Спокойных дней не будет - часть 23

Вчера, когда они увиделись в его машине буквально на несколько минут, чтобы обсудить подробности поездки, она вдруг заявила:
- Давай встретимся в метро!
- Где?
Он был вынужден напрячь память, чтобы вспомнить кафе с таким названием. Но в голову ничего не приходило, кроме гигантских магазинов, недавно отстроенных в городе. Судя по рекламе, встречаться там было сущим самоубийством.
- Да в метро, глупый, - рассмеялась заведенная собственной мыслью Соня. - В подземке. На Пушкинской, например.
- Ты с ума сошла? Зачем нам туда?
Илья мысленно попытался подсчитать, сколько лет он не спускался в метро. Выходило не меньше десяти. Когда-то машины были непозволительной роскошью, а проезд в подземке стоил пятачок. Голубые вагоны с ярким освещением, левитановские интонации дикторов, объявляющих остановку. Красивые и чистые, не похожие одна на другую станции. Бесконечные ленты лестниц, убегающие вверх к свету. И вечно хмурые, уставшие, не выспавшиеся люди с сумками, книжками, детьми.
- Просто давай там встретимся, вот и все. Ты ведь среди людей не был лет сто.
- Не был, - подтвердил он и с усмешкой добавил: - И не стремлюсь обновить впечатления о толпе.
- Перестань. Ты так всю жизнь проведешь в своем кабинете, в машине или самолете. Давай вместе попробуем новую жизнь.
- Предлагаешь ехать в аэропорт на рейсовом автобусе? Я понятия не имею, от какой станции они ходят. И вообще, зачем создавать себе трудности, когда можно с комфортом добраться до точки назначения?
Он растерялся от ее безумной мысли. К чему эти глупости? Ему и так предстоят нелегкие два дня, а тут еще ищи приключений...
- Нет, можно сделать проще, - не услышав про трудности, пояснила она. - Мы встретимся в толпе, где нас никто не выследит, потом мы сядем в мою машину, и я отвезу тебя в аэропорт сама.
- Я не говорил, что кто-то будет нас выслеживать.
- Но если будет, то мы не оставим ему шанса...
- Это глупо, Соня, - убежденно ответил он, и она отвернулась к окну, изображая обиду и разочарование.
Ему пришлось обнять ее и убеждать в том, что он имел в виду вовсе не то, что сказал. Просто он не видел смысла путать следы, как заяц. Конечно, его поездка строго конфиденциальна, но не до такой степени, чтобы проявлять паранойю. Но если она так уж хочет...
Соня благодарно обвила его шею руками и оставила на щеке след помады, который он старательно стер после ее ухода.
- Чертовка, что ты со мной делаешь!
- Просто пытаюсь соблазнить тебя, дорогой!
Она бесхитростно посмотрела на него и сладко потянулась, как мартовская кошка на подоконнике.
- О, в этом ты преуспеваешь с ранней юности!
- Ты прав. Столько лет прошло напрасно! - Ее глаза стали слишком серьезными, он не любил этой внезапной перемены и страшился ее. - Но теперь я больше никогда не отпущу тебя. - Но внезапно она расцвела улыбкой. - И еще я хочу сделать нашу поездку незабываемой!
- Только не перестарайся, - скептически заметил он.
- Молчи! Не надо никаких прогнозов. Увидимся в пятницу после работы. В метро!
Она рассмеялась, вспомнив его первую реакцию, и быстро выбралась из машины.
В следующую минуту он увидел ее через лобовое стекло с поднятой рукой. Первое же такси похитило ее, и он подумал без раздражения, даже с каким-то молодым азартом: "В метро? Пусть будет в метро".

Но теперь мысль о том, что он может стать незаметным в этом подземном городе, казалась ему на редкость несостоятельной. Среди этих людей он смотрелся как белая ворона. Две высокие красотки в куцых курточках и коротеньких юбчонках шептались между собой и то и дело взглядывали в его сторону. Пожалуй, если бы не встреча с Соней... Вид у них был несколько легкомысленный, но вполне благопристойный. Наверное, так было принято среди нынешней молодежи - ходить зимой раздетыми и обсуждать незнакомых мужчин. Он слегка улыбнулся им и вопросительно поднял бровь. Девочки смутились и сдержанно засмеялись, сдвинув головы и бросая на него быстрые взгляды. Не долго думая, он пересек разделяющую их платформу. Угадав его намерение, они сделали серьезные лица и, отвернувшись, принялись разговаривать о чем-то важном. Одна их них достала мобильный, другая принялась рыться в сумочке. Он остановился в двух шагах.
- Не подскажете, сколько времени?
- Нет, у нас нет часов, - сказала одна.
- Есть, - сказала другая и протянула ему мобильный, где на большом дисплее подрагивали ярко-зеленые цифры.
Но он мельком глянул на телефон и продолжил беседу:
- Ваша подруга задерживается?
- А почему вы решили, что мы ждем подругу, а не друзей? - задиристо ответила та, у которой не было часов.
- Потому что вы не слишком волнуетесь, хотя кто-то опаздывает. И вряд ли на серьезные свидания красивые девушки ходят парами. Ни одной из вас дуэнья не нужна.
- Вы что, психолог? - спросила девушка с мобильным, тогда как вторая презрительно фыркнула и демонстративно принялась читать надписи на табло в конце зала.
- Вовсе нет. Просто немного знаю людей, - улыбнулся он.
Как ни странно, ему нравилась именно та девушка, которая проявляла больше строптивости, тогда как ее подруга была миленькой, но уж очень быстро вступила в диалог и с интересом готова была его продолжить.
- Вы ведь тоже ждете подругу?
- А почему вы решили, что не друга?
Теперь настала его очередь задавать вопросы по психологии.
- Да потому что такие мужчины, как вы, встречаются с друзьями в ресторанах.
- Я и с женщинами встречаюсь в ресторанах, - парировал он.
- Женщин вы туда приводите, - возразила "гордячка". - А мужчины и сами дойдут.
- Пожалуй, - согласился он и с возрастающим интересом посмотрел на нее. - Может быть, как-нибудь составите мне компанию?
- Я не хожу в рестораны с незнакомыми людьми, - надменным тоном заявила она и посмотрела на подругу, ища поддержки, но та промолчала, сделав вид, что занята своим телефоном.
- Давайте познакомимся. - Он не поддался на провокацию. - Меня зовут Илья. А вас?
И взглянул на вторую девушку, приглашая ее продолжить процедуру знакомства.
- Катя, - без затей сказала обладательница телефона.
- Какая разница? - заупрямилась оставшаяся в одиночестве "гордячка", но вдруг сменила гнев на милость. - Эльвира.
Илья удовлетворенно кивнул и сразу же перешел в наступление, не давая обеим опомниться.
- Может быть, вы оставите мне свой телефон, Эльвира? Я мог бы пригодиться вам, как серый волк из сказки.
- Она ищет работу, - выпалила Катя, решив поучаствовать в судьбе подруги. - Вы ведь бизнесмен?
- Перестань, я найду работу сама, - недовольно сморщилась Эльвира. - Мне ни от кого ничего не нужно.
- Так уж ни от кого? - заулыбался Илья, но в ответ она поджала губы и приготовилась сказать какую-то колкость. - Напрасно. У меня в компании есть разные вакансии.
- Она экономист, - поспешила сообщить ее подруга. - Мы в этом году академию окончили, а приличной работы пока нет.
- У вас тоже нет, Катя? Или вы готовы уступить пальму первенства подруге?
- У меня тоже нет, - подтвердила бескорыстная Катя. - Но Эле нужнее.
- Это не проблема, - согласился он, достал из портмоне свою визитку и протянул Кате, догадываясь, что Эльвира визитку из его рук не возьмет. - Позвоните мне обе на следующей неделе по первому телефону. Мой секретарь соединит вас.
- Не соединит, - мрачно сказала Эльвира. - Они всегда стоят насмерть, как партизаны. Выше секретарши в приемной обычному человеку не подняться.
- А вот и проверьте. Я предупрежу, что будут звонить Екатерина и Эльвира. Не забудьте подготовить свои резюме. Думаю, места для молодых специалистов у меня найдутся.
