Скала

                по мотивам сценария Г. Островского "Беляев"



Сцена 1. Венеция.  День.  Площадь.
Лев, Саша, Аня, массовка.
Дети, мальчик и девочка – у воды. Мы видим их из - под воды, они тянут к воде руки.
Плаксивый голос Саши: Лева купил мне ужасно неудобные ботинки. Я все ноги натер себе – больно.
Голос Ани: Давай я посмотрю.
Мы видим  снятый ботинок, стянутый носок,  натертая нога. Дети сидят у самой воды, площадь с людьми вдалеке. Над площадью неотступно летает небольшой самолет. К его хвосту привязан огромный контур черного дракона. Аня украдкой оборачивается, не видят ли ее, и быстро целует рану на ноге мальчика.
Саша поражен: Ты чего? Она же грязная!
Аня(с надеждой): Ведь теперь она будет болеть меньше? Правда, меньше?
Саша торопливо натягивает ботинок, тоже оглядывается, бурчит неохотно.
Саша: Да, меньше.
К ним подходит Лева (субъектив?) Он – в очках, напряжен и нервен.
Лева: Не скучаете? Смотрите, что я вам принес. Нам не надо теперь кататься! Вы – сами гондольеры.
Он протягивает детям огромную шляпу гондольера, Саша с восхищением берет ее,  не надевает, держит перед собой. Аня тоже к ней тянется.
Лева (озирается): Вы сидите тут. Я сейчас вернусь, мне надо сфотографироваться. Я буду -  вон там.
Он показывает, где он будет, и мы видим на другом краю площади фотографа с треногой. Лева уходит. Дети остаются с шляпой.
 Аня: А давай мы ее спустим. Это будет наш корабль. Он проплывет вокруг земли и вернется к нам, когда мы вырастим.
Мальчик с восхищением принимает предложение Ани. Он осторожно кладет шляпу на воду и она, покачиваясь, отплывает. Поднявшийся ветер гонит ее от берега. Шляпа плывет среди бликующих волн, будто  некто подводный. На горизонте – четкий черный силуэт корабля.
Саша (тревожно): Какой страшный там, корабль, Ань. Смотри. Это – пираты, - выдыхает с чувством он.
Аня тоже вглядывается, подыгрывая ему.
На площади к группе  веселых туристов подходит  неряшливый мужчина, он что-то прижимает к груди.
Мужчина(  таинственно): Хотите, покажу водоплавующую кошку?
Туристы оживленно обступают его, и он показывает им из-за пазухи голову несчастного оскалившегося животного.
Мужчина(шепчет, брызгаясь): Всего десять евро и она поплывет и приплывет обратно.
Туристы хохочут и идут вместе с мужчиной к воде. Туристы заинтересованы в зрелище. Ветер разошелся не на шутку, компания идет навстречу ему, придерживая одежду. Самолет все еще летает под тучами. Лева стоит перед фотографом, озирается.
Лева: Нельзя  ли побыстрее. Фотографии будут готовы завтра здесь же?
Фотограф кивает, регулирует треногу. Лева оборачивается очередной раз и видит над собой самолет с развивающимся драконом. Лева вскрикивает, приседает, накрывает голову рукой.
Лева(истошно): Не фотографируйте меня. Не надо.
Лева пригнулся, загораживается рукой. Фотограф в недоумении. Ударяет дождь. Лева бежит к детям.
Взволнованный Лева бежит к детям, хватает их за руки, торопиться уйти с ними. Дождь обрушивается на площадь и Лева укрывает детей от дождя, семенит с ними прочь. Фотограф складывает треногу и тоже накрывает собой фотоаппарат, мечется с ним. По берегу несется ошалевшая кошка. Уже мокрая компания туристов продолжает веселиться, визжать, хохотать. Турист показывает пальцем на кошку, кричит.
Турист: Это – водобегающая кошка.
Так же по берегу, но в другую сторону  резкими широкими шагами идет неряшливый.

Сцена 2. Порт. Док. Вечер.
Сварщики. Ворон.
Сварщики перед железным большим кофром, от них летят искры, очень тесно. Искры летят им в маски. Они толкают друг друга. Один из них останавливается варить, толкает локтем напарника: Хватит пихаться. Напарник молча берет ковш, поливает им гладкую шипящую поверхность кофра.
Перед ними – Ворон: Там будет, чем дышать? Дырок достаточно?
Остановившийся сварщик поднимает маску, упирается взглядом в лицо Ворона. Лицо Ворона под маской, хрип, облизывает губы.
Сварщик, усмехаясь: Вы можете оторвать крышку. Посмотреть.
Ворон молчит, замер, дышит. Внезапным движением подносит горящую зажигалку к глазам сварщика. Напарник отшатывается, сварщик перестает улыбаться, напряжен.
Ворон: Я вам верю.
Ворон уходит, поднимаясь по винтовой лестнице вверх.
Напарник  тоже поднимает маску, с тоской смотрит вслед Ворону: Ну ты даешь. Я прям вспотел от страха.
Сварщик убедительно сплевывает: Тебе надо родить ребенка. Тогда  не будешь бояться самого черта.
Он одевает маску и берется варить дальше. Напарник  тоже спохватывается.

Сцена 3.  Номер гостиницы. Вечер. 
Саша. Аня.
Дети сидят на кровати, разбирают коробку с Фудзи. В номере ярко горит натопленный камин, разбрасывая по стенам огромные тени.
Аня: Лева покупает все, что я попрошу.
Саша добавляет торопливо: И я.
Аня смотрит на него насмешливо: А у тебя фантазия хуже. Вот смотри, как интересно. Саша подхватывает: Да, очень красиво.
Аня осаживает его: Нет, не красиво. Ее еще надо поливать. Тогда она будет красивая. Вершина покроется снегом, и деревья зазеленеют. Вечно ты торопишься.
Аня поливает гору.
Саша пробует угадать: Это будет наша родина.
Он заискивающе заглядывает в глаза Ани.
Аня уступает после некоторого раздумья: Да, будет.
В окно стучит дождь. За детьми – крупный аквариум, в нем заметные  яркие рыбки.
Аня: А ты помнишь, куда я тебя поцеловала сегодня? Саша с готовностью показывает ей ногу: Вот сюда. Ступня еще красная.
Аня разочарована: Так это ты натер.
Саша с восхищенным шепотом: Нет, это ты так поцеловала.
Дети замирают от признания.
Аня взволнована: А теперь целуй меня.
Она подставляет щеку. Саша проказливо приближается к ней и быстро кусает ее. Аня вскрикивает и закашливается.
Саша прихватывает ее за плечи: Горло болит?
Аня кивает головой, трет горло, слабо улыбается – она не обиделась, на ее щеке  слабо рдеет укус.
Саша приближается к ней еще ближе, поводит горлом.
Саша: Лева говорил, что нам нельзя никому о себе рассказывать.
Аня расстроено кивает, грустит. Она смотрит на стену, по которой тень скачет активнее всего.
Аня: Похожа на ворона? Мне Лева читал сказку, и там было сказано, что ворон – птица смерти. Он летает оттуда – сюда и приносит дурные вести.
Саша соскакивает с кровати, героически закрывает собой тень от камина.
Саша: А я его не пущу обратно. Мы будет жить без смерти.
Аня слабо улыбается, ей хочется верить в Сашу.  Саша разошелся. Он хватает подставку с Фудзи и бежит с ней к аквариуму, опускает ее туда
Саша: Гляди. Теперь ее не надо поливать. Она вберет в себя воду, и деревья всегда будут зеленеть, а снег не будет таять на ней. Как мы видели на  Кавказе. Да?
Аня заинтригована: А вдруг она вберет в себя всю воду и высушит аквариум, и рыбам ничего не останется. Они погибнут.
Дети смотрят на опускающуюся на дно аквариума Фудзи.
Аня шепчет: А я знаю, что мы никогда не утонем.
Саша( в тон): А ворон нас не увидит.

Сцена 4. Венеция. Ночь. Площадь.
Неизвестный.
Крупные  кованные шаги по бликующей от фонарей мокрой площади.

Сцена 5. Номер гостиницы. Вечер.
Саша. Аня.
Саша: Пора спать, а когда ты вырастишь, я могу целовать тебя в лицо.
Аня озорно оборачивается к нему: А если у меня не будет лица?
Саша улыбается: Я тебя поцелую и оно – появиться.
Аня смотрит недоверчиво. Саша встает и смотрит в зеркало над кроватью. Скоро там появляется Аня.
Саша шепчет трагично: Я хочу, чтобы я смотрел в зеркало – и видел тебя.
Аня подхватывает веселее: А я хочу смотреть в зеркало –  и видеть тебя.
Дети смеются и валятся на кровать, взявшись за руки. Аня, подумав: Я – твое зеркало. Саша кивает: Мы скоро проснемся и станем взрослыми.
В аквариуме колышется Фудзи, возле нее толкутся любопытные рыбы.

Сцена6. Венеция. Ночь. Крыша гостиницы.
Неизвестный.
Кто-то идет по крыше, пробирается.

 Сцена 7. Ночь. Гостиница. Коридор в гостинице.
Кошка.
По коридору гостиницы бежит кошка(субъектив)





Сцена 8. Ночь. Номер в гостинице.
Лева.
Лева в трусах и майке делает зарядку. Рядом на столике бутылка и он от нее прихлебывает. Он пьян и его движения нелепы и размашисты.

Сцена 9. Ночь. Гостиница. Коридор.
Неизвестный.
Коридор. Дверь номера бликует. Отсвечивает дверная ручка и замок. Кто-то невероятно длинным языком смазывает густой слюной отверстие замка. Всовывает туда отмычку.

Сцена 10. Ночь. Гостиница. Крыша.
Неизвестный.
 Стена гостиницы. Кто-то висит перед окном на веревках. Его длинная тень размазывается по мокрой мостовой.

Сцена 11. Ночь. Номер в гостинице.
Лева. Игорь.
Лева делает неосторожное движение, падает. Со столика падает стакан, бьется. Лева пытается встать, натыкается рукой на осколки, ранится. Стоя на четвереньках, Лева поднимает раненую руку и кровь с нее капает в его раскрытый рот.
В комнате раздается недобрый насмешливый голос.
Игорь: Ты – всегда был не опрятен. Вот уж не думал, что найду тебя в Венеции. Гранд, блин.
Лева растерянно поднимается.
Лева(мямлит): Игорь.
К Леве подходит человек в  черном костюме, он опирается на трость.
По дороге он наступает на стекло, капли крови, размазывает все это ногой по полу.
Игорь: Ты противен. И тело у тебя стало волосатее за эти три года. Дети здесь? Я хочу видеть их.
Лева отступает, бормочет: Да, здесь. Да, сейчас.

Сцена 12.Ночь. Гостиница.Коридор.
Портье.
По коридору идет портье. Дорожка везде сгорблена, портье удивлен и ту тут, то там разглаживает дорожку ногой.

Сцена 13.Ночь. Номер.
Лева. Игорь. Саша. Ворон.
Лева уперся в  письменный стол, хватает со стола пистолет, направляет его на Игоря, руки у Левы трясутся.
Игорь( зловеще): Я смотрю, ты меня ждал.
Игорь резко бьет тростью по руке Левы. Лева стонет и падает на пол, пистолет отлетает в сторону. Лева опять на четвереньках.
Игорь (подходит): Тебе так лучше стоять – животное.
Лева скорбно поднимает голову и Игорь нагнувшись острием трости бьет Леву в глаз. Лева хрипит, катается по полу, глаз у него вытек.
Игорь ходит над ним, целится еще тростью, насмешлив: Ты кажется хотел быть Одиссеем, Лева. Но ты перепутал. Ты – циклоп, животное. Но даже это для тебя много.
Игорь зажимает голову беспомощного Левы ногами, размахивается тростью и протыкает Леве еще глаз. Лева мычит бессмысленно.
Игорь  сладостно наблюдает: Вот теперь ты мне нравишься. Ты всегда хотел изучать глубоководных, Лева. Теперь ты  -  один из них.
Игорь поворачивает голову. В открывшихся дверях стоит проснувшийся, побелевший Саша. Он трясется и сквозь его кожу начинает проступать вода.
Игорь(ласково): Саша, Сашенька, не бойся. Ты что, не помнишь меня? Я – дядя Игорь.
В аквариуме с Фудзи начинает закипать вода, рыбы мечутся. Что-то черное хватает аквариум. Дверь за Сашей  распахивается и кипящий аквариум летит в голову Игорю. Игорь воет, хватается за ошпаренное лицо. Черная тень закрывает от нас Игоря.
Голос Ворона: Тебе, Игорь, никогда не удавались долгие комбинации.


Сцена 13.
Петербург. Больница. Интерьер.
Лютаев. Сон.
Лютаев лежит в  темном слабоосвещенном коридоре. Мимо него идут люди, ноги. Кто-то наступает на горло Лютаеву, тот задыхается, кашляет. Лютаев поднимается.  Вдалеке слышен детский плач. Лютаев – в узком пустом коридоре. В окнах – плещется вода. Лютаев  - голый по пояс. Мимо него проплывают скелет огромной  рыбы с живой головой. Лютаев заворожен. Он слышит треск, опускает глаза – весь пол усыпан ампулами. Лютаев тяжело дышит. Издалека на него несется огромный крюк. Лютаев смотрит на крюк расширенными от ужаса глазами и не может пошевелиться.

Сцена 14. Вечер. Море.
Ворон. Рыбаки.
На море сильное волнение. Вдалеке виднеется черный, уже знакомый силуэт корабля. Ворон с рыбаками – в лодке. Тяжелый черный кофр занимают большую часть лодки. В лодке валяется   рыба. Над лодкой вьются чайки. Ворон сидит, ожесточенно пробует распутать водоросли на лопастях мотора. Он тяжело дышит, чем-то прыскает в горло. Рыбаки лениво гребут. 
Один из них, веселый, говорит другому.
Веселый: Когда я гребу – у меня всегда стоит.
Ворон тревожно всматривается в сторону корабля, обращается к рыбакам.
Ворон: Можно быстрей?
Те переглядываются, перестают грести совсем.
Второй, хмурый: Мы устали.  Надо доплатить.
Ворон (нервно): Я вам доплачу на корабле.
Рыбаки недоверчиво переглядываются, отрицательно качают головами.
Веселый (неуверенно): Надо сейчас.
Ворон резко поднимается, хмурый  предупредительно вытаскивает большой нож, с улыбкой показывает его. На них сверху пикирует чайка, нацеливаясь на рыбу. Ворон дергается, хмурый бросается на него с ножом и Ворон стреляет.  Хмурый валится. Веселый прыгает с лодки в море и Ворон долго смотрит на море, ожидая, когда тот выплывет, стреляет на удачу.
Ворон замечает возле корабля снующие полицейские катера. Он мечется в лодке, видит – катера идут к нему. Ворон достает со дна лодки топор и  несколькими ударами пробивает  дно лодки. Лодку быстро затапливает водой. Ворон стоит в тонущей лодке, глядя с ожесточением на подплывающие катера. Он уходит под воду, стоя. Когда катера подплывают ближе, море пусто. Только  голодные чайки еще летают.




Сцена 15. День. Берег. Рыбаки.
Массовка.
Море по-прежнему беспокойно. На берегу - кучка рыбаков тянут из моря какой-то груз. Из воды выбирается «веселый», бывший на лодке с Вороном. Валится в песок, тяжело дышит, у него на шее – свежая царапина от пули. Он тяжело кашляет, смотрит – есть ли кровь изо рта. Рыбаки тянут изо всех сил, среди них – женщины и дети. Невдалеке горит костер. Длинные толстые веревки тащат из воды кофр. Когда кофр вытащен, рыбаки обступают его. Железный ящик жирно лоснится, замки тускло блестят. Все устали, мальчишка отбегает от общей группы в сторону рыбацкого поселка. Кто-то   шутит, закидывая тлеющий уголь приятелю за одежду. Все смеются. Вскоре паренек возвращается со старым ружьем. Люди расходятся,  и паренек направляет ружье на замок. Раздается выстрел. Пуля рикошетирует, и мальчишка с воем падает на песок. У него прострелена рука. Он ползает по песку, но к нему никто не подходит. Одна из женщин осторожно подбирается к кофру и открывает его.  Люди заглядывают в кофр, впереди всех -  «веселый».
В кофре  сидит мокрый и испуганный Саша. Он  весь в крупных ссадинах и жмурится на свет. «Веселый» орет. У него из горла идет кровь.
Кто-то кричит: Господи, это – проклятье. Мы – прокляты.
И толпа бросается бежать. Начинает идти снег. Люди в ужасе бегут вдоль берега. Впереди с окровавленным ртом «веселый».
Саша трясется в ящике. У него синие губы, он выглядывает, подставляет руки снегу. Около костра ползает раненый паренек, стонет. Саша закрывает глаза.

Сцена 16. Петербург. Клиника пластической хирургии. Двор. Зима. День.
Массовка. Панорама.
Слякоть. Лужи и снег. Снег падает. Колеса машин. Ноги в форменной милицейской одежде.
Голоса: Заперся. Ага, а ты жди. Выпить бы.
Другой голос: Не трави душу.
Падает зажженная спичка, шипит. Следы от колес. По грязному снегу пробегают женские ноги, подпрыгивают в легких туфельках. Одна туфелька застревает в грязи.
Смех, голоса: Люба, Любушка-голубушка. Вы туфлю потеряли.
Люба: Да, я вижу, вижу.
Женская нога прыгает обратно в туфлю.
Лает и воет собака, мечется.
Голоса: Вот ведь чувствуют, твари, несчастье.  Ну да, а мы ничего не чувствуем.
В лужах снега отражаются фрагменты скульптуры  «Бегущая по волнам».

Сцена 17.Кабинет директора клиники  хирургии. День.
Лютаев.
(Отъезд). Лютаев стоит у окна. Вы видим его со спины. Он смотрит на своих подчиненных,  листает альбом с фотографиями: груди, животы, лица.  Курит. Смотрит на недокуренную сигарету, раздраженно выбрасывает ее за окно. Бросает за ней всю пачку. На подоконнике стоит стакан с чаем, остывает. Он пробует пальцем, насколько горяч чай. Лютаев выбрасывает сигарету в форточку. На окне висит небольшое зеркало, в которое мы видим небритое лицо Лютаева. Лютаев что-то нашел у себя в носу, выдергивает.
За его спиной к нам в профиль лежит Некрасов. Рот у него открыт, кровь вокруг рта запеклась. Лютаев с чаем, с сигаретой, зажав под мышкой альбом с фотками, идет от окна к Некрасову. Подойдя, он кладет альбом на стол, берет  настольную  лампу, приседает. Лютаев ставит чай на пол, светит в лицо Некрасову. Волосы Некрасова упрятаны в сетку. Осторожно пальцем Лютаев тычет в лицо Некрасову. Лютаев оглядывается на звук. По полу ползает крупная черепаха. Лютаев ищет глазами, откуда она взялась и находит опрокинутый аквариум.
Лютаев: Голодная.
Лютаев поднимается  к столу. За столом он включает радио, подпевает джазовой певице,  рассматривает альбом. На столе фотографии Некрасова в жизни. Лютаев берет лупу, рассматривает лицо Некрасова, даже крупнее – его подбородок. Сравнивает с образцом подтяжки в альбоме. Улыбается. Берет со стола маленькие ножницы, оборачивается  к окну за зеркалом и  решает подправить свою щетину. Черепаха уперлась в ботинок Некрасову, перебирает лапами.

Сцена 18. Клиника. Двор. День.
Гичко, массовка.
(сверху) Гичко бежит к дому, широко перепрыгивает лужи, теряет равновесие и фуражка падает у него с головы. Он досадливо поднимает фуражку, на него лает собака, он смеется, переговаривается с коллегами, мерзнущими у машин. Бежит дальше, шлепает по попе « Бегущую по волнам». У него с собой фотоаппарат.


Сцена 19. Клиника. Кабинет директора. Темнеет.
Лютаев. Гичко.
Гичко  стучится, входит в кабинет.
Лютаев: Стой.
Гичко: Извините, Сергей Анатольевич – опоздал.
Лютаев с  нажимом: Видишь возле тебя труба подзорная.
Гичко: Вижу.
Лютаев быстро: Посмотри в нее на труп, а потом на меня.
У дверей на бюро -  небольшая подзорная труба. Гичко оторопело наводит ее на труп, затем переводит на Лютаева. Лютаев сидит за столом, у него в руках – фотка женской груди.
Лютаев: Похожи?
Гичко ошалело: Вы что, Сергей Анатольевич. Это же – женская грудь.
Лютаев чертыхается, высовывает другую фотку – с подбородком.
Лютаев: Да, я тебе другое хотел показать. Он себе такой же подбородок, вроде, сделал. Новый. И морщин у него мало. А меня – старше.
Гичко смотрит недовольно на пол, себе под ноги: А почему здесь кровь? И черепаха?
Лютаев отмахивается: Да, уборщица наследила с перепугу. Убраться что ли хотела? Или спасти. А черепаха – местная. Вот так и время будет двигаться Дима, когда мы умрем.
Оба проникновенно смотрят на перемещение черепахи.
Гичко замечает: Что-то черепаха в крови.
Лютаев меланхолично подхватывает: А время у нас, Дима, тоже кровавое.
Гичко вынимает фотоаппарат, подходит к трупу.
Гичко: Сергей Анатольевич, я вот думаю, пластический хирург, наверное, вообще не может воспринимать женщин, как нечто устойчивое. Он их лепит, как хочет. Они для него – пластилин, иллюзия. А как можно желать иллюзию?
 Гичко фоткает труп Некрасова. Вспышка. Лютаев оказывается возле Гичко, с силой берет его за волосы. От неожиданности Гичко, замирает.
Лютаев: А женшина, Дима, это не тело. Женщина – это память.
Лютаев отпускает Гичко и идет к раковине отмывать черепаху от крови.
Лютаев (у раковиы): А ты заметил, Дима. У нас – серия вырисовывается. Две недели назад хозяин японского ресторана повесился. Теперь вот – директор пластической клиники.
Гичко фотографирует, увлекся. Он нагнулся ниже к лицу, раскрыл тому глаз. Вспышка. Еще ниже нагнулся.
Лютаев: Дима?
Лютаев  бросает черепаху и успевает во время. Он подхватывает падающего на пол Гичко.
Лютаев: Дима, очнись.
Лютаев тащит Гичко к раковине, льет ему воду на лицо. Гичко открывает глаза.
Гичко: Сергей Анатольевич, у него абсолютно пустые глаза. Там – ничего! Впервые такие вижу. Это – не мертвец.
Лютаев шепчет: Дима, и кожа у него слишком мягкая для мертвеца.

Сцена 20. Ночь. Квартира Лютаева.
Лютаев.
В окно царапаются ветки деревьев. Лютаев сидит у телевизора. В телевизоре – жалобный детский плач. Лютаев резко выключает его, поднимается и, сбивая мебель, идет в ванну. Там из крана течет вода. Лютаев в раздражении вращает ручку крана. Безрезультатно.
Лютаев в ярости: Сучий сантехник.
Лютаев возвращается в комнату. За окном – свист. Нервы Лютаева напряжены. Он  все еще в пальто. Он подходит к свежему глиняному бюсту. Это слепленное им лицо Некрасова. Лютаев осторожно накрывает лицо ладонями, впитывает. Отпускает. Лютаев кашляет, у него на лбу испарина. Лютаев тыкает пальцем в лоб «лицу» и выходит. Во лбу остается вмятина.

