Хозяйственное мыло

               
                Узрю ли русской Терпсихоры
                Душой исполненный полет?
                А.С. Пушкин
                Надрывно кричат чайки. Они носятся где-то в необъятной вышине, и их стонущие крики врываются в полусонное сознание, которое болезненно  проваливается в темную бездну глубокого сна. Антон изо всех сил пытался, но никак не мог проснуться и в полузабытьи думал, что в этом виноваты орущие над морем чайки. Ведь именно они никак не давали ему выспаться на теплом песке. Странно, но с детства он так и не смог обозначить их крик. Вот, веселые воробьи определенно чирикают, хриплые вороны – каркают, а весенний пересвист соловьев все называют пением. Но беспокойные чайки – они или яростно кричат, или жалостно стонут, как израненные жизнью люди.

    Пытаясь очнуться, Антон был уверен, что крепко уснул на берегу под знойным солнцем острова Мальорка, и этот надрывный крик морских пернатых навязчиво тревожит его спокойный отдых. «Как бы ни обгореть на палящем солнце», - вяло подумал Антон, пытаясь стряхнуть расслабляющий сон, чтобы перебраться под тень пляжного зонта. Однако было удивительно, что он практически не слышит шум мощного морского прибоя. Внезапно Антон вспомнил, что вместе с ним в Испании отдыхает и его прекрасная королева. Захотелось окликнуть ее и напеть: «Это было у моря, где ажурная пена, где не часто ты встретишь городской экипаж». Конечно же, она знает об его обожании и привыкла к его восторженному поклонению... 

   Насмешливая Ритка греется рядом на песке и сейчас, как в их далеком детстве, будет смеяться над ним. Ведь он так глупо уснул под жарким солнцем.
«Нет, надо быстрее проснуться», - попытался Антон отогнать противное вялое состояние. Но странно, вместо пробуждения, горячий, красный туман мутной волной окатил замкнутое сознание, которое уже растерянно металось в поисках выхода, потому что в нем внезапно проявился образ старого водителя, который покачивал головой, рассматривая их туристические путевки: «Как же я завидую вам, Антон Валентинович! Летите греться от нашей слякотной осени в солнечную Испанию. Белые пляжи Мальорки – мечта всей моей жизни!»

   Слова водителя опять возвратили Антона к чайкам, но теперь они уже не просто кричали где-то рядом, а дрались, хищно выхватывая друг у друга какую-то свою очень вкусную поживу. И он вдруг с ужасом осознал, что прожорливые чайки возбужденно летают и кричат вокруг обильной еды. На мгновенье его воспаленное сознание все же вырвалось из мглы красного тумана, и в него мощной волной хлынула удушающая вонь городской свалки. Задыхаясь и летя в черную пропасть небытия, Антон все же успел ощутить жесткий мешок, в котором он был плотно связан и открытую рану в проломленной голове, из которой сочилась его теплая кровь в слепые от слабости глаза.
                ***

  С утра пораньше у небольшого магазина столпились заспанные обитатели, живущие на грязных задворках города. Совсем рядом в облезлом здании женского общежития в открытое окно выставили орущее на весь квартал радио. В очереди переговаривались, что это специально подстраивает кто-то из старых дев. Наверно, назло тем удачливым бабам, которым после сладкого ночного свидания хочется утром подольше поваляться в постели. Так что, дожидаясь открытия магазина, потрепанные жители поневоле слушали черный юмор из радиорубрики
«Полезные советы».

    Несколько человек с похмелья громко заржали: - Ну, прямо в тему! - «Оказывается, в любом человеческом организме за время жизни накапливается столько жира, что его хватает ровно на семь кусков хозяйственного мыла». Лысоватый сторож из газовой котельной даже присел на корточки и надолго зашелся то ли смехом, то ли кашлем, прикрывая рукой беззубый рот. Было видно, что он неслабо отдежурил ночную смену и теперь дожидается открытия магазина, чтобы опохмелиться.

    Толстая тетка в мужских носках даже шикнула на него, скорее всего, от зависти, что у него есть за что выпить:
 - И чего ты ржешь, старый конь? Сам–то пьянь-пьянью, засцика затрапезный! Посмотри на себя, весь высох от водки и затянулся, как глиста в корсете!
Да таких тощих, как ты, даже на кусок хозяйственного мыла не хватит! Наверно, собственная жена и та граблями тебя по кровати ищет!
      
