Фёдорыч

                От героев былых времен,
                Не осталось порой имен…


        Продрав глаза, я - девятилетний балбес, перепрыгнул через спящего брата-первоклашку. Нога зацепила прикроватную занавеску - перекладина подломилась и грохнула по голове.
        - Ой-ёй! – я присел на корточки, растирая ушиб.

        Баба Аня, оторвавшись от «Играй, гармонь», поспешила к внуку, с кухни прилетел дед Ваня:
        - Ох, мурманчонок, выпорю!
        Родители служили в Мурманске, отправляя нас на лето в бабушкину «однушку» калужского поселка.

        - Уймись! Ребенок зашибся, а он всё воюет. Пойдем, милай... завтракать.
        От грохота проснулся толстячок Димка и прямиком на кухню.

        Бабушкин супчик - рис, картошка и вода, в голодные перестроечные - изысканный деликатес. Всего три ингредиента плюс бабушкина забота и вкус несравненный!

        Дед Ваня - потомственный охотник, войну прошел разведчиком, вернулся перебинтованный, как мумия, тело держалось на рубцах, грудь, как решето. Мужики шутили: «Федорыч - одни кости, кожи не осталось, а все носится».

        - Бабка, - дед присел у печки, свернул самокрутку, душистый запашок смешался с суповым дымком, - мож, купим гармошку? Андрей научится, будет нам играть.
        - Сбрендил? Денег и так нет.
        - Деньги - голуби, прилетят и улетят.

        За пьянку деда прогнали из сторожей стеклозавода, еле пристроился пастухом.
        - Ну что, мурманчата, айда костры жечь!

        Лестница двухэтажного дома зияла как пропасть, я спускался, держась обеими руками за перила, а поднимался по-собачьи, перебирая ступеньки всеми «лапками».
        Двор застилал пух тополей вдоль окон, между сараями и гаражом новатора Гончарука песчаная дорожка убегала к огородам, мимо помойки за дощатым нужником.

        По дороге Димка приметил оттопыренный карман моих штанов - выклянчил последнее яблоко.
        Из сарая у помойки дед вытаскивал газеты, книги по истории КПСС, журнальные грампластинки... Огонь взвивался до небес.

        Подошел Гончарук, стрельнул цигарку:
        - Что жжешь, Федорыч?
        - Барахло.
        - Это ж наградные карточки! - присвистнул новатор. - Медаль за отвагу... За Варшаву... Прагу... Да у тебя ими две полки забиты! Герой ты, Иван Федорыч! А где сами медали?
        - Ребятишки растащили. Игрушек не было, игрались, чем придется...

        Интересней всего отделять кругляши от колодок с лентами, у орденов что-то отломить сложно. Переломал я немало, и на Димкину долю пришлось порядочно.

        - Вчера видел как твой Андрейка с огородов бёг, - начал Гончарук, - не он ли мои яблоки потаскал?
        Дед прищурился на меня, как будто прицеливаясь:
        - Ну-ка подь сюды…

        Я рванул что есть мочи, но не пробежал и трех шагов – иссохшая рука схватила за шкирку. Майка треснула по швам, костлявые пальцы впились в ухо.
        - Я те покажу, как воровать!
        - Яблок не жалко, - вступился Гончарук, - огород потоптали…

        Слезы не навернулись, хотя ухо горело огнем. Душила обида. Не за наказание, тело, привыкшее к отцовской портупее, снесло бы не такое. Как этот сухостой догнал меня? В два счета?!
        - Насчет майки не горюй, - клещи разжались, - бабка зашьет.

        Вечером Гончарук презентовал «доминошный» стол, со всех дворов пришли забить «козла». Играли парами на выбывание. Деду не везло, с каждой «высадкой» неслось: «Федорыч, Кузьма первачок разливает, сходи, зарядись!»

        Дед ходил, зарядился, что «карты» из рук падали. Присел на лавку, где друг Колька рассказывал мне «историю»:
        - Вчера, когда нас Гончарук шуганул, я рванул к карьерам, и знаешь, что видел? Ни в жисть не догадаешься!
        Я зевнул.

        - НЛО!
        - Кончай заливать, я вчера тоже эту передачу смотрел.
        - Ничего не заливаю! Прям на холме приземлились! Говорили со мной…
        - По-русски?
        - Сначала по-немецки, но скумекали, что я только пятый класс и плохо «шпрехаю», сразу перешли на нашенский…
        - Да врешь ты все, - я щелкнул «саечку» по раскрытому рту Димки.
        - Зуб даю! Они сегодня снова прилетят! В полночь. Айда со мной?!
        Колька знал - нас не отпустят, и сбежать не удастся – баба Аня отыщет с крапивой.

        - Я с тобой схожу, - неожиданно вмешался дед, - второй разик гляну…
        - А ты видел? – взвился Колька. – Они уже прилетали?
        - Нет, мы сами к ним ходили.
        - К кому? К инопланетянам?
        - К немцам. Я войну закончил не 9-го мая, как все, а двенадцатого. В Чехословакии. Разведали вражеский объект… Гитлера так не охраняли, как эти карьеры... И дюже нам захотелось поглядеть, что ж там фрицы прячут… Последний бой. Весь батальон полег, мне грудь изрешетили, очнулся в госпитале, но увидеть успел... одним глазком.
        - Что увидеть?! – не удержался я.
        - Летающую тарелку, макет…

        - Во, Федорыч дает! – Гончарука тоже ссадили, подошел стрельнуть цигарку. – Еще не доказано: есть НЛО, ай нет, а он уже видел!
        Дед больше ничего не сказал, даже не сослался на «военную тайну», спокойно снес насмешки окружающих.

        Ночь мы, как и дед проспали мертвецким сном. На следующий день Колька ходил петухом, мол, снова общался, но больше не прилетят, «а вы дрыхните дальше».

        Через месяц дед появился с чемоданом: «На, мурманчонок, играй»!
        На свет вылезла тальянка, сверкнув белоснежными кнопками, пискнув красными мехами.

        - Всю зарплату потратил? – проворчала баба Аня.
        - Деньги - голуби, улетят и прилетят.

        Дед Ваня умер зимой: спьяну навернулся с лестницы, сломал шею.
        Гармошка двадцать лет пролежала на полке, всё собираюсь научиться.

        - Проходи, - именинник Димка сгреб бутылку, - раздевайся, ща досмотрим и отметим, - тут же умчался.

        Димкино семейство таращилось в «ящик».
        - Опять сериал?
        - Да, - не отрываясь, бросил брат, - про разведчиков… и летающие тарелки! Пишут, основано на реальных событиях.
        - На заборах тоже…

        Взрывы до небес, гибнущие, но побеждающие «наши»…
        С титрами Димка дернул меня за руку:
        - Ты че? В детстве не плакал, а от фильма расклеился.

        Я смахнул со щеки непрошеную влагу:
        - Один из них наш дед…