- Вот это да! Спасибо!
Катя, просияв, убрала визиту в сумочку и выразительно посмотрела на подругу, побуждая ее высказать благодарность щедрому работодателю.
- Зачем вам это? - вдруг спросила та, подобравшись и выпустив иголки. - Благотворительность ради благотворительности? Или надеетесь на нашу безмерную благодарность?
- Степень вашей благодарности вы сможете определить сами, - посерьезнел Илья, почувствовав, куда дует ветер. - К тому же, дело пока не сделано, так что и о благодарности говорить рано. Хотя, честно хочу вас предупредить, у меня работать придется много и трудно. Компания большая, механизм работы сложный. Много бумаг, согласований. Выживают сильнейшие и живут хорошо, если смогли выжить. Так что все зависит от вас.
- А вы, как добрый Дед Мороз, ходите в канун Нового Года по улицам и вербуете работников? - съехидничала Эльвира.
- Если честно, милые леди, то это в первый раз, - доверительно сказал он, сменив деловую интонацию на дружескую. - Я и в метро-то впервые за много лет. И чувствую себя как абориген из дикой страны с кольцом в носу.
- А ваша подруга не будет сердиться, когда увидит, что вы с нами разговариваете? - вдруг спросила Катя, когда они обе отсмеялись над его шуткой.
- Думаю, что будет. - При воспоминании о том, что Соня еще не пришла, он сразу скис. - Еще как будет.
- Это случайно не она там, на лестнице?
Эльвира указала подбородком ему за спину, и он обернулся в направлении ее любопытного взгляда.

Соня, чувствуя, что опаздывает к назначенному сроку, быстро пробежала подземный переход и остановилась на верхней ступеньке, вглядываясь в толпу. Никого, напоминающего мучающегося в одиночестве Илью, у перехода не было. Она растерянно посмотрела по сторонам, и первая мысль, которая посетила ее: он заплутал где-то в бесконечных переходах и сейчас ругает ее на чем свет стоит. Она все еще стояла на самом верху, когда мужчина у колонны, болтающий с двумя красотками, обернулся и посмотрел в ее сторону. Соня на мгновенье оцепенела: это был Илья. Улыбка все еще не покинула его лица, у него за спиной стояли две молоденькие девушки с любопытными глазами.
Соня справилась со своим лицом так быстро, что даже сама удивилась. "Кобель!" - мысль всплыла откуда-то из глубин сознания и тут же была вытеснена другой: "Нашла к кому ревновать. Две раскрашенные девчонки! Через секунду он забудет о них, словно их никогда и не существовало". Она неторопливо поставила ногу в высоком сапоге на ступеньку ниже, отчего шубка распахнулась, демонстрируя узкое белое платье из тонкой шерсти. Она встретилась глазами с братом и медленно пошла вниз, держа руки в карманах шубы. Он тотчас позабыл про своих случайных знакомых и двинулся ей навстречу. Они встретились у подножья лестницы, и Соня, обняв его за шею рукой в перчатке, легко прикоснулась щекой к щеке, не оставив даже следа от помады.
- Здравствуй, милый! Прости, я опоздала.
- С тобой все в порядке?
Соня наклонила голову и мимо его плеча бросила быстрый взгляд на девушек на другой стороне платформы.
- Со мной все прекрасно. Похоже, и ты не скучал.
- Просто спросил, сколько времени.
- В конце каждой платформы есть часы, - елейным голосом сказала она и прижалась к нему. - Я слегка не рассчитала время. Пойдем, наш поезд.
- Уже?
Он обернулся на девушек и слегка кивнул им, они улыбнулись и кивнули в ответ. Это движение не укрылось от Сони, но она предпочла не комментировать его, просто потянула Илью за собой в открывшиеся ближайшие двери вагона.
Толпа в вагоне притиснула их друг к другу, и Соня положила голову ему на плечо, обняла под расстегнутым пальто.
- Оставил им свой телефон или взял телефоны у них?
- Что?
- Ну, с этими девочками ты же не просто так разговаривал.
- Перестань. Я спросил, сколько времени.
- Да, конечно, я забыла.
Она поглаживала его по спине, как будто успокаивала.
- Соня, я дал им свою визитку, потому что они ищут работу.
Ему вовсе не хотелось выглядеть в ее глазах похотливым развратником, снимающим женщин прямо на улицах.
- Ты мой благородный!
- Не надо говорить со мной таким тоном! - рассердился он.
- Тише, мы здесь не одни.
- Куда мы едем?
- На Боровицкую.
- Зачем?
- Ты все узнаешь, потерпи. - Она помолчала, но снова вернулась к теме знакомства. - Слушай, а если бы я так стояла в метро, а ты бы ждал кого-то, кто опаздывает...
- Соня, закрыли тему.
- Я достаточно хороша, чтобы ты выбрал меня на улице из толпы?
- Ты красавица, - сухо ответил он.
- Ты бы подошел ко мне? - не сдавалась Соня.
- Я никогда не отойду от тебя. И закончим этот дурацкий разговор.
- Поцелуй меня, - попросила она. - И тогда я постараюсь забыть, что ты пристаешь к женщинам на улицах.
Он поморщился от этой формулировки, но поцеловал ее в теплый пробор и крепче прижал к себе. Она вздохнула и напомнила себе, что он никогда не изменится, и ей придется каждый день смиряться с его сущностью мужчины, постоянно требующей новых впечатлений. Порой находиться вдали от него было проще.
Но, к счастью, их путь в метро оказался недолгим, и вскоре они снова прошли сквозь стеклянные двери и оказались на вечерней улице вместе с толпой прохожих.
- Ты только посмотри, как красиво!
Она потянула его за руку, как молодой охотничий пес на поводке, и он пошел за ней, запахнув пальто и больше глядя себе под ноги, чем по сторонам. Сотни машин, запертых между Манежем и университетской оградой, сияли фарами и стремились оттеснить друг друга и первыми пробиться к светофору. Над предновогодним городом небо рассыпало пуховые снежинки, и они таяли на стеклах автомобилей, легкими хлопьями оседали на воротниках и шапках прохожих, цеплялись за чугунную ограду и медленно плыли в вечернем воздухе, заполняя собой пространство между домами, машинами и людьми. Огни Манежной площади из-за них казались как будто немного смазанными и оттого притягивали еще больше. Хотелось подойти ближе, зажмуриться и быстро открыть глаза или просто навести резкость, но картинка все равно оставалась размытой. Он встряхнул головой, отгоняя надоедливые снежинки. Оказалось, Соня смотрела на него и, увидев его недовольный жест, расхохоталась, поскользнулась на высоких каблуках и упала бы, не распахни он ей свои объятья. Она уткнулась лицом ему в грудь, и он прижал ее к себе, погрузился пальцами в густой мех шубы. Ее заснеженные волосы оказались возле его щеки, и он бережно смахнул снег и капельки влаги, в которые превращались белые хлопья. Она обхватила его за спину одной рукой, просунув ее под пальто, подняла голову, потянулась к нему все еще смеющимися губами и поцеловала, сначала легко, чуть коснулась, потом притянула к себе за шею и впилась жадным ртом, не дав опомниться. Улица закружилась: снежинки, прохожие, машины. "Что я делаю?" - подумал он, комкая мех ее шубы. Их случайно толкнули, она прижалась всем телом, не выпуская его из плена. И он, как в редкие моменты жизни, когда неосуществимые, почти киношные мечты захватывали его не вполне трезвое воображение, захотел бросить ее на капот ближайшей машины, сметая холодное покрывало снега, и овладеть ею прямо здесь и сейчас в свете фонарей, посреди улицы, украшенной праздничной иллюминацией. Но в тот же миг она оттолкнулась от него, словно с разбегу ударилась в какое-то препятствие, провела тыльной стороной ладони, затянутой в тонкую перчатку, по губам и снова рассмеялась, поманила за собой.
- Идем, это должно быть там, на углу. Возле милицейской будки.
- Да что там должно быть?
Он поднял воротник пальто, путаясь в своих чувствах, как в непомерно широкой одежде, недоумевая и вожделея.
