Алан Русбриджер - Викиликс и роль Гардиен

Викиликс: Роль "Гардиен" в исторической утечке информации
Алан Русбриджер
guardian.co.uk,
28 января 2011 г.

Главный редактор "Гардиен" приводит выдержки из книги  «Викиликс: Война Джулиана Ассанджа против государственных секретов» и объясняет, почему Ассандж остается важной фигурой – и почему история Викиликс далеко не закончена.


В те времена, когда еще никто не слышал о Викиликс, в мой почтовый ящик начали регулярно приходить письма от некого Джулиана Ассанджа. Это имя нельзя было не запомнить. Все редакторы ежедневно получают кучу всяких «жареных фактов», писем, жалоб,  безумных предложений, но в письмах Викиликс было нечто заслуживающее особого внимания.

Иногда к письмам прилагалась какая-нибудь стоящая история. Или же документ, который при ближайшем рассмотрении, оказывался  малоинтересным. Или это могла быть обличительная речь, направленная против конкретного журналиста  – или против  продажной мейнстримовской прессы в целом.  На другой день от Ассанджа я мог получить письмо с благодарностью за то, что мы делаем,  или же описание  его жизни в Найроби.

В Британии  "Гардиен"  оставалась на протяжении многих месяцев единственной газетой, писавшей о Викиликс и пользующейся раскрытыми документами. В августе 2007 г., например, мы набрели на замечательный тайный отчет Кролла, в котором утверждалось, что бывший президент Кении Даниэль Арап Мой перечислял заграницу сотни миллионов фунтов и прятал их на счетах иностранных банков в 30 странах.  Это было попадание прямой наводкой.  Этот Ассандж, кажется, умел следить.

Не замечаемый миром Джулиан Ассандж постепенно превратился в дерзкого первооткрывателя по применению цифровых технологий для раскрытия коррумпированных и авторитарных режимов.  Не думаю, что в то время его имя было известно Хилари Клинтон – или даже в январе 2010 г., когда, в качестве госсекретаря, она  произнесла довольно убедительную речь о  необходимости "новой нервной системы для планеты".

В своей речи она описала идею полуподпольного цифрового издательства –  "самиздата наших дней" -  которая бросала вызов автократическому, коррумпированному мировому порядку и поддерживала информационную прозрачность.  В своей речи она также предупредила, что репрессивные правительства будут "нападать на независимых мыслителей, использующие свои инструменты".  Она, конечно, имела в виду такие режимы, как Ирак.

Ее слова в отношении смелого самиздатовского будущего с тем же успехом можно было отнести и к этому странному австралийскому чудаку-хакеру, тихо разрабатывающем методы обнародования мировых секретов, имеющих иммунитет против технологических или юридических атак.

Клинтон не могла и предположить, что через год она снова выступит по поводу  цифровых диссидентов – но на этот раз будет нападать на людей, использующих электронные средства массовой информации для поддержания прозрачности информации. На быстро организованной в Госдепе пресс-конференции в ноябре 2010 г. она заявила, что это была "не просто атака на интересы Америки за рубежом. Это была атака на все международное сообщество."  За последние 11 месяцев  Ассандж действительно стал серьезной угрозой для сильных мира сего. С его помощью была произошла наибольшая утечка информации за всю историю  – и на этот раз в неприятное положение попала не бедная африканская страна, а самое влиятельное на земле государство.

В книге, о которой я рассказываю, говорится именно о метаморфозе анонимного хакера в одного из самых обсуждаемых в мире людей – одновременно ругаемого и  превозносимого, за которым гоняются, сажают в тюрьму и в то же время боятся.

Ассандж потихоньку вышел из своей ничем не приметной жизни в Найроби, откуда просачивались никем не замечаемые утечки информации, и занялся публикацей секретных документов самых важных военных и внешнеполитических центров Америки. Из маргинала, которого приглашали на всякие сомнительные конференции, он вдруг превратился во врага Америки №1.  Для некоторых он стал новым медийным мессией, для других - кибер-террористом.  Ко всем  драматическим поворотам в жизни нашего героя прибавилось еще и то, что две шведские женщины обвинили его в изнасиловании. Такое трудно придумать даже в романах.

После отъезда из Найроби, Ассандж решил заняться расширением возможностей Викиликс.  В компании с другими хакерами он начал разрабатывать философию прозрачности. Он и его друзья компьютерщики уже преуспели в одном: Викиликс стала практически неуничтожимой и поэтому неуязвимой для юридических и кибер-атак, откуда бы они не исходили. Юристы, которым платили заоблачные суммы, чтобы они помогли спасти репутации богатых клиентов и корпораций, признавали одновременно с отчаянием и тайным восхищением: Викиликс – единственный издатель в мире, которого они не могут заткнуть. И это было очень плохо для бизнеса.

