Жил был один художник

Жил был один художник. Просто жил да и был. Ну конечно, он не один жил сам по себе. А просто так говорится. Это свойство русского языка. Т.е. с одной стороны персона сама по себе живет, а с другой стороны пойми, один он живет или нет. Вот, к примеру, начинается сказка так «жил был один король». Ясно дело, что король один не живет, не может он один-одинешенек жить. Чему же он тогда король? А художник может, и, кстати, именно так зачастую и бывает,  поэтому и приходится объяснять дополнительно.
Так вот, жил был один художник и жил он не один. Была у него …Любимая. Ну, как есть так все ее и звали, даже имя настоящее забыли, как будто его у нее никогда не было.
Были у них и дети, но я так боюсь, что в этой сказке они участия не примут, что мы просто ограничимся этим сообщением.
Художник этот был очень в своей сказочной стране известен. И даже очень и очень. Из-под его кисти выходили роскошные картины, или, что правильнее, полотна и они очень хорошо продавались за сказочные, разумеется, деньги.
Все его так и норовили спросить, не из зависти, конечно, а из чистого любопытства как это получаются у него такие сказочные картины, извиняюсь, полотна?
На что Художник неизменно отвечал не ленясь, что всему «виной» его волшебные кисти.
«Ах, какие у меня волшебные кисти!- восклицал он при этом,- они просто сами наносят краску на холст! Честное слово, я здесь совершенно ни при чем! А какие у меня волшебные краски! Не могу объяснить, почему они наносятся так, а не иначе. Уж это точно- самое настоящее волшебство, уверяю вас!».
И по сказочному городу и даже по сказочной стране, в которой жил этот Художник так и бытовало мнение, что да, это волшебные кисти и что да, это волшебные краски помогают ему писать такие сказочные полотна и, кстати, продавать их за сказочные деньги.
Да что там обыкновенные сказочные обыватели и сказочные правители! Сказочные художники думали так же! Они искренне восхищались работами Художника и любили их.
Так он и жил как в сказке, в данном случае сказочной.
Но вот однажды, без которого не бывает ни одной сказки, да и вообще какой-либо мало-мальски приличной истории, достойной хоть какого-нибудь рассказа, случилась беда.
Уж не знаю, как это произошло, но только у Художника пропали его волшебные краски и не менее волшебные кисти.
Я и в самом деле не знаю, как это произошло. То ли местный сказочный злодей вдруг их взял да и украл. Хотя это мало похоже на правду, иначе я непременно уж придумал бы, как это было сделано, и уж точно знал бы кто это и даже, если бы хватило фантазии, описал бы его наружность.  Может быть, это был некий, не менее сказочный, злой дух. Не знаю. Пусть это будет сказочно сильный и сказочно злой ветер, который унес и волшебные  кисти, и волшебные краски, прихватив заодно и парочку мольбертов. Сути дела это не меняет, ибо результат от этого краше не стал.
Всё пропало.
И Художник сказочно застрадал.
В нормальной, отнюдь не сказочной, жизни это называется кризис. Очень неприятное состояние, надо заметить.
Он совершенно не мог справиться со своей бедой. Он пытался покупать другие кисти и другие краски. Он это делал, сначала, за просто деньги, а потом уж и за сказочные деньги. Это не помогало. Другие художники, стараясь помочь его горю, предлагали свои кисти и свои краски. Но сколько бы он не пробовал пользоваться ими, ничегошеньки у него не получалось.
И от этого у Художника сказочные страдания только сказочно усиливались.
Видя это, Любимая страдала, конечно же, вместе с ним. И поначалу не знала, что и поделать. Но потом, прикинув, что к чему, решила хоть как-то его привести в себя.
Она сказала: « Послушай, Художник, от того, что ты страдаешь, лучше никому не становится. Вот и дети тоже страдают. И художники, твои братья по цеху, не могут ничего творить, и от этого начинает страдать сказочный народ. Не лучше ли куда-нибудь съездить. Развеяться. Может пусть и не сказочно, но все же будет веселее.»
Подумав немного, Художник согласился. «В самом деле, почему бы и не съездить куда-нибудь?- подумал он, - все равно ничего не делаю».
Он вспомнил, что дороги утомляют тело, но бодрят душу.
Не долго думая, они сели в машину и покатили куда глаза глядят. Я не помню уж в какую сторону сказочного света глядели их глаза. Скорее всего, на сказочный Северо-Восток. Так я почему-то думаю.