Сцена 21. Ночь. Клиника.
Лютаев.
Лютаев стоит с закрытыми глазами. Он шатается, подносит свое лицо к чьим-то рукам, тянущимся к нему из темноты. Блаженно улыбается их касанию. Лютаев стоит перед статуей «Бегущей», подставив свое лицо ее рукам. Собака  воет. Недалеко стоит  машина Лютаева. Лютаев идет через лужи, теряет равновесие, выпрямляется. Лютаев нагибается, поднимает выкинутую им  днем пачку сигарет. С наслаждением затягивается. Мимо него, сильно работая ногами, проезжает девушка на мощном почти зимнем велосипеде.  На багажнике у нее крупный букет цветов. Лютаев с удовольствием заглядывается на нее.
Лютаев: Не упадете?
Девушка не отвечает и Лютаев берется догнать ее. Он отбрасывает сигарету и пускается за девушкой. Девушка оглядывается и прибавляет. Лютаев видит – у нее отталкивающее, искаженное страхом лицо. Он останавливается, идет и подбирает сброшенный от быстрой езды букет. Это сухие цветы. Лютаев широко вдыхает морозный воздух.

Сцена 22. Ночь. Двор  возле заведения.
Лютаев. Пара.
( С крыши, кран) Голуби  - на крыше. Вспархивают. Камера планирует вниз, во двор,  наблюдая за оторвавшимися голубиными перьями. Во дворе стоит машина, машина покачивается. Во двор входит Лютаев с букетом в руках, у него  -  кашель. Он наклоняется  машине. В салоне пара занимается друг другом. Лютаев стучит в окно. Дверь открывает раздосадованный, но не бросающий подругу  парень.
Парень: Чего?
Лютаев: «Лотос» здесь?
Парень критически осматривает Лютаева, кивает головой.
Парень: Там.
Пьяная девушка тянется к Лютаеву.
Девушка: Иди сюда, квелый. Я так люблю старичков.
Лютаев оценивающе смотрит на них. Лицо девушки размазанно. Лицо парня чем-то истощено.
Лютаев: Будете кончать – не запачкайте машину хорошую.
Парень порывается выскочить к Лютаеву, но девушка его удерживает. Лютаев захлопывает дверь, еще раз открывает. Сыпет мелочь. Много.
Лютаев: Это – вам, дети. А то они мне ноги морозят.
Парень – уже на девушке, не обращает на Лютаева внимание. Девушка задрала на нем рубашку, и Лютаев заинтересовался татуировкой на спине парня. Ныряльщик со змеиным языком. 

Сцена23. Ночь. Заведение.
Лютаев. Охранник. Проститутка. Гичко.
Лютаев с букетом у дверей заведения. Звонит. Воняет рядом канализационная решетка. Дверь открывает охранник. Охранник удивлен цветам. Где-то рядом – железная дорога. Из-за дверей льется музыка.
Охранник: Кого?
Лютаев неуверенно: Гичко Дмитрия Алексеевича.
Охранник пораженно: А он – занят.
Лютаве скромно: Я подожду.
На охраннике костюм-тройка, белые перчатки, бабочка на бычьей шее. Он чувствует себя неуютно в этой одежде. За ним – длинный коридор сплошь в зеркалах. В открытую дверь сильно дует. На  лицах дрожат блики. Охранник закрывает дверь, но Лютаев придерживает ее. На лице охранника недоумение. Он со всей силой тянет дверь, и она уже закрывается, зажимая цветы.
Лютаев (в притворном ужасе): Цветы!
Охранник останавливается и Лютаев протягивает «корки».
Лютаев: Я -  старший следователь Лютаев Сергей Анатольевич. Позовите оперуполномоченного Гичко Дмитрия Алексеевича.
Охранник недовольно скорчился и пошел по коридору, оставив дверь открытой.  Кафель коридора  гладок и  сильно бликует, удлиняя тени. Вскоре показалась причудливая женская фигура, одевающаяся на ходу.
Проститутка: Это цветы мне? Ой, спасибо. Я люблю все сухонькое.
Она хихикает, приблизила свое перебеленное лицо к Лютаеву.
Проститутка: Вы знаете? Как он меня бьет!
Лютаев аккуратно и смело  ощупывает ее лицо, усмехается.
Лютаев: А где гематомы?
Проститутка охотно соглашается, щуриться, вздыхает.
Проститутка: Хорошо, не бьет. Но как му-у-учает.
Сзади подбегает взъерошенный, застегивающийся Гичко.
Гичко: Лиза, отстань. Иди к себе. Ляг в свой гроб и успокойся.
Лиза поднимает на Лютаева свои огромные усталые глаза.
Лиза: Вы видите, как они со мной.
Ночные мотыли бьется о лампу. Лиза  вздыхает, уходит, на ходу поет что-то оперное. Гичко смущен, старается не глядеть на Лютаева.
Лютаев: Пойдем, Дим. Я ненадолго тебя.
Гичко преувеличенно рвется к Лютаеву. Двери за ними закрываются.
Лютаев: А что за гроб?
Гичко: Да, ей скучно. Она играет. То богиней себя зовет, то мук ищет, то гроб для себя готовит. А ведь консерваторию закончила. Презирает тут всех.






Сцена 24. Ночь. Двор  заведения.
Лютаев. Гичко. Лиза.
Лютаев с Гичко идут через двор обратно. Машины с парой уже нет. Лютаев оборачивается на окна.  Ему видится, как в окне стоит Лиза, украшенная сухими цветами. Окно убрано, как гроб. Лиза грустно смотрит вниз.

Сцена 25. Ночь. Машина Лютаева.
Лютаев, Гичко.
Лютаев с Гичко в машине. Лютаева  бьет сильный кашель. 
Гичко с испугом: Дмитрий Анатольевич вам плохо?
Лютаев не отвечает, кашляет.
Гичко (обиженно): Я вам противен? Я тут редко бываю. Вот зашел Михеева заместить. А бабы здесь сами на меня кидаются.
Лютаев (высморкавшись): От тебя Дима пахнет дешевыми женскими духами.
Гичко (горячно) : А от вас заброшенным жильем. Вам скоро на пенсию – вот вы и злитесь.
В машине повисает неловкое молчание. Гичко жалеет, что погорячился. К машине подходят бродячие дети: мальчик и девочка. Они обступают автомобиль, начинают  протирать стекла,  быстро оценив платежеспособность Лютаева и Гичко. Дышат на замершие стекла. У Гичко звонит мобильник, но он не отвечает. Лютаев запускает зубочистку в рот, ковыряется тщательно.
Лютаев: Я тебя не за тем пригласил, Дима, чтобы воспитывать.  Ты с кем-нибудь из близких этого директора пластической клиники говорил?
Гичко: Некрасова? А у него нет никого. Он одинокий. А что?
Лютаев (детям): На капот не забираться.
Лютаев ковыряется во рту, морщится, вынимает изо рта крупный кусок зуба, выкидывает, устало вздыхает.
Лютев (обреченно): Вот видишь, Дима, мне и впрямь скоро на пенсию. Я действительно  живу один. И ты для меня –  человек. Я верю – ты профессионал.  Я не хочу, чтобы  последнее  мое дело было  висяком. Мне достаточно владельца этого японского ресторана…Касымова. Так что ты пошуруй там, собери об этом Некрасове, что можешь. Ему не с чего было стреляться, я проверял. И  собака там под стенами до сих пор стенами воет. Чья, выясни.
Дети стучаться в окна, клянчут деньги, высунув язык. Гичко виновато оглядывается на Лютаева, выгребает из кармана купюры, опускает окно, не считая, сует детям. Те, ошалевшие, убегают. Лютаев чуть заметно улыбается.
Гичко (растерянно): Хорошо, Серегй Анатольевич. Я узнаю что-нибудь.
Гичко выходит. Лютаев ему вдогонку протягивает прозрачный пакет с крупной рыбой, лещи.
Лютаев: Вот, Дима, тут сосед  рыбак вечером угостил. А я устал от его рыбы. Возьми себе, приготовь, пока свежая.
Гичко оторопело берет рыбу.
Гичко: Спасибо, Сергей Анатольевич.
Гичко уже закрывает двери, спохватывается.
Гичко: Сергей Анатольевич, я слышал, что вы в Союзе возглавляли главную следственную группу. А Михеев сказал, что таких, как вы следователей, больше нет. Это правда?
Лютаев смеется. Оттягивает себе веки, показывая большие выпуклые белки глаз.
Лютаев: Таких – нету.
Люаев уезжает. Гичко остается с  пакетом рыбы мерзнуть на улице. Гичко оглядывается, смотрит на лещей. Лещи тоже смотрят на Гичко, и у них тоже глаза выпуклые.


Сцена 26. Больница. Коридор. Операционная. Интерьер. Сон.
Лютаев.
Лютаев сидит внутри большой рыбы, внутри костей. Он выбирается и тут же оказывается под водой. Весь коридор больницы заполнен водой. Лютаев почему-то дышит,  но тяжело. Лютаев видит трубу в воде, заглядывает в нее, видит операционную, лампы. Лютаев – оказывается на  операционном столе. Над ним склоняется врач в окровавленной повязке, опирается на большой свисающий с потолка крюк.
Врач вяло: Поздравляю. У вас – мальчик.
Крик ребенка.

Сцена 27. Петербург. Вилла Некрасова. Натура. День.
Лютаев.
Лютаев  в ужасе просыпается в машине. Машина куда-то медленно едет. Лютаев выскакивает из машины и успевает поставить ее на ручной тормоз. Лютаев останавливает машину перед озером, чуть не доехав до крупной полыньи. Он по-прежнему плохо выглядит. Лютаев  опирается на машину, сгребает снег с крыши, ест его. Он смотрит на виллу Некрасова. На крыше виллы – хищна большая изогнувшаяся рыба. Лютаев улыбается ей.

Сцена 28. Вилла Некрасова. Натура. День.
Лютаев.
Лютаев обошел уже весь дом, устал и прислонился к стене дома. Закрыл глаза, тяжело дышит,  посмотрел наверх. Над ним нависла зубастая челюсть рыбины, будто она падала на Лютаева.  Лютаев в испуге отскакивает от дома, падает в снег. Лютаев сидит  в снегу, рыба  -  на месте. Лютаев успокаивается. На крыльце Лютаев видит  кота. Лютаев осторожно вынимает пистолет, в шутку наводит оружие на кота. Кот пугается, бежит  и ныряет куда-то под дом, за куст. Лютаев подходит к кусту, пробует его раздвинуть, но куст не поддается. Лютаев вынимает большой нож и резко разрубает сплетенные ветки. За кустом оказывается дыра. От дыры чуть парит. Лютаев находит небольшой камень, кидает в дыру -  гулкий всплеск. Лютаев примеривается, чтобы пролезть в  дыру. Дыра кажется ему небольшой и Лютаев раздевается по пояс. Одежду вешает на куст.  Лютаев  лезет вперед ногами, застревает в дыре, дергается. На животе тут же появляются кровоточащие царапины. Лютаев дергается еще и  проваливается.

Сцена 29. Вилла Некрасова. Интерьер. Подвал. День.
Лютаев.
Лютаев проваливается в дыру и попадает сразу в лужу свежего кипятка, взвывает, отпрыгивает. Он валится на сухой песок неподалеку и торопливо стаскивает ботинки и носки, жгущие ему ноги. Подвал заполнен паром, идущим от потекшего бойлера.
Лютаев разглаживает себе ноги, озирается, запрокидывает голову, вскакивает. Перед ним – оскаленная морда динозавра, дальше – питекантроп, потом – человек. Лютаев опасается их касаться. Они мокрые, с них капает влага. Человек кого-то держит за плечо, но дальше панно разломано. Лютаев напротив разлома, ему хочется погрузить в разлом руку,
страшно. Так  будто кто-то шевелится. В подвале полно мух, жужжат. Что-то попадается Лютаеву под ноги. Он нагибается и поднимает горстку  могильных  маленьких крестов, чуть ли не игрушечных. Лютаев болезненно морщится.
У Лютаева сводит ногу, он  хватается за икры, вскрикивает, выбегает из подвала по ступенькам наверх.



Сцена 30. Вилла Некрасова. Интерьер. Комнаты. День.
Лютаев.
Лютаев лежит на узкой кровати Некрасова, разминает себе ногу. Ругается.
Лютаев: Зараза. Совсем развалиной становлюсь.
Комнаты виллы наполнены пылью и усохшей антикварной  рухлядью. В центре большой комнаты – глубокий аккуратный бассейн. Лютаев заинтересовывается рядом мужских париков стоящих на комоде. Он поднимается, подходит к ним, меряет. Смотрится в зеркало. Пробует распеться.
Лютаев (тихо): О-о-о-о-о.
 Рядом с зеркалом, на стене -  ряд фотографий. Некрасов с коллегами, на отдыхе. Лютаев всматривается, отходит. Он натыкается спиной на что-то острое, оборачивается – гарпун.
Лютаев берет гарпун, рассматривает его и снова – фотография. Старая фотография, на ней семь счастливых и  молодых. Некрасов держит в руках гарпун. Сверху подпись « Смерть Эль-Ниньо» 1982 год. Лютаев держит гарпун, как Некрасов на фотографии. Тут же, на полке стоят гипсовые модели ртов, лбов, носов. Лютаев недовольно морщиться, ему уже надоели эти запчасти. Он щелкает по ним.
Лютаев: Какая гадость.
Бассейн начинает бурлить, происходит автосмена воды.

Сцена 31. Вилла Некрасова. Интерьер. Подвал. День.
Лютаев возвращается в подвал. Перед ним болтается огромный крюк, который он прошлый раз не заметил. Лютаев подбирает уже остывшие ботинки. В подвале по - прежнему мушно. Лютаев отплевывается, ему здесь – неприятно.
Лютаев: Черт, черт.
Лютаев хватается за крюк, идет над парящей горячей водой по узкой выпирающей из воды железке. Идет мимо панно, распячивает руки, держится еще и за стену. Ему не удобно.  На фоне светящейся дыры, ведущей из подвала, тело Лютаева напоминает распятие.

Сцена 32. Вилла Некрасова. Натура. День.
Из дыры подвала летят ботинки. Затем показывается голова Лютаева. Он выбрасывается на снег, сгребает его и утопляет лицо в снегу, жадно дышит, будто там ему не хватало воздуха.

Сцена 33. Судебно-медицинская экспертиза. Интерьер. День.
Лютаев, эксперт, труп Некрасова.
Большое помещение с кафельными стенами. Много зеркал.  Эксперт водой из шланга поливает тело Некрасова, окровавленное после вскрытия. Эксперт пьяно воодушевлен. Лютаев уже не кашляет, но цвет лица  - землистый, под глазами  - круги. Над потолком медленно вращается старый вентилятор.
Эксперт (задорно): Душ принять не хотите?
Лютаев (тяжело): Пахну?
Эксперт (хихикает): Нет, просто так. Живой очень.
Лютаев (не слушая его): Следов борьбы на теле нет?
Эксперт: Нет.
Лютаев  склонился на телом Некрасова, рассматривает порезы вскрытия. К нему нагибается эксперт, показывает на порезы.
Эксперт: В японской каллиграфии такой рисунок – способ запереть умершего в стране мертвых, чтобы он не возвращался.
Лютаев (недобро): А вы что – японист? И как-то нехорошо рисовать отсебятину на теле умерших.
Эксперт (заводится): А знаете, нехорошо, когда ткани у тела сами отслаиваются, будто приклеенные. Я давно работаю – и впервые вижу: ватный мертвец. И растительности на теле необъяснимо мало, как у младенца почти. А я знаете  - суеверный.
Лютаев тяжело смотрит на зашедшегося  эксперта, хочет прицепиться к нему.
Лютаев: А почему вы – в резиновых сапогах?
Эксперт развязно: А у меня врожденный дефект. Большой и указательный срослись. Показать?
Лютаев: Покажите.
Экперт запальчиво сдирает с ноги сапог и демонстрирует дефект.

Сцена 34. Недострой.  Натура. День.
Лютаев, Гичко, грязный бомж.
Брошенный скелет недостроя. Вокруг - кучи мусора, бегают собаки, лают. Одинокий крепкий бомж разрушает  стену на кирпичи. У него – крюк, им он цепляется за стену и рвет ее вниз. Кирпичи сыпятся. Гичко и Лютаев, выходят из подвала. Лютаев счищает с Гичко мусор, идут к машине. Лютаев  закуривает.
Гичко (завистливо): У Некрасова были деньги несопоставимые с его профессией. Здание было оформлено на подставную фирму, финансировал все Некрасов. Откуда у него все? И почему он это все бросил?
Лютаев: А я  вот думаю, зачем пусть и новой клинике пластической хирургии бассейн? Ты заметил, насколько он глубок? И затем – он словно спрятан под подвалом. Я чувствую, Дима, нас здесь ждет еще что-то необъяснимое.
Гичко напрягается: Вы что-то знаете, Сергей Анатольевич?
Лютаев (озорно): Ничего неопределенного, Дима. Вот только сны замучили. Представляешь, стало сниться, что я -  баба. Вот к чему это? Ладно, смотри.
Лютаев достает фотографию.
Лютаев: Посмотри, узнаешь кого-нибудь.
Гичко: Некрасов, с гарпуном. Ресторатор Касымов, который повесился. Шестьдесят лет, дети у которого были и три ресторана. А что это значит? Откуда это у вас?
Лютаев собирается отвечать и замечает, что к ним бежит бомж с крюком. Его приближающаяся грузная фигура выглядит угрожающе. Лютаев щурится. Гичко проверяет, на месте ли пистолет.  Бомж приблизился, хитровато поглядывает на Гичко. Вокруг них собираются собаки.
Бомж: Закурить не найдется?
Лютаев: Нет.
Бомж не уходит, смотрит весело, общее напряжение. Собаки начинают лаять. Лютаев, порывшись, показывает пустую пачку. Бомж подходит, презрительно выпускает длинную слюну в пачку и удаляется, покачивая крюком. Собаки убегают с ним. Лютаев усмехается, сминает пачку, выкидывает ее. Гичко  расслабляется. Они уже подошли к машине.
Лютаев весело: Дима, а ты хорошо стреляешь?
Гичко с гордостью: Порядочно.
Лютаев роется в машине, достает летающего змея, расправляет его.
Лютаев: Я иногда, не знаю почему, покупаю детские игрушки. Нравятся. Вот сможешь попасть.
Лютаев запускает змея, распутывает веревку. Змей охотно взмывает вверх.
Лютаев: Стреляй!
Гичко азартно целится и несколькими выстрелами разносит змея на куски. На землю падают остатки. Лютаев и Гичко встает около них. Лютаев счищает с ботинок грязь.
Лютаев: Да, прилично. А ты знаешь, Дима, кто стоит на высшей ступени развития? Ты позже учился, может, нашли что-то новое?
Гичко удивленно: Не-е-ет, кроме человека ничего не нашли.
Бомж в отдалении ожесточенно колотит неподдающуюся стенку крюком. Лают собаки. Лютаев тоскливо смотрит на небо, в котором уже нет змея.

Сцена 35. Японский ресторан. Интерьер. Вечер.
Лютаев, узбек,  молодая уборщица, Касымова, массовка.
В глубине ресторана сидит в высоком кресле немолодая женщина, нервничает. Возле нее горит камин, и толпятся люди. Горят свечи. На женщине накидка и служанка подобострастно бреет ее налысо. Рядом невозмутимо и почтительно стоят мужчины. В глубине ресторана молодая уборщица, азиатка моет пол. Много воды, в которой отражаются огни с улицы сквозь стеклянную стену ресторана. В стеклянной двери появляется силуэт Лютаева, стучит в дверь. У двери охранник, открывает. За дверью стоит Лютаев, держит на вешалке яркое красное шелковое платье, входит.
Лютаев: У меня подарок для госпожи Касымовой. Можно?
Охранник оборачивается на хозяйку и та, недостриженная, делает знак мужчине стоящему рядом. Он берет горящую свечу и несет ее к Лютаеву, подходит.
Слуга: У нас обычай, когда умирает глава семьи, то в знак соболезнования приходящие  гости и родственники откусывают от горящей свечи огонь.
Лютаев недоуменно заглядывает за спину слуге, смотрит на хозяйку. Та с интересом следит за происходящим. На Лютаева смотрят все, даже уборщица перестала мыть пол.
Лютаев слуге: Мне ее есть?
Слуга важно: Так родственники и гости разгоняют мрак, который окутал пострадавшую семью.
Лютаев осторожно примеряется ртом к свече, платье в руках мешает ему. Он отчаянно смотрит на людей Касымовой. Те хранят невозмутимость, только хозяйка чуть нервничает. Лютаев укоризненно качает головой и быстро откусывает пламя со свечи, тщательно жует. На его лице – недоумение и отвага.  Никто не удивляется его поступку, все оборачиваются к хозяйке. Та удовлетворенно кивает головой и охранник пропускает Лютаева. Лютаев проходит вовнутрь, с ним идет слуга с погасшей свечкой. Лютаев идет мимо  уже моющей пол уборщицы, подходит к Касымовой, передает платье служанке.
Лютаев: Я надеюсь, вы меня помните. Я расследовал самоубийство вашего мужа.
Касымова нетерпеливо кивает головой. Служанка продолжает состригать ей волосы. Лютаев достает фотографию.
Лютаев: Может, вы знаете кого-нибудь на этой фотографии кроме вашего мужа?
Касымовой передают фотографию, она не долго всматривается в нее, надменно отрицательно качает головой.
Касымова злорадно: Нет, не знаю.
Касымова приподнимает  голову, остальные  выжидают.
Лютаев (насмешливо): Вы, наверное, были плохой женой.
Касымова резко встает, ее лицо быстро краснеет. Служанка отскакивает от нее. Ноздри хозяйки раздуваются, в глазах – слезы. Мужчины ждут  знака хозяйки. Касымова протягивает руку и у нее в руке оказывается небольшой  кипящий ковшик. Касымова подходит с ним к Лютаеву, чуть извиваясь, заходит к нему за спину. Заглядывает оттуда в лицо Лютаеву и выливает горячую воду ему на плечо. Лицо Лютаева сжимается, он тяжело начинает дышать, ее слуги ждут любого неосторожного движения Лютаева, чтобы вцепиться в него. Лютаев выдерживает приступ боли, переводит дыхание, продолжает стоять. Касымова  мягчеет, расстегивает Лютаеву ворот рубашки и целует его в ошпаренное плечо. Лютаев непроницаем.
Касымова: Сейчас я  отвечу вам. Подождите.
Она возвращается на свое место и подзывает молодую служанку, моющую пол. Та быстро прибегает. Касымова смотрит  на выжидающего Лютаева и показывает служанке повернуться к ней спиной. Касымова сильным движением раздирает ей платье на спине. Лютаев ждет. Касымова улыбается, берет плетку и резко стегает плеткой девушку. Та вскрикивает, но остается стоять, плачет. Мужчины продолжают оставаться бесстрастными. Лютаев нервничает, чуть дрожит от негодования, разворачивается и уходит. Касымова победительно улыбается.
Касымова( вслед  Лютаеву): Оденьте ей это платье.
У дверей Лютаев оборачивается. У него мокрое лицо, то ли от слез, то ли от боли. В глубине ресторана он видит, как пострадавшую одевают в его красное платье. Лютаев собирается и кричит яростно и возмущенно  всем.
Лютаев: Креста на вас нет!

Сцена 36. Больница. Коридор. Операционная. Сон Лютаева. Интерьер. День.
Лютаев, врач Некрасов.
Лютаев идет по коридору по колено в крови. Из воды то и дело выскакивают руки и пытаются ухватить Лютаева. Лютаев отбивается от них. Он идет, тяжело дышит и лицо его начинает покрываться чешуей, превращаться в голову рыбы.
Склонившееся лицо врача. Он широкими движениями ножа что-то размашисто чистит
Лицо Лютаева. Руки врача бреют его.
Врач: Ну, какое лицо хотим?
Врач склонился над Лютаевым.  У него в руках фотографии детских лиц: одно, другое, третье.
Лютаев хрипло: Креста на вас нет
Врач смеется: О, у нас сколько угодно крестов.
Мы видим чуть сверху( панорама) высокий ряд железных, маленьких крестов. Но могил почему-то нет.