- Идем скорее, сейчас увидишь.
- Соня! - Он вдруг резко остановился, притянул ее к себе. - Что ты еще придумала?
- Ничего страшного. Ты должен научиться больше доверять мне! Надень перчатки и застегнись, замерзнешь.
Она по-хозяйски взялась за лацкан его пальто, сложила на его груди крест накрест кашне, попыталась застегнуть верхнюю пуговицу, но он удержал ее руку.
- Что ты, Илюша?
Но он без ответа смотрел ей в лицо, как будто хотел запомнить ее такой, припорошенной снегом, счастливой, беззаботной. Она застыла под его взглядом, поблескивая темными зрачками, в которых все еще играл молодой щенячий задор. "Пойдем же, пойдем скорее!" - звали ее смеющиеся глаза. "Куда ты так спешишь?" - подумал он, как царь Соломон в объятиях Ависаги. "Ты так торопишься жить, что я просто не успеваю за тобой". На ее ресницах оседали снежные хлопья, на приоткрытых губах они превращались в капельки воды, и вот уже легкая струйка сбежала по подбородку, но Соня не шелохнулась, не подняла руку, чтобы стереть ее. Полуулыбка незаметно ушла с лица, и ему показалось, что вся она незаметно отдалилась от него. Тени на щеках стали гуще, в глазах мелькнул и тут же пропал испуг, дыхание стало прерывистым, дрогнули тонкие брови, и между ними залегла морщинка. Он подмечал эти мелочи машинально, думая о своем.
- Что с тобой? - очень тихо повторила она. - Тебе плохо?
"Дурочка! Какая же дурочка! Зачем она волнуется обо мне?" Он спохватился, крепко обнял ее, поцеловал в мокрые волосы на виске, и она тут же расслабилась, обмякла в его руках.
- Я люблю тебя. Я так люблю тебя!
Илья без слов погладил ее по голове, отстранил, подставил ей локоть, как настоящий джентльмен, и повел по улице к засыпанной снегом "зебре" перехода. Она никуда больше не торопилась, степенно шла рядом, чуть наклонив голову, спасаясь от летящих в лицо снежинок.
- Вот, - сказала она, когда они перешли Большую Никитскую и миновали пост ГАИ, и указала на дорогу. - Нас ждут.
- Кто?
Илья всмотрелся в машины, стоящие у обочины. Соня подвела его к серебристому Мерседесу, высвободила руку и, наклонившись к водительскому окну, тихонько постучала:
- Владимир Сергеевич!
Мужчина, вышедший из машины, кашлянул и протянул большую руку Илье. И только в этот момент изумленный Илья Ефимович узнал, что Соня арендовала машину с водителем на несколько дней, чтобы ехать в Питер. Водитель в разговоре не участвовал, но сразу же по его окончании распахнул перед ними заднюю дверцу. Изумленный Илья повернулся к сестре:
- Одну минуту. Что ты делаешь, Софья! У нас уже заказан рейс. Павел едет в аэропорт.
- А мои вещи лежат в багажнике этой машины. И я не хочу лететь на самолете.
- Что за блажь? Ты же знаешь, я не меняю своих планов! - Он выглядел рассерженным, чтобы не дать ей возможность думать, что им легко можно управлять. - Едем в аэропорт, и там отпустишь машину.
- Садись. Мы поговорим об этом по дороге. - Она подтолкнула его к дверце. - Давай скорее, а то в салон наметет сугроб.
Илья с неодобрением покачал головой, но в метро возвращаться не захотел и, подобрав полы пальто, забрался внутрь. Соня прикрыла за ним дверцу и повернулась к водителю.
- Не обращайте внимания. Я сейчас все улажу. Наши планы остаются в силе. Просто я хотела сделать сюрприз... - Она виновато улыбнулась. - Но у мужчин свои представления об удобствах. Можно положить мою шубу в багажник?
Она сбросила шубу на руки водителя, и он убрал ее назад. Она дожидалась на улице, поеживаясь от холода, и, прежде чем он открыл ей дверцу, быстро положила в нагрудный карман его пиджака несколько свернутых в трубочку купюр.
- Иногда он бывает невыносим. А вообще-то он очень хороший, но строгий.
И, встряхнув волосами, подняла вокруг себя целый вихрь снежинок, заглянула в салон и с сияющим лицом села рядом с братом.
- Сними и ты пальто, в машине тепло.
- Ничего, до аэропорта я потерплю, - желчно заметил он.
- Ну, милый...
Илья покачал головой, и она замолчала, обдумывая следующий раунд переговоров.
Машина выбралась со стоянки и, посигналив поворотником, вписалась в поток медленно ползущего транспорта. Соня расстегнула сапоги, оставила их на полу и забралась с ногами на сиденье, села спиной к водителю, чтобы видеть лицо брата, подтянула вверх платье. Он сделал вид, что не заметил ее ухищрений. За окном медленно плыл городской пейзаж, сквозь пелену снега пробивался свет магазинных вывесок и мигающей рекламы. Разноцветные елки, выставленные в витринах и у подъездов, перемигивались друг с другом всеми цветами радуги, настраивая прохожих на новогодний лад.
- Мы опоздаем, если будем торчать в пробке, - сказал он и обернулся к сестре.
Она, наклонив голову, рассматривала его лицо с близкого расстояния, поблескивая глазами в неверном свете уличных огней, и ничего не ответила.
- Что за игра? - недовольно спросил он, понизив голос. - Чего ты хочешь?
- Сначала поцелуй меня, а потом я скажу.
- Будем торговаться?
- Ты готов поцеловать меня только в обмен на что-то? - удивилась она. - Тогда мне незачем с тобой ехать, ты прекрасно проведешь время без меня. Тем более, что речь идет не об отдыхе, а о бизнесе.
- Похоже, ты планируешь ссору.
- Действительно, похоже?
И сама поцеловала его. Он взял ее за плечи и отодвинул от себя.
- Мне бы хотелось решить все формальные вопросы.
- Хорошо. - Она поерзала на сидении, устраиваясь удобнее, обхватила колени руками и уперлась в них подбородком. - Спрашивай.
- Мне нечего спрашивать. Мы обо всем договорились заранее и едем в аэропорт.
- Тогда скажи, куда мне приехать в Питер. Я не полечу.
- Мы собирались лететь вместе.
- Я приеду на машине, скажи куда, - с упрямством заартачившейся ослицы повторила она.
- Ты можешь объяснить, что за блажь?
Он готов был повысить голос, но сдержался, бросив взгляд на невозмутимый затылок незнакомого водителя.
- Я ненавижу самолеты, - вдруг заявила она. - Ненавижу и боюсь. Когда нет выбора - это одно. Но от мысли, что самолет заведет двигатели, разгонится, оторвется от земли... Потом эти воздушные ямы. Все в самолетах всегда жуют и напиваются, фу! А сколько раз мы садились на запасной аэродром? Или возвращались обратно из-за каких-то неисправностей? Помнишь, я рассказывала, как мы час кружили над Барселоной? Меня тошнит в самолетах. Я не могу ни спать, ни читать. Почему я должна трястись целый час и чувствовать себя все выходные разбитой, а потом тем же путем возвращаться назад? Поэтому я наняла машину. Я никогда не ездила до Питера на машине. Мне нравится эта мысль, а ты можешь лететь, если это так уж принципиально. Два часа ожидания, час в самолете, потом на машине до места назначения... Я задержусь недолго. Скажи мне адрес.
- Ты никогда не говорила раньше про самолеты, - примирительно сказал он.
- А ты никогда не спрашивал.
Он положил ей руку между лопаток, погладил по спине, но она недовольно мотнула головой и крепче обхватила колени.
- Ну, Соня.
- Я отвезу тебя в аэропорт, а сама приеду позже. Или не приеду, если не хочешь.
- Ладно, пусть будет по-твоему.
- Я могу поселиться в гостинице, чтобы не мешать тебе. В конце концов, буду считать, что просто съездила в другой город на выходные. Устрою себе маленький отпуск.
Она как будто не слышала его согласия, зло щурилась на дорогу и рассказывала себе самой программу действий, заводясь все больше.
