернуло как током Дена –«-Смольный, мать вашу». «Смольным» он называл усиленную телефонную атаку кого-либо к нему с похмельного утра. А номер как раз высветился тот еще, и Дэн в злобной нерешительности выключил динамик. «- Звоните в рельс» - мелькнуло стотонной гирей в голове –«-Я болен и к врачу пошел».

Он вновь повалился на диван и включил ящик. «-…эйрвейвз плюс незаменимое сочетание уникальной формулы ксилит-карбамид. Ваши зубы – наши заботы…» - вещал веселый молодой очкарик в белом халате поверх костюма с галстуком, с нереально белыми и крупными, как у кита из советского мультика, зубами.

Дэн переключил канал. Он принадлежал к тому самому Generation P (пардон, Виктор Олегович, за плагиатец), не приученному в силу обстоятельств канувшей в лету эпохи совка к рекламе. И привыкать не совсем хотел, вернее сказать, не хотел совсем. Сопляки – другое дело, они и жить уже не могли без всего этого мегатонного теледерьма, у них и анекдоты и повседневное общение были вплетены в рекламную сеть. По этому поводу Дэн вечно воевал с женой и 8-летним сыном, который все свое свободное  время после школы посвящал просмотру абсолютно имбецильных американских мультяшек-сериалов, что, ясное дело, к особому развитию чего-либо, будь то интеллект  или тело, не вело. А вело к ранней неврастении, рассеянности и героиноподобной зависимости от телевизора.
 
 «…-Только кто паук, а кто человек, Стенли?» - на следующем канале шел фантастический сериал - «-В конце концов нам всем тут крышка, какая разница…» - ответствовал Стенли. Сериал был напичкан компъютерной графикой и отличался полным отсутсвием сюжета.

Повтыкав немного в ящик, Дэн выключил его, ибо вновь пошел рекламный блок, –пауки недоели пока что капитана, который остервенело отстреливался от них из плазмагана, забаррикадировавшись в рубке управления. Впрочем, в следующей серии разумные арахноиды, без сомнения, до него доберутся и захватят корабль.

Денис задумался. Он не принадлежал к той самой китово-крокодиловой породе людей, идущих по жизни на таран и добивающихся в ней чего-либо. Он не был тщеславен, не хотел больших денег и прочих сопутствующих им аксессуаров (как то наличие дюжины безмозглых ****ей-любовниц, джипа и т.п.). Он не был глуп, однако образ его жизни нельзя было назвать здоровым. В студенчестве Дэн баловался наркотиками, перепробовал все – от травы до винта с героином, затем баловство соскользнуло незаметно в увлечение и он чуть не подсел на иглу, успев в последний момент уйти в сторону, иначе не дожил бы до своих 34 лет.

А вот с водкой дело обстояло хуже. В свое время бездумно женившись и создав семью, Дэн, пожалуй, допустил в жизни главную ошибку. Нет, не в том, что женился, и не в том, на ком женился. Ошибся он в оценке своей готовности к жизни семейной, абсолютно во всех, главных и второстепенных ее проявлениях и мелочах. Бытовуха жрала его с кишками и говном.

Посему Дэн, подвязав с наркотиками, стал попивать, а затем уже и пить по-настоящему. Первые два дня давались легко – вечером водка, утром – пиво или вообще ничего (у Дэна на его горе был совершенно непъющий начальник). Дальше же дело обстояло хуже, ибо Дэн не обладал идеальным здоровьем, и на третий-четвертый день было уже совсем худо.

Пробовал он пить по чуть-чуть, «как все пъют», и понял, что этот вариант не для него – он шел вразнос, словно детонирующий дизель.

На четвертый-пятый день в лучшем случае терялись ключи или мелочь типа банковской карточки, а в худшем – Дэн терялся сам, вернее терял на некоторое время свое бренное тело. И находил его где-нибудь на ступеньках в парадной, а то и того хуже – под лавочкой, на виду у вороватых шнырей-сопляков, обиравших его хилое содержимое карманов до нитки, или ментов, делающих в РОВД то же самое плюс штраф.

По сей причине Дэн решил твердо завязать. Оставить курево, кофе, изредка – траву. Но не тут-то было – вновь вернулись наркотики. Траву, что он  любил покурить и иногда покуривал, вообще через день стал сосать, и подвигиваться снова от случая к случаю.

На этот раз Дэн вновь решил вязать. Но уже по-честному, без травы и джефа. Хотя если еще честнее, так это потому что ни того ни другого было не достать, а с деньгами также было туго.

Проблемы. Он лежал и думал о своих проблемах. Тут в коридоре прогремел звонок.