У нас, в "Гардиен", были свои причины для того, чтобы наблюдать за взлетом Викиликс – с интересом и некоторой завистью. В двух случаях – в которых были замешаны банк Barclays  и Trafigura – на сайте были расположены документы, которые по постановлению судов должны были быть убраны. На протяжении 2008/9 мы вступили в темную полосу, когда высший суд в Лондоне не только запретил публикацию документов, представляющих большой общественный интерес,  но одновременно и препятствовал сообщению о подобных судовых процессах и участвующих сторонах. Одна лондонская фирма адвокатов даже дошла до того, что попыталась запретить обсуждение в Парламенте материалов, опубликованных на сайте Викиликс.

Судьи попали в такое же затруднительное положение, как и глобальные корпорации. На одном слушании, в марте 2009 г. Высший суд в Лондоне принял постановление о том, что никому не разрешается печатать документы, раскрывающие стратегию налогов банка Barclays – даже если они опубликованы на сайте Викиликс для всего мира. Закон выглядел довольно глупо.

Эта новая, неразрушимая форма публикации, поднимала острые темы. Теперь возможны были случаи, в которых Викиликс можно было бы использовать, чтобы бросить тень на конкурента. Это сделало Ассанджа весьма влиятельной фигурой. Тот факт, что его коллеги ворчат по поводу его автократического и скрытного поведения, не снимает опасения о появлении нового медиа-барона.  Вопросы не прекращаются: откуда пришел этот человек,  "выдающий себя за Бога"?  Как может он или его коллеги быть уверенными в аутентичности конкретного документа?  Кто определяет этические правила в отношении публикации того или иного документа?

В книге отмечается, что взрывная популярность Викиликс пришла после встречи в июне 2010 г. между Ником Дэвисом из "Гардиен" и Ассанджем.  Дэвид искал встречи с Ассанджем после прочтения первых сообщений о массе просочившихся военных и дипломатических документов. Он хотел убедить Ассанджа в том, что его история могла бы иметь больший резонанс, если бы он нашел союзников в одной-двух газетах – понимая известный скепсис хакеров в отношении газет.  После чего было заключено соглашение.

Это было уникальное соглашение о сотрудничестве между  (первоначально) тремя газетами и  загадочным австралийским номадом и его неуловимой организацией Викиликс.  Соглашение оставалось довольно туманным. С Ассанджем временами было трудно связаться, менялись мобильные телефоны, и-мейл–адреса, шифровка, а также его местоположение. Временами он появлялся со своим коллегой – это мог быть журналист, хакер, юрист или неопознанный помощник – но  чаще он путешествовал и в одиночку. Никогда нельзя было с точностью сказать, в каком временном поясе он находится. Разница между днем и ночью для него, кажется, была несущественной.

Началась напряженная журналистская работа, требующая особых навыков по анализу данных и визуализации, которые до недавнего времени были неизвестны новостным отделам. Дэвид Лей,  редактор исследовательского отдела, все лето жадно вчитывался в новый материал. Замдиректора "Гардиен", ответственный за новости,  Иан Катц, призвал на помощь новые силы. Были организованы специальные группы в отделах газеты для переработки огромного материала. Такие же группы  были организованы в Нью-Йорке и Гамбурге, а позже в Мадриде и Париже.

Первым делом надо было создать поисковую машину, которая разбирала бы данные, затем привлечь иностранных корреспондентов и аналитиков с детальным знанием конфликтов в Афганистане и Ираке.  Наконец самым тяжелым делом была организация редакционного процесса для того, чтобы ничто из опубликованного не нанесло вред источникам или поставило под угрозу выполнение специальных операций. Все это забрало много времени, сил, ресурсов. Выявлять важную информацию из файлов оказалось нелегким делом.  В анналах журналистской практики не было ничего подобного – необходимо было обработать огромный банк данных – приблизительно 300 млн слов (бумаги Пентагона, опубликованные в Нью-Йорк-Таймс в 1971 г., к примеру, содержали  2,5 млн слов). После редактирования документы разделялись среди пяти газет и отправлялись Викиликс, которые утверждали нашу редакцию.

