11. 8

         Когда гуляешь по теплому летнему парку, наслаждаясь теплым вдыхаемым воздухом и ярким солнцем, когда не разговариваешь с друзьями о предстоящих экзаменах и зачетах, когда тратишь деньги на такое «летнее» мороженое и ледяную газировку, когда только что купил не теплую кофту, а веселенький купальник, вот в такие минуты совсем не хочется, чтобы что-то омрачило прогулку и испортило настроение в целом. Но…
Новость свалилась на меня как гром среди ясного неба, мне казалось, что я даже оглохла на мгновение. Вокруг стояли шокированные друзья, а их лица плыли вокруг меня, то исчезая, то внезапно появляясь.
        Никто не знал, что я чувствую на самом деле, никто не знал, как перестало биться сердце, и как больно сжался желудок, никто не знал, как силы буквально ушли из моих ног, и я стояла, удивляясь, почему же я до сих пор не упала. Не знал никто, кроме моей лучшей подруги. Для нас с ребятами он был всего лишь «парнем из школы», талантливым футболистом, хорошим учеником. А для нас с подругой он был единственной моей любовью, предметом обожания, безответные чувства к которому длились вот уже третий год. 
И вот моей любви не стало. Артем умер совершенно непостижимым образом - вывалился с окна многоэтажки, во время празднования чьего-то дня рождения.
Подруга заботливо держит меня за локоть, будто понимая, что еще чуть-чуть и я упаду на траву. Ребята узнают подробности у парня, рассказавшего нам о смерти. Для них это всего лишь случай, несчастный, конечно, но, тем не менее, как бы это выразиться, проходной.
А для меня?
А для меня, конечно же, нет…

*     *     *

          Я у подруги. Дома у нее никого нет, она пока звонит моей маме, сказать, что с нами все хорошо, и что сегодня я буду ночевать у нее. Мама, наверное, сейчас думает, что я пьяная, что мне разбил сердце какой-нибудь мальчик. Лучше бы так все и было. Лучше бы было все именно так. Вот только мальчика, разбившего мне сердце, больше нет.
Он больше не улыбнется мне мимоходом, ожидая в очереди в школьной столовой, не посмотрит на меня, когда мы пересечемся в коридоре, не подмигнет шутливо на уроках физкультуры.
-Мама не против, - входит в комнату зареванная подруга. Она знает, что я чувствую, и ей меня жалко. А еще у нее трясутся руки, и она пытается выглядеть спокойной и невзволнованной. Она включает радио, и там, как назло песня, которая ассоциируется у меня с Ним. Подруга выключает радио, она идет на кухню и дрожащими руками пытается нарезать хлеб и намазать его вареньем, старательно все так же делая вид, что ничего не произошло.
Спасибо тебе, Ниночка!
Нина по-прежнему не смотрит на меня, боясь столкнуться со мной взглядом. Я ее понимаю, мне бы тоже было страшно. Я смотрю в окно. За окном темно-красное небо, такое, какое бывает только зимой. А Артем родился зимой. Родился зимой, а умер летом.
Я выхожу во двор, чтобы быть ближе к этому темно-красному небу, чтобы быть ближе к нему. И плачу.