Сцена 37. Квартира Лютаева. Интерьер. Ночь.
Лютаев с закрытыми глазами лепит лицо Веты. Перед ним ее большая фотография - портрет, но он на него не смотрит. Рядом еще фотография Веты, она -  в вечернем платье, на сцене с классическим оркестром. Громко играет  музыка, женский голос выводит арию. Лютаев вдохновлен. Похоже он пьян. Музыка прекращается и слышится, сдерживающийся от слез, голос Веты.
Вета: Сережа, я так больше не могу. Мне кажется - ты меня больше не любишь. Точнее, ты нас не любишь - меня и нашего будущего ребенка. Мне кажется – ты мне изменяешь. Мне – многое кажется. Я устала от недостатка внимания, а выпрашивать его - выше моих сил. Я не хочу, чтобы наш ребенок начал свою жизнь в атмосфере нелюбви. Нам надо ненадолго расстаться. На расстоянии мы поймем, насколько нужны друг другу. Нам нужно отдохнуть от нашего взаимного непонимания. Я поеду к маме в Крым. Не надо меня преследовать. Я сама тебе позвоню. Мне здесь холодно и одиноко. Извини, что не могла сказать тебе все это в лицо. Мне кажется иногда, что я тебя больше не люблю(всхлипывает). Мне страшно, Сережа(тверже) Пока. Не езжай за мной. Я сама...позвоню.
Снова звучит ария. Лютаев открывает глаза. Сравнивает вылепленное с фотографией. Довольно кивает. Отхлебывает. Идет к окну, с усилием его открывает. Лютаев шатается. У него в руках бюст Веты. Лютаев высовывается в окно, ставит бюст Веты на карниз. Идет снег.
Лютаев (надрывно), обращаясь к Вете: Тебе холодно? Холодно. А мне знаешь как холодно? (заводится) Мне уже 15 лет как холодно. Ты...
Лютаев сдерживается, гладит Вету по лицу. Идет снег. Лютаев закрывает глаза, валится на подоконник. На подоконнике - две головы: Лютаев и Вета. Идет снег. Он тает на разгоряченном лице Лютаева и остается лежать на вылепленном лице Веты. Лютаев спохватывается, вскакивает, торопиться в комнату. Он открывает шкаф, достает оттуда развешенные нарядные платья. Он смотрит на них мутными глазами.
Лютаев(бормочет): Не нужно мне все это. Незачем, незачем. Оторви, да брось. Ты - брось и я - брось. А ты - брысь!
Он нехорошо смеется, глотает еще и кидается с платьями к окну. Выкидывает их одно за одним.
Лютаев(посерьезнев): Душно, как душно. Лети, Веточка. Я тебя не держу. Ты у нас легкая, певунья. (имитирует оперное пение)Любо-о-вь. Лю-ю-бовь.

Лютаев возвращается в комнату, достает еще платье, скидывает с себя рубашку, натягивает с трудом длинное платье. Лютаев становится перед зеркалом. Певица на пластинке (Вета) берет высокую ноту. Пошатывающийся Лютаев эту ноту подхватывает, чуть паясничая.
Лютаев: А-а-а-а-а-а!

Сцена 38.Дом Лютаева. Натура. Утро.
Пожилая соседка Лютаева, зрелая соседка.
Невысокий тополь возле окна Лютаева весь забросан платьями Веты. Платья висят на ветках, чуть покачиваются. Окно Лютаева открыто. Старушка стоит на балконе в накинутой шубе, смотрит безучастно на эти платья, курит. Открывается дверь соседнего балкона. Появляется женщина в ночнушке. Она открывает ведро с капустой, накладывает капусту на тарелку.
Старуха: Запил опять, Анатольич. Все забыть никак не может свою Веточку.
Женщина (неодобрительно): Ага. Он запил, а нам слушать его бедлам, и ребятишкам опять его платья с деревьев собирать. И как таких только в милиции держат.
Старуха (удивленно): Так ему скоро на пенсию.(смачно) А Веточка была, словно ангел и пела в опере. Просто облако - не девушка. Так что, грех такую забыть. Она может и сейчас на нас смотрит.
Женщина (хмуро): Она ему из бутылки смотрит. Иди, звони ему, сердобольная. Вон окно открыто, опять дохнуть будет.
Соседка сердито хлопает дверью балкона. Старушка берет наполненную стопку, стоящую в тумбе, быстро опрокидывает ее, довольно крякает, смотрит в стопку.
Старуха (проницательно): А у нас – везде ангелы.

Сцена 39. Здание УВД. Салон машины Лютаева. День
Лютаев, Мила.
Лютаев ждет в машине. Сильно помят после вчерашнего, побрит с царапинами. В машину садится Мила и Лютаев оживляется. Тут же трогает машину с места.
Мила(смеется): Сережа мы так не договаривались. Мне никуда не надо, ты сказал - поговорим в машине.
Лютаев(ловеласно): Не могу я  красивую девушку, у себя в машине  – и не катать. Будет ездить вокруг твоего рабочего саркофага.
Мила( внимательно): Ты опять запил?
Лютаев не отвечает, откидывает у Милы шарфик на горле. Там -  розовый толстый шов.
Лютаев: Ну и что твоему животному сделали?
Мила: Он – не животный. Я еле уговорила, чтобы его в тюрьме не трогали. Много что-то было желающих его проучить. А так – пять  лет за попытку в аффекте.
Они едут в машине вокруг УВД. Лютаев внимательно смотрит на Милу, та поправляет шарфик.
Лютаев: Немного, в общем. А если бы это сделал я? Ты бы тоже меня защищала?
Мила (торжественно): Если бы ты, Лютаев, захотел бы мне отрезать голову. То от тебя бы отрезали уже ненужное тебе тело. И твою мудрую оперативную голову пришили бы к моему нетронутому телу. И из нас  получилась бы идеальная следственная группа. А потом бы сложилась идеальная семья нового типа. Муж – голов, женщина – тело.
Оба грустно смеются.
Мила (открывает папку): А теперь к делу. Об этом «Эль – Ниньо». Это теплое поверхностное течение в восточной части Тихого океана. Оно оказывает существенное влияние на формирование глобального климата. Формируется в результате локального потепления поверхности Атлантического океана. В Ленинграде этой проблемой занимался Институт геофизики Земли и научное  Океанографическое общество. Здесь монография на интересующую тебя тему,  опубликована, в 1970 году. Автор - некто Веледенский Л. Если коротко, то, по его мнению, к 2005 году человечество должно было либо засохнуть, либо утонуть.
Лютаев(смеется): Мила, Мила. Я уже – тону, в твоих глазах. Ты просто  прирожденная исследовательница глубин времени.
Машина уже стоит. Мила польщена, но смотрит недоверчиво – не смеются ли над ней.
Мила разглядывает Лютаева.
Мила: Опять из-за Веты запил? Сколько же лет прошло, а для тебя – ничего не изменилось (спохватывается). Слушай, совсем забыла. Смотри, нашла пластинку с записями твоей Веты. У тебя нет, вроде, такой.
Лютаев сначала рассержен бестактностью Милы, затем тронут ее вниманием, рассматривает пластинку 80-х годов. Смотрит на Милу, тянется к ее лицу рукой, проводит по щеке. Мила закрывает глаза. Лютаев напрягается, пальцы его начинают дрожать.
Лютаев (визгливо) : Открой глаза!
Мила ( подскакивает) : Что с тобой?
Лютаев (мучительно трет свое лицо): Извини, показалось – вдруг ты их уже не откроешь.
Мила: Да-а. Нервишки у тебя Лютаев -  совсем ни к черту. Это из-за этого, твоего нового  дела?
Лютаев: Нет, нет. Просто все вокруг – какое-то зыбкое.(улыбается облегчено) Ты – красивая.
Мила рассеянно поворачивает зеркало к себе, поправляется прическу.
Мила ( вздыхает) : Красивая – а толку? Ох, останешься ты Сережа один – коротать старость.
Мила печально улыбается, выходит. Лютаев остается, втягивает носом оставшийся аромат Милиных духов, но гладит пластинки.

Сцена 39. Кладбище кораблей. День. Натура. Корабль.
Лютаев, Веледенский, парень и две девушки.
Лютаев бродит вдоль берега, среди брошенных кораблей. У него схватило живот, его тошнит.
Из корабля с дымящейся трубой выбегают распаренные молодые люди: две девушки и  парень. Они с визгом бегут к проруби, окунаются в нее. Одна девушка в купальнике, другая просто в юбке, без верха. Лютаев вытирается,  спешит к ним,  подходит, когда купающиеся вышли и спешат обратно. Парень скачет, на ходу норовит стянуть с девушек последнюю одежду. Те визжат. Они пьяны. На льду – остатки большого костра.
Лютаев( чуть иронично): Извините. Это все – база отдыха НИИ Океанографии?
Троица останавливается, девушки смущаются.
Парень( весело кивает): Да.
Лютаев: Мне сказали – на каком-то корабле здесь  - академик Веледенский.
Парень озирается, будто может на взгляд определить – на каком корабле академик. Все трое мерзнут, но стоят.
Парень (спохватывается): Есть тут старый пень, за нами все время наблюдает в бинокль, когда мы отдыхаем. Маньяк неугомонный. Вон, на том краю, на синем корабле обитает. И не лень тащится. Вы ему передайте, еще раз замечу здесь его стекла  - ребра переломаю.
Они собираются бежать, Лютаев обращает внимание на глубокий поперечный шрам на животе девушки в юбке.
Лютаев ( стесняется): А это что у тебя?
Парень ( ржет): А это она отсюда рожала!
Все трое смеются, убегают. Начинается снег. Лютаев сдерживает раздражение,  идет к указанному кораблю. Синий корабль стоит  сильно на берегу, почти вокруг деревьев. Нос его украшен женщиной с поднятым мечом. Лютаев, держась за деревья, забирается  на корабль. Каюта корабля  зачем-то замотана плотным  полиэтиленом. Лютаев отодвигает полиэтилен и стучится в дверь. Никто не отвечает. Палуба еще с осени покрыта толстым слоем листвы. Лютаев толкает дверь.

Сцена 40 Каюта Веледенского. День. Интерьер.
Лютаев, труп Веледенского.
Он входит в  каюту, на полу -  ампулы и шприцы. Каюта оборудована хорошо. Есть спутниковая связь, ряд осциллографов, на столе колбы и реторты, хорошая мебель, по стенам висят самурайские мечи, на окнах жалюзи. Много зеркал, но они все побиты. Веледенский сидит прислонившись в наполненной водой ванне с обнаженным самурайским мечом в руках. Глаза его широко открыты, в них застыло выражение ужаса. На его голове – резиновая черная шапка, на глазах очки для плавания. Лютаев оттягивает резинку очков, под ней – вытаращенный глаз, заплывший кровью.  Лицо у  Веледенского  уродливо–красноватого оттенка. Будто с него слезала кожа. Вода уже покрылась корочкой льда. Лютаев снимает ледяную корку, заглядывает в воду. Там плавает довольно крупная рыба. Лютаев морщится.
Зажужжал автоответчик. Лютаев включает его.
Автоответчик:  Выйдет дьявол из пучины и убьет всех без причины. Симон – рыба здесь, Леонид Викторович. Ты его видел?(смех)
Окно тоже завернуто в полиэтилен, Лютаев распахнул жалюзи, раскрыл окно, порвал полиэтилен. Потянуло свежим воздухом, за спиной Лютаев  включился вентилятор,  резко обернулся, сел. В видеомагнитофоне торчала не вынутая кассета, Лютаев втопил ее, включил телевизор. На  экране телевизора играли дети. Несколько малышей, совсем карапузов от двух до  трех лет, они флегматично возились в песке. На пустынном песчаном пляже, очевидно, на взморье. Волны со спокойным шумом ровно накатывали на берег.
Обычная любительская съемка для семейного просмотра. Лютаев встает,  собирает куски зеркал.

Сцена 41. Корабль. День. Натура.
Лютаев.
Лютаев с букетом зеркал выходит на корму, хмур. Он  идет на нос корабля, походит к женщине, заглядывает ей в лицо. Она – черная,  глаза  сильно навыкает, белые. Лютаев выкидывает куски зеркал.  Лютаев обращает внимание на следы, идущие от корабля  глубоко в залив. Лютаев спрыгивает, идет по этим следам. Он  торопится – следы заметает поземка, ему делается жарко и он расстегивает куртку, разматывает шарф. Лицо у него делается истеричным. Он подбегает и останавливается перед крупной полыньей. Здесь следы обрываются. На лице Лютаева – отчаяние и непонимание. Полынья тоже уже покрыта коркой,  плотной. Уже смеркается, на «веселом» корабле гремит фейерверк. Лютаев растерян.  Кто-то смотрит из воды на Лютаева, но Лютаев этого не видит.
 
Сцена 42. Музей моря. Зал. Интерьер. День.
Лютаев, Гичко, служащий, сотрудница.
Лютаев с Гичко стоят перед чучелом огромной рыбы. Вокруг – другие чучела рыб.  У Лютаева перекинута через руку куртка. Неподалеку молодых лет уборщик обрызгивает из пульверизатора  чучело ската. Рядом с ним  - тележка с ведром и шваброй, сотрудник аккуратен и тщателен. Он одет в свободную рубашку и узкие брюки, словно танцор танго. Лютаев тоже чем-то брызгает себе в рот, рассматривает кита. А Гичко рассматривает уборщика, опрыскивающего рыбу-шар.
Лютаев(киту): Где ж твоя семья?
Гичко(уборщику задиристо): А вы не пробовали духами?
Уборщик дергается на замечание и быстрыми шагами активно походит к Гичко.
Уборщик: А вы знаете, как эта рыба делает?
Он растягивает пальцами глаза, вытаскивает мокрый язык, выкатывает губы. Потрясенный Гичко отпрядывает. Лютаев теперь тоже наблюдает за уборщиком.
Лютаев(заинтересовано): А вам не тесно в этих брюках?
Уборщик: Жлобы!
Уборщик картинно уходит. Гичко наблюдает за ним с улыбкой.
Лютаев с Гичко идут по музею. Здесь сумрачно, на полу стоят ведра, в которые стекает с потолков вода. Они останавливаются и смотрят, как пожилая женщина собирает с пола воду в ведро тряпкой. Она увлечена и не замечает, что за ней наблюдают. Лютаев смущенно кашляет, женщина резко оборачивается. Гичко опять не удерживает улыбку.
Женщина(сердито): Чему вы улыбаетесь? У вас, у вас… часы остановились.
Гичко недоверчиво смотрит на часы.
Гичко(улыбаясь): Не правда, не остановились.
Женщина(не сдается): Тогда отстают. Нет? Нет?
Лютаев заглядывает в ведро с водой, мягко улыбается тоже.
Лютаев: У вас рыба там не водится тоже?
Женщина(взвизгивает): Что вам надо?
Лютаев: Мы из милиции. Моя фамилия Лютаев. У вас в музее работал господин Велединский. Он вчера умер. От кровоизлияния в мозг.
Капает вода с потолка, уборщик куда-то везет  мыть теперь  рыбу-меч на своей тележке. У него развязаны шнурки. Он идет по ковру и звуки шагов не слышны. Над потолком музея чирикают залетевшие воробьи.
Женщина: Что вы говорите. Печально. Хотя, знаете, он уволился от нас лет десять назад. Он уже тогда часто болел.
Лютаев стал надевать свою куртку. Застучали каблуки уборщика, он пошел по кафелю. Спотыкается.
Лютаев(невзначай): Скажите, вам знакомо имя Симон-рыба? На его автоответчике  кто- то оставил запись. О неком Симоне – рыбе. О том, что он  где-то здесь, в городе. Вы знаете, о ком идет речь?
Женщина(испуганно): Не может быть.
Она сделал в сторону несколько шагов, и стал виден радиатор, на котором сушилось женское белье.
Женщина(торопливо): Пойдемте, я вам покажу.
Они уходят, слышны их удаляющиеся шаги. Чья-то рука снимает с радиатора женское белье. Рука мужская.
Лютаев, Гичко и сотрудница стоят перед гравюрой, которая изображала человеческую фигуру покрытую чешуей, стоящую, очевидно на морском дне, лицо фигуры,  обращено к зрителям, но плотно закрашено.
Женщина: Подлинник находится в папском музее, в Ундино. О нем говорят многие авторитетные  источники того времени - Роджер Бэкон и Диего Уфано. Архиепископ Олаус Магнус писал о нем и триста лет спустя. Это – ныряльщик. Источники говорят, что дьявол подарил ему способность находить под водой сокровища. Но за это отобрал человеческий облик.
Гичко: А не подскажите, вот такой ныряльщик много может сегодня найти ценного под водой? Ведь сейчас такого Ихтиандра может и аппарат заменить.
Женщина( с достоинством): Важно не нырять глубоко, важно знать – куда нырять, чтобы поиск не был нерентабелен. Люди много не знают, они же не живут под водой.
Она стоит с высоко поднятой головой. Очки ее хищно поблескивают в сумраке музея. За ее спиной  - окно, и в него струится  слабый нездешний дневной свет. Мимо проходит уборщик. Он держит крупную вазу с лепестками роз, раскидывает их жестом сеятеля по полу. Женщина вздрагивает.
Женщина: Коля, ты что делаешь?
Коля(испугано):Мама, здесь ужасно пахнет. У меня опять будет депрессия.
Женщина устало машет рукой. Коля уходит.
Женщина: Колю трудно куда-то устроить. Его и здесь-то терпят из-за меня. А уйду я, куда его? В милицию на какую-нибудь плохонькую работенку нельзя его куда-то?
Лютаев (смущенно): Вряд ли. ( показывает на гравюру) А вы не знаете, почему у него закрашено лицо?
Женщина(вздыхает): Потому что те, кто видел его лицо -  сходили с ума.
Лютаев  отошел чуть от нее, чтобы не быть задетым пафосом. Женщина тоже сделала шаг в сторону, свет упал на нее. Лютаев. замечает, что черное платье на женщине – полупрозрачно. Гичко трясет свои часы.
Гичко: Вот, черт. И впрямь встали.

Сценаи43. Набережная. День. Натура.
Лютаев, Гичко, проститутка.
Лютаев с Гичко стоят вверху, на ступеньках, уходящих в воду. Лютаев возбужден, Гичко угрюм. Гичко кормит булкой чаек, отламывая куски и сильно подбрасывая их вверх. Чайки галдят.
Лютаев: И сказать, Дима, некому! Скажут, сколько вы выпили? А я видел эти следы... Это, что? Зимний подводный спецназ? Зачем спецназу пенсионер с отклонениями? Э-э-э, Дима, тут такое!
Лютаев останавливается, заметив кислое выражение лица у Гичко.
Гичко(резко): Вы меня, Сергей Анатольевич, в авантюру втягиваете. Я не собираюсь носиться по городу  и разыскивать подводную мафию. У меня  - свой участок. И мне на нем спокойно. Мне не надо этой водной вселенной. Вам все равно, а мне – еще пилить и пилить.
Лютаев оторопел. Гичко машинально кормит чаек.
Лютаев(горько): А я думал, что нашел человека, что будем напарниками. Да, ты сгниешь, Дима, на своем участке, если не научишься  видеть  по-крупному. Сам не заметишь, как стухнешь.
Гичко нервно щиплет хлеб.
Лютаев: (помолчав) Мне будет трудно одному. Что ж, можно было ожидать…
Лютаев поворачивается к Гичко и вынимает две рации.
Лютаев( с усмешкой): А я, дурак. Вот, прихватил уже нам рации, чтобы работать в паре.
Гичко молчит и Лютаев, размахнувшись, бросает рации в воду. Рации соскальзывают по льду и скрываются под водой. Тут же к ним подбегает яркая девушка в коротком не по погоде пальто, обнимает Гичко. Гичко делает попытки увернуться. Но его держат крепко.
Проститутка: А я тебе машу, я тебе кричу. А ты, как глухой. Что, зазнался? Не узнаешь боевых подруг?(мурлычет ,щекочет ) Сколько мы с тобой… Я сейчас за город – намечается посиделочка-полежалочка. Поехали, я помню, какой ты горячий.(смотрит на Лютаева) Или тебя папа не пускает?
Гичко не выдерживает, толкает ее, девушка чуть не падает.
Гичко: Ты не видишь, я занят? Иди ты…
Проститутка(насмешливо): Занят? Да, чем тебе заниматься? Ты с мужиками связался? Он меня то-о-олкнул…А ты, Дима, раньше по-другому толкался. Ну, все, все… Я ух-х-о-ж-жу. Но обещаю вернуться.
Проститутка хихикает и убегает. Гичко смущенно мнется,  ему теперь не до чаек. Лютаев снимает часы с руки.
Лютаев: Держи, Дима, часы. У тебя твои остановились, а тебе нагонять теперь время надо.
Гичко напрягся, делает вид, что обращение Лютаева -  не к нему.
Гичко:  Сергей Анатольевич, еще, я, когда в эту клинику пластической хирургии ездил, мне старшая  медсестра сказала, что видела, как этот  Некрасов, кричал страшно. Стоял  в пустом  коридоре у зеркала, вечером, и вдруг, как закричит, будто что-то  увидел. Что-то страшное. Будто сам себя не узнал.
Пока Гичко говорил, Лютаев, берет  у Гичко  хлеб,  подбрасывает его обеспокоенным чайкам. По Неве плывет маленький буксир, чтобы лед не замерзал. На палубе суетятся рабочие, и сидит какой-то мужик в плаще. Лютаев напрягается, ему кажется, что этот мужик похож на него, Лютаева.
Гичко(вяло): По поводу собаки. Там раньше бомж жил. В подвале института. Это была его собака. А потом бомж пропал, когда Некрасов приехал. Исчез, как сквозь землю провалился.
Лютаев удивлен, незаметно для себя начинает сам есть хлеб. Чайки обеспокоены. Лютаев спохватывается, закидывает весь хлеб далеко  в воду.
Гичко(почти заученно): Я еще узнал  - у Некрасова была дача в Репино. Можно туда сгонять. Там говорят ориентир – акула на крыше. Мы скоро так сами пойдем на корм рыбам, Сергей Анатольевич.
Гичко улыбается после  речи. Лютаев замерз. Он пытается закурить, но зажигалка на холоде не работает.
Лютаев: Спасибо, Дима. Ты отдохни, не напрягайся не по делу. Не надо на дачу. Я там уже был. Я соседей взял их телефончик, вот можешь им позвонить, не увидят ли чего. А пока там  - пусто. Я думаю, ты еще сможешь поверить в себя. Главное – не бояться неизвестности.(спохватывается) Держи мои часы – они не остановятся, верные.(он расходится) Смотри-  я пройду по этому ограждению до поворота с закрытыми глазами и  буду верить в то, что не упаду. Вот так и иди по жизни.
Гичко еще не успевает возразить, как Лютаев с мальчишеской ловкостью заскакивает на камень и идет с закрытыми глазами по узкому ограждению. Гичко с волнением смотрит ему вслед. Ему  звонит мобильник, он не отвечает. Лютаев идет, чуть пошатываясь, доходит до поворота и соскакивает. Машет рукой, Гичко машет в ответ. Потом Гичко стоит, смотрит на воду туда, где лежит утопленная рация.