   Однако в очереди стояли и такие, которые скривились, со злобой возмущаясь вызывающей наглости юмористов. Конечно, те из далекого эфира внезапно зацепили их за давно наболевшее. Как будто скребком по гнойной ране. Затянувшаяся безработица сдавила удавкой горло и бросила их в самую вонючую дыру. Здесь никто не скрывал друг от друга, что для того, чтобы выжить, многие наведываются на городскую свалку, в нескольких километрах от бараков. Но в этот раз черный юмор из радиоящика вытолкнул из стоявших у магазина истерику обреченных и втянул в пересуды о странных случаях, которые уже нагоняли страх даже на повидавших всякое бывалых старожилов нищих кварталов.

    Раньше они считали свою окраину вонючим островком безопасности в стороне от города, пожирающего все на своем пути и раздвигающегося плотными стенами откормленного человечьего мяса и жира. Постоянно расширяясь, город безразлично заглатывал подходящий человеческий материал, выплевывая ошкурки от жил и костей, и кто-то предприимчивый тут же бросался использовать их на новое мыло. И у каждого мыла был свой хозяин. Больше месяца зловещие слухи растаскивались по задворкам, как болезненные бактерии на грязных лапах мух, которые здесь всегда считались своими.

      В этот раз в очереди обсуждалась пропажа мусорных баков. Каждую неделю к ним стали привозить на один-два меньше. А возле первого женского общежития после прошлой ночи уже не досчитались трех. Всклоченная старуха в вязаной шапке, которая чуть прикрывала ее давно не мытые волосы, всполошилась как за свое кровное:
 - Надо пытать наших дворников, пусть признаются. Может быть, это они гады, бизнес свой на свалке организовали и теперь кому-то их по дешевке на металлолом сплавляют? 

Узнав в очереди одного из дворников, несколько человек тут же стали грязно ругаться, брызгая слюной в его сторону. Он же, наученный горьким опытом, сопротивлялся слабо, понимая, что злобная ругань может быстро перейти в привычную здесь драку:
 - Откуда мне знать, куда они деваются? Идите, проверяйте нас, - визгливо отмахивался он на обвинения толпы, - сами караульте у подъездов свои помойные ящики. Хоть каждую ночь патрулем ходите. Да, хоть и Конька Горбунка с собой в караул прихватите! Кому-кому, а нам, дворникам, без этих старых баков хуже всех. А начнете свои объедки на землю высыпать - убирать не будем. Сами же потом будете подыхать от вони, крыс и тараканов.

  - Ну, ты, полегче-то насчет вони! А то быстро схлопочешь по загривку и сам Горбунком станешь! – Отозвался мужик с подбитым глазом, в потертой кожаной кепке. - Всю жизнь тут вонючей свалкой дышим, нашел, чем пугать! Узнаем, что это вы затеяли наши баки растаскивать – прибьем!

    В шумный разговор с налету вмешалась сварливая комендантша из первого женского общежития. И затюканного дворника до поры оставили в покое.
 - Если кто из вас надумает по ночам караулить, то пусть возьмет в руки что-то потяжелее, - нагловато заявила она сходу. - Уже почти месяц наши бабы из общежития боятся одни по ночам выходить на улицу. Несколько раз сталкивались в подворотне с кем-то в темном балахоне. Одна даже чуть преждевременно не родила от страха.

 - Ой, нашла, чем пугнуть! Не родила, говоришь! – Со злобой выкрикнула бабка в вязаной шапке. - А куда та дела, что на унитазе у вас там втихаря рожала, забыла? Наверно, бандиты в балахонах и наведываются теперь сюда. Авось, в мусорнике возле женских общаг выброшенных детей найдут, чтобы на органы в богатую медицину сдать! Теперь об этом в сериалах часто показывают!

       Толпа опять шумно всколыхнулась, скучившись ближе к двери магазина, у которой плотной стеной стояли самые жаждущие вожделенного спиртного. На громкое заявление комедантши тут же последовали бурные комментарии.
  - И я недавно такое по телику смотрел. Точно, что у бараков кто-то чужой по ночам конкретно лазит – американский боевик отдыхает. Как будто и у нас ночные привидения объявились. Кино есть такое похожее, у американцев, мрак!

Протяжно заикаясь, высказался худой парень в полиняных спортивных брюках не по размеру, с виду наркоман. Он стоял, прислонясь к стене, и периодически прикладывался к грязной бутылке с водой. Всклоченная старуха брезгливо поморщилась в его сторону:

 - Уже во дворах и подъездах лампочки разбивают! А у нас на целом квартале на столбах уже ни одного фонаря не осталось! К осени и в пять часов будут потемки. Да еще и на свалке начнут втихаря мусор поджигать. В сплошном дыму можно будет заблудиться. А тут, вдруг, и убийства начнутся! Черт их знает!  Может быть, сюда какие-то пришлые маньяки в белых халатах за человеческими органами повадились? В кино зря показывать не будут. Надо бы в милицию сообщить, пока не поздно!