И вот они едут и едут. За рулем сидит Любимая. Она решила, что Художнику лучше сейчас расслабиться и посмотреть на сказочные пейзажи и сказочных людей. Так они и ехали.
Но тут их остановил сказочный Гаишник.
Он махнул волшебной полосатой палкой и остановил машину.
-Та-а-а-ак, - сказал сказочный Гаишник,- нарушаем, гражданка Любимая.
-Откуда Вы знаете, что меня зовут Любимая?
-Так ведь сказка. А в сказке только любимые по дорогам ездят, а Нелюбимые, те норовят на метле, да в ступе…
Любимая подумала, подумала и, пожалуй, согласилась.
-А что же я нарушила?
-Да скорость. Она  у Вас просто сказочная. А это не порядок.
- Но ведь в сказке и скорость должна быть сказочная,- сама не зная почему дерзко ответила Любимая.
-Так то оно так, да ведь тут всякие сказочные персонажи могут пересечь дорогу. Мальчик с пальчик, Дюймовочка, Золушка на бал поедет, еще кто-нибудь.
-Но ведь это же другие сказки. Как они могут тут появиться?
-Сказка ведь, всякое бывает. Из других сказок прибывают. Мало ли какая сказка рассказывается. Такого намешать могут- волосы дыбом встают. Вот я знаю одного дедушку. Он такое внуку рассказывает! Ну, чистый винегрет! Тут и инопланетяне, и роботы, и злые волшебники откуда ни возьмись. А уж когда засыпать начинает по ходу рассказа, то и вообще… . Бывает противно слушать. А мы то, сказочные жители все ведь слышим. Понимаем, конечно, но не одобряем… .Нет, не одобряем,- добавил он твердо.
-Ну а Вы как сюда попали? Вроде не встречала я сказок с Гаишниками.
-Это длинная и грустная история. Но я Вам ее расскажу. А  попал я сюда из нормальной, самой что ни на есть обыденной жизни.
Стою я, значит,  как-то на посту, какую машину пропускаю, какую останавливаю. Проверяю документы, то, сё. Все как обычно. Вдруг! Летит машина. Красивая такая машина, я такой и не видал никогда и скорость у нее сказочная. Но это если в сказке скорость сказочная, то еще куда ни шло, а в нормальной жизни ездить со сказочной скоростью- совсем никуда не годиться.
Ну, я останавливаю машину. За рулем дама. Ничего не скажу, красивая. Даже эффектная. Сделал я ей замечание, а того, дурак, не подумал, что она ведь могла из сказки попасть.
-Как это ?- перебила Сказочного Гаишника Любимая
-А Вы что не знаете что между сказкой и былью очень тонкая стенка !?- воскликнул Сказочный Гаишник,- уверяю Вас очень легко это делается и в то же время сложно. Иногда, раз! И ты в сказке. А иногда раз и…ну, в общем всякое бывает…
-Ну и что же дальше ?- спросила Любимая
- А то, что за рулем оказалась самая настоящая ведьма. Вот она меня и заколдовала.
-А расколдовать Вас как? Ведь бывает же расколдовочное средство.
-Так то-то и оно, что это если заколдовали в сказке, то расколдовать можно. За тридевять земель сходить, яйцо с иголкой добыть, заклятие узнать. А если заколдовали в жизни, то никто расколдовочных средств не знает. Ей то что! Она мотается из сказки в жизнь и обратно и в ус не дует. Ведьма, одно слово. А мне тут стой бесперспективно. Никакого расколдовства.
-Как печально,- сказала Любимая,- мне Вас искренне жаль. Почему же это в сказке со мною рядом два печальных человека ? А вот Вы сказали, что тут ведьмы только на метлах да в ступах. А разве нет других, которые не на метлах? Принцессы, положим, не все положительные,- проявила она знание предмета.
-Да,…те в каретах ездят,- сказал Сказочный Гаишник и как будто замер.
Легкая, задумчивая  улыбка появилась на его губах. Глаза его просветлели.
-Принцессы…,- добавил он и надолго легко и грустно замолчал.
Любимая, что бы его не тревожить, села за руль и тихонько тронулась с места.
Они поехали дальше куда глаза глядят.

Сгустились сумерки. Машину стало вести все труднее. Любимая сбавила скорость, чтобы и в самом деле не наехать на какого-нибудь непредусмотренного сказочного персонажа.