Сцена 44. Судебно-медицинская экспертиза. Интерьер. День.
Лютаев, эксперт.
Эксперт поливает труп водой. Он чуть нагнулся, нагнулся  и Лютаев. Эксперт на этот раз поблескивает лысым черепом. Много зеркал.
Эксперт (шепотом): Видите, на него еще льется обычная вода, а стекает уже мертвая.
Лютаев смотрит на него недоверчиво.
Лютаев: А зачем вы побрились наголо? Ведь зима уже.
Эксперт(хитро): А это, чтоб смерть за волосы не схватила. Ведь говорится – волосы встали дыбом. А тут – смерть как раз и хватает за волосы. У меня ( смеется) хвать – и пусто.
Лютаев (хмуро): А при чем тут смерть и  вы?
Эксперт(охотно): А как же – рядом ходит. Вот вы – уже стали, так сказать, посланником смерти. Смотрите – она к вам липнет. Вы уже за месяц притаскиваете за собой третий труп. И где их только не находите. Это – только начало. Вы – опасны, Сергей Анатольевич для нас, для живых.
Эксперт хихикает, Лютаев недоволен.
Лютаев: Давайте – к делу. Что у него?
Эксперт(удовлетворенно): Кровоизлияние в мозг. Все – чисто(лукаво) Вы хорошо следы стираете, Сергей Анатольевич.
Лютаев (раздраженно): Хватит ерничать. Вы бы были уважительней к чужой смерти. Вот у вас – везде зеркала понавешены. Вы бы их завешивали, как полагается при мертвых, что ли.
Эксперт(таинственно): Надо мертвых, Сергей Анатольевич, аккуратненько провожать, безболезненно, чтоб им было не мучительно расставаться с миром. Они смотрят оттуда, не надо им не мешать. Время  течет как отсюда, так и оттуда.
Они стоят какое-то время молча.
Эксперт(спохватывается): Да, хотел сказать, что ваши трупы… да, да ваши. У них все трех – одно и то же. В легких – твердые ороговевшие участки. Это  похоже  на легкие курильщиков, но курить все трое не могли. У них была изъедена гортань, они и дышать могли с трудом – не то, что курить.
Лютаев: А от чего это могло быть?
Эксперт: Не знаю. Может, они были облучены? Хотя эти поражения не похожи на раковые. И кожа их мне не нравится. Смотрите – какая тонкая, как  скользит, она и горит- то плохо. Смотрите.
Лютаев мутно смотрит на эксперта. Тот вытаскивает зажигалку.
Лютаев(напряженно): Вы их что, поджигаете?
Эксперт улыбается, он наклонился над трупом, у него открывается наколка на груди – женское лицо. Лютаев бросается к нему, рвет халат.
Летаев(хрипит): Вета?!
Экспрет(отбивается): Какая Вета! Это мне старший брат после отсидки лет двадцать назад наколол! Не знаю никакую вашу Вету. Отстаньте!
Лютаев остывает, всматривается в черты лица, отпускает эксперта. Уходит.
Лютаев(на прощанье): Я позабочусь, чтобы вас уволили.
Эксперт(запальчиво): Как бы вас самого не уволили! Истерик!

Сцена 45. Квартира Лютаева. Интерьер.  Ночь.
Лютаев.
Лютаев смотрел на экран телевизора. Он смотрел ту кассету, которую нашел в каюте Веледенского. Там дети двух-трех лет, мальчик и девочка,   ковырялись в песке. Они что-то тянули друг у друга. Лютаев присмотрелся и понял, что дети играли с женским купальником, закапывали его. Изображение укрупнилось, и кто-то указкой стал тыкать в горло мальчику. Вместо звука шло шипение. Потом картинка стала общее, возле детей кто-то сидел, опираясь на руку. Была видна только рука с крупным циферблатом часов. Лютаев машинально взглянул на свое запястье – там часов не было. Он встал, открыл шкаф и вытащил оттуда длинное черное платье. Стал рассматривать его на свет, нащупал дырку. Тут становится понятно, что Лютаев опять пьян.
Лютаев(плаксиво): Опять ты платье порвала, Веточка.
Лютаев  стоит с платьем в руках, его опять привлек к себе  экран. Там дети встали и пошли пить. Пили они долго из больших прозрачных кубом литров на семь. А может, они просто держали долго под водой  голову.

Сцена 46. Побережье Италии. Пляж. Натура. Вечер.
Монахини, девочки 14 лет, мальчик, охранники.
Вечернее, тяжелое солнце. Душно. Надвигается туча, но ветра нет.  На пустынном каменистом пляже купаются девочки. Их немного, 10-12 человек. Кто-то брызгается в воде. Одну из них закопали в песок, тянущийся узкой прибрежный полосой. От  нее видна одна голова. Другие девочки носят ей в пакетах воду, поливают ее. Монахини-воспитательницы неодобрительно глядят на эту забаву, нервничают. Девочки громко переговариваются с закопанной. У них – закрытые одноцветные купальные костюмы. Недалеко виднеется здание монастыря.
Девочки: Утонула? Ты уже теперь на дне? Не дышишь?
Закопанная: Лейте, лейте. Надо, чтобы песок давил на меня. Надо по-настоящему.
Монахиня: Девочки, собираемся. Сейчас дождь пойдет.
Девочки (хныкают): Ну, еще немножко. Афина еще не совсем утонула. Мы ее еще спасти должны.
Монахиня милостиво улыбается, тревожно глядит на тучу.
Монахиня: Так, те, кто в воде – вылезайте.
Купающиеся неохотно вылезают. Неожиданно обрушивается ливень. Девочки взвизгивают, хватают свою одежду, бегут к монастырю. Те, кто поливал Афину, тоже бегут вместе со всеми. Монахини припускают с девочками. Афина растерянная  встает из песка. Одна из монахинь останавливается, кричит Афине.
Монахиня: Афина, быстрее!
Афина: Я -  сейчас! Только песок смою.
Афина бежит к воде, приседает там, смывает с себя песок. Монахиня подбегает к дверям монастыря. Она не забегает вовнутрь, стоит, ждет под дождем Афину, чуть пригнувшись.
Афина не торопится. Она выходит на берег, берет свое ненужное, мокрое платье, идет к монастырю. К ней неожиданно выходит мальчик из камней. Афина вздрагивает, но мальчик спокоен, над ним раскрыт зонтик. Монахиня волнуется у дверей, что-то кричит Афине, но шум дождя заглушает ее крики.
Мальчик: Это тебя в детстве достали из моря?
Афина испуганно кивает. Голос у мальчика глухой, шипящий. Мальчик не думает накрыть ее зонтиком, одежда на нем  - сухая. Он тревожно всматривается в Афину. Мальчик достает из – под рубашки  средних размеров зеркало. Показывает его Афине. Всматривается в нее, словно хочет что-то подсказать ей.
Мальчик(прерывисто): Что.. ты …там …видишь?
Афина выглядывает из-за спины мальчика на кричащую ей монахиню, но не спешит к ней. Она заинтригованна.
Афина (неуверенно): Дождь.
Мальчик(неуверенно): Можно я тебя лизну? Мне нравится вкус моря.
Афина недоуменно подставляет плечо. Мальчик осторожно лижет ее, пробует ее на вкус. Он касается ее лица своими пальцами. Афина отводит лицо, смотрит на ладонь мальчика.
Афина: У тебя странные руки, невероятно гладкие. Почему у тебя нет тут рисунка.
Она хватает его за руку, но мальчик вырывает свою руку. Монахиня кричит кому-то в монастыре, из дверей выглядывают девочки, монахиня их заталкивает обратно. Мальчик волнуется, он чувствует, что у него мало времени, глотает дождь. Он достает из одежды фонарик, включает его.
Мальчик: Можно я посмотрю тебе в горло?
Афина(опять пугается) Зачем?
Мальчик(настойчиво):  Ты красивая. У тебя очень  красивый голос.
Афина(боязливо улыбается): Ты думаешь, я красива из-за голоса?
Мальчик решительно кивает, и Афина осторожно раскрывает рот. Мальчик решительно устремляется с фонариком к ней, раскрывает ей рот шире, светит туда фонариком. Афина боится сопротивляться, и в то же время ей сладко от страха. Из дверей монастыря выбегает другая монахиня, бежит к ним. Но она останавливается, смотрит на то, что происходит и бежит обратно еще быстрее. Мальчик отпускает Афину. Та слабо улыбается, заинтригованна.
Афину: Ну, что ты увидел?
Мальчик(кричит): Ты хочешь быть похожа на меня?
Афина неуверенно улыбается. Она -  под зонтиком. С мальчика стекает вода, фонарик он повесил на пояс, не выключив. Она еще раз заглядывает ему за спину. Из дверей монастыря выглядывают девочки, прячутся. Монахинь нет почему-то. Мальчик достает зеркало и вырывает у Афины зонт. Он наклоняется над зеркалом вместе с Афиной.
Мальчик: Смотри на дождь. Смотри, куда он ведет. Это – путь  с неба.
Мальчик нервничает, торопится. Афина осторожно идет с ним к воде. Они оба смотрят на зеркало. Афина заворожена. По берегу к ним бегут охранники, за ними -  монахини. Мальчик зашел с Афиной  в воду уже почти по пояс. Зеркало – под водой.  Мальчик оборачивается, видит охранников и прыгает в воду. Афина тоже видит охранников, но бежит к берегу. Она быстро забирается на камни, и с них смотрит, как под водой мелькает стойкий свет фонарика. Охранники зашли в воду, ожидая, когда мальчик всплывет. Монахини снизу кричат на Афину. Фонарик уплывает далеко-далеко. Афина с сожалением улыбается.

Сцена 46. Венеция. Каналы. Натура. День.
Мальчик, гондольер, японка, американец.
Мальчик стоит на мостике, под которым проплывают гондольеры. Он фотографирует свои ноги на фоне воды. Мальчик едет в гондоле. Гондольеру неприятен непрезентабельный пассажир, но он его терпит. Он вяло гребет, одновременно слушая в одном ухе радио. В наушнике – какие-то помехи и гондольер время от  времени раздраженно трясет наушником. Слышен треск. Он вынимает из своей сумки фотоаппарат, фотографирует гондольера. Тот нервничает.
Гондольер: Не надо меня фотографировать.
Мальчик отрывается от фотоаппарата, смотрит  на гондольера.
Мальчик: А можно у вас купить вашу шляпу?
Гондольер(брезгливо): Зачем?
Мальчик: Она похожа на корабль.
Гондольер трясет наушником.
Гондольер(раздраженно): Моя гондола, мальчик, больше похожа на корабль, чем моя шляпа. Ты глупый?
Мальчик(упрямо): Нет, шляпа больше похожа.
Гондольер(мстительно): Тогда ты похож на девочку.
Он вставил наушник в ухо, но треск слышно даже мальчику.
Мальчик(оживляется) На какую?
Гондольер(говорит громче, шум в ухе мешает): Как на какую? Просто не похож на мальчика.
Мальчик спокойно откладывает фотоаппарат, достает из сумки нож и втыкает его в палубу, смотрит на гондольера. У того даже наушники от неожиданности вываливаются. Он краснеет от гнева, откладывает свое весло и устремляется к  мальчику.
Гондольер(кричит): Ах, негодяй! Да, я сейчас тебя руки оторву! Маленький поддонок!
Он пробирается к мальчику, но тот опережает его, вынимая из сумки крупную пачку денег.
Мальчик: Сколько стоит ваша гондола?
Гондольер оборачивается – не видит ли кто происходящее. Опасливо смотрит на мальчика.
Гондольер: Пятьдесят тысяч.
Мальчик: Здесь 200 тысяч. Я вам их отдам, но я хочу, пока еду, втыкать свой нож в вашу лодку. Хорошо?
Гондольер недоуменно пожимает плечами, ему трудно оторваться от пачки денег. Он неловко возвращается к веслу. Лицо его посерело от волнения и переживаний, пальцы дрожат. Мальчик с улыбкой смотрит на него, положил деньги в сумку.
Мальчик(недобро): Вы похожи на проститутку.
Гондольер(неохотно): Почему? Я не продаю свое тело.
Мальчик: Вы же любите свою лодку? Любите? Вы продаете свою любовь, как проститутки.
Гондольер равнодушно пожимает плечами. Мальчик ожесточено улыбается и втыкает снова свой нож в днище гондолы. Гондольер болезненно морщится. Шляпа гондольера – уже на голове мальчика. Они плывут дальше. Время от времени мальчик втыкает нож в лодку, слышны глухие удары ножа о дерево. Гондольер старается не смотреть на мальчика. Мальчик вытаскивает из сумки коробку с Фудзи, ту саму из детства. Гондольер уже ничему не удивляется, гребет напряженно. Мальчик вгонят нож еще раз, и уже не вынимает его. Очевидно, нож пробил дно, и вынуть его – пустить воду. Гондольер мучается. Они проплывают по узкому каналу. На мосту стоит нетипичная пара: пожилой американец и молодая, ярко накрашенная японка, почти девочка. Японка видит Фудзи и кричит,
Японка: Фудзи! Я хочу эту гондолу! Я хочу в Японию! Купи мне эту гондолу! Пусти меня! Я все равно сама пойду на нее! Как ты мне надоел!
Смущенный американец пытается удержать ее, но девушка вырывается, бежит за лодкой по каналу. Они едут уже вместе, вчетвером в лодке. Они плывут не по каналу уже, а по большой воде. Венеция – за ними. Японка, уже отошедшая от истерики, хмурый  американец и трясущийся от нехороших  ожиданий гондольер. Японка заворожена видом Фудзи, она тянется к ней, берет на руки, как ребенка. Мальчик улыбается ей и вынимает нож из днища. Гондольер замирает, и вода хлещет в отверстие. Американец в ужасе поднимается, но мальчик уже прыгает в воду.
Американец(гондольеру): Что это такое? Что вы делаете? Зачем? Куда он прыгнул?
Гондольер его не слушает, он бросается к сумке мальчика. Американец ему мешает, подталкивая его к веслу. Японка еще крепче прижимает к себе Фудзи.
Американец: Гребите! Гребите к берегу! Я не умею плавать! Вы – будете отвечать.
Гондольер сноровисто, но достаточно равнодушно возвращается к веслу. У него – сумка с деньгами и он начинает  спокойно грести к берегу. Американец дрожит от негодования, вода поступает медленно – щель небольшая. Американец медленно, как во сне, матерится. В пробитую мальчиком щель просовывается его же рука. Американец взвизгивает и кидается прочь от щели. Гондольер, парализованный страхом, перестает грести,  лодка, направляемая продолжает свое движение. Японка тоже испугана, она не смотрит вниз, но ноги ее начинают дрожать. Гондольер машинально двигает веслом. Гондола причаливает к пристани. Гондольер бросает в лодку свою шляпу, срывается на берег и широкими шагами уходит, крепко прижимая сумку. Американец помогает японке выйти. Они цепляются дуг за друга. Рука уже исчезла, и вода вновь поступает в гондолу. Японка оставила Фудзи в лодке. Вода просачивается все решительней. Вдалеке на поверхности воды качается лишь шляпа гондольера. Недалеко от берега целуются пожилой американец и японка. Страх обострил их чувственность.

Сцена 47. Кладбище. Натура. Вечер.
Лютаев, Стасова, массовка.
Лютаев стоит перед свежей могилой Веледенского. Он никого не встретил здесь. Он уже собирается уходить, как в лицо ему попадает детский вертолет. Лютаев дергается от боли и неожиданности. К нему визжа подбегают дети, хватают свой вертолет, бегут дальше – запускать его. Им вслед что-то гневное кричат их матери. Лютаев трет место удара и замечает, как от могилы Веледенского отходит быстрым шагом какая-то женщина. Лютаев устремляется за ней. Женщина почти бежит, приходиться крупно семенить и Лютаеву. Женщина, видя, что ее преследуют, останавливается, ждет Лютаева, дрожа от нетерпения. Она снимает с ушей серьги и прячет их в карман. Лютаев подходит, видит, что женщина что-то сжимает в руке. Подойдя ближе, он видит, что в ее руке – крупная игла. Женщина стоит рядом со свежевскопанной могилой.
Женщина(истерично): Если вы подойдете ко мне, я проглочу эту иглу.
Лютаев(сдержанно): Моя фамилия Лютаев. Я вам не сделаю ничего плохого. Мне интересно, что вы делали на могиле Веледенского.
Женщина успокаивается, оглядывается, кладет иглу в сумку. Она продолжает озираться.  На ней тонкий, сильно зашитый плащ, плотно облегающий фигуру . Она вынимает серьги, вешает их обратно. В ее сумке звучит радио, новости.
Женщина(мнется): Ничего. Я просто мимо проходила.
.Лютаев протягивает руку к женщине.
Лютаев: Дайте, что вы взяли.
Женщина(вскрикивает): Это лицо не  должны видеть люди!
У нее, сорванная с временного надгробия, фотография Веледенского. Она ее прячет. Лютаев видит: из-под плаща женщины  на ногах видны железные прихваты – прибор Елизарова. Ей трудно удержать равновесие на скользкой кладбищенской дорожке. Она рвет за спиной фотографию Веледенского.
Лютаев: Почему?
Женщина( с вызовом): Хотя бы потому, что это лицо  опасно для окружающих. От этого человека ничего не должно остаться. От него исходит проклятье.
Лютаев: Но это  - академик Веледенский, уважаемый человек, автор серьезных трудов. И чем опасно его лицо? Вы, извините, кто?
Женщина: Я Стасова Ангелина Михайловна, терапевт второй поликлиники. Ничего особенного. Но я знаю подлинную природу этого человека. И не дай Бог узнать ее кому-то еще. Иначе, все вернется.
Стасова нервничает, она уже порвала фотографию.
Лютаев(заинтересованно): Вы не о Симоне- рыбе говорите?
Стасова(подозрительно): А вы откуда знаете? Хотя, возможно…Нет,Симон – рыба это – история. А он – прошлое…настоящее. И я не хочу, чтобы он стал будущим.
Стасова кашляет, расстегивает плащ и сильно  трет себе грудь, не стесняясь Лютаева. Лютаев спохватывается, вынимает фотографию семерки, показывает на снятую там женщину.
Лютаев: Извините, это – не вы?
Стасова(пораженно): Да…Я…
 Ей  не хватает воздуха, она вынимает из сумочки пульверизатор, прыскает себе в горло.
Лютаев: А кого вы еще  здесь знаете?
Стасова близоруко рассматривает фотографию. Она подошла близко к Лютаеву. Лютаев чуть отходит, но женщина опять приближается к нему. Ноги ее скользят, и Лютаев поддерживает ее. На них сверху падает с деревьев снег.
Стасова: Это - Лева Борода. И Игорь Чехов (она ткнула в двух убитых в Венеции). Их нашли мертвыми в Венеции лет десять назад. Им вспороли животы. Это – доктор Некрасов, я была его ассистенткой. Это математик Касымов. А это – Вадим Лайзиньш – морской охотник, любитель акул и морских чудовищ .
Она ткнула в последнего, стоящего с аквалангом, крупного и мускулистого, с крупной татуировкой акулы на голой груди. Почему-то кричат чайки, обещая близость моря. Женщина, и так туго затянутая, еще сильнее стягивает на себе пояс, бьет себя по щекам.
Лютаев: А где вы находитесь? Что делаете?
Стасова:  Здесь мы в экспедиции на озере Сарес, на Памире. Самое высокогорное и полноводное озеро в мире. Мы занимались природой подводных течений, влияющих на мировой климат. По заказу Академии наук. Лайзиньш был наш руководитель.
Лютаев прячет фотографию. Женщина затравленно смотрит на него. Она теребит волосы на голове и становится понятно, что у нее – парик. Темнеет. Стасова хватается за крест, ей тяжело.
Лютаев:  Неделю назад умер доктор Некрасов. И математик  Касымов тоже, неделей раньше. На фотографии они  стоят рядом с вами. Вы знали об этом?
Стасова вздрагивает, с ужасом отступает. Взгляд ее плывет, кажется, она уже не видит Лютаева. Лютаев замечает, что она запачкалась о крест – свежей краской. Он подходит к ней, собирается счистить краску.
Лютаев: Не волнуйтесь. Смотрите – вы уже испачкались.
Стасова: Это – вы их убили! Такие, как  вы надоумили Веледенского заняться своей теорией. Это вы исковеркали жизнь. Вы принесли зло! Прочь от меня! С меня – хватит!
Стасова   неожиданно опирается о крест и  бьет  Лютаева ногой, Лютаев пытается ее удержать, сгибается, но успевает сорвать с головы Стасовой парик. Пока Лютаев приходит в себя   – Стасова уже успела убежать далеко, мелькает между крестов ее коротко стриженная голова.
Лютаев, прихрамывая, бежит за ней. Стасова бежит уже по дорожке кладбища мимо рабочих, роющих кабель. Лютаев выбегает за ней, и рабочие настораживаются. В руках Лютаева парик – и это наводит на определенные размышления. Кто-то откладывает лопату, вылезает из ямы навстречу Лютаеву. Лютаев вынужден перейти на шаг. Рабочий смотрит на него с недобрым подозрением. Лютаев видит, как Стасова бежит к машине и садится в нее. Он уже прошел мимо рабочих и снова бежит. Вслед ему раздается свист. Лютаев прибавляет и кидается в свою машину, резко берет с места. Вслед ему летит камень, разбивает боковое заднее стекло. Лютаев пригибается, ему еще видна машина Стасовой, он устремляется за ней.

Сцена 47. Город. Натура. Вечер.
Лютаев, другие.
Лютаев на машине следует за автомобилем Стасовой. Лютаев говорит в телефон. В его машине ветрено и шумно из-за разбитого стекла.
Лютаев: Да, Стасова Ангелина Михайловна, машина А- 549 В 47. Мне ее адрес нужен.
Голос в телефоне: Записывайте. Канонерский остров дом 2  кв.32.
Лютаев: Спасибо, Саша. Нет, я сейчас не леплю, что-то пальцы гноятся, в другой раз. Да ерунда, пройдет. Рыба? (смеется) В меня уже рыба не лезет, Саша. Это я сам   в рыбу какую-то лезу. Нет не на рожон, а в р- ы-ы-б-у, как Иона. Читал?
Он едет уже спокойнее, объезжает столкнувшиеся на гололеде машины. Лютаев записывает адрес маркером на лобовом стекле. Его машина покрыта снегом, похожа на движущийся  сугроб. Лютаева обгоняет грузовик, из него опасно свисают трубы, и Лютаев вынужден притормозить. Его слепит кто-то встречный и Лютаев сворачивает в темный переулок, едет по нему. На переезде он останавливается, пропуская товарняк груженый песком. Лютаев трогается дальше, в туннеле его удивляют дети, быстро бегущие по грязной подземной трубе в спортивных костюмах. Машина его едет вдоль кораблей, плывущих ему навстречу по каналу.

Сцена 48. Подъезд. Интерьер. Вечер.
Лютаев, Стасова, девочка, дочь Стасовой.
Лютаев стоит на площадке. Внизу хлопает дверь. Поднимается Стасова. Стасова ковыряется в замке. Лютаев спускается к ней.
Лютаев: Ангелина Михайловна, людей убиваю не я. Опасность вам грозит не от меня. Я вам хочу помочь. В чем были задействованы вы и остальные? Чем вы занимались, что это сейчас предоставляет опасность?
Стасова обреченно  прижимается спиной к двери. Она сползает на пол. Чуть не валяется.
Стасова(мычит): Оставьте меня в покое. Я за все уже заплатила. Мне никто не поможет. Никто.
Сверху спускается девочка на коньках, видит лежащую Стасову и Лютаева над ней. С грохотом она пробегает мимо них вниз, хлопает дверь. Лютаев садится перед Стасовой  на корточки.
Лютаев: Ангелина Михайловна, я у Веледенского на яхте нашел кассету с детьми. Что это за дети и что с ними делают?
Стасова(мрачно): Медальку себе очередную хотите – все роете. Вас все равно забудут через пять лет, как будто вас и не было. А вы мне о спасении каком-то толкуете.  Не знаю я, что это за дети.
Лютаев неожиданно проводит рукой по лицу Стасовой, та замирает.
Лютаев(устало): У вас рыхлое лицо, Ангелина Михайловна. Я бы не стал вас лепить. Да и   руки у меня  стали портиться. Предполагаю от ваших темных, путанных океанологических дел.  Я вытащу на свет Божий, что вы  так тщательно прячете. И лучше вам самой ко мне прийти, чем мне вызывать вас к себе.
Стасова( с вызовом): А вы вызовите, вызовите.
Лютаев( с сожалением): Вот вам мой телефон, позвоните, когда сочтете нужным.
Лютаев поднимается, начинает спускаться. Стасова тихо о чем-то поет. В дверь Стасовой начинают сильно стучать с той стороны. Слышен вой. Стасова рывком поднимается, стремглав открывает дверь. Лютаев оборачивается, видит в узкую щель безумное, дебильное существо неопределенного пола, полного слюней и хныка. Стасова с силой запихивает ребенка в квартиру. Лютаев тихо возвращается к дверям Стасовой, прислушивается. Ему слышен детский вой, плеск воды, всхлипывания Стасовой, грохот. Лютаев пальцем проводит по железной двери – она в испарине.