    - Я слышал, - доверительно стал рассказывать осмелевший дворник, - когда в прошлом месяце та девка в общаге родила и в мусорный бак ребенка выбросила, то сама уже сильно ослабла и поэтому плохо его придушила. Вот тогда сторож, совсем случайно, детский писк из бака услышал и ментам его отдал. Когда выпивали, говорил, что тот заморош еще жив был. Так, может, потому теперь эти в балахонах к нам сюда и наведываются. А вдруг кто-то еще выбросит? Знаете, как детские органы для подпольных клиник нужны! За них, говорят, теперь очень много зелени отстегивают.

 - Да, недавно Митрич рассказывал, что его племяш свою почку в городе продал, очень даже выгодно пристроил, - поддержала его толстая тетка в мужских носках.
 - Ему просто повезло, что заплатили, - опять влез в разговор бледный наркоман с пожелтевшей рожей. - Сейчас для богатеньких все предусмотрено. Знаете, я такую передачу вчера смотрел - жуть! Аж перетипало меня. Слышали, сколько людей по стране каждый год пропадает без вести? Чик-чик скальпелем, и с одного молодого - целый гастроном.

 - Ну, понарассказывали! – Сплевывая, скривился лысый, сидевший на разбитом ящике из-под спиртного. – Насмотрелись телевизора до чертиков. Там тебе сегодня в каждой рекламе - и окорочка с бульонными кубиками, и заграничное мыло в пене. А мы для всех этих Карабасов - потребители мыльных пузырей. Такое нам всем дано наименование! Наименованные мы теперь здесь! Да и Скорую уже страшновато вызывать. А вдруг введут снотворное, как в кино, а когда органы вырежут, то трупик потом на семь кусков хозяйственного мыла кому-то и сгодится. Как раньше говорили – в безотходное производство. Живодеры! 

     После его слов в очереди немного попритихли, пережевывая жуткие слухи. Обруганный дворник, смекнув, что всем уже не до пропавших баков, осмелел и  разговорился как человек на должности:
 - Я слышал, скоро доберутся и до нас. Недавно тут был молодой депутат из горсовета, на общем собрании выступал. Вверху обсуждают, что вместо свалки здесь скоро огромный Мусорный завод ставить будут. Может быть, тогда и у нас порядок наведут.

  Услышав уверенный тон дворника, его бойко поддержала комендантша, стараясь быстрее увести озлобленную очередь от разговора о выброшенных в мусорник младенцах:
 - Да, если здесь Мусорный завод построят, нам всем намного легче станет. Вдруг и безработным бабам, хоть какая-то там работенка найдется. А то дуреют от безделья, пьют и водят к себе кого попало. Не знаешь, чего от них уже ожидать. Каждый день, как ни одно, так другое сдуру выкинут. Мы с участковым уже измучились им нотации читать. Живут без продыху, никому не нужные. Как будто вместо голов - пустые тыквы безмозглые, бомжуют, одним словом.

 - У, накось, тебе, выкуси, Мусорный завод! – Вдруг грубо выкрикнул мужик с подбитым глазом, показывая большой кукиш увесистым грязным кулаком. - Работа тебе там, что ль, обломится? Держи карман шире! Сейчас, кто строительный подряд выхватил, тем и работа. А тут - то турки, то китайцы работают. Так что теперь нашим мужикам, не светит что-то путное заработать!
Он со злостью сплюнул и прикурил папиросу из помятой пачки.

 - И я слышал, - оживился протрезвевший дежурный из котельной, - как тот молодой депутат обещал, что в городе с Мусорным заводом для всех будет дешевле горячая вода и отопление. И для народа гигиена все же получше, - добавил он потише, с опаской покосившись на грязный кукиш.
 - Но кто уже им поверит? Теперь до всех давно дошло, что обглодали нас, как косточку, а теперь уже и кости наши на хозяйское мыло пустили. А у них одна забота – крупные барыши между собой поделить. Нам же достались лишь мыльные пузыри! Вот, в девять часов пойдем опять об этом сериал смотреть. 