Вдруг что-то задело машину справа, ударило и как- будто вихрем взмыло в небо.
Любимая остановила машину и стала думать, что же это могло быть.
Тем временем вихрь пропал и вдруг неожиданно налетел сверху вниз.
На сказочно ровный асфальт приземлилась ступа, в которой сидела, надо заметить, довольно симпатичная особа.
- Ах ты, сказочные черти!- весело воскликнула особа,- задела все-таки. Вы уж извините. Недавно ведь права получила на управление ступой.
- Да ничего, пустяк,- ответила Любимая,- я знаю одного сказочного слесаря Чембая. Он это все исправит.
- Да и ступу задела,- сокрушенно произнесла особа,- не та уж высота будет. А где, говорите, ваш слесарь ?
-В сказочном северном городе. Но я не знаю как он по летательным аппаратам.
- Да тут легко, только вмятину заделать. Для улучшения аэродинамики.
- А Вы, извините,  кто ?- спросила Любимая, хотя и сама уже стала догадываться кто перед ней.
- Да, бабка ежка,- все так же задорно ответила молодая и, еще раз повторю, довольно симпатичная особа.
Ее светлая челка лихо спадала на лоб. Серо-зеленые глаза смотрели спокойно на грани дерзости, но, тем не менее, взгляд ее притягивал. Веснушки не портили ее, а только придавали некоторую забавность. Стройную фигурку ее обтягивали джинсы и черный свитерок.
- На бабку вы уж никак не похожи, не сочтите это за комплимент.
- А-а-а-а,- протянула бабка ежка,- старые представления, не более того. Ведь для чего мы служили ?- задала она вопрос подозрительно риторический по своей интонации.
- Для чего ?- эхом отозвалась Любимая.
- Воплощение некоего зла, негатива, так сказать. А сейчас и без нас негатива хватает. Так что мы некоторым образом сместились более-менее в позитив. Выглядим в более выгодном свете.
- Ну, так ведь, как никак, бабка. Говорит о некоей старости. А по Вам, простите, не скажешь. Пластика, крем какой ?
- Да нет, никогда особо старой наша сестра и не была. Я же говорю, собирательный образ. Образ устрашения. Скрюченная, с клюкой. Избушка повернись туда-сюда,- рассмеялась бабка ежка,- все, как видите, прикольно, но далеко от правды. А ведь если вспомнить, то иногда в сказках проскальзывали элементы истины.
- Не припомню, простите,- попыталась парировать Любимая
- Ну, как же! А помните, Иван-царевич приходил к бабке ежке. Что она в первую очередь делала? Ага! В баньке парила! Разве можно после баньки кого-то съесть? Да ни в жисть. И кто потом дорогу Иванам царевичам показывал? Кто волшебными клубочками снабжал ? Про Кащеев бессмертных рассказывал? А?!
- Да уж,- промолвила Любимая,- а какие- либо злые вещи вы делаете ? Ведь кто-то должен делать злые вещи.
- Ведьмы! Те да! Не мне чета. Хорошо, что не летают. Такого бы натворили. Ведьмы те действительно страшные. Но все-таки силенок у них не так много.
- Да, тут стоит один сказочный Гаишник. Ведьма его сюда направила.
- Ну, это пустяки. В сказку ведь. И ведь не как в сказке живет, а в самой настоящей.
- Но ведь она его заколдовала нерасколдовочным заклинанием.
- Ну, это не совсем так, должна я вам сказать. На всякое заклятие есть расколдовка. Это первое правило колдовства. Еще нас в школе учили.
- В школе? Какой школе?
- Школе бабок ежек. Есть такая. За семью морями, восемью лесами. Учат там разным премудростям.
- Каким, например?
- А колдовству! Чему же еще. Там я и усвоила первое правило колдовства. Не говоришь расколдовочного средства- не заколдовывай! Честная игра, что и говорить!
- А второе правило? Есть?
- Конечно, только я не все помню, а только те, что часто применяю. Второе правило гласит: пока кто-то не расколдуется, сказка не закончится!
- А третье? - поймала кураж Любимая
- Третье правило простое: Добро всегда побеждает Зло.
- Ничего себе простое! А как отличишь Добро от Зла?
- Вот она современность! Добра от Зла отличить не могут! Все как то замысловато  норовят излагать! Аллюзиями! Аллегориями! Абстракциями!  Проще надо быть !