Сцена 48. Город. Пригород. Натура. Ночь.
Лютаев, мальчишки, проститутка.
Лютаев сидит в своей машине. Он удручен и обессилен. В неприкрытое окно на него валится снег, он его не стряхивает. Кажется, он уснул. Его будят шорохи и скрипы. Лютаев вскакивает и видит, как два  пацана откручивают зеркало заднего вида на капоте.
Лютаев: Что вы делаете, засранцы? Вы у  меня еще, спящего, ногу отвинтите.
Дети бросаются бежать. Лютаев делает несколько шагов за ними, но его останавливает                телефонный звонок. Лютаев берет трубку.
Лютаев: Да, Саша.
Голос в телефоне: Тут только что пронесся на безумной скорости Жигуль четвертый, в сторону Репино. Номер А-644 Л51. Я пробил по базе. Это – вроде ваша машина, зарегистрированная на лейтенанта Дмитрия Олеговича Гичко. Что там у вас происходит?
Лютаев меняется в лице.
Лютаев: Спасибо, Саша. Ты можешь поехать за ним? Нет? Но все равно спасибо. Сейчас я мимо тебя пронесусь.
Лютаев  заводит  машину и резко берет с места. Он въезжает  в туннель и на его капоте болтается недоотвинченное зеркало заднего вида.
Лютаев уже – за городом. Он едет глубокой ночью и встречных машин мало. Фары его автомобиля с удивлением нащупывают женскую фигуру  у края дороги. Тем удивительнее, что она стоит с задранном на лицо свитером, пугающе демонстрируя свежую грудь. Лютаев оторопело останавливается. Девушка тут же опускает свитер и просовывает закосмеченное полудетское лицо в приоткрытое окно машины.
Девушка: Я тут замучилась стоять. Пугливый народ пошел. А мне домой пора и замерзла вусмерть. Не довезете до Зеленогорска? Я и заплатить могу.
Девушка состраивает сальную жеманную гримаску. Лютаев не может отойти от ошеломления.
Лютаев: Садитесь.
Девушка юркает в открытую дверь и шумно устраивается на заднем сиденье. Они едут дальше. Девушка ерзает, Лютаев напряжен. Девушка снимает с себя коротенькую  юбку и затыкает ею  разбитое боковое окно машины.
Девушка: Я тут у вас дырку заделала юбочкой. Дует.
Она хихикает. Лютаев одеревенело оборачивается  на ее густо размалеванное лицо, с трудом сдерживается. Они едут дальше, но непоседливая девушка не успокаивается. Она находит на заднем сиденье пачку с шариками и принимается их надувать, прячась от Лютаева. Она надувает довольно много шариков и весело их подбрасывает, все одновременно.
Девушка: Ура! Праздник! Снова Новый Год! Мы -  в машине времени! Вперед – в прошлое!
Лютаев резко останавливает машину, оборачивается и сильными пальцами сжимает шарики. Он не успокаивается до тех пор, пока не разрывает последний шарик. Девушка сжалась.
Лютаев: Одень юбку.
Он в ярости. Девушка выдерживает его напор. Кажется, она знает о мужчинах что-то такое, что позволяет ей сопротивляться.
Девушка (с вызовом): Мне дует. Я и так замерзла.
Лютаев рычит, он почти в истерике.
Лютаев: Одень юбку, шалава!
Девушка даже приподнимается в негодовании.
Девушка: Мне так удобнее.
Ей кажется, что Лютаев просто еще не понял, насколько она хороша. Лютаев быстро выходит, вырывает юбку из дырки и выкидывает ее на дорогу. Затем он заходит обратно, едет дальше, чуть нервно подрагивая. Девушка ошалело смотрит ему в спину.
Девушка: Останови. Как я пойду по городу без юбки, дурак!
Лютаев: Тебе же так удобнее.
Девушка(взвизгивает):  Останови, импотент несчастный! Выродок!
Лютаев едет дальше, только крепче сжимает руль. Девушка  уже рыдает.
Девушка(вяло): Но вот, придурок, из-за тебя у меня месячные раньше начались.
Лютаев резко останавливается, мутно смотрит на девушку. Та поправляет у себя что-то внизу, на пальцах у нее – кровь.
Девушка: Чего уставился? Я для тебя женщина только потому, что испачкала твою машину? У-у-у, ненавижу таких смердов, как ты. От вас – ни радости, ни удовольствия – только мрак и холод. Я бы таким, как ты печать на лицо ставило – не любите их, женщины. Чего смотришь? Это тебе – лучше дорогу разбирать.
Девушка размашистым движением мажет пальцами по лицу Лютаева, оставляя ему свою  кровь, и  быстро выходит из машины. Лютаев, отплевываясь и держась за лицо, вываливается из салона, натирает испачканное лицо снегом, словно боится быть зараженным. Затем он отрывает руки от лица и смотрит, как девушка идет обратно по дороге быстрым шагом, без юбки. С лица Лютаева капает потекший снег, а с его капота, легко звякнув, сваливается неодотвинченное зеркало.

Сцена 49. Вилла Некрасова. Натура. Ночь.
Лютаев, Гичко, Некрасов.

Лютаев подъезжает к даче Некрасова. Он видит стоящий темный Жигуль Гичко. Лютаев суетится, выскакивает из машины. Лютаев выхватывает крупный фонарь и освещает себе дорогу.  Он торопится к даче Некрасова знакомым путем  и сразу проваливается в глубокий снег. По пояс в снегу он спешит к подвалу. Из подвала дым валит заметнее, свеженатоптанно. Лютаев светит фонарем в подвал, пробуя  рассмотреть – что там.
Лютаев(тихо): Дима? Дима, ты здесь?
Лютаев решительно раздевается и лезет в подвал вперед ногами. Он проваливается в уже знакомую лужу кипятка и тут же ловко выбегает в нее. Лютаев оглядывается, светя фонариком, и вздрагивает. Он видит Гичко, подвешенного на крюке. Голова Гичко опущена в горячую воду.
Лютаев: Дима!
Лютаев  кидается к Гичко, не обращая внимания на кипяток. Он снимает его с крюка и потаскивает туда, где суше – к панно. Тут же стоит фонарь Лютаева.
 Лютаев, тяжело и слезно сопя, поворачивает лицо Гичко к себе. Мертвое лицо Гичко уже покрыто волдырями ожогов. Лютаев бережно держит лицо Гичко, его душат рыдания. Лицо Лютаева кривится от злобы и жалости.
Лютаев слышит чьи-то шаги на улице у подвала. Он хищно выхватывает пистолет и по выпирающей из воды железке пробирается к окну подвала. Он хочет выглянуть, но кто-то сильно хватает его за ноги и сдергивает вниз. Лютаев падает в кипяток, орет. Но кто-то( виден лишь его черный высокий силуэт) поднимает Лютаева  за ноги, быстро обвязывает их. Пока Лютаев задыхается и держится за лицо, некто вешает  его так же, как Гичко  -  на крюк. Все происходит молча, слышны только крики и всхлипы Лютаева. Видны могучие движения неизвестного.
Лютаев висит вниз головой, он  приподнимается, чтобы его лицо не касалось горячей воды. Пистолет он не выпустил, Лютаев начинает стрелять. Но тот, кто его схватил появляется откуда-то сбоку и  толкает Лютаева. Тело Лютаева летит в панно и с силой ударяется о динозавров. Лютаев мычит, крутится и вновь попадает в руки неизвестного. Лютаев еще успевает выстрелить, как «темный» вновь его  толкает и Лютаев сплющивается о панно. Лютаев тихо охает от боли, и когда неизвестный опять его направляет в панно, Лютаев видит лишь зияющий провал за изображением человека на панно. В этот провал и влетает уже ослабшее тело Лютаева. Перед глазами Лютаева все плывет, и он видит, как перед ним опускается чье-то лицо. Лютаев успевает заметить, что у этого лица слишком много зубов и все они  - мелкие.
Лютаев(слабо): Ты кто?

Сцена 50. Крым, берег моря. Сон Лютаева. Натура. День.
Лютаев, дети, Вета, Лайзиньш.
Дети сидят над Лютаевым, водят над ним руками. Лица их по-прежнему безучастны. Видно лицо Лютаева. Оно состоит из песка. Детские руки «лепят» его, растаскивают в стороны, видоизменяют, распыляют, но лицо собирается снова. На Лютаеве сидит Вета, она вся из песка, устремлена вдаль. Дует ветер и фигура Веты разлетается на множество песчинок. По лицу Лютаева кто-то колотит камнем. Песочное лицо Лютаева проваливается, но пока камень заносится снова восстанавливается. На Лютаеве уже сидит огромный мужик. Лица его не видно, а на груди у него – крупная татуировка акулы. Лицо Лютаева( уже не песочное) плющится о камень, искажается. Лютаев упирается в огромный камень. Он оборачивается и видит, как у моря играют Вета с детьми. Он снова поворачивается к камню – перед ним огромное лицо Некрасова. Лютаев кричит, падает, ползет к детям и оказывается перед собственным отражением. Он тянет к нему руку и рука проходит сквозь зеркало. Лютаев проваливается в воду и плывет все ниже, ниже.





Сцена 51. Госпиталь. Палата. Интерьер. День.
Лютаев, медсестра, Касымова, молодая узбечка, охранники.
Над головой Лютаева  тяжело вращаются лопасти вентилятора. Угловатая санитарка меняет ему капельницу, поправляет руку. Лицо Лютаева  в бинтах, оно багрово от ожогов, тоже перевязано. Грудь Лютаева перебинтована, забинтованная рука лежит на подставке. Лютаев  в сознании. Он недовольно смотрит на себя, скосив глаза.
Лютаев: А почему у меня бинты грязные?
Медсестра: А потому что мыться надо чаще и в танках не ездить.
Лютаев( с трудом улыбается): Да, надо ездить на каблуках.
Медсестра уходит, Лютаев ее удерживает.
Лютаев: Сестра, а когда мне выходить?
Сестра преувеличенно вздыхает.
Медсестра: Больной, лежите спокойно. У вас множественный перелом ребер, сотрясение мозга, ожоги второй степени. Вы себя можете считать новорожденным и ходить вам еще не скоро.
Лютаев: А можно мне себя посмотреть?
Медсестра( возмущенно): Знаете, вы у меня не единственный.
Лютаев(едко): А единственный у тебя  тот, кто тебе под юбку лезет?
Медсестра уже выходила, но возвращается. Она смотрит на Лютаева укоризненно оценочным взглядом.
Медсестра: А может, вы сгорели от вашего воспаленного воображения?
Лютаев(равнодушно): Вы слишком тщедушны, чтобы поджечь мое воображение.
Медсестра(обиженно): Ну, и замечательно.
Она быстро выходит. Лютаев, оглядевшись, пытается прыгать грузным телом на кровати. Он хочет допрыгать до зеркала вместе с кроватью, которое висит неподалеку на стене. Неожиданно дверь открывается, протискивается заговорщицкое лицо санитарки.
Медсестра(обещающе): Сейчас ваше воображение запылает.
В палату входит Касымова с охранниками и узбечкой в красном платье. Охранники вносят крупный горшок с кустом роз. Касымова опирается на трость.
Касымова(медсестре): Не надо нас беспокоить.(Лютаеву) Да, вы окрепли. Люблю твердых мужчин. Хорошо вы спрятались.(потягивает носом) Омерзительно воняет в больницах. По мне – так лучше умереть, чем лечиться. Я предвидела это, вот захватила(кивает на розы). У вас нет на нее аллергии?
Лютаев: У меня аллергия на таких ярких женщин, как вы.
Касымова пожимает плечами, подходит к Лютаеву и небрежно бьет его тростью по телу, еще и еще.
Касымова: Больно? А так больно? Вы  - несгибаемы!
Лютаев морщится от ударов.
Лютаев: Вам мало тех, кого вы можете мучить у себя в ресторане?
Касымова(хохочет): Я могу мучить гораздо больше людей, чем есть у меня в ресторане. А вас я не мучаю. Вы мне даже нравитесь, особенно теперь. Но сейчас я, к сожалению, здесь не сама по себе.  Вы – настойчивый следователь. И тем людям, кого я представляю, интересно: кто вас искалечил,  и почему он вас оставил в живых?
Лютаев(усмехается): А не слишком много вопросов для жены повесившегося ресторатора.
Касымова леденеет, делает знак узбечке.
Касымова: Сядь на него, а то он скажет, что это  «Я» его мучаю. ( Лютаеву)  Она – легкая и совсем не яркая.
Узбечка безропотно подходит к Лютаеву, садится ему прямо на грудную клетку. Все это делает, не поднимая головы. Лютаев охает.
Лютаев(резко): Встань немедленно.
Узбечка совсем пригнулась, но встает. Касымова нервно дергает лицом, через силу улыбается. Она догадывается, что дальше ее служанка не будет ее слушаться.
Касымова: Ляг на него. Он уже пятнадцать лет одинок – пусть согреется. Надеюсь, ему будет не тяжела твоя ноша.
Узбечка быстро ложится на Лютаева. Тот молчит, прислушиваясь к себе.
Касымова(злодорадно): Вы, наверное, не знаете, что вы уже не следователь. Вы отстранены от дела, в связи с многочисленными просчетами и отправлены на пенсию. Так что сейчас вы   - пожилой, искалеченный и никому не нужный человек. Но нам сейчас важно, кто на вас охотился. Это был Лайзиньш?
Лютаев: Спасибо, мне так гораздо теплее. У вас служанки – хорошие проводники ваших чувств. Мне тоже интересно – что с теми детьми, которых я видел на кассете у Веледенского?
Касымова нервничает, ходит по палате, обрывает лист от куста роз, натирает себе лицо. Охранники поправляет ей время от времени длинное желтое платье, не давая запутаться в длинном подоле.
Касымова: Мой муж не распространялся о подробностях  их проекта. Я знаю, что эти дети – ступени в поисках нового типа человечества.
Лютаев(улыбается): А сейчас на мне лежит не такой представитель нового типа человечества?
Касымова издает гортанный звук, служанка вскакивает.
Касымова: У нас говорят - если человек хочет умереть то, желание его  - огонь. Вы – негибкий и необразованный человек, не желающий чуда. Но мы подарим его вам.
Касымова делает знак рукой, и охранники подходят к Лютаеву и, придерживая его, отгибают на нем бинты. Лютаеву не удается сопротивляться, и охранники натирают чем-то тело Лютаева..
Касымова: Вы слышали, что такое -  пирокинез. Это счастье – быть необычным человеком. Вы вспыхнете изнутри, если ваша жизнь не была чудесной, пусть ваша смерть будет волшебной. Заклейте ему рот, откройте окно.
Охранники выполняют приказания Касымовой и Лютаеву трудно пошевелиться. Лютаев мычит. Кажется, что вентилятор начинает вращаться быстрее. Куст розы оборван, Касымова сминает последний цветок, она разочарована.  Касымова уходит со своими слугами. В коридоре больницы молодая узбечка обменивается коротким взглядом с медсестрой. И та, встревоженная, сначала медленно, а потом все быстрее торопится в палату к Лютаеву. Она вбегает в палату к Лютаеву, когда тот уже горит. Медсестра бросается на него и накрывает собой. Она сжимает его, сбивая пламя. Они лежат какое-то время молча.
Медсестра: Что это было? Они вас подожгли? Что это за люди?
Испуганный Лютаев, похоже, счастлив.
Лютаев: Вот так, мои страсти гасят разумные девы( молчит) Спасибо.
Медсестра(смущаясь): А я вам зеркало принесла.
В открытое окно вливается городской шум.

Сцена 52. Водный цирк. Интерьер. Вечер.
Девушка, дельфины, массовка.
Внутри цирка – уже темно. Шелестят и гудят люди, медленно колышется ровный голубой круг воды на арене. Голос объявляет.
Голос: Невероятно – сухопутные дельфины! Невиданный прежде аттракцион! Рыбы – амфибии! Еще одно доказательство того, что человек вышел из воды! Юная нимфа знает язык дельфинов. Перед вами   настоящая русалка -  Мария!
Гремит музыка, зажигается свет, и в круглый бассейн вплывает дельфины, с ними – совсем юная девушка. Они кружатся вместе, делают хоровод. Затем девушка вылезает на широкий помост, и тут же за ней выпрыгивают два дельфина. Девушка отходит от них, делает жест рукой.
Голос: Внимание – забег дельфинов! Кто первый? Дельфинам не чужд дух соперничества на суше!
Дельфины вытягивают свои тела и быстро ползут  до девушки. Играет музыка, зрители рукоплещут. На помосте появляется еще один дельфин.
Голос: Такое можно увидеть только у нас! Кувыркающийся дельфин!
Девушка встает над дельфином, идет над ним. Дельфин вращается по помосту за ней. Блестят вспышки фотоаппаратов. Девушка вызывает всех дельфинов на помост, одного ха одним – в ряд.
Голос: Ну, где еще такое может быть? Дельфиний поезд! Только я вам не рекомендую садиться в него.
Дельфины выстраиваются друг за другом и ползут одновременно, все – к девушке.
Голос: Скоро у них появятся ноги – и тогда приходите к нам! Может быть, вы кого-то узнаете в них!
Девушка и дельфины соскакивают с помоста и, сделав прощальный круг, уплывают под аплодисменты.

Сцена 53. Гримерка. Интерьер. Вечер.
Девушка, мальчик.
Девушка сидит перед зеркалом. У нее уже взбиты волосы, на ней взрослое платье. По бокам зеркала горят свечи. Девушка положила ногу на столик и втыкает в стопу иголку. Она морщится, но тычет еще и еще, ей надо, чтобы показалась кровь. Дверь за ее спиной медленно открывается, и из нее вылезает рука, потом так же неторопливо показывается нога. Глаза девушки расширяются от страха. В дверном проеме появляется улыбающаяся лицо мальчика, мы его уже знаем.
Мальчик: Испугалась?
Девушка автоматически кивает головой, ногу она убрала со столика. Мальчик тут же становится серьезным. Девушка приходит понемногу в себя, осваивается в компании сверстника. Мальчик подходит к свече, обхватывает ее ладонью, делает тень на стене.
Мальчик(заговорщески): Похоже на ворона?
Девушка неожиданно веселиться, она делает страшное лицо и направляет его на мальчика, каркает. Мальчик отшатывается.
Мальчик: Ты изменилась.
Девушка (смеется небрежно): Я и тебя изменю.
Между ними быстро устанавливаются приятельские отношения. Девушка чуть покровительственна.
Мальчик: А почему дельфины так тебя слушаются?
Девушка улыбается мягко, резкость ее черт после имитации ворона сглаживается
Девушка: Потому, что я их люблю.
Мальчик приближается к девушке: А меня любишь?
Девочка извиняюще пожимает плечами, смотрит на мальчика неузнаваемо.
Девушка: Но ты же – не дельфин. Но ты мне нравишься.
Мальчик тянется к девушке, но та ставит перед его лицом свечку.
Девушка(насмешливо): У тебя дыхание слишком горячее для дельфинов.
Мальчик всматривается в девушку, озирается.
Мальчик: У тебя есть во что-нибудь переодеться? Пойдем на воду, я тебе покажу  что-то.
Девушка(недоверчиво): У меня только женский  купальник.
Мальчик отмахивается, и девушка протягивает ему купальник. Мальчик раздевается.
Мальчик: Задуй свечи.
Девушка еще раз пожимает плечами, задувает.

 
Сцена 54. Водный цирк. Интерьер. Ночь.
Мальчик, девушка.
Девушка заворожена, она сидит на краю водной арены и с восторгом смотрит, как мальчик крутится под водой. Она затаила дыхание, судорожно сглатывает. В цирке – полумрак. Кто-то не отключил зеркальный шар, и тот вяло вращается, брызгая редкими пятнами света. Мальчик выныривает, смотрит победно на изумленное лицо девушки - он справился с ее заносчивостью. Он машет ей рукой.
Мальчик: Прыгай сюда.
Девушка, как загипнотизированная, снимает с себя одежду и прыгает в бассейн, порча свою пышную прическу. Они берутся за руки и крутятся вместе, смеются. Мальчик запрокидывает голову, показывает на плавающие  пятна света.
Мальчик: Смотри – похоже на снег. Тебе не холодно?
Девушка отрицательно мотает головой. Она еще не верит в реальность происходящего.
Девушка: Так ты вообще можешь не всплывать?
Мальчик: И ты можешь, ты только забыла.
Девушка: Мы можем сделать невероятный номер.
Мальчик: Погоди. Сейчас ты вспомнишь.
Он берет ее за ноги и поносит к своему лицу стопу девушки. Девушка дергает слабо ногой, пытаясь вырваться, затем сильнее и сильнее бьется.
Девушка: У меня больные ноги, я не люблю, когда их трогают. Отпусти.
Мальчик улыбается и начинает целовать стопу. Девушка пугается, хочет вырваться.
Девушка(кричит): Верни мне мои ноги! Я никому не даю трогать мои ноги!
Мальчик боится, что ее услышат, и опускает девушку под воду. Девушка отбивается, вода бурлит. Мальчик под водой не отпускает девушку. Та отчаянно вырывается, успокаивается.
В середине голубого круга воды медленно покачивается неподвижное  тело девушки. Она -  в том купальнике, в котором недавно был мальчик. Пятна  света от зеркального шара так же лениво покачиваются.



Сцена 55. Квартира Лютаева. Утро. Интерьер.
Лютаев.
Лютаев потерянно стоит у окна. Его лицо покрыто большим багровым пятном, кожа сморщена. Сама квартира разбита, вещи выброшены. Лютаев  смотрит в окно. За окном – разбитая вдрызг машина Лютаева, тополь спилен. Он идет к проигрывателю. Под его ногами хрустят разбитые пластинки. Лютаев запускает пластинку, она склеена из разбитых. Игла соскакивает, голос сбивается хрипит. Лютаев грозит пластинке пальцем, возможно, он пьян. Или его так согнуло собственное несчастье?
Лютаев: Видишь Веточка, как непросто петь после смерти.
Перед ним фотография. Он с Ветой в молодости. Лютаев гладит ее пальцами, пальцы соскальзывают на новый вылепленный бюст. Это – Лютаев в молодости. Лютаев обращается к себе слепленному.
Лютаев: Хорошо тебе было? Что ж ты там не остался?
Его внимание привлекает уже довольно крупное мокрое пятно на потолке, расплывающееся прямо на глазах, с него капает. Лютаев обреченно вдыхает и выходит. Пластинка скрепит.