- Да остановись ты! - Он обнял ее за плечи, притянул к себе. - Если хочешь, давай поедем на машине. Ну? Перестань дуться.
- Я хотела сделать тебе сюрприз, думала, ты обрадуешься...
- Я позвоню Павлу, чтобы забрать по дороге машину сопровождения.
- Зачем нам машина сопровождения?
- Ну, уж это позволь мне решать.
- Хорошо, решай.
- Иди сюда.
Она взобралась к нему на колени, как кошка, приняла его поцелуй, проворно распустила узел галстука, высвободила две верхние пуговицы на рубашке. Ее горячие пальцы пробрались под воротник, принялись гладить и щекотать. Он удержал ее.
- Соня, перестань!
- Считай, что мы одни.
- Но мы не одни.
Они шептались на заднем сидении, сблизив головы, как замыслившие шалость дети.
- Забудь о нем. Он не станет смотреть.
- Я так не могу.
- Почему? Ты не хочешь меня?
- Очень хочу.
- И я хочу. Я весь месяц только об этом и думала.
- Я тоже думал.
- Но не только об этом, правда?
- Конечно.
- Мог бы соврать.
- Зачем?
- Чтобы мне было приятно.
- Подожди. Мы доедем, и тебе будет приятно.
- А что ты сделаешь?
- Хочешь, чтобы я рассказал?
- Лучше покажи.
- Я же сказал - не сейчас. Перестань. Что ты делаешь? Ну, Соня, не надо, оставь.
- Ты уверен?
- В чем?
- Ты хочешь, чтобы я перестала. Точно уверен?
- Я всегда уверен.
- И сейчас?
- Ох, Соня.
- Ладно, как скажешь. Не буду больше беспокоить тебя. Кажется, ты собирался звонить.
Она сползла на сиденье и, бросив быстрый взгляд на водителя, улеглась головой к Илье на колени.
- Поднимись, я хочу снять пальто.
Едва он вернулся на сиденье, она опять легла к нему на колени, поджав ноги, и попросила укрыть ее.
- И распусти мне волосы, - жалобным голосом попросила Соня, закрыв глаза. - Голова болит.
Сняв с нее заколку и погрузив пальцы в темные волны ее волос, Илья едва сдержался, чтобы не вернуть ее обратно на колени. Но вовремя вспомнил про телефон и набрал номер Павла, ждущего их в аэропорту. Оставив распоряжения насчет изменившихся планов, он не успел повесить трубку, как раздался новый звонок, и он несколько минут слушал одного из своих юристов, зачитывающего важный документ, и по ходу дела комментировал сложные места. Когда он закончил разговаривать, она дышала ровно и спокойно.
- Соня, - позвал он и погладил ее по щеке, но она не шелохнулась.
"Неужели можно вот так взять и в пять минут уснуть, как младенец?" За окном мелькали огни Ленинградского проспекта. Большая машина, как кит, уверенно продвигалась в потоке, стремительно перестраиваясь из ряда в ряд, разбрызгивая вокруг себя грязную жижу из растаявшего снега и реагента, которым были залиты улицы. Выбравшись из города, они поехали быстрее, и через пару минут водитель обернулся на пассажиров.
- Значит, в аэропорт не сворачивать?
И посмотрел на мирно спящую Соню.
- Нет, едем дальше.
- Вот и хорошо. А то я давно не был в Питере.
Илья, не настроенный общаться, укрыл обнажившееся Сонино колено. В окне мелькнул указатель на Шереметьево и остался позади.
- После моста остановите. Мы возьмем еще одну машину.
Водитель быстро глянул на него в зеркало заднего вида и кивнул. Илья устроился затылком на спинке сидения и закрыл глаза. Впереди его ждали почти семьсот километров дороги.
Но стоило машине остановилась, как Соня сразу же проснулась и подняла голову.
- В чем дело?
- Сейчас подъедет Гелендваген, и мы отправимся дальше. Ты спи.
- Кто в машине? - с безразличием поинтересовалась она и зевнула.
- Павел, еще один телохранитель и водитель.
- Хм... ты серьезно подготовился к поездке.
- Ложись!
Внедорожник обогнал их на обочине и остановился прямо перед капотом, выкинув из-под колес кучу грязного снега.
Павел выбрался из машины и подошел к дверце. Илья опустил стекло.
- Я сяду вперед, - сказал Павел, - а они пойдут в сопровождении.
- Хорошо.
- Нет, он не сядет! - Соня взвилась, как укушенная. - Пусть он едет в другой машине.
- По протоколу не положено, - холодно отозвался Павел, даже не взглянув на нее.
- Сверни свой протокол трубочкой и засунь себе...
Она надевала сапоги, как будто облачалась в латы перед боем.
- Софья!
- Если я сказала, что он не поедет со мной в одной машине, значит, не поедет!
- Это еще почему?
- Потому что я так сказала!
Илья рассмеялся этой ребяческой выходке и взъерошил ей волосы.
- Все, не дури! А ты садись, не стой, - скомандовал он Павлу.
- Ах так!
И мужчины глазом не успели моргнуть, как она оказалась на дороге без шубы, с распущенными волосами, которые мгновенно покрылись снежными хлопьями.
- Софья, немедленно вернись! - крикнул ей вслед Илья, торопясь вдеть руку в рукав пальто.
- Я приведу ее, - остановил его Павел и двинулся за Соней, которая с решительным видом отправилась по обочине в сторону Москвы, на ходу собирая волосы в тяжелый узел.
Павел догнал ее, держа шубу на локте, быстро набросил ей на плечи и загородил дорогу.
- Убирайся!
- Не я придумал протокол, - ледяным тоном сказал он и решительно взял ее за плечо. - Не надо сцен, идите в машину.
- Пошел ты знаешь куда?
- Знаю куда, - подтвердил он, но с места не двинулся.
- Я наняла машину, чтобы побыть с ним, за каким дьяволом мне ты?
- Если он решит, что я поеду отдельно...
- Это мне решать, сядешь ты в мою машину или нет.
- Решает шеф!
- Мне он не шеф!
Она замолчала, увидев, что Илья выбрался из автомобиля и направляется к ним.
- Софья, что за демонстрация?
- Ты думаешь, что я буду говорить при нем?
Павел повернулся в сторону внедорожника, пропуская Илью к сестре, но тот сделал жест остаться.
- Ты мне, Сонька, не указывай, где и когда мне вопросы задавать.
Ярость клокотала в каждом ее движении. Она зло заправила в прическу выпавшую прядь волос и поддернула шубу на плече.
- Убери своего пса с моих глаз, и мы поедем дальше.
Илья не знал, смеяться ему или разозлиться и применить силу. В конце концов, воспитательный процесс возобладал над хорошим настроением, и он придвинулся к ней и понизил голос, что было признаком не слишком скрываемого раздражения.
- Ты будешь мне указывать?
Ей почудилось, или в глазах Павла действительно мелькнуло удовлетворение, что зарвавшуюся девчонку вот-вот поставят на место? Соня чутко уловила изменившуюся обстановку, оглядела обоих мужчин с загадочной полуулыбкой и почти вкрадчиво спросила брата:
- Илюша, ты берешь его с собой в машину?
- Да!
- Это из-за протокола?
- Да!
- Хорошо! - Она снова улыбнулась, но было что-то в ее улыбки от кобры, приготовившейся к прыжку. - Я тебя прекрасно поняла... Если так надо, и ты так решил... - Она протиснулась между мужчинами и двинулась в обратный путь. - Можешь трахать его хоть в дороге, хоть в городе!
Она стремительно прошла мимо Мерседеса, дернула на себя заднюю дверь внедорожника и ловко забралась на сиденье. С пассажирского кресла спереди на нее уставился здоровенный детина, но, натолкнувшись на разъяренный взгляд, поспешил отвернуться и промолчал.
- Что сидишь, как истукан, трогай! - подобно брату рявкнула она на водителя и с нескрываемым злорадством обернулась.
Илья и Павел стояли рядом и разговаривали. В пальцах Ильи светился огонек сигареты, и в его неверном свете Соня прекрасно видела, что Илья улыбается.