- Нет, ну объясните,- не унималась Любимая
-Дорогая, ну что ты придираешься ?- вставил свое Художник,- она ж бабка ежка, не больше.
- Вот именно,- почувствовав поддержку, осмелела бабка ежка,- мы не на философов учились, а более практичным вещам.
- А еще правила есть?
- Конечно, их много. Вот, например, в сказке должно быть два волшебника. Один Злой, другой Добрый. Бабки ежки и нужны для того, чтобы быть или добрыми или злыми. Для равновесия.
- Да, да. Понимаю. Единство и борьба противоположностей прямо какая-то.
- Ну, я не на философов училась.
- А как же Гаишника расколдовать тогда?
- Да это вся сказка уже знает, чтоб вы знали. Надо ему поднять полосатую палку вверх и со всей силы опустить вниз.
- и все?
-нет не все. Надо чтоб при этом полоски слетели.
- а как они слетят?
-а в этом то и фокус, что тут думать надо. Но, поверьте, раз такое заклятие есть, значит оно как-то да работает.
-Но почему же он тогда не возвращается обратно? Не машет палкой полосатой?
- Ха, в том то все и дело. Шерше ля фам, в данном случае принцессу. Проехала тут одна. В карете, вся из себя ! Ну, Гаишник и запал на неё. Любовь, что тут скажешь? Тем более, сказочная.
-Теперь все понятно,- сказала Любимая,- это все легко объясняет. Как в сказке. А теперь вы куда летите?
- Да так, мотаюсь туда- сюда. Хорошо еще если в нормальную жизнь позовут, на утренник там, или корпоратив. Там отрываюсь. Аниматором. Да и натуральные деньги пригодятся. Тем более, сейчас курс обмена хороший, если на сказочные деньги менять.
-А на утренниках вы не летаете?
- Не-а, администрация, как правило, не позволяет. Говорят : « чтоб не травмировать психику окружающих, тем более детей»
- Ну а на корпоративах? Ну признайтесь, что позволяете себе лишнего.
- Ну,- зарделась бабка ежка,- было один раз. От души я повеселилась. Одна беда- того, кто это видел, всех или алкоголиками или сумасшедшими объявили. Хватили, говорят, лишку. Ну да мне то что?
- Конечно, ваше дело маленькое, волшебное.
- Вот именно
-Ну, нам дальше надо ехать, а  вам успехов.

Бабка ежка взмыла в небо а они поехали дальше.
Тьма все сгущалась и сгущалась. А надо сказать, что сказочная тьма сгущается не так как на какой-то широте и сякой-то долготе. Она сгущается и сгущается, и нет той сгущаемости конца.

Поэтому и сказку можно долго рассказывать.

И глаза Любимой стали видеть все хуже и хуже в этой темноте. Но даже она как то заметила, что дорогу вдруг перебежал очень маленький человечек.
С трудом ей удалось нажать на тормоза. И во время ! Маленький человечек упал без чувств на обочине сказочной дороги.

Любимая и Художник выскочили из машины и подбежали к человечку, который не подавал никаких признаков жизни. И когда им уже стало казаться, что им сказочно не повезло, а в голове у Художника вызревала совсем нехорошая мысль о том, что зря он … и так далее, человечек зашевелился.
-Ох,- прокряхтел  он,- ох, ох. Как мне больно!
Любимая, которая в свое время проходила курсы сказочных медсестер, осторожно, чтобы что-нибудь не повредить, взяла человечка и слегка подула на него, как их учили на курсах.
«Это все темнота,- подумала она,- еще бы не много и…». Дальше думать не хотелось.

Человечек тем временем пришел в себя, и Любимая почувствовала, что с рук сходить он и не хочет.
- Кто вы ?,- спросила она аккуратно, так чтобы ненароком не сдуть человечка,- как вы здесь очутились? Ведь кругом лес!
- Я- пресловутый Мальчик с пальчик. Точнее был Мальчик с пальчик а теперь вот и не мальчик, но все- равно с пальчик. Как был так и остался,- добавил он с сожалением.
-Как же вы так постарели? Насколько я знаю, сказки не стареют.
- Уникальный случай,- с оттенком гордости произнес Мальчик с пальчик,- один на миллион. Все удивляются.
- Но чем это вызвано?
- Сказки мало читают про меня. Говорят, устарело. Не интересно. Политкорректности, говорят, не хватает. Другие говорят, наоборот! Усматривают шовинизм. А что такое шовинизм, что такое политкорректность? Кто ж его знает. Но сказки все равно не читают. Вот и старею потихоньку,- гордость на его лице сменилась на огорчение.