«-****и, не мытьем так катаньем, - где же мне от них от всех упрятаться?!» - в сердцах подумалось Дэну - «-Как же вы все достали…»

И мама уже пошла открывать дверь. Это была еще одна его проблема – мама. Она была очень больна, и вообще Дэн был поздним ребенком, толком до сих пор не вставшим на ноги. Работа, на которой он работал, была не пыльной и не заебистой во всех отношениях, кроме одного – платили за нее, соответсвенно, гроши.

На пороге стоял почтальон. «- Вы такой-то такой?» – спросил он не совсем вежливо.

-Да – коротко отвечал Денис, мысленно спуская нагловатого почтмэна  с лестницы.

-Распишитесь. –Тут и тут. Это уведомление о вашем увольнении, квитанция и повестка в суд.

Дэн расписался, забрал ненавистные бумажки и, не прощаясь, хлопнул дверью перед самым носом почтальона.

Настроение его из просто паскудного сползло вниз, вообще за пределы вакуума и абсолютного нуля, навалился тошный депресняк и Дэн побрел в комнату, пытаясь хотя бы приблизительно обрисовать в уме последовательность событий прошедших запойных дней. Он помнил, как залетел в ментовку – уже в состоянии выше средней кондиции плелся, пошатываясь, из супермаркета домой, с очередной бутылкой и минералкой в пакете – и тут откуда-то из темноты (был уже поздний вечер) нарисовалась ППС. Обычно в таких случаях Дэн, при наличии некоторых денег, откладывал в отдельный карман откупной полтишок – ППСникам было выгоднее самим взять бутыль с закусью после дежурства, чем тащить пьяного в ГОМ, тем более взяли Дэна возле самого его парадного. Но на беду Дэна, денег у него не осталось почти совсем, не считая мелочи, паспорта тоже не было, а бутылку предлагать им Дэн не решился. В попытке объяснить двум сержантам и младшему летехе, что он вот тут рядом – рукой подать живет, Дэн осознал свою ошибку. У него изрядно заплетался язык, как назло, Дэна вдруг развезло. «Э, ни, хлопче» – бросил летеха – «-будэш в ГОМи ночувать.»

Ночь, постепенно и омерзительно трезвея, Дэн провел в ГОМе – среди нескольких дрыхнущих алкашей и двух проституток, которым удалось как-то заныкать с собой полпачки Marlboro Light, и они сочувственно угощали похмельного Дэна сигаретами.

На утро с ним удостоил честью общаться толстый усатый майор. Узнав, что это уже третий привод за последние полгода, майор, лукаво блеснув заплывшим поросячьим глазом, хрюкнул:  «- Готуйся, хлопэць, к нэпрыемностям», выписал квитанцию на 51 гривню, после чего  Дэну вернули его нехитрые вещи, и уходя грозно бросил: «-Нэ заплотыш до завтра в касу, сам напышу бумагу на роботу. Всэ, пішов звідсы».

Было где-то часов девять утра, когда его выпустили, и Дэн сразу же осознал, что срочно нужно одолжить денег, иначе ему не пережить этот серый свинцовый день с давящим клочковатым небом и моросящим жиденьким дождичком. Мелочь, часы и зажигалку с сигаретами ему, как ни странно, вернули, а вот водка с минералкой исчезли бесследно в желудках ночных дежурных. Дэн взял в киоске на последнее бутылку пива, зашел в квартиру, стараясь не шуметь и с жадностью, одним махом, осушил его. Мысли прояснились, исчез паскудный похмельный сушняк и тошнота.

Дэн набрал номер своего соседа-приятеля, с которым они частенько закладывали  и сходу договорился насчет денег, благо тот был на больничном и бездельничал дома.

-Что, бодун? – догадался тот.

-Догадливый ты, Серега. Хуже. Бодун в ментах.

– Так заваливай ко мне, у меня с батиных сорока дней осталось.
- Что ж, вмиг повеселел Дэн  - С меня закусь. Он положил трубку, вышел на кухню и порывшись в холодильнике, извлек кусок замороженного сала, пару вареных с вечера яиц и свежих помидоров (благо, было лето). Затем, подумав, полез в кладовку и достал оттуда НЗ – большую банку когда-то припасенной им армейской тушенки, благоразумно рассудив, что самогон, тем более Серегин – штука убойная, и к нему требуется особый подход, в плане закуси.

У Сереги недавно умер отец, и Дэн помогал ему хлопотать с похоронами. Они пили тогда две недели…

Здоровяка Серегу, в отличие от Дэна, сложно было перешибить хоть какой-либо дозой спиртного, и Дэн его за это уважал.