- Давай уже, ну! - угроза в ее голосе была такой явной, что водитель завел двигатель и тронул машину с места.
Илья в недоумении посмотрел вслед отъезжающему внедорожнику, отшвырнул сигарету и забрался на заднее сиденье.
Соня удовлетворенно хмыкнула и расстегнула сапоги, скинула шубу и улеглась на кожаном диване, как кошка, положив локоть под голову и вытянувшись почти во весь рост.
- Какие же идиоты! - громко сказала она сама себе, и мужчины спереди даже не обернулись, благоразумно рассудив, что их это дело вообще не касается. - Протокол у них! Вот и развлекайтесь со своим протоколом.
Машину тряхнуло на какой-то выбоине, Соня выругалась, и водитель обернулся на свою пассажирку.
- За дорогой следи! А то пешком в Питер пойдете оба.
Мужчины переглянулись и промолчали.
Через пару минут мерседес обогнал их и встал впереди, а в кармане шубы у нее зазвонил телефон. Соня выдержала долгую паузу, но телефон не унимался.
- Что тебе? - лениво ответила она на звонок брата и удобнее устроилась на сидении полулежа. - Он тебя не удовлетворяет... как спутник?
- Соня, - голос брата звучал подозрительно спокойно, - на ближайшей бензоколонке мы остановимся, и ты вернешься в машину.
- Только если он сядет в Гелендваген.
- Соня, мы остановимся, - голос Ильи был лишен интонаций, и ей это совершенно не понравилось, - ты выйдешь из машины и подойдешь ко мне. Я не буду торговаться с тобой по телефону. Ты поняла?
- Я скажу ему, чтобы он остановился на бензоколонке. Ты слышал? На ближайшей! - Она толкнула водителя в плечо. - Веселенькую поездочку ты мне устроил, братец.
- Мы обсудим это наедине.
- Обсудим, ага! Это единственное, на что ты теперь можешь рассчитывать, - проворковала она, но он уже повесил трубку.
Спустя пару километров Мерседес впереди помигал поворотником и съехал с дороги на большую бензоколонку, позади которой стояли замызганные по самую крышу фуры. Слева светились неоновыми огнями кафе и магазин.
Соня неохотно выбралась на снег и демонстративно остановилась, сунула руки в карманы, высоко подняв плечи.
- Иди-ка сюда быстро!
Илья покинул машину и тоже не двинулся с места, и она возмущенно потопталась на месте, но вынуждена была подойти сама. Он мысленно усмехнулся, представляя, какое объяснение их ждет впереди, но лицом остался непреклонен, как сфинкс. Едва она приблизилась, он ухватил ее за рукав и потянул к вставшим на ночлег фурам. Оскальзываясь на ледяной дорожке, она с трудом поспевала за ним.
- Куда ты меня тащишь?
- Подальше от любопытных глаз и ушей.
Бензоколонка как по мановению волшебной палочки исчезла за махиной грузовика, и Илья развернул ее лицом к себе и схватил двумя руками за плечи, как будто собирался вытряхнуть из шубы.
- Это что еще такое было там, на дороге? Ты совсем спятила?
Его расширившиеся от бешенства глаза были совсем близко, и она почувствовала, как в груди оборвалось сердце, и вечер в одно мгновенье перестал быть томным, а сцена из фарсовой становится драматической.
- Илюша...
- Я спрашиваю, что ты творишь? - Он нисколько не был настроен шутить, и холодок пробежал у нее между лопаток. - Ты устраиваешь публичные скандалы, как последняя истеричка. Ты мне кто? Жена?
- Послушай меня...
- Нет уж, теперь ты послушай меня! Если еще раз, хотя бы единственный раз ты себе позволишь...
Соня неожиданно проявила характер, фыркнула с обидой, как будто имела на нее право, и попыталась вырваться.
- Я взрослый человек, и я замужем, в конце концов.
- Взрослый? Да у тебя не хватает мозгов вести себя даже как воспитанный подросток! А что касается твоего замужества...
- Оставь в покое Колю! Он меня любит.
- Кто тебя только не любит...
- В отличие от тебя у него есть чувства, а тебя устраивает пользоваться мной, как какой-то...
- Идеализируешь любимого мужа? Так представь себе, что твой драгоценный Коля, не собирался делать тебе предложение, принцесса. Он спьяну попросил меня одолжить тебя ему, он тупо хотел переспать с тобой. К вопросу о романтических отношениях и светлых чувствах. Но все, что я ему позволил, это жениться на тебе.
- Ты врешь, он не такой ублюдок, как все вы!
- Все мы - это кто? - Она неопределенно пожала плечами, и он понял, что она блефует. - И я когда-то врал тебе?
Илья вскинул брови и сурово глянул в ее готовые наполниться слезами глаза.
- Тогда он идиот, - с ненавистью в голосе сказала Соня и не заплакала, разглядев за плечом брата фигуру Павла. - Чтобы трахать меня, на мне не обязательно жениться, он просто этого еще не знает.
- Ну, так ты ему позвони и просвети его. - Он скривился в злой усмешке. - Прямо сейчас и позвони.
- А ты скотина, оказывается, - почти успокоившись, она пропустила его циничное предложение мимо ушей. - Трусливая и похотливая скотина, испугавшаяся ответственности и отдавшая девочку в постель такого же гада, как сам.
Несколько мгновений они смотрели друг другу глаза, а потом Илья с размаху влепил ей такую пощечину, что не держи он ее левой рукой за воротник, она бы не устояла на ногах. Соня вскрикнула и прижала руку к лицу, из глаз хлынули слезы боли и обиды. Она снова попыталась вырваться, но он сгреб ее в охапку, прижал к себе.
- Какая же ты у меня дура, Сонька, - шептал он, целуя ее в висок. - Что ты несешь... какой ответственности я побоялся...
- Ты мог быть со мной, но отдал меня тому, кто просто захотел со мной переспать. Ты извращенец, чудовище, просто гад последний! Я любила тебя...
- А сейчас уже не любишь? Только потому, что замужем?
- Не люблю...
- Уверена?
- Ненавижу! Ты меня ударил!
Соня зарыдала громче, пытаясь оттолкнуть его.
- А я тебя люблю все равно.
- Как ты мог меня ударить!
- Скажи спасибо, что не убил!
Он отвел ее ладонь от лица и даже в неверном ночном свете увидел след своих пальцев на нежной коже.
- Ты врешь, ты меня не любишь, ты просто трахаешь меня, когда захочешь...
- И это не так, - Он осторожно поцеловал ее в покрасневшую щеку. - Совсем не когда захочу, потому что я бы хотел делать это гораздо чаще.
- Вот видишь, для тебя нет ничего святого!
- Кое-что есть, уверяю тебя, Сонька.
- Я не могу так жить, ты понимаешь?
- Как так? Ты живешь так, как другим и не снилось...
- Я живу без тебя...
- Ты опять за свое? - Он вытер горячей и твердой ладонью слезы с ее лица. - Сейчас мы вернемся в машину, и ты забудешь про Павла, сделаешь вид, что ничего не было. Попробуем начать вечер сначала.
- Я его видеть не могу!
- За что?
- За все!
- Хм... немного расплывчато...
Она вместо ответа снова всхлипнула, и он решительно поцеловал ее в соленые губы.
- Ладно, он поедет в Гелендвагене, не реви! - Соня сглотнула комок в горле и послушно кивнула. - Ну, вот и умница, возвращайся в машину, а я покурю.
Соня, закутавшись в шубу и подняв воротник, чтобы не было видно следа от пощечины, осторожно двинулась по узкой дорожке к Мерседесу. Илья шел следом, глядя вниз на следы, которые оставляли ее каблуки в утоптанном снегу.
Поравнявшись к Павлом, который ожидал шефа возле машины, она обернулась к брату.
- Купи мне что-нибудь поесть.
- Хорошо, зайдем в кафе.
- Нет, купи в магазине.
- Я понятия не имею, что ты хочешь.
- Ну, сок, чипсы... шоколадку...
- Соня, хватит ломать комедию. Пойдем, я накормлю тебя.
- Купи! - Она остановилась возле предупредительно открытой Павлом дверцы и капризно надула губы. - Я не пойду в эту забегаловку.