- Все равно не понимаю,- произнесла Любимая,- как же так стареть в сказке.
- Очень просто,- не меняя огорченного выражения лица продолжал Мальчик с пальчик,- когда сказку говоришь, всегда что-то новое придумываешь, слова другие находишь, события как-то иначе развиваются. Вот и происходит обновление.
- А,- проговорил Художник, до этого не принимавший участие в разговоре,- это как аблатив. Очень похоже.
- Не понял о чем вы, но в принципе как старая кожа отшелушивается и новая появляется.
- Я и говорю «аблатив»,- сказал Художник. Даже для красок такое понятие есть. Не для живописи, правда.
- Ну, может быть. Я в этом не понимаю.
- А чем же вы теперь занимаетесь?
- А работаю Мальчиком с пальчиком. В балаганах выступаю. С фокусниками работаю. Наш сказочный народ вроде ко всему привык, но мы с фокусником такое вытворяем! Ни в жисть не подумаешь. Иногда с Котом в сапогах гастроль даем. Людям нравится,- добавил он не без грусти.
- Но как же так люди сказок про вас не читают. Вроде интересно,- немного сфальшивила Любимая.
- А чего там интересного? Сюжет известен. По этому сюжету столько фильмов снято!. Не сосчитать. Герои банальны…
- Ничего себе! А Людоед?
- Да на фоне современных Душеедов, сказочный Людоед давно уже стал общим местом. Встречаемся с ним иногда. Вспоминаем  былые дни. Иногда с Котом в сапогах втроем чаи гоняем. Анекдоты рассказываем. Людоед иногда проникает в настоящую жизнь, покупает сборники. Читаем по вечерам. Он вообще оказался интересным собеседником. Рассказал однажды как Людоедом стал…
- Интересно, как же?
- Да, элементарный комплекс неполноценности сработал. Он рос болезненным ребенком, без вредных привычек. Но обижали его сказочные жители. Все норовили к отрицательным персонажам присоседить. Вот он и решил сделать решительный поступок…
- Съесть человека?- не удержалась Любимая.
-Да я вас умоляю! Какого человека?! Испек огромное чучело из муки. Он пек хорошо. Надо сказать, что и чучело то получилось так себе. При ближайшем рассмотрении как-то не убеждало. Но темной ночью, в свете мерцающих фонарей, которые в то время больше коптили, чем светили, очень даже страшно смотрелось. А там… пошла гулять молва. Так на страхе и сделал сказочный капитал. Замок построил. То-се.
- Но кот же его съел? Как мышь.
- Ну, это все сказки. Кот с ним элементарно договорился, что в случае Маркиза Карабаса женитьбы, Людоед получит определенные дивиденды, но уже под другим именем. Он и получил. Да и замок, надо сказать, так себе был. Он его давно уже хотел покинуть.
«Вот она, изнанка всех сказочных историй,- с грустью подумала Любимая,- Однако, надо ехать дальше»

Они снова сели в автомобиль и поехали дальше.
Наконец тьма сгустилась настолько, что даже фары не помогали.
Они приехали в какое-то незнакомое место.
Было, как я уже сказал,  сказочно темно. Они остановились в этом незнакомом месте и развели костер. Наскоро поужинав, они легли спать. Так как устали сильно-сильно.
Но не одни они спали.
Спала вся сказочная страна и видела сны.
Сказочные правители видели во сне как они сказочно правят, чтобы сделать жизнь сказочного народа сказочно счастливой.
Сказочные художники видели во сне свои будущие картины.
Мальчик с пальчик видел один и тот же сон, а именно себя в виде великана. Каждый раз когда он просыпался, он испытывал настоящее огорчение.
Сказочный Гаишник почему то во сне видел как он штрафует Принцессу. Он не хотел этого делать, но порядок был порядком даже во сне.
Любимая снов не видела. Точнее, может быть и видела, но не знала об этом. «Ах, как жаль, что я никогда не вижу снов. Должно быть это жутко интересно»,- частенько сокрушалась она.
Сказочные ведьмы ничего кроме вредности во снах не видели. Они представляли как они делают зло чем дальше тем страшнее.
Только бабка ежка не спала. Вместо этого она решила слетать в настоящую жизнь на дискотеку.
Решила потусоваться.