Сцена 56. Лестничная площадка. Утро. Интерьер.
Лютаев, соседка.
Соседка уже открывает дверь на его звонок. Эта та старуха, которая вспоминала о Вете не так давно. В руках у нее тряпка, смотрит виновато.
Cоседка: Извините…, ох, Сергей Анатольевич, как вы изменились! Господи, не узнать совсем! А я тут  вас залила. Воду горячую то выключают, то включают. Не успеваешь кран поворачивать. Но я сейчас все вытру. У вас капает? Я слышала сегодня ночью, как что-то грохотало у вас. Но это я думала – вы там пришли. Ну, бывает, я знаю такое с вами…А потом, когда начали машину колотить, тут я поняла, что это – не вы. Ну, кто станет машину свою ломать? А ездить на чем он будет?  Это были три каких-то парня. Темно, не разглядеть. Я, конечно, тут же в милицию позвонила. Но они так и не приехали. У нас хоть убей всех – никто не почешется. Извините, это я не про вас. Вас вон как…
Лютаев( усмехается): Почесали?
Соседка(тараторит): Не дай Бог! Вы еще поправитесь. А потолок вам я завтра же побелю. У меня подруга – маляр. Мы вдвоем с ней  - быстро вам все исправим. А вам надо пластику сделать. Ходить то как, извините, вот таким? А вы еще – молодой. У моей знакомой есть пластический хирург. Он много не возьмет. Так что легко накопить на операцию.
Лютаев: У меня у самого есть знакомый хирург. Но он  - большой экспериментатор.
Соседка смотрит на Лютаева недоверчиво.
Соседка(недоверчиво): Что-то я вас не понимаю, Сергей Анатольевич.
Лютаев: Ему интересно делать людей лучше, чем они есть.
Соседка: Это куда лучше-то?
Лютаев: А в воду лучше. Все концы, Людмила Евгеньевна, спускаются в воду. Но с экспериментами пора кончать. Вот только поймать его трудно, очень он скользкий.
Соседка(торопливо): Вы, знаете, если вам нужна машина, у моего сына есть. Он вам может давать ее иногда.
Лютаев: Нет, тут нужна машина времени, чтобы все вернуть.
Соседка осторожно и  понимающе кивает головой: А-а-а-а, вот даже как.
Лютаев( не замечая ее): А как вы думаете, чтобы поймать сатану, нужна машина времени? Ведь он был раньше всех нас, и время, вероятно, он придумал.
Соседка уже испуганно смотрит на Лютаева.
Соседка: Побойтесь Бога, Сергей Анатольевич. Где это вы сатану увидели?
Лютаев смутно смотрит на нее, тянется к ней руками, соседка отходит, сжимается.
Лютаев: Хорошая у вас душа, Людмила Евгеньевна, я бы вылепил ее.
Соседка: Не пугайте меня, Сергей Анатольевич.
Лютаев смотрит на нее устало, отворачивается и уходит, говорит на ходу.
Лютаев: Всего мы боимся, и все равно умираем. Может быть, если бы не боялись, не умирали бы.
Соседка смотрит ему вслед, чуть не плачет, крестится.
Соседка: Господи, погиб человек.






Сцена 57. Квартира Лютаева. Утро. Интерьер.
Лютаев.
Лютаев приходит к себе. Включает автоответчик, слышен голос Касымовой.
Касымова: Сергей Анатольевич, вы продолжаете меня удивлять. Я думала таких людей уже не бывает – настоящий герой: в воде не тонет, в огне не горит. Я начинаю вас бояться и  не только я. А когда я боюсь, я нервничаю. Извините, но вы сами выбрали такую форму диалога. Берегите себя. Второго чудесного спасения даже у вашего Христа не было.
Голос: Привет, Сергей. Это Михаил Борисыч звонит. Я слышал у тебя  - проблемы. Позвони мне, я постараюсь разобраться с твоим увольнением. Дело у тебя там серьезное, звони – разберемся.
Голос Милы.
Мила: Сергей, ты в порядке? Я очень боюсь за тебя.(молчание) И за себя. Нам надо встретиться. Давай увидимся на Крестовском. Постарайся прийти один.
Лютаев смотрит опять на фотографию Веты с собой.
Лютаев: А с кем я могу прийти? С тобой? С тобой пусть он ходит.
Лютаев показывает на свое слепленное лицо. Лютаев ставит снова пластинку, она шумит. Лютаев набирает воздуха побольше и берет высокую ноту неожиданно молодым голосом.

Сцена 58. Около стадиона Кирова. День. Натура.
Лютаев, Мила, рыбаки.
Лютаев с Милой бродят по льду. Недалеко сидят рыболовы. Мила одета легко и дрожит, старается не глядеть на Лютаева. Лютаев, наоборот, скрыто восхищается Милой. Она придает ему уверенность в себе.
Мила: Да, кассета в самом деле странная. Это – середина 80-х, скорей всего, Крым. Я сделала укрупнение. У этих детей непропорциональный объем шеи, грудная клетка раздута, а движения не характерны для младенцев их возраста. Они слишком быстрые и точные. И они не моргают. Эти дети  - не люди!
Мила озирается.
Лютаев: Ну, успокойся, успокойся. Здесь нас уже никто не будет подслушивать и хватать нас некому.
Мила: Сергей, я боюсь. Я уже не езжу на автомобиле, я езжу на работу на трамвае. Мне сняться плохие сны. Мне звонят ночью по телефону и молчат. Из-за меня уволили Виктора Марковича, он благоволил мне. Со мной перестали здороваться сотрудники. Нас должны на входе и выходе обыскивать, но теперь действительно обыскивают. И это из-за меня, из-за этой кассеты. Кто-то рассказал, что я занималась ею.
Лютаев: Спасибо, Мила.
Мила обреченно вздыхает, смотрит на Лютаева, машет перед ним рукой.
Мила: Сережа, очнись. Жизнь здесь, а не там. Ты посмотри, что они с тобой сделали. Тебя убьют, если ты будешь лезть дальше. Ты ведешь себя не-про-фесси-онально, берешь на себя несвойственные функции. И вот результат – ты уже пенсионер, твой напарник убит, ты изуродован. А что дальше?
Лютаев: Мила, я всю жизнь работал от точки до точки. Пока я ограничивал себя лишь делом, время ограничило меня собой. Я остался один, я стал ненужным. И теперь я сам буду решать, что нужно, а что нет.
Мила(заводится): Так ты решил воевать со временем? У тебя фантомные цели.
Лютаев(вставляет): Это могли быть мои дети.
Мила: Я поняла. У тебя всегда были фантомные цели, чтобы не иметь реальных. И обещающую певицу оперной сцены ты выбрал, как замечательный фантом, а потом так же мечтательно переживал о ее утрате. Главное  - не остановится  в своем воображении.
Лютаев смотрит на нее, будто видит в первый раз.
Лютаев: Мила, ты впрямь, как моя мама в молодости – разумная и блестящая.
Мила задыхается от возмущения, но она польщена. Они уже вошли в группу рыбаков. И Лютаев направляется к одному из них, он сидит с небольшим телевизором у крупной лунки-проруби с несколькими удочками. Лютаев окликает рыбака с телевизором.
Лютаев: Привет, Ефимыч.
Ефимыч: А. привет Анатолич. А что это с тобой? Баба, видно, поцарапала. Бабы  - они такие… А я видишь, чем обзавелся. Жена все пилит - ходишь только водку пьешь. А я ей – а чем мне еще заниматься? Рыба она раз в час клюет, а время чем занять? Вот и надумала – телевизор. Она с детьми скинулась, вот я и сижу с кино рыбу ловлю, она у меня на трагедии клюет.(он подмигивает)  Но и водка хочет кино посмотреть.
С этими словами Ефимыч достает бутылку, вынимает стакан, наливает его и протягивает Лютаеву.
Лютаев: Ефимыч, я что-то не очень.
Мила: А я выпью!
Она берет стакан и выпивает его полностью. Ефимыч восхищенно цокает языком, а Мила после выпитого  вращает головой и таращит глаза. В это время слышно, как трещит лед и рыбаки вокруг волнуются. Но Ефимыч спокоен, качает головой.
Ефимыч: Ослабла природа. Теперь мороз не тот, даже залив сковать не может. И мы Анатольич тоже слабеем. Так выпьем за силу. Пошла единая!
Ефимыч наливает и выпивает уже сам, махом. Мила сильно встревоженна. Кто-то из рыбаков поднимается и быстро собирается. Лед еще раз трещит.
Мила: А чего мы стоим? Ведь лед может треснуть. Мы же можем провалиться. Чего мы ждем?
Ефимыч: Льдина – большая. Это вряд ли под нами трещит. Не утонем! Вот только разве в этом.
Ефимыч весел, щелкает по бутылке. Лютаев шутливо дует на Милу, чтобы она успокоилась.
Мила(Лютаеву): Ты совсем сдурел? Тебе и это доставляет удовольствие? Тебе еще чего-то не хватает? Теперь тебе надо утонуть в этой луже. А меня ты учитываешь?
Лютаев: Мила, я утону в твоей красоте.
Мила(опьянела): И поэтому ты хочешь, чтобы ушла под лед? И тогда ты будешь страдать уже по мне! Тебе надо, чтобы я была красива, как утопленница?
Ефимыч сжался, втянулся весь в телевизор. Лютаев хочет поднять Милу, чтобы она успокоилась. Тем больше скандалит Мила, тем лучше настроение у Лютаева. К нему возвращается вкус жизни.
Лютаев: Хорошо, хорошо. Пойдем, я тебя понесу, когда мы утонем – я стану твоим кораблем и  вынесу тебя на берег.
Мила вырывается, не дает себя взять на руки, ее шатает. Ефимыч волнуется.
Ефимыч: Тише вы – всю рыбу разбудите.
Мила: Да в гробу я видала вашу рыбу! Я ее в магазине покупаю, а не подо льдом ищу.             ( Лютаеву) Ты хочешь умереть? А я, такая жалкая, хочу жить? Ты  - герой, а я так, инстинкт выживания один? А я, может, тоже хочу умереть! Я хочу, чтобы лед проломился. Я хочу тоже бросать вызов, принимать вызов! Я хочу барахтаться в этой луже и закусывать льдом вашу водку
Мила шатается, она хватает бур и колотит им об лед. На нее давно уже оборачиваются рыбаки. Лютаеву  нравится Мила, такой ее он еще не видел. Он тянется к ней, смеясь, – поцеловать.
Лютаев: Мила, Мила, успокойся.
Мила: Не надо меня целовать! Ты меня не любишь! Ты свою Вету любишь! Ты любишь мертвых! Я умру  - вот и будешь меня целовать.
Ефимыч: Ну, Анатолич. Мне надо не телевизор было заводить, а бабу такую. Я б смотрел на нее не отрываясь, никакого кино не надо, ни рыбы, ни водки.
Мила: Тебя водкой не корми – дай на бабу посмотреть? 
Мила присаживается перед Ефимычем на корточки, тот, оробевший, кивает, лукаво и осторожно поглядывает на Лютаева.
Мила: Ты думаешь баба это  - кино? Ты думаешь на нее смотреть надо? У тебя глаз не хватит – увидеть бабу. Учись расширять зрачок!
Она вырывает у Ефимыча телевизор и кидает его в прорубь, резко  поднимается и уходит. Ефимыч растерянно смотрит в прорубь. Лютаев  глядит прощально и сожалением ей вслед, затем оборачивается к Ефимычу.
Лютаев: Здесь глубоко?
Ефимыч: Ты что, Анатолич?(подумав) Метра четыре.


Сцена 59. Дом Лютаева. Натура. Вечер. (недоделано)
Лютаев, соседка, парень.
Квартира Лютаева горит. Огонь вырывается наружу. Возле дома стоит толпа, обсуждают. Мы видим другую соседку Лютаева. Мы тоже помним ее.
Соседка: Наверное, пьяный сгорел. Тут машину его разбили, квартиру расколотили, с работы выперли. Наверняка  взятки брал и не делился. И пить надо меньше! Меру надо знать. Вот кто не знает меру, тот и горит синим пламенем. Когда же пожарная приедет?
Лютаев стоит рядом, не увиденный. Он без эмоций смотрит на огонь – видимо, ожидал. Он обращается к соседке.
Лютаев: Извините, что вмешиваюсь. Но не скажете, когда загорелось?
Соседка испуганно ойкает, ошеломленно смотрит на Лютаева.
Соседка: Извините, Сергей Анатольевич. Где-то  - час назад. Слава Богу – хоть вы живой. А я вас уже оплакиваю, дура.
Лютаев: Вы меня оплакивайте почаще – дольше жить буду.
Рядом стоит парень, внимательно всматривается в Лютаева.
Парень: Лютаев Сергей Анатольевич? А я вам письмо принес. А тут – такое. Вот распишитесь.
Лютаев, берет письмо всматривается в адресат, быстро расписывается на бланке. Он разрывает конверт и тут же читает письмо. Ему плохо видно и он подходит ближе к огню.
Мимо бегают люди, мы слышим голос Стасовой.
Голос Стасовой:
С 1970 по 1982 год, я в числе прочих моих коллег, состояла в научном сообществе, задачей которого было изучение способов выживания человека в период глобального потепления  климата. В середине семидесятых, семеро из этого сообщества, в их числе и я приказом  были выделены в особую секретную  группу,  названную “ Эль-Ниьо»”.
Цель, которая стояла перед нами создать Ноmo Aventis , нового человека, способного жить в мировом  океане, так же как Homo Sapiens на суше, способного  покорить его глубины и использовать все его необъятные богатства. Но наши исследования зашли еще дальше.





Сцена 60. Квартира Стасовой. Интерьер. Вечер.
Стасова, ребенок.
Стасова взвинчена, пробует занять свою плачущую девочку. Она жжет перед ней бенгальскими свечами, машет ими.
Стасова: А помнишь, недавно был Новый год, и тебе нравились огоньки. Помнишь, ты смеялась.
Девочка продолжает плакать, вяло реагируя на затеи.
Голос Стасовой: На протяжении  ряда лет, нами проводились интенсивные медицинские и биологические эксперименты. Отдельные наши ученые экспериментировали над пространством и временем, исходя из возможностей человека. Лучше всего это получалось у Некрасова и Лайзиньша. Они и возглавили – каждый свою группу. Из-за этого и возникли противоречия, погубившие проект «Эль-Ниньо».
 Стасова: Ну, я совсем недавно уже делала тебе укол. Тебе нельзя так много – ты умрешь.
Девочка надрывается, и Стасова не выдерживает, она идет за шприцем. В бедно обставленной квартире стоит засохшая плохо украшенная елка. Стасова возвращается, обреченно делает укол.
Голос Стасовой:  Лайзиньш экспериментировал с беременными, считая, что в них заложены возможности  по расширению человеческого присутствия на земле. Лайзиньш искал тип человека активно влияющего на  среду. Доктор Некрасов работал с зародышами, выводя из них   тип  человека, могущего управлять своим временем. Он настаивал на создании чистой человеческой формы.
Были проведены невероятные эксперименты с высокой доказательной базой, как у одного, так и другого авторов проекта « Эль-Ниньо». Я не представляю до сих пор всех сложностей проекта, но уже тогда он пугал многих. Ученые на моих глазах превращались в что-то нечеловеческое.
Девочка нашла себе картинки с изображением детей, их занятий. Стасова взяла девочку на руки, та успокоилась. Стасова ходит, укачивает ее. Взгляд Стасовой обращается на икону Богоматери с младенцем, она ожесточается.
Стасова(иконе): Ну, что же ты? Ты не слышишь, как она плачет каждый день? Что тебе надо, чтобы ты ее услышала?
Голос Стасовой:  В 1980 году я ушла из группы по личным мотивам. Амбиции  участников проекта вышли за опасные пределы. Они переставали быть людьми. И работа была остановлена, как представляющая угрозу для человечества.
Стасова( иконе): Отвернись, если не можешь помочь! Отвернись! А-а-а, я сделаю, чтобы ты отвернулась. Ты меня еще услышишь!
Стасова бросается к окну, с ребенком на руках, открывает его.
Голос Стасовой:  Около года назад, ко мне обратился Леонид Веледенский и сообщил, что  у него есть подозрения, что некоторые из членов группы продолжали работать над проектом    “ Эль-Ниньо” самостоятельно, более того он считал, что кто-то вышел на завершающую фазу этого проекта. Веледенский предположил, что работы ведутся на нашей прежней базе Ясное возле Симииза.
Стасова возвращается, берет с собой икону.
Стасова: Вместе полетишь. А то вечно тебя не доищешься.
Она снимает тапки, забирается на подоконник и ступает в оконный проем.
Голос Стасовой:  Несколько дней назад мне позвонил Вадим Лайзиньш, который был руководителем нашей группы. Он предложил встретиться. Я ответила отказом. Считаю, что наши научные действия противоречили богу и людям.  За что мы и несем свою кару.
Стасова лежит на асфальте, ее парик валяется рядом. Девочка  лежит рядом с матерью, сверху на них сыпятся легкие картинки с детьми, занимающимися чем-то разным. Из подвала парит.
Голос Стасовой: Я не  знаю, где находится кладбище для этих неродившихся  детей и их несчастных матерей. Я не знаю их имен. Не знаю куда вывозился их прах. Ни их имен. Ни куда вывозился прах. Ни их имен. Ни куда…

Сцена 61. Лондон. Лавка антиквара. Интерьер. День.
Мальчик, антиквар, покупатель.
Небольшой антикварный магазинчик набит различными предметами, лежащими в беспорядке. Из магазинчика уже выходит недовольный покупатель. Вслед ему кричит так же недовольный антиквар.
Антиквар: Да я эту тарелку лучше разобью к чертям, чем продам ее за 500 фунтов. Я покупал ее дороже. Здесь не вы делаете бизнес, здесь его делаю я. Идите отсюда, только не задавите мою мышку, мою драгоценную Иштар своим неразборчивым телом.
В магазинчик входит мальчик. Антиквар не обращает на него внимания. Он раздражен, и ему надо успокоиться. Он ищет глазами мышь, зовет ее.
Антиквар: Иштар, Иштар.
Антиквар рассыпает крошки у себя на столе, подходит к канарейке, сидящей в клетке. Вытягивает ей губы, чтобы она попила. Канарейка испуганно скачет.
Антиквар(птичке): Извини, извини меня, маленькая. Ну, покричал – больше не буду, не бойся. Совсем они меня замучили.
Мальчик  заинтересовался  рядом потемневших от времени золотых украшений.
Антиквар: Ты хочешь купить это для своей девушки? Тогда тебе надо отправиться на 10 веков назад. Там такие украшения еще можно купить было мальчику вроде тебя.
Антиквар хохочет, довольный собой и своей шутке.
Мальчик: А откуда они у вас?
Антиквар неожиданно  печально смотрит на мальчика.
Антиквар: Если ты будешь знать ответы на все свои вопросы, ты сразу же станешь старым-старым, как я. И тебе ничего не захочется, как мне. Ты будешь знать, что хочешь, и станешь противен для людей. И тебя все покинут, как меня покинула моя дочь. И останется только ждать свою смерть. Только она тебя не покинет.
Мальчик: Я видел похожие украшения.
Антиквар(важно): Такие украшения ты мог видеть только в музеях. А музеи, бывают, приобретают их у меня.
Мальчик: А почему ваша дочь покинула вас?
Антиквар: Мальчик, я человек добрый. Но вы напоминаете мне Красную Шапочку .Волка разозлили именно вопросы, а не сама девочка. Поэтому он ее и съел.
Антиквар в шутку рычит, щелкает зубами, мальчик отскакивает. Стукается спиной о старый фотоаппарат, стоящий на треноге. По полу быстро пробегает иссиня-декоративная мышь. Мальчик рассматривает зимнюю фотографию Фудзи на стене.
Антиквар( мальчику): Да, это моя дочь фотографировала. Но теперь ей нравится, когда ее фотографируют. Чем старше становится твоя девочка, тем короче у нее память. Когда дети предают тебя это всего лишь следствие твоего предательства Бога. Вот я своего отца не предавал. Кстати, вот его портрет, сделанный этим фотоаппаратом. Мне тоже не нравился его бизнес, но я принял его и продолжил, пусть мне и пришлось от многого отказаться.
Мальчик: Я возьму у вас этот фотоаппарат? Я умею им пользоваться
Антиквар: Пользоваться -  не главное, главное – мочь заплатить.
Мальчик: Вещам, наверное, нужны люди, а не деньги.
Антиквар: Вы напоминаете  мне философа, молодой человек. Люди приходят и уходят, а деньги остаются. Чем дольше мертв человек, тем ценнее вещь, оставшаяся после него.
Мальчик: А вы не боитесь, что люди могут прийти за своими вещами. Им грустно без них.
Антиквар: Вы поэт, молодой человек. Чтобы человек преодолел смерть, ему надо преодолеть всю жизнь, которая накопилась до него. Ему надо стать огромным, огромным, как земля для этого. А он, когда умирает, становится маленьким  - вот как эта птичка.
Мальчик: А если человек станет огромным, огромным, как море. Он может забрать эти вещи?
Антиквар: Про какого это человека ты говоришь? Ты что-то путаешь мальчик. Ты, наверное, сказочник.
Мальчик: Деньги мешают вещам и людям встретиться. И поэтому люди больше похожи на деньги, чем на вещи.
Антиквар: О, да ты – маленький коммунист! Вот такие оборванцы  и делают наш мир беспокойным. Иди отсюда! Я устал отвечать на твои вопросы.
Мальчик вынимает из своей сумки две монеты, протягивает их антиквару. Тот меняется в лице, начинает дрожать, смотрит пугливо на улицу и неожиданно хватает мальчика за руку, гладит ее дрожащими руками.
Антиквар: Наконец-то, наконец-то. Я слышал о тебе. Я тебя не отпущу. Я отпустил свою дочь, но тебя не отпущу. Не уходи. Я тебе все отдам – бери все у старого Пехлеванади. Только не уходи.
Мальчик спокойно смотрит на антиквара.
Мальчик: Мне нужен ваш магазин. 
У антиквара перехватывает дыхание
Антиквар: Ты …серьезный мальчик. Ты…очень серьезный. Я же тебя совсем не знаю.
 Мышка забралась на стол к антиквару, и  грызет крошки на его столе. Мальчик грустно улыбается,  собирается уходить и тут вопль антиквара наполняет лавку.
Антиквар: Жестокие дети! Я согласен, не уходи. Не уходи.
Мальчик спокойно возвращается, высыпает монеты на стол. Но антиквар не смотрит на них, он глядит на мальчика. Мышка бегает по монетам, грызет их.
Антиквар:  Бог услышал меня. Я не буду больше жадным. Я отпишу тебе свой магазин, но тебе еще надо подрасти. А я тебя буду вводить в курс дела. Мы поднимемся с тобой!
Мальчик: Я оставляю эти монеты в залог нашей договоренности. Я еще вернусь.
Мальчик  собирается уходить. Антиквар его останавливает.
Антиквар: Возьми себе этот фотоаппарат. Ты же хотел его. Возьми себе хоть что-то.
Мальчик улыбается плодам проделанной воспитательной работы. Берет фотоаппарат.
Антиквар напряженно  шепчет ему: Кстати, вот тот портрет  моего отца делала именно моя дочь. Вот этим фотоаппаратом. Я никому этого не говорил и ты не говори. Она сейчас не со мной. Но это – пока. Она сейчас на Сохо выступает, но мы вернем ее. Я верю!
Мальчик: Вы спрячьте эти монеты, иногда с людьми происходят несчастья из-за них.
Антиквар(дрожащим голосом): Сынок, я знаю это. Но у меня теперь есть ты и, значит, у меня больше нет несчастий.
Мальчик с сожалением смотрит на него, потом на портрет отца антиквара. Тот будто хмурится и темнеет. Мальчик выходит с фотоаппаратом.
 Антиквар берет монету, спокойно смотрит на нее. Набирает номер телефона, говорит, не отрываясь от монеты.
Антиквар: Господин, Беляев? Я не буду продавать вам свой магазин, у меня есть предложение интереснее. У меня есть золотая микейская монета! Значит, у меня есть будущее. Бог услышал меня! Да, я получил наследство.  Я думаю  - у меня теперь будет не только эта монета. А у вас, господин Беляев не будет даже моего магазина.