- Павел что-нибудь купит.
- Нет! Из его рук я даже стакан воды на смертном одре не приму.
- Ну, ты артистка! - от души рассмеялся Илья и хлопнул Павла по плечу.- За что же она тебя так невзлюбила?
Тот пожал плечами и опустил глаза, стараясь не встречаться с Сониным злорадным взглядом.
- Ладно, сейчас принесу твою шоколадку.
Засунув руки в карманы пальто, Илья двинулся в сторону светящейся вывески. Павел посмотрел ему вслед, размышляя, стоит ли идти за шефом или остаться сторожить эту сумасбродку. Соня тихонько прикрыла дверь машины, отгородившись от внимательных водительских ушей.
- Слушай ты! - понизив голос, жестко начала она. - Я хочу побыть с ним наедине. Водитель не в счет, сегодня он нас видит, завтра не вспомнит. Но я не желаю, обнимая своего мужчину, видеть, как ты на нас пялишься, это ясно? Я не знаю, почему он так доверяет тебе... И дай Бог, чтобы он не ошибался... Так вот, если начистоту. Он мой брат, и у меня с ним связь, и такой секс, о котором ты можешь только мечтать. Так что иди к своей братве и дай мне наслаждаться каждой минутой, проведенной с ним.
- Это он так решил? - холодно спросил Павел, не сводя глаз со светящихся витрин магазина.
- Это я так решила, - презрительно парировала она. - И он сделает то, о чем я его прошу. Ты с нами не поедешь.
- Это он так решил, - возразил мужчина и, посмотрев на Соню, указал на след от пощечины. - А ты всего лишь его собственность, и он распоряжается тобой, как хочет.
- Много ты понимаешь! - фыркнула Соня и подтянула повыше воротник.
- Ну, кое-что я понимаю...
- Ну, так это не твое дело!
Он посмотрел ей прямо в глаза без улыбки, и она приняла и выдержала его взгляд.
- Если это угрожает его безопасности...
- Со мной он в полной безопасности!
- Это со мной он в полной безопасности, а ты провоцируешь его делать глупые вещи.
- Знаешь что... Ты мне не нравишься, - без обиняков сказала Соня и тоже посмотрела в сторону магазина, где сквозь стеклянные двери был виден Илья и улыбающаяся кассирша. - И я тебе не нравлюсь. Поэтому держись от меня подальше, чтобы я вдруг, например, не испортила тебе карьеру. Потому что есть моменты, когда женщина может попросить мужчину о чем угодно... И мой мужчина мне не откажет. А если ты еще раз встанешь между мной и им - я это сделаю, так и знай.
- И кому будет хуже?
- Уж точно не мне!
Она открыла дверцу и театральным движением сбросила шубу, так что он едва успел ее подхватить.
- В багажник положи и иди в машину, мы время теряем, - ледяным голосом сказала Соня и скрылась в глубине Мерседеса.
Павел швырнул шубу в багажник и отправился встречать Илью к дверям магазина.
- Что, брат, - рассмеялся Илья, приведенный в отличное расположение духа разговором с хорошенькой блондинкой за кассой магазина. - Невзлюбила она тебя. Чем ты ей досадил?
- Не знаю.
Павел не был расположен поддерживать шутливый тон и даже не улыбнулся на доброжелательную реплику шефа.
- Иногда она может быть законченной стервой. А иногда... ну просто ангельское создание...
- Мне вернуться в Гелендваген?
- Да, иди. А то мы вообще никогда никуда не доедем.
- Ясно, - коротко согласился Павел и отправился во вторую машину, провожаемый торжествующим взглядом Сони из-за тонированного стекла.

Как только автомобиль набрал скорость, Соня прижалась к брату, обхватила его обеими руками и тихонько засмеялась.
- Вот так бы сразу, а то - протокол.
- Ты думаешь, что будешь вертеть мной, когда пожелаешь?
Он поцеловал ее в теплый пробор, но она чутко уловила раздражение в его голосе и не произнесла вслух самодовольного "конечно, всегда и во всем", а сыграла того самого ангела, о котором он несколько минут назад сказал Павлу.
- Я просто хотела побыть с тобой, милый! Я так соскучилась... Разве это плохо?
- Хорошо, - сразу же растаял он, умом понимая, что она играет, но не в силах противостоять этой игре. - Но в следующий раз обойдись без сцен на людях.
- В следующий раз он с нами не поедет вообще! - Соня упрямо закусила губу и нахмурилась. - Или не поеду я!
- Ты снова начала?
Она помотала головой и надолго замолчала, и он уже решил, что она задремала, прислонившись к его плечу.
- Все это так странно, Илюша, ты не находишь?
- Что странно?
- Ну, то, что мы вместе. Как ты думаешь?
- Я не думаю об этом.
- А я думаю постоянно. Ты ведь со мной не только ради секса?
- Господи, Соня, что тебе опять неймется! Сколько раз мы говорили об этом, но ты упорно не желаешь понять...
- То есть секс не на первом месте?
- Чего ты добиваешься? Чтобы я расставил свои чувства к тебе в порядке приоритета?
- А ты можешь? - встрепенулась она и заглянула ему в глаза.
- Нет. Никогда не думал об этом и не собираюсь заниматься ерундой.
- А любовью?
Соня понизила голос и посмотрела опасным взглядом хищника.
- Что - любовью?
- А зачем, по-твоему, я везу тебя в машине?
Ее смеющиеся губы были так близко, что ответ напрашивался сам собой.
- Ты же не думала...
- Еще как думала!
- Нет уж! Давай-ка лучше поговорим. - Он решил, что разговор на любую тему будет куда менее затратным для его нервов, чем секс под взглядом незнакомого человека. - Расскажи о своей работе.
- Ты смеешься надо мной?
- Нет, я просто хочу знать, что и как происходит в твоей жизни. У нас никогда не было времени на такие разговоры, а сейчас представилась возможность.
- Не знаю, зачем это тебе... Но ты сам попросил!
Она избавилась от сапог и села рядом спиной к водителю, скрестив по-турецки ноги и высоко подняв узкое платье. Илья благоразумно не стал опускать глаза вниз. Соня с легкой ревностью отметила, что он рассеянно смотрит в окно, и сразу же пошла ва-банк.
- Ты знаешь, они совсем другие, и я чаще всего чувствую среди них себя совершенной инопланетянкой, - сказала она, и он медленно повернул голову и взглянул ей в глаза.
И уже до конца рассказа не смог заставить себя смотреть на дорогу.
Было совершенно не важно, что она говорила про своих коллег, про ту жизнь, о которой он знал вскользь, про свою блажь быть среди людей не своего круга. Он почти не следил за нитью повествования, отмечая про себя лишь отдельные моменты, затронувшие лично его. Про вечеринку, где она впервые научилась говорить "ты" чужим людям и где ее шеф стал внимателен к ней более, чем того требовала работа с персоналом. Про постоянную усталость и стресс, потому что с самого начала он знал, что она неспособна организовать серьезного дела, но вот же справлялась, глупо и бездумно расходуя силы и нервы. Про то, что вокруг нее всегда было слишком много мужчин, даже в этом рассказе, и снова про однозначно влюбленного Александра Васильевича, о котором она говорила с чуть насмешливой улыбкой, но он понимал, что игра в их "аквариуме" идет на грани фола. Но слушал он даже не истории, а ее эмоции сейчас и ее рассказ об эмоциях, о которых ему было ничего не известно. Он давно отдавал себе отчет, что никогда не понимал и едва ли когда-нибудь поймет ее. Эти слезы на ровном месте, словно она нажимает на кнопочку, как цирковой клоун, и они льются сами, вызывая то смех, то сочувствие, но не понимание. Во всяком случае, он не представлял, как ей легко удавалось плакать там, где любая другая женщина могла пройти мимо или просто вспылить и повысить голос. Казалось, сестра с детства живет на каком-то надрыве, скрывает боль, которая переполняет ее и рвется наружу в самый неподходящий момент. И эти переходы, внезапные, резкие, от только что катящихся слез к веселью, почти истерическому, когда снова ничто не могло остановить ее, и она забавлялась своим умением создать вокруг себя обстановку щенячьей, детской жизнерадостности и затягивала в свой праздник посреди серого буднего дня окружающих, как воронка от тонущего корабля затягивает в толщу воды обломки вещей и тех, кто еще жив, но уже не может спастись.