Спрятав ступу в кустах, она, купив настоящий билет (которым потом будет хвастаться!) прошла, как ни в чем не бывало, в танцзал и стала танцевать.
Ах, как она необычно танцевала!
Ее танец не был похож ни на что на свете. Ни на твист, ни на рок-н-ролл, ни, на тем более вальс, который был бы там весьма неуместен.
Ее движения были отрывистыми, как если бы они были отделены от музыки. Но это было только первое, не правильное, впечатление. На самом деле ее движения выделяли музыку, надо сказать не особенно выдающуюся. Как если бы вам захотелось нарисовать квинтесенцию этой музыки отдельными штрихами и, учитывая ее одежку, исключительно черным карандашом.
Очертания ее таких зарисовок очень напоминали богомола. Полусогнутые в коленях ноги, вытянутые, чуть согнутые в локтях руки, казалось бы безвольно, опущенные кисти. Но ошибочно было ощущение бессилия. Миг, и  кисти резко поднимались вверх, как бы ставя защитный блок. За ними руки меняли свое положение, потом ноги, потом вся фигура представала сильной и упругой как струна.
Полуопущенные глаза ее, казалось бы, не замечали ничего вокруг и были обращены внутрь себя. На самом деле они цепко следили за всем, что ее окружало. За всеми кто ее окружал.
Вот один молодой человек все ближе и ближе к ней. Вот он ее хочет о чем то спросить. Вот он что-то ей кричит, но она делает вид, что из-за музыки не слышит. Ах, спрашивает как ее зовут?
Что же ему сказать? Или не говорить ничего? Или согласиться на проводы, а потом на ступе взять и улететь? Или оставить свой номер телефона, фальшивый разумеется- первые пришедшие в голову семь ничего не значащих цифр?
Все сейчас в ее власти!
Ах, как он настойчив, несчастный. Не знает, кого спрашивает!
Так и быть совру ему.
- Ирина!- кричит она ему, смеясь, сквозь грохот зала и исчезает обратно в сказку.

Поутру Художник, как обычно, проснулся первым.
Осторожно, чтобы не будить Любимую, он встал и посмотрел вокруг.
Кругом была ранняя осень. Оказалось, что они забрались на пригорок, даже на холм, с которого открывался вид на чудное озеро. Озеро было большое-большое, чистое-чистое и прозрачное неимоверно. Его окаймляли достойные этой красоты большие деревья, которые были окрашены в разные цвета осенней листвы. Золото берез меняло ольховый рубин. Меж ними просачивался изумруд елей. Сосны, отливая медно-охряным металлом, стояли величественно и как будто приветствовали его высоко поднятыми ветвями. Солнце, которое в сказке было еще более прекрасным, только-только показалось из-за горизонта и освещало снизу их импровизированный ночлег, и скалу, возле которой они оказались.
На скале был участок ровной поверхности.
Ровный, как холст на подрамнике.
Не отдавая себе отчета в происходящем, Художник схватил первый же попавшийся уголек из костра и стал рисовать на этом участке. Уголек быстро исписался, но он, не задумываясь, схватил еще и еще. Благо, что углей было предостаточно.
Ах, какие это были рисунки! Исполненные на простом, отнюдь не сказочном камне простым, еще менее сказочным, углем, они были точнее и сказочнее всех его предыдущих картин.
Озеро на его рисунках светилось изнутри голубым и прозрачным светом. Солнце на камне было настолько яркое, что просто слепило глаза. Он рисовал Любимую во сне, и я подозреваю, что не было живее его рисунка. Ему захотелось, чтобы она увидела его рисунки. Никогда он так не радовался своим работам! И не потому, что это именно он их нарисовал. Он просто чувствовал это как художник.
Проснулась Любимая. Она посмотрела на его рисунки и все поняла. Она поняла его радость и восторг. Простой уголек превратил камень в живописное полотно. Самое живописное, какое она только видела. За черными линиями скрывались краски, которые она чувствовала всем своим существом. Это была самая настоящая сказка, и она от сознания этого стала еще прекрасней и, разумеется,  любимей. Эти рисунки нельзя было взять с собой, выставить в галерее и тем более продать.
Но от этого они менее сказочными, менее ценными никак не становились.

Ну что еще добавить?
Про мораль, которой я конечно же не знаю, так как слова сами по себе сплелись в незамысловатый рассказ. Мне лишь оставалось только успевать за ними и щелкать клавиши.
Что я более-менее добросовестно и делал.