Время забирать камни

                ВРЕМЯ ЗАБИРАТЬ  КАМНИ                Николай ЕРЁМИН
                Рассказ

В шкатулке должны были быть бриллианты, изумруды, рубины и сапфиры.
А шкатулка должна была находиться в подвале семейного особняка, построенного моим дедом, Николаем Николаевичем Верещагиным, купцом первой гильдии,
                золотопромышленником и владельцем Енисейского речного пароходства, потомственным Почётным жителем прекрасного сибирского города Абаканска.
Из-за этой шкатулки, собственно, мой дед и пострадал.

Когда в начале прошлого века в России совершилась буржуазная революция, а потом большевистский переворот, деду пришлось расстаться и с пароходством, и с золотоносными приисками – всё было отнято и разграблено большевиками. Но этого им показалось мало. Кто-то донёс на деда, насчёт шкатулки с драгоценными камнями, и его, 75-летнего старика пытали, требуя указать место расположения клада. Но дед молчал, как воды в рот набрал, и, в конце концов, был расстрелян в подвале своего особняка.

Особняк, построенный в виде шестиконечной звезды, указывающей на принадлежность хозяина к масонам, пережил всё двадцатое столетие и прекрасно сохранился, потому что в его залах, то есть комнатах, размещался художественный музей, директор которого, Александр Петрович Комаровский, знаток и ценитель живописи, пригласил меня, художника Семёна Ивановича Верещагина,  устроить здесь мою персональную выставку.
И я согласился.
Александр Петрович предложил назвать её символически, известной строкой из Библии – «Время собирать камни», в метафорическом, конечно же, смысле, как бы не подозревая, что камни действительно есть.

А клад с камнями был, да ещё какой! Чертёжик с  описанием и планом расположения его обнаружил я, когда просматривал альбом с фотографиями моего деда, и одна из пожелтевших фотографий отделилась от картонного паспарту, и между ними оказался полуистлевший листок бумаги с едва заметным рисунком подвальных помещений особняка и подземного перехода к речной пристани. Этим переходом пользовались, когда приплывал пароход с товаром.

Фортуна неожиданно повернулась ко мне своим изумительным лицом!

Всю свою жизнь я прожил в Ленинграде, ныне Санкт-Петербурге,  в лишениях, в коммунальной квартире на Васильевском острове, недалеко от лютеранского храма и кладбища. Родственники взяли меня на воспитание, когда моего отца  в 1937-м году безвинно осудили по 58-й статье как «Члена семьи врага народа» и сослали на Соловки.

Соловецкий монастырь, благополучно простоявший пятьсот лет, был мгновенно разорён большевиками, монахи расстреляны,  под лозунгом «Религия – опиум для народа!», а кельи превращены в тюремные камеры,  в одной из которых долгие годы томился мой отец, пока не окончил дни свои.
Никакой связи с внешним миром у него не было.
На Соловках гнездилось огромное количество чаек.  Так, чтобы кто-нибудь из узников не привязал к одной из них записку накануне перелёта, поступил приказ -  расстрелять всех чаек!
И их в один день уничтожили.
Полностью.

Это сейчас уже, во времена гласности, стало известно, что Соловки были в буквальном смысле фабрикой смерти по уничтожению народов со всех уголков России.
Оклеветанные и осуждённые поступали и поступали, монашеских келий, переполненных, уже не хватало, тогда построили бараки. А когда и бараки переполнялись, заключённых расстреливали, как чаек, и сбрасывали в глубокий бездонный монастырский колодец, в котором, по всей вероятности, оказался и мой отец, царствие ему Небесное!

Меня же судьба сберегла.
У меня обнаружились способности к рисованию, и я стал посещать сначала художественную школу, потом художественное училище, потом институт. Все художники меня знали и относились ко мне по-доброму.
Долог путь художника к призванию!
Это поэту хорошо – обучался ты или нет искусству писать стихи, - взял карандаш, листок бумаги и записал, что Муза надиктует, потому что поэтическое дарование, как говорят, от Бога. Вот почему на Руси каждый второй пишет стихи, вот почему сейчас так много графоманов, не умеющих даже расставить знаки препинания в предложении. Пишут – а от Бога или нет – пусть разбирается читатель!
И совсем всё не так у художников.
Нужно знать  законы композиции и перспективы, и законы сочетания цветов, и обучиться способам выразительности, приёмам ремесла, мастерства. Важно не только – как, но и – что! Кроме того, нужно созреть духовно, чтобы раскрыть свой неповторимый внутренний мир, показать его при помощи образов, воплощённых на холсте, картоне или бумаге.
Слава Богу, у меня всё получалось, и я из ремесленника, подмастерья превратился в мастера, которого своевременно признали и приняли в Союз художников.
Правда, когда составили список членов Союза, которым нужно предоставить мастерскую для творчества, какая-то административная холера вычеркнула меня из списка, и мастерскую я не получил.
Но это дело прошлое. Сейчас у меня всё в порядке. Я, как свидетельствуют искусствоведы, художник с мировым именем.
Мои полотна находятся во многих странах и частных коллекциях.
У меня есть, где жить и где рисовать.
И на самолёт до Абаканска деньги нашлись без проблем, и для меня, и для жены, и для дочери. Я, видите ли, в финансовых вопросах стал ужасно щепетилен, и не хочу ни от кого зависеть, даже от пригласившей меня стороны.

