Отрицание веры?

     Все случилось в той же пресловутой Польше. Экскурсия по городу включала в себя посещение музеев, соборов и костелов. Тогда еще мы были слишком молоды, чтобы серьезно воспринимать веру во Всевышнего. Но любопытство все же возымело успех, вошли в костел – храм Божий. Точнее, влетели шумной стайкой. Нас сразу же одернули, попросили вести себя потише.

     Гид пан Богдан сказал, что сейчас начнется служба, желательно посмотреть это красивое действо. Остались. С любопытством оглядывались по сторонам, с интересом рассматривая росписи стен, витражи, фрески, богатую лепнину потолка, необычайно изящный резной алтарь, огромные гобелены… А еще – прихожан.
 
     Внимательно слушали историю создания костела, про жизнь монархов, которые там погребены, об их неоценимом вкладе в судьбу Польши. Надо признать, что поляки очень чтут своих королей. Даже малые дети знают не только их имена, но и все деяния, свершенные во благо своего народа. Спросили бы они у наших детей про наших царей. Вряд ли нашелся бы кто-либо, знающий плеяду царей, а тем паче их деяния во благо.

     Внимая увлекательному рассказу пана Богдана, взирая на обилие архитектурных компонентов святилища, постепенно прониклись атмосферой спокойствия и умиротворения. Прихожане – большей частью разновозрастные местные жители – потихоньку окружали нас, оттесняя к колоннам.

     В Польше много верующих и, соответственно, костелов. Не могу сейчас точно сказать, сколько их  на одного жителя. Помнится только – предостаточно.

     Со всех сторон верующие смотрели на нас неодобрительно. Мы были слишком открыты в некоторых своих проявлениях: головы не покрыты косынками, да и молодые тела не в меру оголены.

     Началась служба. Все присутствующие сразу слились в молитвенном экстазе. Только наша группа выделялась чуждым островком.

     Открылись какие-то двери, вплыл стройный ряд священнослужителей, поражая своей строгостью и красотой. Процессия состояла только из мужчин, многие из них совсем молодые.

     Святая Мария, что это? Мы открыли рты от изумления. Как же необычно-торжественно смотрелись они в строгих черных одеждах до пят и белоснежных фартуках! Взоры присутствующих устремились к этому величественному шествию. Такое я видела впервые, буквально остолбенела и забыла про все каноны.

     За достопочтимым ксендзом следовали юные мальчики. В голове скользнула мысль: неужели все они обречены только на веру во Всевышнего? Почему их лишили мирской жизни? Они же ее еще не видели, не влюблялись, а теперь – вряд ли полюбят.
 
     Я тихонечко ойкнула. В этот момент один из юных участников шествия встретился со мной взглядом и задержал его. Мы оба с интересом рассматривали друг друга. Процессия медленно двигалась вперед, а юнец все не отпускал меня взглядом. Я подалась навстречу. Какие силы тянули меня туда – не поняла. Медленно обходила прихожан, идя вдоль шествия. Так и шли параллельно друг другу, неотрывно глядя глаза в глаза, пока не остановила меня чья-то рука.

     Дальше нельзя, да и не следовало так открыто смотреть на служителей Всевышнего.
 
     Процессия остановилась, все заняли свои места по сценарию службы. Мой юный герой стоял рядом с главным служителем Господа. Я с интересом наблюдала за происходящим. Мерным речитативом ксендз читал псалмы, а этот юноша в нужный момент переворачивал страницы огромной церковной книги. Но почему-то украдкой продолжал коситься в мою сторону. Нельзя было не заметить интереса ко мне.

     Что это было? Не знаю. Наваждение, возможно. Как завороженные, мы глядели друг на друга и робко улыбались. Потом взгляд его скользнул ниже моего лица. Гораздо ниже. И я поняла: он с интересом рассматривает меня. Блузка на груди расстегнулась от резкого, порывистого движения вперед, мальчик смотрел именно туда, где расстегнулось, а еще на ноги. Не знала куда их спрятать.

     Смущенно опустила глаза.

     Служба шла своим чередом, прихожане периодически опускались на колени, склонив головы и устремив глаза в пол. Монотонный густой баритон ксендза плотно заполнял все пространство собора и эхом отдавался под самым куполом. Верующие в унисон вторили ему.
 
     Но вдруг наступила тишина. Пронзительная. Случилась какая-то заминка. Робкие голоса, шепот служителей.

     Я подняла глаза. Мой герой неотрывно смотрел на меня, забыв, вероятно, что давно пора перевернуть прочитанную страницу. Его начали подталкивать, выводя из оцепенения. Это вернуло его к действительности. Затаила дыхание, понимая, кто виной этому сбою. Не только я, но и мое живое тело тоже. Интерес к жизни, к живому естеству пересилил в тот момент святую веру. Вот она – истинная правда! Какая уж тут вера! В кого?!

     Те, кто стоял рядом со мной, видимо, тоже поняли причину такого забавно-печального инцидента. Меня осторожно закрыли телами, оттеснили за колонну, тихонечко объясняя жестами, чтобы вышла из костела. А я не могла двинуться с места. Стояла, словно вросшая в пол, и смотрела на это юное создание. Очень хотелось мне возмутиться тогда: почему, зачем, ради чего лишили этого мальчика полноты  жизни, закрыли ему глаза слепой верой?

     Несправедливо все это! Он ведь так молод. Он не готов принести себя в жертву.

     Моя вера в жизнь реальную, в любовь оказалась сильнее его веры, пока еще им самим не понятой. Так и стояли мы, разделенные чужими телами, а он все равно косился в мою сторону и пытался увидеть снова. Но теперь уже священные братья плотно окружили его  и контролировали каждое движение.

     Служба подходила к концу. Вот и процессия плавно прошествовала мимо. А мальчик наперекор всему и всем постоянно оборачивался – искал меня взглядом.

     Словно хотел сказать что-то. Что?! Или попрощаться? С чем?!

     Меня буквально вытащили за руку из костела.

     Долго еще не могла прийти в себя. Шла и молчала. А в голове неотступно крутилась мысль: почему его лишили мирской жизни? Зачем суровая вера забирает молодых, красивых, отнимает радости земные?

     Все перевернулось во мне в те минуты. Восстала я против этой несправедливости. Для себя решила: никогда не смогу лишиться радостей всего земного ради слепой веры в Одного.
 
     Никогда!

     Прошло немало лет с тех пор. Я осталась атеисткой. А перед глазами часто всплывает удивленный взгляд мальчика, который хотел жить и – конечно же – любить. Но за него решили другие. Как сложилась его судьба – кто же знает? Разве Всевышний?

     Да простят меня те, кто свято верит, что их проблемы, их жизненные невзгоды может решить тот, которому они поклоняются всю жизнь.

     Нет! Человек настолько разумен, что сам вправе справляться со своими проблемами.

     Здравый разум всегда подскажет правильный путь.