Лягушка

Безмерно-хмурый осенний вечер распростёр дождливое покрывало над необъятным болотом проклятого края. Промозглый ветерок лениво, отдельными набегами, колыхал стебли пожухлых камышей. И слушал песню. Печальную песнь завсегдатая этих мест – Унылой Лягушки. Иногда она в прострации валялась в грязи и помышляла о том, как ей хреново, о том, что она, именно она, – самое несчастное существо во всей вселенной. А иногда, растворяя свою скорбь во вселенской печали, утопала в чёрном-пречёрном океане депрессии, медленно-медленно погружаясь в самые его глубины. И тогда рождались в её душе тоскливые, ни с чем не сравнимые угнетающие мелодии. Она разверзала слипшиеся от долгого молчания уста свои, наполнялась духом беспробудной хандры и начинала печальную песнь:

                Ква… ква… ква…
                Ква… ква… ква…

И вот однажды приползла к ней Злюка Гадюка и молвила слово, сказав так:

– Лягушка, Лягушка, я тебя съем!

Лягушка затихла, обернула к незваной гостье своё залитое искрящимися лакримами (слезами, то есть) лицо и, зачарованная неподвижным гипнотизирующим взглядом голодной хищницы, печально-печально проговорила:

– Хорошо. Я готова.

Гадюка, огорошенная таким оборотом, прошипела:

– Нет, не сейчас, а чуть позже, в полночь.

– О, полночь! – время духов! – воскликнула наша воспевательница сплина и продолжила извлекать из своего горла заунывное контральто:

                Ква… ква… ква…
                Ква… ква… ква…

Приехал к необъятному болоту Иван-царевич, вложил в свой молодецкий лук позолоченную стрелу и пустил её, куда глядели его глаза. Пошёл стрелу искать. Идёт, видит: сидит меж пожухлых камышей наша Унылая Лягушка и поёт о том, как ей хреново. А подле печальной певуньи на листьях чемерицы лежит его позолоченная стрела. Их взоры встретились и… Да, с первого взгляда. С первого взгляда влюбились друг во друга Иван-царевич и Лягушка.

– Я знаю, – произнёс наш добрый молодец, – что ты превратишься в царевну в тот самый момент, когда соединятся наши уста.

– Да, я тоже это знаю, – ответствовала его возлюбленная.

– Я люблю тебя, – произнёс царевич.

Лягушка в одно мгновенье отбросила от себя вековечную печаль и просветилась такой великой радостию, что показалось, будто воссияло солнце. А через несколько минут добавила:

– Я тебя – тоже…

Долго-долго глядели влюблённые друг другу в глаза и никак не могли наглядеться. А когда начали сближаться их уста, Лягушка вдруг остановилась и промолвила:

– А если я сделаюсь царевной, и мы будем жить вместе, как же тогда я буду петь о том, как мне хреново? Разве смогу я воспевать депрессию, находясь в великой радости?

– Тебе не придётся тогда исполнять печальные песнопения – ты будешь воспевать счастье и любовь, – ответил Иван-царевич.

– А у меня получится?

– А ты попробуй.

Лягушка ненадолго задумалась, после чего сделала попытку воспеть песнь нову в обители радости – на руках своего возлюбленного:

                Мяк-мяк-мяк…
                Мяк-мяк-мяк…

– Вот видишь, у тебя уже получается! Ещё немного, и…

– Нет, не получается – это уже не я. Я – великий кладезь печали, а это…

– Так смени печаль на радость! Я помогу тебе это сделать. Ты же знаешь, как я тебя люблю. Я все силы отдам за то, чтоб изменить твой внутренний мир.

– Я тоже тебя люблю. Жизнь без тебя – это уже не жизнь. Это – величайшая печаль, какой ещё не ведала вселенная.

– Ну вот видишь…

– Да…

– Я…

– А я бяка.

– Почему?

– Потому что я хочу полностью утонуть в чёрном-пречёрном океане пленившей меня стихии. Понимаешь, в мире и так слишком много печали, но мне нужна печаль вечная. Я хочу окунаться в чёрную заводь, чтоб вокруг меня были горе, печаль и смерть. Я хочу думать о ней, о ней плакать. Я хочу о печали петь.

– Ты веришь, что рядом со мной ты сменишь печаль на радость?

– О боги! Как же ты глуп!.. Конечно, рядом с тобой я буду счастлива, радостна, восторженна. Я знаю, что ты, только ты и никто другой во всём мире, можешь мне дать всё, чего мне недостаёт для жизни, полноценной жизни. Но ты не можешь подарить мне чёрного леденящего пламени и вечных мук на самом дне преисподней. Потому, что ты любишь меня.

После минуты молчания и пяти минут безутешного рыдания Унылая Лягушка продолжила:

– Если я сейчас отвергну твою любовь, у меня будет шок. От ужаса. Потому что я уже не могу без тебя. Я – часть тебя. Наши души уже срослись, хотя мы знакомы совсем недолго. Я никогда раньше не думала, что чувство любви может так быстро пронзить сердце. Мы уже успели сделаться единым драконом с двумя головами. Поэтому, покинув тебя, навсегда покинув, я навлеку на свою голову величайшее мучение – вечное горение в сумеречных безднах тотальной печали. И эти муки будут усиливаться знанием того, как ты без меня станешь страдать. Потому что я знаю, как ты меня любишь…

Глаза глядели в глаза…
                2008 сент. – нояб.