Сцена 62. Лондон. Набережная Темзы. Натура. Вечер.
Пехлеваниди, девушка, Беляев.
Пехлеваниди идет по набережной Темзы. Он воодушевлен, придерживает шляпу от порывов ветра, сам чуть не бежит навстречу ветру. На уступе, внизу на корабле  он замечает старушку, стоящую над водой. У старушки на руке ряд колец. Пехлеваниди останавливается, присматривается к ней. Он замечает на груди у старушки пластину того же характера на толстой цепи. Пехлеваниди уже собирается идти к старушке, но  корабль отчаливает. И Пехлеваниди устремляется за ним. Он бежит по набережной, он несется и часто дышит. Но оторваться от старушки он не может. Та продолжает стоять на идущем корабле, смотреть на воду. Когда корабль очередной раз причаливает к стоянке, и с него сходят люди, Пехлеваниди успевает к нему. Он забегает на уже отходящий корабль. Антиквар в поту и дышит тяжело, но старушка никуда не ушла и Пехлеваниди успокаивается. Он осторожно подходит к старушке, рассматривает из-за спины ее украшения. Пехлеваниди возбужден. На корабле почти никого.
Антиквар: Миссис, такие украшения опасно носить на улицах. Это ценные исторические вещи. Мне сегодня невероятно везет на историю. Иногда приходит день, и ты понимаешь, что жизнь прожита не зря. Я себя чувствую каким-то Дарием.
Старушка поворачивается к нему. У нее густо накрашенное лицо, она смеется.
Старушка: Да, что вы говорите. Ну, если вы Дарий   -  мне нечего бояться, я под защитой.
Антиквар: И все же, извините, откуда у вас это? Я интересуюсь только по роду своей профессии.
Корабль, на котором они плывут, идет где-то по промышленным районам Темзы. Но увлеченный антиквар не замечает смены маршрута.
Старушка: Знаете, это все равно, что спрашивать у меня о возрасте. Это подарил мне МОЙ Дарий. Понимаете? Или вы считает, что они не идут мне?
И она проникновенно смотрит в глаза Пехлеваниди. Тот тушуется, не доверят ей. Он озирается.
Антиквар: А вы не боитесь, например, меня? Вот, если я сниму с вас эти украшения, а вас в воду кину? Что не сделают люди, когда перед ними состояние.
Старушка неожиданно хохочет. Она снимает с себя эти украшения, вешает их на Пехлеваниди. Тот вяло отбивается.
Старушка: Вот так бы и повел себя настоящий Дарий! Они – ваши!
Антиквар: Что вы? Что вы? Я только предположи! Мне их не надо!
Старушка: Берите, берите, если у вас день сегодня такой. Только дайте мне что-нибудь взамен. А?
Антиквар испуганно осматривается.
Антиква: Но у меня ничего нет.
Старушка: А дайте мне ваши ботинки.
Она кидается к его ногам и, не дожидаясь ответа, расшнуровывает их. Пехлеваниди неохотно разрешает ей снять с себя ботинки.
Антиквар: Но…но зачем они вам?
Старушка становится неожиданно спокойна, и выпрямляется и тут антиквар видит, что перед ним  - девушка, бывшая до этого под толстым слоем грима.
Девушка: Я их кину в реку.
Антиквар сереет лицом, пятится. Девушка поднимает ботинки за шнурки и кидает их в реку.
Антиквар пытается ершится.
Антиквар: Но зачем? Зачем, Господи?
Девушка: Я хочу, чтобы твоей душе было куда пойти.
Антиквар не узнает, где они плывут, он начинает метаться.
Антиквар: Мне надо выйти.
Девушка: Тебя ждет история. Что же ты? Ты же историк,  настоящий любитель ценностей?
Девушка берет его за воротник плаща и смазывает с себя косметику, мажет тщательно ему лицо. Пехлеваниди ощущает под одеждой крепость ее мускулов. Глохнет мотор. Из глубины пассажирского салона выходит мужская  фигура, замотанная в одежду. На голове у нее – шляпа,  глаза - замотаны.
Беляев: Ирма, спасибо. Оставь нас.
Девушка быстро и резко уходит, у незнакомца хриплый свистящий голос. Пехлеваниди никнет при его появлении. На антикваре нелепо висят украшения, его серое лицо обмазано косметикой. Он уже никуда не торопится.
Беляев: Господин Пехлеваниди, надеюсь вы узнали меня? Я – Беляев. Это вы мне час назад хамили по телефону, старый негодяй. Где эти монеты, о которых вы мне говорили? Где мальчик?
Пехлеваниди понемногу расправляется, Его белое лицо наполняется отвагой безумия.
Антиквар: Я узнал тебя, сатана! Я знал, что придешь ко мне! Ты отнял у меня душу, жену, но мальчика я тебе не отдам! Он – ангел, он заступится за людей перед тобой! Тебе не видать его.
Корабль, потеряв управление, идет по реке кругами. Они уже выплывают из городской черты. Беляев всматривается в Пехлеваниди.
Беляев: Ты бы так кипятился, когда свою дочь заставлял по дну ползать.
Антиквар с перекошенным лицом крестит Беляева.
Антиквар: Изыди, сатана, изыди! 
Беляев приближается к Пехлеваниди, тот уже не крестит его, а отмахивается. Беляев резко оборачивается. Они проплывают под мостом. Беляев резко поднимает с палубы корабля цепь и быстро окручивает ею горло антиквара, поднимает его и цепляет цепь за железный выступ под мостом. Толстая цепь захлестывает горло Пехлеваниди, он хрипит, задыхается. Корабль с темной фигурой удаляется, так же вращаясь без управления. Фигура Пехлеваниди висит мешковато и неподвижно. Под ним проплывают его ботинки.

Сцена 63. Кабаре. Интерьер. Ночь.
Мальчик, девочка, Беляев, конферансье.

Накуренное, многолюдное помещение средних размеров. Черная сцена оформленная множеством зеркал. Выходит конферансье.
Конферансье: Я попрошу внимания. Сейчас вы увидите то, что можно назвать  чудом. То, что вы увидите нельзя назвать магией  или результатами каких-либо упражнений потому, что перед нами  -  обыкновенная девушка. Итак, принимайте – Адель. Я еще попрошу не делать резких движений – это опасно.
Раздаются аплодисменты. И на сцену выходит белокурая девушка. На ней – белое длинное местами открытое платье, украшенное  небольшими зеркалами. В руках у нее – длинные спицы. Начинает тихо играть музыка, девушка останавливается, замирает и втыкает в себя длинную. Она слабо виновато улыбается и от этого в зале становится тише. Девушка медленно поворачивается – кровь не идет. И она втыкает еще одну спицу, потом – в ногу. Скоро она стоит, утыканная спицами. Лицо у нее испуганное, но она пытается поддерживать улыбку. Никто не хлопает.
Перед сценой стоит мальчик. Он заворожено смотрит на девочку. Рядом с ним  - взятый у антиквара фотоаппарат. Мальчик поджигает магний, и тот ярко вспыхивает. Девочка вздрагивает, ее зеркала бликуют. На сцену выбегает конферансье.
Конферансье: Я же сказал – не надо никаких резких движений! Уберите сейчас же этого парня.
Он уже оборачивается к охране. Но из девочки уже начинает течь кровь. К парню сквозь зрителей пробиваются двое охранников, хватают его. Мальчик открывает рот и начинает кричать. Звуки его голоса обладают какой-то невероятной частотой, отчего люди хватаются за уши. Зрители выскакивают, чтобы вырваться из зала, лампы и зеркала лопаются. Охранники выпускают мальчика, и он тут же запрыгивает на сцену. Девушка смотрит на него с удивлением, кровь течет по ней, но звук его голоса не вызывает у нее отторжения. Мальчик уже успокоился и улыбается ей. Он подходит к ней и осторожно вынимает спицы. Мальчик прикасается к ранам девочки языком и зализывает их. Кровь ее перестает течь, и раны ее тут же затягиваются. Зрители, те, что еще не выскочили из зала с изумлением смотрят на происходящее на сцене. Лампы, которые не лопнули вспыхнули ярче,  гудят. Девушка тоже пугается.
Мальчик: Аня, ты меня не узнаешь?
Девушка только кивает головой, и мальчик берет ее за руку – успокоить. Он  видит, что из-под ее кожи начинает появляться вода. Мальчик пробует взять ее за руку, но их руки проходят сквозь друг друга. Он бледнеет и  видит, как сквозь людей к нему прорывается Беляев. Он не  бежит сам, он появляется в людях – ближе и ближе. Он слышит, как Беляев что-то кричит.
Беляев: Вам нельзя видеться! Нельзя!
Мальчик -  покрывается инеем. В зале –  визги теперь не прекращаются, конферансье поражен, его шатает. На сцену врывается Беляев, он подхватывает  девушку, подносит к ее лицо зеркало.
Беляев: Смотри в зеркало, Аня! Открой глаза!
Беляев погружает свое лицо в лицо девушки. Конферансье – в шоке. Беляев «выныривает» и   втыкает спицы обратно, и они тут же накаляются – становятся красными. Беляев оборачивается к мальчику, но тот уже бежит со сцены и те, кто еще остался в зале, отлетают от него. Беляев обращается к сжавшемуся конферансье.
Беляев: Я еще вернусь за тобой.
Он уносит девушку  со  сцены  и  понемногу в зале становится пусто. Огорошенный конферансье осторожно выбирается со сцены. Проходя мимо фотоаппарата, он заглядывает в него, вынимает стеклянную пластину. Там он видит отпечатанную Фудзи. На сцене, где стоял мальчик – лежит горка снега. Конферансье поднимает голову – там вращаются вентиляторы, раскачивая огромные капли воды, скопившиеся под потолком.


Сцена 64. Крым. Кладбище. Натура. День.
Лютаев, девушка.
Лютаев стоит у подножия горы. Перед  ним  небольшое  кладбище, где-то камней пять шесть. Лютаев стоит перед камнем с Ветой. На камне нет фотографии – только имя и дата. У Лютаева уже  зажило лицо, и он даже как-то окреп от пережитого. Мимо него время от времени пробегают клочки дыма. Лютаев поворачивается, и мы видим, что прямо за ним – палатка, небольшое становище. Какая-то девица, почти подросток  что-то варит, поглядывает на Лютаева. Лютаев идет к ней.
Лютаев: Извините, вы не подскажите. Я помню, здесь была только одна могила. Здесь что, кладбище решили сделать?
Девушка смотрит на него выжидательно и, поняв, что он не шутит над ней, говорит.
Девушка: Да, вот именно из-за этой могилы, здесь еще появилось несколько. Будут и еще могилы.
Лютаев: А что, на кладбище нынче  стоянку устраивают?
Девушка: А что вы так волнуетесь? Это – ваша родственница?
Лютаев: Это моя жена. Она здесь погибла пятнадцать лет назад.
Девушка волнуется, она осматривается, начинает напряженно.
Девушка: Мы это место называем «Черной матерью». Вон та гора и притягивает сюда людей. О ней давно уже слава идет нехорошая, она несложная, но темная.  Преодолеть ее –  психологический вызов для альпиниста. Здесь люди начинают совершать непроизвольные поступки, происходят галлюцинации, слышны голоса. Некоторые не выдерживают, бросаются вниз, рвут страховку, кто-то становится странным, кто-то бросает горы совсем, но люди, наслышаны об этом месте – идут и идут сюда. Вот мой парень ездит сюда второй год, затянуло, считается, что с людьми тут смерть говорит. Поговорить людям не с кем – смерть им подавай. Но что-то тут есть. Странно, что вы ничего не слышали об этом.
Девушка выжидательно замолкает. Лютаеву неловко, говорит он с трудом. Он плохо выбрит, трет щетину. Ему слепит глаза блеск ножа в руках девушки, железной посуды, разбросанной вокруг.
Лютаев: Да. Тут Вета моя разбилась. Никому было непонятно, почему. Я спрашивал группу с которой она ходила, приходилась ехать к ним в Новосибирск. С группой тоже что-то неладное было, люди потом болели, ну и там разное. Так, мне руководитель их говорил, что она сама напросилась, уверяла, что у нее есть опыт.
Да и высота тут пустяковая. А потом Вета взяла и перерезала веревки, чтобы разбиться. Следствие было недолгим, улик никаких. Странная история. К тому же она уже была на шестом месяце. Я спрашивал доктора, который ее здесь оперировал. Он сказал, что шансов у Веты и ребенка не было никаких.
У девушки выкипает в котле. Она торопится снять котелок с огня. Потом снова возвращается к Лютаеву, торопится.
Девушка: Помогите мне! Я тоже жду ребенка от Паши. Сходите к нему, расскажите это. Он уже срывался здесь раз. Я ему говорила, если есть что-то здесь  странное, то это к нему не относится. Не надо соваться.  Он меня не слушает, вас может послушать. Они совсем свихнулись из-за этой горы! Не надо на нее ходить!
Девушка уже прильнула к Лютаеву, обхватила его, как родного. Лютаев смущен, но не вырывается. Они чуть шатаются вместе. Лютаев пытается отпустить от себя девушку, но вцепилось крепко, прячет свое лицо у него на груди. Так, не заметив, они забредают в огонь. Длинный плащ Лютаева тут же вспыхивает. Лютаев выскакивает из огня, отталкивает от себя девушку.
Лютаев: Черт, черт! Хорошо, отпустите меня. Я схожу на эту гору. Схожу!
Он, отставив девушку в сторону, быстро уходит, оборачиваясь, отряхивая потемневший от огня плащ. Девушка уже не смотрит на него, она вытащила зеркало,  торопливо поправляет себе заплаканное  лицо.

Сцена 65. Крым. Гора Черная мать. Натура. День.
Лютаев,  альпинисты.
Лютаев стоит перед невысокой, выпуклой горой. Сверху копошатся  альпинисты, готовятся. Они уже висят наверху, отталкиваются от стены и прыгают вниз. Их двое: парень и девушка Лютаев отшатывается о неожиданности, но недалеко от земли альпинисты замирают и висят. Один из них сильно ударяется о камень. Это – парень. Он ударился и продолжает биться, молча и отчаянно: спиной, боком, извивается.  Девушка замерла и  закрыла лицо руками. Так же молча, они быстро поднимаются обратно, вверх.
 Лютаев смотрит наверх, он  видит тропу, ведущую к вершине горы. Он идет по ней.

Сцена 66. Крым. Гора «Черная мать». Натура. День.
Лютаев, Паша, Ира, Лысый.
Лютаев – уже почти у самой  вершины. Мимо него пролетает  вниз парень, сыпятся камни. Лютаев поднимается на вершину. Он вспотел, дышит тяжело, лицо его побагровело. Наверху что-то вроде двух лебедок. Подвижный молодой человек с бородкой смотрит осторожно  вниз, держит ручку лебедки. Борода плохо скрывает его юный возраст. Прыгавшая недавно девушка, отрешенно сидит рядом. У нее трясутся руки, она пересаживается с места на место, волнуется.  Парень резко оборачивается к Лютаеву. Он вздрагивает и Лютаев делает шаг назад, чтобы парень не подумал, что Лютаев хочет столкнуть его. Парень чуть успокаивается.
Парень: Что вам?
Лютаев: Меня ваша девушка…попросила прийти к вам.
Парень: Надя? А что с ней?
Лютаев: Нет, нет. Она – в порядке. Она сказала, что у вас тут не все в порядке.
Парень смотрит на девушку, та никак не реагирует на происходящее.
Парень усмехается: Да, нет. У нас  - порядок. Сейчас Ирка отойдет, и все будет -  нормалек. Первый раз у всех – не гладок.
Ирка поднимает на него обесцвеченные глаза, и парень шутливо шипит ей.
Лютаев: Вы ребята здесь в какие-то неправильные игры играете. Нечего заводить здесь потусторонние игры.
Парень вскидывается на Лютаева: Это я здесь чужой? У меня здесь друг ноги сломал, ходить теперь боится. А я – чужой? Я пока не пойму, что здесь такой, я отсюда не уйду. Я эту Черную мать выведу на чистую воду! Не в этот раз, так в следующий. А если вас моя психопатка настроила, так это тоже – не повод лезть в наши дела, дядя. Воспитателей мне не хватает!
Девушка тем временем встает, пробует пройтись. Ее ведет, ноги заплетаются. Она снова садится на землю.
Лютаев: А почему именно «Черная мать» называется, здесь же только девушка погибла? И давно.
Парень смотрит на Лютаева снисходительно: Знаешь, дядя, шел бы ты по своим делам. А то мне еще приятеля вон вынимать надо – висит болтается.
Парень: Это была моя жена!
Парень выпрямляется: А, вот почему вас Надька послала. Ну, ясно.(орет вниз) Лысый, тебя тащить?(выпрямляется) Ну, ладно молчит, значит словил что-то. Сам захотел еще раз, сейчас смирно висит. С «Черной матерью» и договориться можно.
Парень смотрит на Лютаева, как на первоисточник мифа.
Парень: Так это, значит, была твоя девушка, и ты только теперь узнал, что вокруг этого что-то происходит? Во, дела! Извини, что я на «ты», но к чему  церемонии.
Ира опять встает, походит к Лютаеву, ее трясет.
Ира: Дай сюда твой плащ.
Парень беспокойно поглядывает на Иру, нервно закуривает, пока  Лютаев снимает с себя плащ.
Парень: Значит, так. Ты уже понял, что здесь  - аномальная зона. Люди, которые забираются на эту смешную детскую гору, вдруг летят с нее или слетают с катушек, или задыхаются. Чтобы почувствовать это надо именно повиснуть, я заметил, где-то на середине этой горы. С каждым все – по -  разному. Вот Ирка отойдет, расскажет, что с ней было. Лысый вот что-то долго молчит, ну да – ладно. Кто-то не хочет ничего говорить и таких  - большинство. Я скажу. Я там был раза три, и мне надо еще готовится, чтобы еще раз попробовать. Я там вот где-то на середине перестал видеть землю. Ужасно было, что все видел: небо, деревья сбоку, верхушку, а вместо земли – чернота. И такое чувство, что мне надо было срочно вниз лететь, не вверх взбираться, а вниз. Звало меня что-то. И кажусь я себе мальчиком, совсем маленьким, двухлетним. А ты спрашиваешь, почему Черная мать! Его, мальчика, все видят! И все это у меня было во второй раз, в первый не так все ярко. Черная мать в контакт входит с тобой, понял?! И вот эта гору я чувствую внутри себя. И тут удушье подступает, что-то серьезно берет за горло, крепко. Говорят, я висел, орал, даже обгадился. И даже, когда меня вытащили, а я был на двойной страховке потому, что иногда люди реально становятся вдвое, втрое тяжелее тут. Даже когда меня вытащили, я еще где-то месяц вот тут, на пальцах сквозь кожу видел все: жилы там, вены, кости. Я перчатки носил, чтобы не видеть, но выдержал – прошло. Так, что-то Лысый молчит. Давай, тащим.
Парень резко взялся за лебедку, стал ее крутить. Лютаев помогает ему. Вскоре показывается бесчувственное тело Лысого. Парень с силой высвобождает его из пут страховки, щупает пульс, облегченно вздыхает. Ира сидит в плаще, ее колотит уже меньше.
Парень: Пульс есть – жить будет! Фу! Вот так тут! И снаружи – ничего вроде! Видел? А бывает, что просто – стоп-человек и внутри него – все потом сплющено. Ничего, Лысый придет в себя, мы его на машине отвезем. Оклемается, не такие приходили в себя.
Парень нагибается над Лысым, делает ему массаж сердца. Ира спохватывается, скидывает плащ, бросается помогать парню. Лютаев ошарашен происходящем. Лысый открывает глаза. Парень кричит ему.
Парень: Лысый, Лысый! Ты меня слышишь? Лысый, все в порядке?
Лысый неопределенно поводит глазами вокруг себя, а потом неожиданно визжит, хватает себя за ноги. Его начинает вращать и крутить по площадке.
Парень: Ирка, ложись на него! Прижми его к земле!
Ира бросается на Лысого, и они катаются уже вместе. Лысый продолжает кричать. Лютаев едва успевают с парнем отталкивать их двоих от краев площадки. Понемногу Лысый успокаивается, тихонько воет. Но затем Лысый начинает активно отталкивать от себя Иру. Сверху на них валится парень. Они вдвоем, Ира и парень, прижимают Лысого к земле. Лысый берется расцарапывать своими ногтями лицо Ире, и приходится уже Лютаеву прижимать его руки к земле. Лысый тяжело дышать, дыхание его учащается, он хрипит. Парень кричит Ире: Высунь ему язык, высунь!
Ира лезет руками Лысому в рот и  вытаскивает его язык, держит его. Еще на какое-то время  все успокаивается. У Лысого текут слезы, и парень поднимается, наконец. Встает и Лютаев. Ира остается лежать, она дрожащими руками, смазывает слеза Лысого с его лица.
Парень: Ну, кажется все! Когда начинают плакать – «мать» людей отпускает. Повезло Лысому.
У Лютаева тоже трясутся руки.
Лютаев: Чего же вы сюда лезете?
Парень: По-разному все. Меня, например, не отпускает. Кто-то просто не верит, проверить хочет. А кто-то говорит, что «Мать» хорошо будущее предсказывает. По-разному все.
Они закуривают уже вдвоем. Лысый уже поднялся, обхватил голову руками. Ира гладит его.
Лютаев: А почему вы вниз прыгаете?
Парень: А это уже мое ноу. Так ты успеваешь, и словить что-то и рассудок сохранить. И то – вон какие загибы бывают. Так что я здесь скоро работать могу. Продавать билеты в иное измерение.
Парень смеется.
Лютаев: А может, я попробую?
Парень критически осматривает Лютаева.
Парень: Слушай, ты – старый. Ты можешь и накрыться там. А я пойду, как соучастник. Не-е-е-т. Да и не знаю я тебя.
Лысый встает, походит, садится рядом. Лицо у него – мокрое, взгляд отрешенный. Парень смотрит на Лысого, как на произведение искусства. Ира осталась сидеть одна.
Парень: Вот, за этим люди и лезут. Жизнь начинаешь по - другому чувствовать, дух дисциплинирует. И знаешь, потом не отпускает. Что-то все равно остается: шум какой-то, знаки бывают – в судьбу входишь.
Парень вздыхает мечтательно. И Лютаеву становится жутко среди этих  зависимых, почти детей. Шевелится пожухлая трава, недалеко качают ветвями деревья, вдалеке тихо егозит море. Лютаеву и верится в серьезность этой компании, и в то же время как-то сомнительным все кажется ему. Парень, видимо, улавливает его настроение, оживляется.
Парень: Слушай, у меня видеокассета есть. Я последний раз прыгал с камерой. Там записалось что-то. Только надо одному смотреть. Там все черное вышло почему-то, но иногда видишь какое-то лицо, глаза и потом в мозгу кровь начинает пульсировать. Страшно. Я могу тебе продать ее, еще запишу.
Лютаев  недоверчиво глядит на парня, на еще отрешенную Иру, на замершего Лысого.
Лютаев: Ладно, я пошел.
Парню не нравится его недоверие, он приближается к Лютаеву.
Парень: А еще…»Черная мать» шевелится, её иногда реально трясет. Я слышал про это и сам попал. В прошлом году, как спускался, тут и заколбасилось все. Мне метров двадцать оставалось. Я сорвался, скатился как колобок. Вот(он задирает майку) смотри, два ребра поломал.
Лютаев: Ну откуда в Крыму землетрясение. Здесь уже тысячу лет ничего не шевелится.
Парень смотрит на Лютаева остекленевшими глазами.
Парень: А « Черная мать» - вне времени, не чувствуете?