 - Нет, нам все ж надежнее харчеваться рядом со свалкой. А то видно губу уже раскатали и на отходы вторсырья, - хрипло отрезал мужик с подбитым глазом, остервенело выбрасывая обсосанный окурок в грязную коробку. 
 - Конечно, тебе привычнее за вторсырьем по свалке лазить, а за других не подписывайся, - выкрикнула бабка в вязаной шапке и отошла от него в сторону. - Мы еще от старой власти отселения подальше от свалки ждали. Так, для всех  нас этот Мусорный завод – что тебе сказочный Париж! А раз ты совсем спился, то тебе уже давно все по барабану! Потому–то от тебя и жена с детьми сбежали. Слава богу, что не прибил их, спьяну! У, рожа бандитская! Да от тебя мухи и те сразу дохнут, заспиртованные. 

 - Ну, утихомирьтесь уже, - попытался урезонить бабку сторож с котельной, зная крутой норов мужика в кепке. - Мы уже все тут порядком заспиртовались, да и не в первом поколении. 
 - А ты всех под одну гребенку то не чеши! У меня внуки, хоть и далеко, но в институтах учатся, - не унималась в вязаной шапке. - И депутат правильно говорил, что скоро власти наведут порядок и среди чиновников. Каждой семье теперь будет комплексное обслуживание чиновников. Не мы к ним в очередях по разным фондам и конторам таскаться, а они к нам по домам ходить будут.
И каждый чиновник будет знать свои семьи. Что у кого болит, и кому дать помощь от государства.

 - От, радость нашли! Конечно же, и менты с ними по домам будут шастать, - возмутился наркоман. - А как же обещенная наша свобода?
 - Ну, к кому-то надо и почаще в квартиру "шастать", - опять отозвалась бабка в вязаной шапке, презрительно косясь в его сторону. - А то озверели от пьянки. За закрытыми дверьми втихаря уже над своими малыми детьми измываются. И менты наши приучены искать бандитов, когда те уже прибьют кого-то до смерти. Чтобы статистику потом навести и доложить по инстанции.
 - Да, как говорят, пока гром не грянет, - с тоской сказала тетка в мужских носках. – Ну, что ж, пусть поглядят важные чиновники, как мы живем. Кто еще живет, а кто уже совсем еле-еле на ладан дышит.

    Магазин, наконец-то, со скрипом открылся, и очередь, ощупывая свои карманы, перетекла в сырое хлебное место, дававшее жалкое продление скудной жизни. Никто впопыхах не обратил внимания, что стоявшая в толпе молодая стройная женщина незаметно быстрыми шагами удалилась от магазина. В общей очереди она от них почти не отличалась. Однако пройдя квартал, она вдруг резко свернула в переулок и побежала в сторону трассы. У самой дороги, предусмотрительно оглянувшись, молодка села в новую красную мазду и сразу же брезгливо сняла с головы старомодный платок и темный парик. Затем, подведя губы яркой помадой, быстро поменяла потрепанную нейлоновую куртку на белую кожаную и превратилась в гламурную даму с обложки журнала.

       Она нервной рукой ткнула ключом в замок зажигания, и автомобиль резко рванулся по направлению к городу, бросившись в поток машин, двигавшихся по объездной дороге. От волнения гламурная дамочка небрежно повернула руль и чуть не столкнулась с оранжевым трактором, который, громко тарахтя, двигался к городской свалке. Поэтому, резко притормозив, она остановилась у обочины и с нетерпением включила мобильный телефон.

 - Ты был прав, дорогой! – Нервный голос срывался в крик. - Мой Тоша уже тут побывал, и голодранцы, то есть избиратели, уже в курсе его бредовой идеи насчет Мусорного завода. Но, прошу тебя, Аркаша, ты только не суетись. Поверь, я сама ему мозги вставлю, будет как шелковый. Ты же знаешь, что он не посмеет мне прекословить!
 - Поздно, Ритуля! Теперь это все нам влетит в хорошую копеечку. И я же тебя предупреждал - никогда не звонить мне без толку.
На другом конце резко выключили телефон. 
                ***
     Поздним вечером слушать занудную оперу было уж слишком муторошно.  Облокотившись на красный бархат ложи бенуар, Аркадий Эдуардович изредка поглядывал в бинокль на ярко освещенную сцену старинного театра.
«Куда, куда вы удалились, весны моей младые дни?
Что день грядущий мне готовит?» - Томно выводил пушкинский Ленский дрожащим тенором. Презрительно скривив в его сторону щель узкого рта, Аркадий Эдуардович свысока глянул вниз на розношерстную публику, плотно оккупировавшую небольшой зал. «Ну, раз сам  губернатор сегодня здесь, то, конечно же, все расстарались».