Все ее переживания были через край, немыслимые, обостренные, недоступные уму, не от мира сего. И он не мог понять главного. Почему ее мир, настолько чуждый ему, привыкшему жить практически без тонкой подстройки чувств, одной стратегией борьбы, горечью поражения, ненавистью или торжеством победы и предвкушением новой битвы, так тянул его к себе, заставлял возвращаться к ней вновь и вновь, переживая глупейшие ссоры на ровном месте. Или с замиранием сердца вливаться в русло ее безудержного веселья и наслаждения жизнью. Не той реальной жизнью, которой он жил, а другой, на самом деле инопланетной, даже надпланетной, которой он не видел, но которую чувствовал в ней.
Она рассказывала вдохновенно, сверкая глазами, вспоминая подробности, смешные или мучительные для него, привыкшего считать ее только своей, рассказывала о людях, которых он не знал, но видел ее глазами, и к которым ревновал ее сейчас, едва сдерживаясь, чтобы не остановить рассказ и не получить нужных подробностей, отдать распоряжений, перекроить на свой лад отношения и ситуации. Она не смотрела на него, а когда смотрела, его не видела. Она жила в этом спектакле, в своем монологе, который он не прерывал даже кивком головы, впитывая ее слова, как губка, высохшая за долгие годы в пустыне, и внезапно оказавшаяся в океане, который хотелось бы вобрать весь. Но нет, океан этот был так велик, так невероятно широко разлит вовне, что можно было утонуть в нем, как в ее бездонных глазах, и даже не успеть понять почему. Десятки или сотни раз он хотел прервать ее, остановить поток ее слов, выбраться на поверхность, почувствовать под ногами твердую почву. Но она говорила, сверкая зрачками в свете фар идущих сзади машин, вспоминая несущественные для него подробности, улыбаясь только ей понятным шуткам, или вдруг опуская глаза, и тогда он понимал, что она лжет, утаивает от него то, что ему знать не следует. Или как раз следует, но она не расскажет.
Он молчал, не прикасаясь к ней, не задавая вопросов, опасаясь вспугнуть раньше времени и не узнать, не понять чего-то главного о ней. Но когда она замолчала, и стало ясно, что долгий рассказ окончен, он так и остался в недоумении, с чувством, что Сонина жизнь обходит его по краешку, сторонится, не впускает в ту оставшуюся запертой заветную дверь, за которой борьба за нее станет бессмысленной, потому что бороться будет уже не с кем, и обладание будет безраздельным, и торжество победы останется с ним навсегда, а не только в моменты кратких перемирий.
Она перевела взгляд от дороги к нему, и некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза. Соня, все еще не вернувшаяся мыслями в сумрак мирно покачивающейся машины, пыталась увидеть в его лице хотя бы искру понимания, или сопереживания, или чего-то еще, сама не зная чего. Но он просто смотрел на нее без улыбки, без слов.
- Ты не слушал меня?
Звук ее голоса, почти плачущая интонация вернули и его на заднее сидение машины.
- Глупости, - сухо сказал он и кашлянул. - Куда я девал сигареты?
- Они в пальто, - бесстрастным голосом предположила она и отвернулась к ночному пейзажу.
Он искал в кармане сигареты и размышлял, что ответить ей на этот пламенный монолог. Ему даже казалось, что он пережил с ней все эти месяцы, что смог проникнуться ее переживаниями, ее обидами и радостями, пониманием людей, которых он не знал. Но он не умел сказать всего этого так красиво и вдохновенно, как она.
- Тебе бы поспать, - не придумав ничего лучше, заметил он, обращаясь к ее спине, но она только передернула лопатками, как от холода.
- Ты никогда не понимал меня, даже попыток не делал.
Она заговорила тихо, словно сама с собой, но он был единственным в ее жизни, к кому можно было отнести эти слова. И хотя он знал, что она несправедлива, он также знал, что именно так она и видит его, и его нынешнее молчание только ухудшает положение дел.
- Что бы я ни говорила, что бы ни делала... Ты никогда не хотел видеть меня настоящую. Моя душа тебе ни к чему, когда есть тело, которым можно обладать.
- Это не так.
- Я даже не уверена, что ты видишь, что я живая. Я одна из твоих секс-игрушек, Барби для большого мальчика. А вот машина Барби, домик для Барби, шмотки для Барби, украшения, мебель, чайный сервиз. Даже Кена для Барби ты выбрал сам.
- Замолчи!
Он выпускал дым в окно, крепко сжимая в пальцах сигарету, глядя на ее вспыхивающий огонек и радуясь, что до поры можно не смотреть Соне в лицо, не видеть ее слез.
- Я не хочу быть твоей игрушкой, ничьей игрушкой. Моя душа... - Соня запнулась, и он бросил сигарету в окно и решительно развернул ее лицом к себе, но она не плакала, только смотрела чужими, больными глазами. - ... она всегда, все годы стремится к тебе, но не может преодолеть эту стену. Зачем ты воздвиг стену между нами, почему ты не можешь быть со мной самим собой? Ведь никто не знает тебя лучше, чем я. Они видят другого тебя. И только я... Я знаю, какой ты на самом деле. Но ты отталкиваешь меня, и мы все время ходим по кругу. И когда мне кажется, что вот сейчас эта стена рухнет... ты снова и снова возводишь ее. Почему?
- Что ты придумала себе, Софья!
- Тебе не нужна моя душа, ты думаешь, что можешь обойтись одним только телом, но это заблуждение, - как в бреду твердила она. - Тот, кто получит мою душу, получит все. Я могу отдать все, я буду принадлежать безраздельно. Но ты не хочешь, не желаешь видеть меня живой. Только куклу... куклу для игр. А я не могу так жить, я должна быть любима, или жизнь для меня теряет всякий смысл. Столько мужчин готовы любить меня, заботиться обо мне, носить меня на руках, потому что я достойна этого, я знаю. Но не ты... тебе этого не надо... Ты приходишь, берешь свое и уходишь. К работе, к жене, к шлюхам.
- Ты совсем не знаешь меня, - сказал Илья и, убрав с ее щеки волосы, с нежностью привлек ее к себе. - Ты ошибаешься. И все твои придуманные мужчины никогда не сделают для тебя того, что могу я.
- Не дадут мне материальных благ? - горько рассмеялась она.
- А разве все, что ты получаешь, не делает тебя счастливой?
- Я хочу больше, Илья, гораздо больше...
- Я знаю.
- И это все, что ты можешь сказать?
- Соня, если мы продолжим, то этот разговор снова вернется к той теме...
- Ты должен что-то изменить!
- Я пока не могу.
- Значит, ты не любишь меня.
- В этом заявлении нет никакой логики, Соня. И прекрати нагнетать обстановку.
- Боже мой, какая я дура! - Она закрыла лицо руками, и он приготовился к потоку слез. - Вокруг столько мужчин, и стоит мне только позволить...
- Не стоит делать того, о чем впоследствии пожалеешь! - Металлические нотки в его голосе вернули ее на землю. - Если ты собираешься завести роман... Или уже завела...
- Ты угрожаешь мне? Ты ничего не понял, да, Илья?
- А что мне следовало понять, кроме того, что ты думаешь черт знает о чем, как помешанная. Тебе нужна какая-то неземная любовь, ты мечтаешь о герое, который придет, осыплет тебе лепестками роз и останется в твоей постели слушать про иные миры.
- Я всегда была верна тебе, даже когда вышла замуж, - с вызовом заявила она.
- Это ты-то была верна мне? Да у тебя где кобели, там и свадьба. Хотя, если я правильно понял тебя, а я думаю, что правильно понял, для тебя измена - это даже не физический акт, не совокупление, а эта самая хваленая любовь, о которой ты постоянно твердишь. И уж в этом смысле ты с кем только не изменяешь мне каждый день. Начиная с этого самовлюбленного трусливого доктора и заканчивая твоим нынешним боссом, который только и ждет задрать тебе юбку.