Сцена 67. Крым. Ясное. Вечер. Натура.
Лютаев, старик.
Лютаев оказывается перед шлагбаумом за которым виднеются полуразваленные здания, строения, ржавые конструкции неизвестного происхождения. За шлагбаумом местность оказывается неожиданно  переполнена растительностью, травами и обилием лежащей всюду, будто где-то таились неопределимые гейзерские источники. Навстречу Лютаеву идет лошадь, за ней появляется старик с телегой переполненной сеном.
Лютаев: Не подскажите это – Ясное?
Старик недоуменно поднимает голову. Ему требуется время, чтобы убедиться, что Лютаев не призрак. Он смотрит на заросшую местность, словно припоминая ее название.
Старик: Да, Ясенево, вроде всегда было.
Он поворачивается обратно к Лютаеву – за разъяснениями. Но Лютаев уже не ждет известий от старика. Он в нетерпении уходит за шлагбаум, осматривается. Старик соображает.
Старик: Эй, милай. А не ходил бы ты туда.
Лютаев останавливается: Почему?
Старик: А никто сюда не ходит. Место проклятое.
Лютаев уже отошел далеко и почти кричит.
Лютаев: А вы почему ходите?
Старик грустно перебирает поводья, он уже не смотрит вслед Лютаеву, пожимает плечами, бормочет.
Старик: Да, мне уже все равно. Да и трава здесь хорошая.
Лютаев  идет по местности. Он уже устал и вид у него помятый. Он идет мимо покошенных зданий, и эти здания окружает какая-то дымка. Они стоят отдельно от избыточной зелени. Лютаев кричит и не узнает своего голоса. Между трав виднеются проплешины, и Лютаеву кажется, что эти проплешины двигаются, перемещаются. Возможно, мерещится. Лютаева охватывает непонятная ему легкость, он срывает с себя плащ и подбрасывает его. Плащ не торопится упасть на землю. На какое-то время он  замирает в воздухе.  Или Лютаеву показалось. Но плащ он не будет подбирать. Пусть лежит на всякий случай. Уже смеркается и Лютаеву становится неуютно здесь. Он спешит войти в неочевидно мерцающее здание. Вход в здание завален землей, оно осело. И Лютаеву приходится влезать в узкое отверстие. Пиджак ему мешает, и он его скидывает.

 
 
Сцена 68. Крым. Больница. Интерьер. Ночь.
Лютаев.
Лютаев идет по коридору больницы. Он узнает его, он видел такой же коридор во сне. Над потолком болтается огромный крюк, от него отходит трос, ведущий к концу коридора. В коридоре сухо, но откуда-то доносится равномерное бульканье воды. Лютаев выглядывает в окно и там, где он  только что был  вместо травы – шевелится море. Лютаев отпрянул от окна. Он уже не решается глядеть в него. Неожиданно для Лютаева пол встает перед его лицом вертикально и Лютаев цепляется за выступы его. Он упрямо ползет вверх – к той последней комнате, где он уже был во сне. Пол возвращается в свое горизонтальное положение. Лютаев чуть медлит, лежит, но встает, отряхивается и идет дальше. Он заглядывает еще раз в окно – воды уже нет, но от здания, в котором он находится, идет отчетливое зеленоватое свечение. Лютаев проходит еще и  замирает, почувствовав неладное. Он медленно опускает глаза и видит, что у него нет ног. Там – чернота. Лютаев бледнеет, закусывает губы. Он вынимает нож и втыкает его туда, где должны быть ноги. Там появляется кровь, и за кровью проявляются ноги. Лютаеву можно идти дальше. Под его ногами скрежещет стекло многочисленных ампул. Перед Лютаевым оказывается так же знакомая труба, торчащая из пола. Лютаев знает, что делать. Он  нагибается и глядит в нее. Там – яркий свет.

Сцена 68. Крым Больница. Палата. Интерьер. Ночь.
Лютаев, Некрасов.
Лютаев опять оказывается на врачебном, ярко освещенном  столе. Перед ним уже знакомый врач, но на нем – повязка. Он держит за ногу молчаливого ребенка. Ребенок красен и мало похож на человека.
Врач: Вы хотите забрать своего ребенка? Но ему надо еще подрасти. Его можно положить в вас. И вырастит здоровый мальчик. Вот здесь надо сделать надрез.
Врач водит рукой со скальпелем возле живота Лютаева. Врач наклоняется над Лютаевым, и тот хватает его за волосы, дергает. В руках у Лютаева остается голова. Он поворачивает ее к себе и перед ним – лицо Некрасова, такое, какое он видел в судмедэкспертизе. Лютаев сжимает волосы крепко-крепко, шевелит губами, будто хочет съесть это ненавистное ему лицо.
Лютаев: Я чувствовал, что все сделал ты, негодяй. Я почти догадался. Я ж тебя видел здесь еще тогда, тогда, тогда…
Лютаев обнаруживает себя в теперь неосвещенной палате перед зеркалом. Он держит себя за волосы,  бесчувственно шевелит губами.
Лютаев: Тогда, тогда…
Лютаев приходит в себя, осматривается, наливается воспоминаниями и яростью.
Лютаев орет в зеркало: Я тебя вспомнил, Некрасов! Это был ты, ты, ты!



Сцена 68. Крым. Больница. Интерьер. Ночь.
Лютаев, Вета.
Лютаев выходит в коридор больницы и видит, что тот ярко освещен из вне. Он подходит к окну и впивается пальцами в стекло на подоконнике. За разрушенными строениями, там, откуда слышится шум моря, высится огромная светящаяся фигура Веты. Вета стоит и смотрит спокойно и чуть грустно. Она не шевелится, но жизнь в ней есть. Лютаев кричит и коридор больницы накаляется, стены становятся красными и Лютаеву уже невмоготу здесь. Он бежит по коридору прочь.

Сцена 69. Крым. Берег. Натура. Ночь.
Лютаев.
Лютаев бежит к  берегу. Перед ним, на воде высится огромная, метров семь светящаяся фигура Веты. Она стоит спокойно, состоящая из потока света, бьющего из - под воды. Лютаев на ходу снимает с себя рубашку и бросается в море. Он плывет к Вете, решительно разгребая воду. Он подплывает к фигуре, трогает ее и рука его проваливается сквозь Вету. Это – всего лишь свет. Лютаев  видит, что источник света  - глубоко под водой. Лютаев ныряет к нему. Он плывет все глубже и глубже. Лютаев очень старается, ему не хватает воздуха, но он не останавливается, его движения все отчаяннее, свет слепит ему лицо. И вот обмякшее тело Лютаева безвольно уже само погружается в воду. Лютаев тонет.

Сцена 70. Крым. Подводная лаборатория. Интерьер. Ночь.
Лютаев, Касымова, Лайзиньш ,работники.
Лютаев оказывается в просторной, ярко освещенной пещере. Касымова делает ему искусственное дыхание. Лютаев приходит в себя и отшатывается от Касымовой. Та улыбается.
Касымова: Ну, настоящий полковник. Он и в огне не горит, и в воде не тонет. Мы уже ставки на вас делали, Сергей Анатольевич. Но вы нам уже стали нужны.
Лютаев осматривается. Над ним потолок, в котором вырезаны крупные иллюминаторы. В просторном помещении – ряд ванн, в которых что-то плещется, над ваннами – приборы. Ванны заполняют помещение ровным и тяжелым гулом, они опутаны различными проводами. В пещере есть еще помещения, туда идут ответвления, слышны голоса.
Лютаев: Что это было? Где я?
Касымова: Вы с секретной лаборатории проекта «Эль-Ниньо». Этот проект выжил и сейчас находится на стадии финальной разработки. Но сколько я себя помню – он всегда находился на стадии финальной разработки(смеется). А видели вы свою жену. Точнее ее проекцию.
Лютаев не может встать, он поднимает усталое лицо на Касымову.
Лютаев: Зачем вам эта проекция? Откуда она у вас?
Касымова: Сергей Анатольевич, спокойнее, спокойнее. Я тут не одна и вас быстро угомонят, если вы будете возмущаться. А проекцию мы можем вести отсюда. Там у нас материал для нее.
И Касымова указывает ему на одну из ванн, наполненную темной жидкостью.
Касымова:  Это, извините, и есть ваша жена. Нам было нужно, чтобы вы сюда пришли сами, вот и появилась эта проекция. Если бы мы хотели, вы бы  и шага дальше туристических маршрутов не сделали.
Лютаев, наконец, поднимается, подходит к указанной ванне. В ней тяжело плещется что-то, над ванной висит что-то вроде телевизора. Ванна гудит, окруженная проводами и лампами.
Лютаев: Вы что такое несете? Где Вета?
Касымова: А это пусть вам расскажет наш бессменный инициатор Отто Юрьевич Лайзиньш. Вот и он.
Лютаев оборачивается на звук и видит, как к нему катят тележку, в которой сидит человек. Но человеком назвать его сложно. Тело его замотанно бинтами, руки и ноги его бесформенны, и у человека нет лица. Лицо его полностью затоплено сгустками кожи. Нет ни глаз, ни рта – только чуть бугристая поверхность. Тело его так же покрыто сгустками кожи.
Лайзиньш: Не пугайтесь, Сергей Анатольевич. Вы видите перед собой просто тело, побывавшее в волновом ускорители. Я не один тут такой. У нас еще много неожиданного. Готовьтесь многое понять. Оно того стоит.
Голос Лайзиньша доносится откуда-то изнутри его.
Лютаев: Что…это?
Лайзиньш: Этому проекту двадцать пять лет. Из убедительных расчетов  Веледенского выходила, что землю в скором времени ожидает резкое изменение климата, поднятие океана и все такое. Это все приведет к необратимым генным изменениям человечества. Климат будет убивать человека, стирать его с лица земли. И было предложено изыскать возможность конструирования человека иного типа, способного переносить разность сред, находится в различных формах жизни. Такой человек может сам формировать климат. На этот проект было брошено много сил. Нам он обошелся дорого. Было множество разработок. И мы применяли их в первую очередь на себе. Мною было изобретено электро-магнитное поле высокой частоты для преобразования материи, способное, как сгущать органику человека, так ее и растворять. Мы были увлечены этими разработками, и невольно стали их частью. Одно из таких преобразований, меня, вы видите перед собой, другие, более перспективные находятся в этих ваннах в виде саморегулирующей протоформы. Здесь есть и ваша жена, Сергей Анатольевич.
Лютаеву становится плохо, его шатает и Касымова вынуждена поддерживать его.
Лютаев: Вы хотите сказать, что Вета – это вот… она…тут. И жива?    
Лютаев показывает на ванну, в которой по-прежнему спокойно плещется что-то.



Сцена 71. Крым. Море. Берег. Ночь.
Туго натянутое море. Видны почему-то светящиеся резкие контуры рыб. В воде иногда появляются глубокие провалы, будто какой-то великан ходит по морю. На берегу земля тоже проваливается местами.

Сцена 70. Крым. Подводная лаборатория. Интерьер. Ночь.
Лютаев, Касымова, Лайзиньш , Вета, работники.

Лайзиньш: Это все звучит, как бред для постороннего человека, но наши возможности многократно превосходят человеческие. Мы уже в состоянии создать совершенного человека и в этом нам можете помочь вы. Мы только теперь подготовили оптимальную внелабараторную среду для полного превращения человеческого максимума.
Лютаев не может прийти в себя, он мотает головой.
Лютаев: Что? Что вы здесь сделали, кретины? Какой максимум? При чем здесь я?
Лайзиньш замолкает, Касымова настороженна.
Лайзиньш: Я понимаю, что вам тяжело. Но наука не может не отвечать на предложенные ей вызовы. Впрочем, это была уже идея доктора Некрасова. Он предположил, что идеальной формой для выращивания иной формулы  ДНК  могут быть беременные женщины. Их организмы уже содержат в себе варианты различных кодов. И поэтому работа с их сознанием, а потом и с их телом – залог органической и быстрой мутации человека.
Лютаев вертит головой, ему трудно поверить в происходящее. Но лицо Касымовой непроницаемо. У нее за спиной стоит уже знакомая нам служанка. Лютаев наливается гневом.
Лютаев : Вы хотите сказать, что отлавливали беременных женщин и проводили на них эксперименты?!
Лайзиньш делает незаметное движение и на экране над ванной появляется лицо Веты, такое которое Лютаев видел у стоящей на море фигуры.
Касымова: Выбирались женщины, которые уже имели те или иные отклонения. Женщины с повышенным диапазоном восприятия, с различными плохосовместимыми дисфункциями, беременность которых  не могла уже быть успешной, иди она естественным путем. Некрасов считал, что создание у таких беременных фона страха, суицидальных настроений, способствует мобилизации их и так  повышенных ресурсов.
Конечно, не предполагалось, что изменения могут быть столь необратимы. Волновые преобразования оказались плохоуправляемы, но очень перспективны. Но мы сохранили их жизнь, сохранили возможность их регенерации. Были разработаны активные самомодифицируемые среды, среды с памятью о своем строении.
Лютаев смотрит на Вету в телеэкране, он боится трогать жидкость, вслушивается в гул, стараясь расслышать гул именно Веты.
Лютаев: А дети? Да, дети. Что с детьми вы делали?
Касымова: Пройдемте.
Лайзиньш сидит отрешенно, уверенно уходит Касымова и Лютаев идет за ней по коридору мимо недовольно оглядывающих его рабочих, служанка остается ухаживать за Лайзиньшем..

Сцена 72. Крым. Подводная лаборатория. Детское кладбище. Интерьер. Ночь.
Лютаев, Касымова.
Касымова и Лютаев оказываются в нише, перед углублением в полу. В углублении лежат рядком детски скелеты, залитые той же жидкостью, но ни телевизоров, ни других приборов здесь нет. На стене над нишей уже знакомое нам панно, видимое в подвале виллы Некрасова. Только на месте провала – выпуклый сгусток какой-то глины. Кажется, что она шевелится.
Касымова: Дети уже были сформированы, организм матери мешал воздействию перспективных деформаций. Зародышей  не удавалось спроецировать на нашу цепь модификаций организма. Поэтому они плохо поддавались управлению активным распадом. Что-то оставалось. Но мы сохранили параметры их восстановимости, а потом доктор Неркасов со своими помощниками подобрал детям цикл саморегуляции. Эти дети могли выживать под водой. Некрасов уже сделал половину проекта, создал следующий тип человека, но его вариант деятельности шел по пути этапного клонирования человека, а не генезиса его сверхвозможностей. Некрасов нашел формы влияние на время, профессор Лайзиньш предлагал воздействовать на пространство, менять его структуру. В группе произошли разногласия, которым способствовала нездоровая ситуация в стране. Но все было сохранено усилиями подвижников, и  сейчас к нашему проекту снова появился интерес. К тому же наши цели частично достигнуты.
Лютаев: А зачем я – то вам нужен. Вы же все решили за всех.
Касымова: Напрасно вы так, Сергей Анатольевич. Вы не хотите представить широту преобразований, открывающуюся перед всеми. А для нас вы невольно стали сами частью нашего проекта «Эль-Ниньо». Именно у вас с женой сохранился живой контакт. К нашему удивленью оказалось, что вы имеете к нам прямое отношение, а не только служебное. Сергей, Анатольевич, мы уже можем влиять на климат,  соучаствовать в его изменениях, определять их. Вы выбраны для участия в продолжении проекта. В вашем случае наличествуют все параметры для удачного сложения множества различных факторов. Среда вашей жены находится в активной и управляемой форме, каждый год сюда приплывает тот ребенок, который был извлечен из вашей жены. У него много возможностей.  Он способен адаптировать к себе множество физических параметров, так же он в состоянии воздействовать на характер течения времени. Но его способности находятся в опасном неуправляемом состоянии, их надо правильно сгенерировать. Нам нежелательны неконтролируемые процессы,  поэтому нужны вы. Между всеми вами еще есть неотчетливая, но разнообразная связь. Участвуя в нашем эксперименте, вы можете поддерживать узнаваемость и неизменность форм друг друга, активно вазимодействовать.
Касымова почти трется о Лютаева,  вздыхает, Лютаеву ее не замечает, ему  тяжело.

Сцена 73. Крым. Море. Берег. Ночь.
Огромное море прогибается, как чаша. Сверху в него сыпятся мелкие камни. Воздух дрожит, слоится, как ртуть. Из моря поднимаются правильные геометрические фигуры.


Сцена 72. Крым. Подводная лаборатория. Детское кладбище. Интерьер. Ночь.
Лютаев, Касымова, рабочий.

Лютаев: Значит, сначала вы разобрали все, теперь вы решили собрать. Вы исковеркали жизни множества людей и теперь вы спрашивает, как они себя чувствуют. Вы, суки, продолжаете свои опыты и вам плевать на ваши грязные руки.
Касымова: Перестаньте хамить! У вас бы не было ребенка без нас, у вашей жены уже прослеживалась отчетливая шизоидность. Ее страхи, метания, одержимость – она была уже больна. У вас бы не было ничего без нас. Пока вы проживали свою бессмысленную жизнь, люди губили свою, ставили опыты и на себе в том числе. Они это делали, чтобы у вас была возможность выжить, продолжить жизнь. Затопление и вымирание – вот что ожидает человечество. Нам надо готовится к этому, искать формы выживания. А вы требуете возвращения в свой животный мир. Мы бы от вас давно избавились, но вы можете нам помочь.
Лютаев(в бешенстве): Вам помочь? Пусть вам дьявол помогает! Вон он у вас там сидит, двигаться не может. Вы все здесь сошли с ума! Вы – сами животные!
Касымова(кричит): Прекратите истерику!
Лютаев: Сука! Нашла себе подопытный материал. А тебя просили? А если бы это были твои дети? Тебе вместо них этих костей хочется? Ешь их!
Лютаев уже не владеет собой. Он хватает Касымову за шею и кидает ее на пол. Пока она не поднялась он сует ее голову в раствор с костями и лицо Касымовой тут же обугливается, вздувается. Оторопевший Лютаев отпускает ее, и на него налетает рабочий, выхватывая на ходу пистолет. Лютаев валит и его в раствор, тот визжит. Касымова стоит на четвереньках перед раствором, конечности ее мякнут, удлиняются. Лютаев отступает от нее, бежит обратно – к Лайзиньшу. У Лютаева есть пистолет.









Сцена 74. Крым. Подводная лаборатория. Интерьер. Ночь.
Лютаев, Лайзиньш ,Вета, Саша, Беляев , мальчик, работники.
 
В пещере – оживление, бегают рабочие. Замотанное тело Лайзиньша так же сидит перед раствором с Ветой и  почему-то наливается кровью. Лицо Веты в телеэкране смотрит наверх, в иллюминатор. Лютаев поднимает голову и видит в иллюминаторе Беляева. Тот сидит над стеклом в воде и колотит чем-то его. Он спокоен и яростен одновременно. В пещере мигает свет, растет гул.
Лютаев: Кто это?
Голос Лайзиньша изменился. Он стал похож на голос Веты. Вету в телеэкране гнут помехи, она начинает там метаться, пропадать. Лютаев все больше волнуется за нее.
Лайзиньш: Это – доктор Некрасов.
Лютаев: Он же застрелился.
Лайзиньш: Он для вас застрелился. Смерть Некрасова была выгодна многим, и он ее инсценировал. Он давно всем мешает. Он убедился с вашей помощью в нашем жизнедействии, но он опоздал. Он тоже, как и я. Мы были первыми, кто решил вырваться за границы обыденного человека.
Пещера трясется. Иллюминатор накаляется и вокруг него начинает закручиваться в воронку вода. Воронка подхватывает Некрасова, рвет его тело. Некрасов упирается, лицо его горит ненавистью, он не хочет оторваться от иллюминатора. Но столб воды разрывает его. Столб воды уносит Некрасова и остается стоять. Сквозь этот столб видится ночное звездное небо. Тело Лайзиньша раскалывается, и куски его обваливаются. Лютаев видит, что раствор с Ветой застывает, покрывается трещинами. Экран, где была Вета – пуст.
Лютаев: Вета! Ветонька! Постой! Где ты?
Лютаев кричит, запрыгивает в уже отвердевший раствор, стоит на нем, осматривается, словно может увидеть где-либо Вету. Мимо бегают рабочие, кто-то стреляет в Лютаева. Лютаев стреляет в ответ. Но служащим пещеры не до него. Лютаев опускается на раствор, гладит его.
На экране появляется уже вполне человеческое лицо Лайзиньша, он подавлен, но держится.
Лазиньш: У нас все еще может получиться, Сергей Анатольевич. Некрасов нарушил замкнутость наших полей, но у нас есть вы. Ваш мальчик приплывает сюда каждый год в день своего рождения. Сегодня мы можем помочь его вернуть вам, вернуть ему себя. У него сегодня может начаться жизнь иного человека.
Лютаев поднимает голову и видит, что на иллюминаторе спокойно сидит в столбе воды мальчик. Это – Саша. Лютаев поднимается.
Лютаев: Сынок. Сынок, ты как …там?
Мальчик смотрит на него напряженно. Над ним – ясное ночное небо. Лютаев чувствует, что под ногами у него что-то шевелится. Он опускает глаза и видит, как сквозь застывший раствор проступает лицо и тело Веты. Лютаев падает на него, гладит руками, плачет. Лицо Лайзиньша, тем временем, пропало на экране.
Лютаев: Ветонька, ты еще вернешься?
Лютаев поднимает голову, но мальчика уже нет в иллюминаторе. Пещера трясется, наполняется треском и из коридоров в нее начинает медленно вползать лава.

 Сцена 75. Крым. Море. Берег. Натура. Утро.
Моря уже нет, на его месте – гладкая равнина. Над ней кружат птицы, некоторые падают, ползают по этой равнине. Море вращается огромными кругами вместо неба. Земля мелко трясется, мелкие камни бегают, как муравьи.


Сцена 76. Крым. Подводная лаборатория. Интерьер. Утро.
Лютаев, мальчик, Вета.
Испуганное и мокрое лицо мальчика на экране. Он не знает, как сюда попал. Лютаев мечется. Он то гладит уже сильно проступившую  на камне Вету, то бросается к телеэкрану – гладить мальчика.
Лютаев: Родные мои! Я – сейчас! Я - сейчас! Подождите!
Раскаленная лава все ближе. Лютаев кричит, хватает какой-то молоток и начинает стучать по каменной Вете, откалывая от нее большие куски. Из- под молотка вырывается яркий свет, Лютаев зажмуривается и видит на экране теперь контуры младенца, как в УЗИ. Младенец пульсирует. Лютаев тянется его разглядеть, но неожиданно живот его вздувается. Видно, что оттуда кто-то рвется наружу. Лютаев хватается за свой живот, орет. Из каменной Веты бьет сильный луч света на иллюминатор. На иллюминаторе появляется проекция лица Веты. Кажется, она только сейчас разглядела Лютаева, улыбается ему.
Лютаев стонет: Веточка, Ветаю…




Сцена77. Крым. Гора « Черная мать». Натура. День.
Лютаев, Вета, альпинисты.
Лютаев висит на веревках, под ним  - пропасть. Перед ним – шершавый, больно дерущий его камень. Лютаев молод, ему – не больше тридцати.
Лютаев стонет: Веточка.
Сверху свешивается шутливо строгое лицо Веты.
Вета: Сам, сам разбирайся. Я тебя тянуть не собираюсь. Говорил – пустяки, двести метров всего, вот и выбирайся сам. А если будешь раскачиваться – я тебе всыплю.
Лютаев умоляюще сморит на Вету, собирается с силами и продолжает путь наверх, нещадно ударяясь о камни. Рядом с ним висят какие-то альпинисты. Вета наверху не одна, слышны голоса – нормальная жизнь 80-х. Внизу тоже шевелятся увлеченные горами люди.

Сцена 78. Крым. Некрупная вершина рядом с « Черной горой». Натура. День.
Саша.
Недалеко, прямо  у моря на такой же небольшой горе стоит Саша. Ему, конечно, трудно увидеть Вету и Лютаева, но он улыбается, глядя туда, где они препираются. Саша поворачивается в сторону моря и прыгает вниз, падает в воду, размашисто плывет.

Сцена79. Крым. Море. Натура. День.
Саша, Аня.
Саша плывет уверенно и сильно. Мы видим его сверху. Камера поднимается еще выше и мы видим под водой, покрытую снегом Фудзи. Камера еще поднимается выше и мы видим, как с другой стороны Фудзи навстречу Саше так же уверенно плывет девочка. Это – Аня.

                2008г.