Ивашка

По белому полю, по с вечера еще выпавшему снегу, сквозь который проглядывали зеленые островки муравы, бежал Ивашка.

С вечера пришла туча и, закрыв небо своим пушистым  темным телом, вывалила на землю сверкающее богатство. Туча пришла большая, медлительная, белесовато-серая, основательно дойдя до леса,  она тихо осыпала все вокруг белыми хлопьями. Это был первый Ивашкин снег.

Родился Ивашка зимой, но снега не помнил, не знал. Казалось, будут еще зимы, будет еще снег и встречать его Ивашка будет с таким же светлым и новым познанием чуда. Ивашке хотелось  смотреть на этих холодных и слабых мух, но сестра Аришка увела его в горницу, мать погасила лучину, растянуто-лениво замычал в сарае теленок, и все уснуло…

А наутро бежит Ивашка по полю. Круглые глазища – синие блюдца, наполнены ужасом, босые ножки семенят по рыхлому снегу, светлые кудри разлетаются по ветру, льняная рубашечка до пят путается в ногах, мешает бежать. Ивашка спотыкается, падает, но снова бежит, не оглядываясь, вперед, в лес, где добрые звери из Аришкиных сказок, где огромные деревья укроют, спасут. Ивашка не чувствует холодных лапок снежного поля, которые берут его маленькие ступни в свои мохнатые пригоршни. Снег добрый. Как лес, деревья, воздух, трава, как все вокруг.

Белое поле с зелеными проталинами, черные голые ветви деревьев с обвисшими зелеными листьями и полустаявший рыхлый снег на них. Низко над землей, над самой верхушкой молодой березы, пролетела ворона. Медленно каркнула, и снова тишина. Кажется, еще чуть-чуть, и вознесешься ввысь, и полетишь – над лесом, над дорогой, над рекой. Небо нависнет близко-близко, станет тепло и уютно от этого полета, как на коленях у матери, когда сидели вечерами, слушая бабушкины сказки: Аришка на печи, а Ивашка на полатях, обняв маму и поджав под себя ножки, погружался  в волшебные сны. Только мама сейчас – небо. Серое, с белыми проталинами облаков, и лес – голобокий и неуютный. Воздух – тоже мама. Обнимают они тебя, тепло и уютно тебе, как под одеялом, прижавшись к маминому боку.
 
Ивашка бежит, взбираясь на пригорок. Вот и лес, вот и деревья. Зрачки широкие, черные, тонкая синяя радужка ободочком. Черные, как одежда вчерашнего монаха. Пришли вместе –  стрельцы да он. Весь черный: ряса черная, борода черная, черная шапка с крестом. Почти такой же крест видел Ивашка на кладбище – деда Антипа хоронили. С вечера пришли они,  словно тучу с собой принесли. Снег пошел – стало тихо-тихо. А открыл ночью Ивашка глаза – полна изба народу. Ивашка не испугался, не закричал, встал с лежанки и пошел искать маму. Сухой белобородый старик начал молиться. Ивашка заплакал. Молиться он не умел, а все молились. В темноте Ивашка наступил на котенка. Взял котика на руки и пошел во двор. Дверь оказалась закрыта.

«Открой, Никита!» - донеслось со двора. Ивашка спрятался в угол, чтобы его не схватили и не заставили молиться вместе с высоким стариком. Сколько народу! Изба наполнилась. Последней вошла мама, держа в руках охапку сухого сена. Много народу собралось в избе – все староверы. Много было народу, а сейчас – никого. Только серый комочек показался на опушке. Зайчик! Посмотрел Ивашка на зайчика, зайчик – на Ивашку, прыгнул зайчик в кусты, и опять Ивашка один…
 
Светло стало в избе, когда Ивашка почувствовал запах гари. Ивашка подошел к маме, потянул ее за рукав. Мама стояла у двери, а Ивашка за печкой прятался. Обернулась мама, наклонилась, обняла его и котика, взяла на руки, и Ивашка увидел, как высокий старик поджигает сено. Ивашка удивленно посмотрел своими темно-синими блюдцами в мамины зеленые. В избе стало душно-душно, загорелась сухая трава, и старик первый принял на себя жадные пылающие языки. Мама вдруг опустила Ивашку на пол, открыла дверь и вытолкнула мальчика из избы. У Ивашки от дыма кружилась голова, он упал на холодную землю, на снег, но тут же холодный воздух освежил его, он опомнился и побежал…

Затинькали в лесу птицы. Маленький мальчик  стоял на опушке, прижав руку к изрытой бороздками коре. Дерево уходило ввысь, прикрывая  Ивашку своими лапами-ветками. Ивашка стоял на косогоре и смотрел вдаль. Вот зоркие глазки его различили белые дымки над остатками черного сгоревшего дома. Ивашка сел на землю и заплакал.