Время заставляло бывать на публике, как в добрые купеческие времена - и в церковь с семейством по праздникам, и в театры, и на светские приемы.
 - За отпрыском лучше смотри, - зашипел бизнесмен в сторону сидящей рядом жены, самодовольно скользнув взглядом в театральный бинокль по внушительным бриллиантам в ее ушах. Уже великовозрастный повеса надумал перемигиваться
с девочкой-подростком, сидящей рядом с губернатором в соседней ложе. На его замечание жена тут же холеной рукой мягко погладила по стриженому затылку сына, слегка кивнув ему в сторону строгого отца. При этом, на ее курносом, натянутом лице не отразилось ни одной эмоции.

     «Научилась, коза. За то и держим», - с удовлетворением вздохнул Аркадий Эдуардович, по-американски показывая зубы жене губернатора, которая тоже сделала замечание девочке, вертевшейся на занудной опере. Однако классическая музыка, которая обычно наводила на солидного бизнесмена сытую полудрему, сегодня никак не могла его успокоить. «И разве вы можете понять, как это все мне достается», - подумал он, почти с ненавистью, глядя на располневшую талию своей жены. На ней сегодня вместе с шубой, оставленной в гардеробе театра, было состояние, которое отец Аркадия Эдуардовича вряд ли мог бы заработать за всю свою долгую жизнь.

     А он теперь сам, нервно ерзая на узком бархатном кресле, с нетерпением ждал звонок от своего надежного зама и с досадой вспоминал свое последнее свидание с Риткой. Как же она упиралась в его пухлый живот своими острыми коленками, изгибалась во все стороны, как балерина, шаловливо вертя аппетитной попкой. Молоденькая любовница возбуждающе царапала острыми коготками у него под мышками, притворно стонала и щекотала своей пушистой ресничкой у него в ухе. Бизнесмен расслабил узел галстука и шумно вздохнул на свои тайные гадливые мыслишки: «Изворотливая же, стерва гламурная! Сам виноват, слишком близко к себе подпустил. Потому она своими куриными мозгами и повела не туда, куда положено, вдруг сдуру осмелела и посмела ему навязывать правила своей игры.
И куда ты полезла без мыла в задницу, шалава продажная? Сразу с двумя жила и захотела самого меня обуздать! Перед всеми своим чаморошным Тошей прикрывалась, думала, что тебя кто-то еще здесь зачтет за королеву. Ан, нет! Поручено было тебе за ним присматривать, а ты упустила узду. Вдруг сама по себе решила темную рокировочку провернуть ко мне, к надежному хозяину, где увесистый сладкий кусок аж до правнуков припасен...

   Однако же, вот и свернула себе шею, свинья неблагодарная! Не по твоему рылу корыто! Мне мой кровный наследничек дороже продажных шлюшек. Не выполнила ты свою миссию по надзору за своенравным выскочкой. Мы его в мэрию большими деньгами определяли, а он со Швеции вернулся и надумал революцию в городе поднимать. Покрасоваться и поумничать теперь-то каждый горазд! Сам-то не пересел вдруг с дорогого авто на велосипед, как шведский депутат. Однако самовольно бросился вдруг на городской свалке порядок наводить! А мандат от своего хозяина на Мусорный завод получал? Придумал же – спасение питьевой воды и дешевое отопление! А сколько нам стоит предвыборная кампания? Куда же потом дорогое то отопление девать? А как теперь цементируется крепкий бизнес и захватываются финансовые потоки, это ты не учел, дешевый мозгляк?!»

     Когда на сцене артисты водили святочный хоровод, тихо прозвучал приглушенный звонок мобильного телефона, и Аркадий Эдуардович, надавив толстым пальцем на зеленую кнопку, незаметно вышел из ложи, плотно прикрыв за собой старинную дверь с позолоченной ручкой.
 - С ним все по плану, - значительно растягивая слова, сообщил ему зам.
 - А с ней? – Нетерпеливо прошипел бизнесмен в трубку.
 - Грузовик, как обычно, авария. Так что комар носа не подточит! В городе вообще никто не знал, что вы с ней были знакомы. Только я не понял, Эдуардович, зачем еще надо было отдавать им билеты на такой дорогой авиарейс?
  - А так! - Сипло, с надрывом ответил Аркадий Эдуардович, выключая телефон.

     Осмотревшись по сторонам, он прошелся к туалету. В коридоре театра было пустынно. Когда солидный бизнесмен со скрипом открыл дверь в свою ложу бенуар, пушкинская Татьяна у картонного камина уже распевала письмо – ответ Онегину. Досидев неподвижным истуканом в узком кресле до конца оперы, Аркадий Эдуардович встал с места вместе с публикой, которая бурно аплодировала артистам. Но его почему-то больше всего раздражало то, что восхищенная публика несколько раз вызывала на «Бис!» ожившего Ленского.

30.01. 2011 г.