- Это неправда! - возмутилась Соня. - Ты снова извратил мои слова! Я никого не любила, кроме тебя.
- Это я никого не могу любить! - С горечью в голосе он совладать не смог и разозлился на себя за эту слабость. - Да, у меня есть Роза, дети, женщины на час. Но мои чувства к тебе... Это другое. И если я не говорю о них...
- Но мне нужно, чтобы ты говорил о них!
- А мне нужно, чтобы ты сидела дома, вместо того, чтобы крутить хвостом в компании из двух сотен мужчин, чтобы я не упрашивал тебя по телефону о встрече и не отлавливал на машине, как сбежавшую из дома девчонку. Мне нужно, чтобы ты, наконец, повзрослела и поняла, что ничего в жизни не бывает в точности так, как мы того хотим. И нам приходится вырастать из своих желаний и идти дальше. А ты застряла в детстве. В глупых романах и придуманных чувствах. И морочишь голову мне, будто я могу стать одним из этих книжных героев и жить в твоих неземных фантазиях.
- Ты не понимаешь...
- Это ты не понимаешь! Мужчина никогда не будет сидеть возле твоей юбки и твердить о любви. Хочешь такого - заведи себе друга из этих... женоподобных, он тебе читать стихи будет и плакать в жилетку. Такими сейчас хоть весь город вымостить можно.
- Ты говоришь пошлости.
- Но если тебе нужен мужчина, а не слюнявый щенок...
- Мне не нужен другой. У меня есть ты. Ведь так?
Она снова взялась манипулировать им, заглядывала в лицо, прикасалась нервными пальцами, прижималась бедром. Раздражение накатывало на него, как штормовые волны на скалистый берег, и она чувствовала, что добром это не закончится и пыталась задобрить его, как всегда, своим телом. Он отстранился от ее руки и почти грубо заявил, желая закончить разговор:
- Я согласился на эту авантюру не для того, чтобы мотать себе нервы и вытирать твои слезы. Я мог бы уже давно спать, если бы ты не придумала себе романтическое путешествие из Москвы в Питер.
- Я уже вижу, что ошиблась, - обиженно сказала она и отодвинулась. - Вообще вся эта поездка... худшее, что могло случиться с нами в эту ночь.
- Да ты понятия не имеешь о том, что может с людьми случиться плохого. - Ему неожиданно стало тошно от ее присутствия и захотелось остаться одному в своем кабинете и напиться до чертиков. - Ты снова бросаешься словами, смысла которых не знаешь. Каждый из нас может сдохнуть здесь и сейчас, в любой момент, в аварии, от сердечного приступа, от пули, а ты живешь идиотскими трагедиями и пытаешься втянуть в них меня. Так вот, что я скажу тебе, Софья. Только ты запомни это на всю жизнь, хорошенько запомни, даже если не в состоянии понять. Никто никогда никого не поймет. У каждого своя правда. И моя правда ничуть не хуже твоей, даже если ты не видишь этого. И либо ты смиряешься и живешь с этим, либо сходишь с ума. Если кто-то живет в этих бреднях о большой любви и высшей справедливости - это его дело. Но ты так жить не будешь. Тебе придется принять эту реальность, нравится она тебе или нет. Я дал тебе все, я создал тебя, без меня ты не существуешь, и пока я жив, тебе придется быть рядом. Потому что я так решил. Потому что ты моя. А уж что будет после моей смерти - меня не занимает. Материально ты будешь независима, а в остальном... Может, тогда и настанет время для твоей большой любви.
- Не смей говорить со мной о смерти!
- Ну, уже радует, что хотя бы ты не ждешь, что я сдохну, и ты станешь свободной. Или ждешь?
- Ты отвратительный и бесчувственный садист.
Он едва успел удивиться, что она не расплакалась от его монолога, когда она ловко взобралась на него, как мартышка, и, нисколько не смущаясь присутствия водителя, принялась целовать его виски, губы, подбородок. И перестав думать о словах, которыми они изводили себя полдороги, Илья дал волю рукам, решил, что все, сказанное ею несколько минут назад, легко стирается этими ласками, если правильно выбрать момент, удержать или подчинить себе. Словно отвечая на его мысли, она едва слышно шепнула "я хочу тебя", и он подумал, что удача - капризная штука, завоевать ее нельзя, она приходит внезапно и пользоваться ее благами надо быстро, пока она не передумала, не сбежала из рук, как эта женщина-ребенок, сидящая у него на коленях.
- Шеф, когда следующий пост? - негромко спросил Илья.
- Километра через 3, - быстро откликнулся водитель, из чего Илья заключил, что каждое их слово, сказанное в эту ночь, было услышано.
- Слезь, - сказал Илья и легонько шлепнул Соню ниже спины, - вот когда проедем...
Она послушно села с ним рядом, положила голову ему на плечо, и он принялся рассеянно гладить ее волосы, вспомнив вдруг о предстоящем вечере в Питере.
- Проехали, - сказал водитель и обернулся на пассажиров.
Илья что-то тихо сказал сестре на ухо, она встрепенулась, и в глазах у нее вспыхнули бесовские огоньки.
- Теперь сбавь скорость и до следующего поста езжай точно по знакам. Не гони. Включи музыку и следи за дорогой.
Владимир Сергеевич посмотрел в зеркало заднего вида и встретился с твердым взглядом Ильи, коротко отдающим приказы.
- Не в заднее зеркало, а на дорогу, - усмехнулся пассажир. - Я понятно говорю?
Водитель кивнул и поспешил отвести глаза.
- И шторки подними, - вспомнил Илья, на мгновение выпустив сестру из объятий, и салон Мерседеса скрылся от любопытных взглядов за глухими шторками. - Ты же этого хотела, чертовка?

- Слышь, ты бы за скоростью следил, Витек, а то сейчас рассадим им зад "по самое нехочу", - усмехнулся Павел, когда машину резко тряхнуло от внезапно нажатой педали тормоза.
- Да хрен его знает, что они придумали, - огрызнулся Виктор и поправил ремень безопасности. - Скорость сбросили. Мы что теперь, так и будем плестись сорок?
- Ты куда-то спешишь? - спросил Павел и вытащил сигарету.
- А это видать, чтоб в ритм попасть на колдобинах, - загоготал второй охранник сзади. - Медленно и печально!
- Точно! - весело поддержал его водитель. - Вон и шторки подняли. Хотел бы я посмотреть...
Павел несколько раз крутанул колесико зажигалки, едва выжав из нее скудный огонек, затянулся и швырнул пустую зажигалку в окно.
- Ты башкой своей думай, Витя, что говоришь, - тихо и мрачно сказал он и выпустил длинную струю дыма в сторону некурящего водителя. - Она ему сестра.
- Угу, как кобель и сучка из одной своры. Тоже брат с сестрой и ни-ни.
- А ты свечку держал?
- Да тут к бабке не ходи, Паш, - вмешался третий. - Ты не видишь, как он ее лапает при первой возможности? И смотрит на нее, как голодный кобель.
- Твое какое собачье дело, кого он лапает? - Павел угрожающе обернулся и подался между сиденьями назад.
- Захочет тебя лапать - будешь стоять, как девочка, и улыбаться. Усвоил?
- Да мне-то что... мне ничего... - забормотал его коллега, удивленный странной реакцией Пашки, и принялся искать сигареты в кармане. - Пусть трахает, кого хочет.
- Быстро схватываешь, - одобрительно заметил Павел, но ледяного взгляда не отвел.
- Ну, чего ты, а? - все еще нервничал охранник. - Все, закрыли же тему.
Сигареты в кармане никак не находились, и Павел кинул ему свои и вернулся на место.
Мерседес впереди шел точно по знакам. Где сорок, где шестьдесят, в одном месте сбросил до 20 после знака "ремонт дороги". Ребята были правы, непроницаемые шторки скрывали то, о чем ему думать совсем не хотелось. Но и не думать не получалось. Потому что он отлично знал, за что его не любит Соня, и никак не мог понять, почему его тем не менее так тянет к ней.