А пригласившая сторона встретила нас, можно сказать, по высшему разряду.
К носовому трапу самолёта подкатил шикарный лимузин безразмерной длины, какие нынче заказывают крутым молодожёнам, и мы отправились в нём на экскурсию по городу.

Александр Петрович Комаровский оказался прекрасным краеведом и экскурсоводом, знатоком моей родословной.
- Вот здание, построенное вашим дедом, когда он стал купцом,  здесь теперь кинотеатр. Вот здание, возведённое им, когда он стал золотопромышленником, здесь теперь универмаг «Детский мир». А вот здание речного вокзала, построенное им, когда он возглавил речное пароходство. Проект здания, кстати, получил первую премию на международной выставке в Брюсселе. И всё это богатство по новым демократическим законам может вернуться в вашу собственность, если вы захотите!
- Да ничего мне не нужно! – слабо возражал я, ведь мне тоже, как моему деду, уже скоро исполнится 75 лет! Жизнь прожита. А прошлого не вернёшь.

На открытие выставки «Время собирать камни» пришли не только  ценители живописи. Корреспонденты газет, журналов, радио, телевидения провели пресс-конференцию. В вестибюле играл камерный оркестр, создавая праздничное настроение. Затем с яркой приветственной речью выступил вице-мэр Абаканска, который, в частности, сказал:
- Дорогой Семён Иванович! Вся общественность нашего прекрасного сибирского города Абаканска рада приветствовать вас, потомка коренных почётных жителей династии Верещагиных.
Мы рады, что в этом замечательном особняке, вашем родовом гнезде, сверкающем сохранившейся позолотой, открывается ваша персональная выставка, на которой представлено 150 истинных шедевров! И,  хотя на полотнах в основном изображены одухотворённые нежностью пейзажи средней полосы России, чувствую я, как при помощи вашего генетического кода просвечиваются в них и краски суровой сибирской природы, земли, наделившей вас несгибаемым сибирским  характером, позволившим преодолеть все жизненные невзгоды, социальные катаклизмы и стать, я не побоюсь этого слова, замечательным художником, обогатившим нас, простых смертных, ощущениями вечного и сиюминутного, прекрасного и неповторимого.
Позвольте мне вручить вам диплом потомственного Почётного жителя Абаканска!

Все дружно захлопали в ладоши.
Историческая справедливость была восстановлена. И директор музея Александр Петрович Комаровский предложил почтенной публике перейти в соседний зал, где были накрыты фуршетные столики.

Нужно отметить, что директор оказался не только большим знатоком живописи и истории моего рода, но и большим ценителем вин.
- Как вам выступление вице-мэра? – спросил я.
- Вице-мэр – лицемер! – в рифму скаламбурил мгновенно захмелевший Александр Петрович.
Стало весело.
Продолжал играть камерный оркестр.
Певица музыкального театра вдохновенно пела «Заздравную чашу до края нальём!». Гости долго не хотели расходиться, кучковались вокруг моих работ, обсуждая их…
Но когда фуршетный зал наконец-то опустел, а жена моя и дочь отправились в гостиницу отдохнуть, «Время забирать камни!» - подумал я и предложил Александру Петровичу совершить небольшую экскурсию по запасникам музея.
- С большим удовольствием! – воскликнул Александр Петрович, - Всё вам покажу, ничего не утаю, весь подвал, все свои сокровища!
- И подземный переход к причалу?
- Всё в лучшем виде! Ключи всегда со мной! – улыбался он, наполняя хрустальный бокал «Советским Шампанским»

И взяли мы два электрических фонарика, и спустились по винтовой лестнице под старинные своды подземелья, и открыли, хоть и с большим трудом, пыльный кованый замок, сняли его с угрожающе заскрипевшей заплесневелой двери и вошли в  тёмный тоннель.
Тишина. Сырость. Холод.

Я сделал десять шагов, остановился и сказал:
- Здесь!

- Что здесь? – шёпотом спросил Александр Петрович.
- Клад, - сказал я.- Шкатулка с драгоценными камнями.
И осветил я кирпичную стену справа, и отсчитал от пола десятый кирпич, отмеченный крестиком на плане моего дедушки, и изо всей силы надавил на него обеими руками. Кирпич провалился внутрь, и  мы увидели деревянную шкатулку, обитую чёрными металлическими полосками.
Крышка легко откинулась – и перед нашими восторженными взорами возникли и ярко засверкали во всей своей красе – изумруды, бриллианты, рубины и сапфиры…
- Вот это да! – шепнул Александр Петрович.- Так это из-за них расстреляли вашего дедушку большевики?
- Да. Из-за них, - шёпотом ответил я.

В тот же момент со стороны входа в тоннель внезапно вспыхнули два ослепительно-мощных фонаря, и громкий голос из темноты произнёс:
- Спокойно, Семён Иванович! Мы не большевики и расстреливать вас не будем. Более того, мы даже поделимся с вами. По закону о кладах – двадцать процентов ваши. Здесь сто камней. Отсчитайте себе двадцать.

И отсчитал я дрожащими руками двадцать драгоценных камней, и положил в нагрудный карман пиджака, ощущая всем сердцем их смертельный  холод.

А незнакомцы захлопнули крышку шкатулки и, приказав нам оставаться  в течение пяти минут на местах, развернулись, и, потушив свет, так же внезапно,   покинули тоннель подземного перехода, ведущего в абсолютном мраке из настоящего,  как в прошлое, так и в будущее.
                Г Красноярск