*     *     *

     Мне очень страшно, но я еду туда одна. Мне очень хочется, чтобы там никого не было, и мы побыли там вдвоем.
Похороны проходили во вторник. Сегодня - суббота, и я еду на его могилу. Я совсем не уверена, что буду там одна, что куплю нужные цветы, что вообще найду его могилу, среди множества крестов и памятников, поставленных и старикам и совсем крохам. Я очень боюсь. Очень боюсь оказаться одна на кладбище и среди сотен могил искать его. Очень боюсь оказаться на его могиле.
«Покрикуль Артем Александрович 20 января 1989 - 8 августа 2008» «Мы помним тебя, Артемка…»
Я смотрела на надпись на камне, на увеличенную фотографию – и не могла поверить…
Я не могла поверить в то, что это Его фотография, что это Его даты…
Могила была еще очень свежая, засыпанная цветами. Она находилась в дальней стороне кладбища, где не виднелась улица сквозь деревья, и царила какая-то «мягкая» тишина, одновременна пугающая и заставляющая благоговеть. Неподалеку рос огромный клен, так, что его ветви откидывали тень на могилу.… Рядышком стоял памятник, высотой сантиметров семьдесят, изображающий огромную похвальную грамоту и футбольный мяч. А над могилой висела фотография… Лицо – карие глаза, русые волосы и такие прекрасные ямочки на щеках от улыбки. Такие прекрасные…
Я смотрела на его улыбающееся лицо, ямочки, глаза, и билась в плаче.
Я никогда не забуду цифру «11» - этого числа я впервые увидела его на общешкольной фотографии, где он выступал вместе с Ниной несколько лет назад – 11 сентября - вот тогда-то я и «улетела», как в следующие три года говорила мне подруга. Я не могла оторваться от его фотографии, и не могла также сказать сколько я уже здесь стою. Десять минут? Час? Три?
-Эй! – послышался женский голос, я обернулась. Позади стояли одноклассницы Артема, - тебе чего здесь надо?
-А вам? – огрызнулась я, стараясь не смотреть на них и не показывать красные глаза и опухший нос.
-Малявка! – усмехнулась одна из них - Элька, - ты ему никто, проваливай!
Слезы все еще стояли в глазах, я наспех смахнула их рукой, подхватила сумку и быстрым шагом направилась к выходу, даже не оглядываясь.
* * *
         После той субботы я еще девять раз приезжала на его могилу. Мне обязательно нужно было попасть туда еще два раза, чтобы получилось число одиннадцать. Я написала ему несколько писем, где рассказывала про его группу «ФУТболюгам» на одном из известных сайтов. В эту группу записалось уже 1384 человека. Я проверяю ее каждый день, прочитываю новости и разнообразные высказывания посетителей, а также проглядываю всякие интервью и обои известных клубов, тренеров и, конечно же, самих футболистов.
         В эту субботу мы едем с мамой мне за брюками, как-никак приближается первое сентября – одиннадцатый класс…А сразу после магазинов я поеду на Усть-Верминское кладбище в десятый раз…

* * *
         Уставшая, в битком забитом автобусе, я еду по уже знакомой дороге на кладбище, надеясь, что одноклассников я в это время не встречу.
 Купив скромненький букетик нежных полевых цветочков, прохожу мимо сторожа, который, узнав, кивает мне головой в знак приветствия и втайне надеется, что я больше сюда не приеду, и не буду страдать. Я достаю из сумки несколько писем, что я написала про жизнь его сайта, а также немного про себя, но последние несколько раз я опаздывала, на его могиле уже сидели или родители или одноклассники, и я не хотела попадаться им на глаза.
Эльку было видно еще издалека, поэтому я не стала подходить ближе, а притаилась неподалеку, решив, что подожду, пока они уйдут. Внезапно Элька обернулась.
-Тебе тут что, медом что ли намазано?! – прошипела она.
-А тебе? – в обыкновенной своей манере ответила я, чувствуя, что сейчас расплачусь.
 -Вали отсюда! Нечего сюда приходить! Тут место для родителей и друзей! Ты-то кто ему?
 -Я к нему пришла, - выдавила я.
-Ты со своей любовью его при жизни достала! – гордая собой, произнесла Элька и усмехнулась.
Я стою, будто пораженная громом. Слезы мигом высохли. Я разворачиваюсь, крепко сжимая в руке букет, и просто вылетаю из кладбища. Зачем я поторопилась?

* * *
      Здесь я в постоянном поиске. Я не могу его найти уже, наверное…а впрочем...цена времени здесь совершенно иная…
Я чувствую себя легко и хорошо, но постоянно нахожусь в состоянии светлой грусти. Все время, что я здесь, я не могу его найти.
На мне нет ни царапины, ни переломов от аварии. Я не могу понять, зачем в тот день Элька сказала эту последнюю свою фразу. Что бы было, если бы ни эти восемь слов, выплюнутые ей? Возможно, не было бы аварии, и не было бы новой могилы.