Размах редакционной работы и относительно ограниченный объем публикаций  фактических сообщений не были замечены многими обозревателями – включая и ведущих американских журналистов – которые пренебрежительно говорили о "наборе случайных сведений» или о "возможных тяжелых последствиях" их обнародования. Но на сегодняшний день нет ни одного "случайного сведения". Из 250 000 опубликовано около 2 тысяч, прошло шесть месяцев с момента первой публикации и никто не пожаловался на «тяжелые последствия», связанные с публикацией.

Всю эту историю невозможно описывать без самого Ассанджа, вся деятельность и философия которого будут иметь большое значение и в будущем. Многие сравнивали Ассанджа с Джоном Уилксом, бесстрашным членом Парламента 18-века и издателем, который рисковал жизнью, отстаивая право на свободную речь. Другие сравнивали его с Дэниелом Эллсбергом, организовавшим утечку материалов Пентагона в период вьетнамской войны, охарактеризованном бывшим редактором Нью-Йорк-Таймс Максом Франкелем как человекa  "с острым, редким интеллектом и неуловимым характером".

Массмедиа и публика разделились на тех, кто видел в Ассандже нового кибер-мессию и тех, кто считал его злодеем по типу Джеймс Бонда.  Каждая сторона присваивала ему сверхчеловеческую силу – добра или зла. В декабре Ассанджа выпустили из тюрьмы под залог, и он должен был жить в Эллингем-Холле - поместье, недалеко от графства Суффолк.
Многие считают, что с Ассанджем не просто работать. Журналист Джек Шафер из Слэйт-медиа так описывает его портрет:

"Ассандж выводит из себя работающих с ним журналистов, потому что отказывается играть роль, которую они ему заготавливают. Он действует как источник утечек, когда  это выгодно.  Он маскируется под издателя или газету, когда это дает преимущества.  Он выступает как пиар-агент, чтобы манипулировать новостными издательствами для достижения  максимальной паблисити для своих клиентов; когда же он сталкивается  с противодействием, угрожает инфо-бомбами как агент-провокатор. Он меняет форму, действует непредсказуемо, постоянно изменяя условия договоров."

У нас конечно были тяжелые, напряженные моменты в период сотрудничества.  Они были вызваны как сложностями регулярной связи, так и неясным статусом Ассанджа, выступающим  одновременно как источник, посредник и издатель информации.  Зашифрованные послания не могут заменить открытых переговоров. И хотя Ассандж был безусловно нашим главным источником документов, он не был обычным источником – в том смысле, что он не был ни оригинальным, ни конфиденциальным источником. Позже, он даже не был единственным источником. Его можно считать новым типом издателя-посредника – иногда с очень неудобной ролью, которую он хотел играть, чтобы контролировать исходный материал (и даже формой "владения", вместе с угрозами судиться за потерю дохода). Когда же, к ярости Ассанджа, утечка произошла от самой Викиликс, ситуация возникла почти комическая...  Этические проблемы, вызванные этим новым статусом издателя/источника стали еще более запутанными, когда нам предложили выступить в качестве защиты Ассанджа как "источника" – не слишком вникать в расследование сексуальных обвинений, выдвинутых против него в Швеции. Это не было для нас убедительным аргументом, хотя среди нас были и такие –назовем их «учениками» –которые не хотели идти дальше этого обвинения.

Эти шероховатости отношений были в основном преодолены – иногда сняты стаканом вина или в результате откровенных бесед, в результате которых удовлетворялся его необыкновенный аппетит к деталям. Как заключила Сара Эллисон: "Несмотря на наши расхождения, результаты были выдающимися.  Учитывая размах, глубину и точность утечек, наше сотрудничество оказалось одним из наиболее ярких журналистских сенсаций за последние 30 лет."

Вызов, который Викиликс бросила массмедиа в целом (не говоря уже о государствах, компаниях или глобальных корпорациях, попавших в луч прожектора), был неприятный.  Первоначальные намерения вебсайта сводились к тому, чтобы публиковать  практически все, и сначала они с глубоким подозрением относились к любым контактам с коллегами в газетах или официальных органах. Переговоры с Госдепом, Пентагоном или Белым Домом,  которые вела Нью-Йорк-Таймс перед каждой публикацией, были рискованным мероприятием для поддержания отношений с Викиликс на равной ноге.  К моменту публикации Cablegate, Ассандж, понимая риск нанесения непреднамеренного удара по диссидентам или другим источникам, предлагал свои услуги по переговорам с Госдепом, но получал отказ.