Из всех знакомых и друзей Дэна Серега выделялся тем, что умел гнать отличный самогон. Впрочем, все остальные качества также располагали к нему –то был бородатый толстый парень, с добродушным нравом и неимоверной силищей. Разозлить его было крайне трудно – он был терпелив, словно мул, но Дэн как-то наблюдал Серегу в драке. Поддатого, его долго доставали  какие-то лохи у озерной пивной и наконец достали, ибо он их, одного за одним, в количестве шести рыл, побросал в ледяную озерную воду (дело было весной)…

Серега вкалывал где-то в метрострое и неплохо заколачивал, был не женат, по сей причине деньги у него не переводились – тем более это замечал задерганный семейной чернухой неврастеник Дэн.

Была у Сереги одна неизлечимая страсть – он обожал компьютерные игры, а точнее – стратегии. Дэн же, наоборот, любил бродилки и квесты, и это было предметом вечного их спора. У обоих были компы – у Дэна старенькая четверка, у Сереги – мощный Quad Core с 21-дюймовым SONY-trinitronом, и Дэн всегда доставал его, в том смысле, что, мол зачем тебе жирный терабитный четырехъядерник, сервак по сути, с офигительным  дизайнерского класса монитором для своих убогих стратегий, которые и  третий пень тянет без напрягов, и давай, мол, махнемся. Но тут, как говорится, едом дас сайне.

Серега жил в соседнем доме, и Дэн, купив по дороге на остаток мелочи полбатона, вскоре был у него. На кухне жарилась картошка, они бросили в нее тушенку, покрошили лук – в общем, жратвы гора получилась. На столе уже стояла  литровая бутыль из-под Nemiroffa.

Надо сказать, что была у Сереги еще одна тайная страсть – трава. До того, как устроиться на работу, он барыжил по-мелкому, Дэн тогда с ним был еще не знаком. Сейчас, судя по скрытности и туманным уходам в сторону от вопросов, касающихся  травяной тематики, у Сереги, скорее всего, были там проблемы и ему пришлось искать работу. Брал он исключительно для себя и друзей. На всем протяжении их  знакомства Дэн пасся в Серегиных закромах, и вначале за деньги, а потом и просто так, причащался у того всегда почти, не считая межсезонья, безукоризненным планом.

Потому и сейчас за Серегиным ухом уже торчал приколоченный костыль-беломорина.

-Хорошая? – осведомился Дэн.

-Хорошая. – лаконично ответил хозяин.
Это была высшая оценка с его стороны, и Дэн, замахав руками, пасанул.

-Давай выпьем лучше, а там видно будет – философски поддержал Серега и костыль временно исчез из-за его уха.

Дена как раз начало отпускать выпитое утром пиво,  хозяин разлил в рюмки слегка мутноватую жидкость и они, на первой не чокаясь, молча выпили и закусили. Дэн был, как всегда,  в недоумении – водка прошла абсолютно идеально, у нее был легкий привкус дрожжей и каких-то корешков, болтавшихся на дне бутылки. «-Не пойму, Серега, сколько в ней – по моему, не больше тридцати». Серега, хитро прищурившись, достал столовую ложку, капнул в нее из бутылки и чиркнул зажигалкой. Вверх метнулся приличный столбик желтовато-голубого огня, погасший не сразу. «- Пятьдесят пять, я спиртометром мерял» - ответствовал  Серега. «- Меня батя научил гнать» - он помрачнел и налил по второй «-Не чокаемся. Царство небесное и земля пухом». Они вновь выпили и закусили и Дэна окончательно отпустило. После четвертой ему стало хорошо и покойно, и он предложил хозяину курнуть. Тут же появился косой, они выкурили половину и Дэну стало очень хорошо... Короче, в тот день, ближе к вечеру, Серега буквально отнес на плече разомлевшего Дэна домой, сунув ему в карман двадцатку.

На следующий день Дэн опохмелился пивом, выпил литра два и взял чекушку. Его опять шатало и он вновь рисковал залететь в ГОМ, но на этот раз обошлось. Он спокойно выпил дома чекушку и вновь отрубился до того самого злополучного утра, с которого начинается рассказ.

Посмотрев ящик, и не найдя там ничего вразумительного, Дэн с отвращением выключил его, и решил брать быка за рога – звонить на работу и по возможности отмазаться до завтра. Но не тут-то было – трубку в офисе никто не брал, и он вновь в крутой тоске завалился на диван.

Было уже за полдень. Тут резко и надрывно зажужжал телефон, звонил с мобильного начальник. Дэн мысленно обложил того всеми цветами радуги и взял трубку.

–Да, Аркадий Семенович. Да, было, залетел. -У меня еще и в суд повестка. –Ну, знаете, черная полоса… –За расчетными когда и куда можно подъехать? – А, к матери? –К какой-какой? -И вам туда же. Поняв, что терять нечего, Дэн вконец оборзел. «-Все равно денег нет в кассе, пошел ты на х…» «Через неделю поеду заберу трудовую, а заодно и расчет» - подумал с оптимизмом висельника Дэн, кладя трубку...
2008

Продолжение следует