Викиликс и подобные организации, на мой взгляд, в целом вызывают восторг за их приверженность прозрачности и открытости. Остается загадкой: как небо не упало, несмотря на огромный объем информации, высветленный в последние месяцы. Враги Викиликс неоднократно заявляли о вреде, который был нанесен утечкой. Хорошо было бы, если бы какой-нибудь серьезный академический институт занялся исследованием соотношения между ущербом и выгодой. Насколько мы можем судить об откликах из стран, не имеющих доступа к свободной прессе, у них был значительный интерес к утечкам и жажда знания, в отличие от ленивого позевывания "знатоков" в метрополиях, настаивавших на том, что в перехваченных сообщениях нет ничего нового. Вместо паники и требования большей секретности, нам следовало бы  трезво оценить все за и против обрушившейся на нас прозрачности.

Такой подход – трезвая оценка новых форм прозрачности  –  должен одновременно вызывать вопрос о том, каким образом американская система допустила передачу частных бесед королей, президентов и диссидентов в руки Викиликс.

Каждая новостная организация, сталкивающаяся с этическими моментами и решением публиковать ту или иную информацию, действует по-своему. Мне было любопытно после выхода Cablegate, получить письмо от  Макса Франкеля, который защищал публикацию Нью-Йорк-Таймс пентагоновских документов 40 лет назад.  Сейчас ему 80, он прислал мне статью, опубликованную тогда в Нью-Йорк-Таймс. Ее стоит процитировать  в качестве мудрого совета  для будущих поколений, которые столкнутся с подобными проблемами:

1. Мое мнение такого, что любая информация, которая просится наружу, выйдет наружу; наша задача в том, чтобы подойти к ней ответственно, и решить: публиковать или нет, в зависимости от установленных правил.
2. Если источник или информатор нарушает правила своей организации или закон, мы должны предоставить право авторитетным органам применить закон, без нашего вмешательства. Однако мы считаем обязанностью открывать очевидные цели по которым люди раскрывают нам информацию.
3. Если определенная информация нарушает нормы, провозглашенные высшим судом, т.е. публикация вызовет прямой, немедленный и безвозвратный ущерб, у нас есть обязанность ограничить публикацию. Если мы сомневаемся, тогда мы предоставляем соответствующим властям право убедить нас в существовании прямой и немедленной угрозы. (См. нашу 24-часовую задержку публикаций о нахождении  советских ракет на Кубе, описанную у моей биографии, или задержку публикации о пропавших боевых самолетах.)
4. Я всегда считал, что нельзя предсказать последствия от публикации той или иной информации. Бумаги Пентагона, в противовес мнению Эллсберга, не укоротили вьетнамскую войну или не усилили протест. Разоблачение может смутить правительство, но улучшить политику; но утечка может исходить из правительства и навредить политике. "Публикуй и будь проклят," – крылатые слова Скотти Рестона всегда были журналистским девизом в нашем обществе.

По поводу журналистской этики говорило очень много, но вряд ли можно сказать лучше.
Один из уроков проекта Викиликс в том, что он показал возможность сотрудничества.  Трудно привести пример сотрудничества новостных организаций, похожий на то, что сделали вместе Гардиен, Нью Йорк Таймс, дер Шпигель, Ле Монд и Эль Паис по проекту Викиликс.  Я думаю, что все пять издателей не прекращают думать о том, как завоевать новые источники информации.

История далека до своего завершения.  В Великобритании мы видели довольно приглушенную критику на публикации утечек "Гардиен", хотя критика не всегда касалась собственно Викиликс. Большинство журналистов ясно видит общественную ценность опубликованного материала.

В США эта история выглядела несколько по-другому. Там было больше едких выпадов, завуалированных под идеи патриотизма. Мне было жутко сидеть в Лондоне и читать выступления известных американских деятелей, призывающих к расправе над Ассанджем. Я также поражен нежеланием американских журналистов поддержать философию и работу Викиликс.  Некоторые вообще не признавали Ассанджа журналистом.

Интересно предположить, какова была бы реакция на Ассанджа, если бы его не преследовали в судебном порядке.  В начале 2011 г. американское правительство выразило разочарование в том, что оно не может собрать достаточных оснований для выдвижения против него обвинений, включая иски к Твиттеру. Но среди более трезво-мыслящих юристов раздались голоса о том, что практически невозможно предоставить Ассанджу обвинение за публикацию военной и государственной переписки без предоставления тех же обвинений другим пяти издателям.  Это было бы судебным разбирательством века.

И конечно же, мы должны еще услышать комментарий человека, который считается источником  утечек, Брэдли Мэннинга, 23-летнего рядового армии США.  До тех пор история с утечками,  изменившими мир, не может быть закончена. То, что я рассказал, - всего лишь ее первая глава.