Сказка о кабане и бусинке

               
На краю леса, возле старого болота жил Кабан. Он был ещё не старый, но уже и не молодой. Из-под косматых , взъерошенных бровей на мир смотрели маленькие чёрные глазки, а его большой и вечно мокрый пятак находился в постоянном движении, вбирая в себя свежесть сказочного леса и резкий запах гнилого болота. Шерсть на брюхе была грязной и слипшейся, но копыта, тайная гордость его некрасивой наружности, блестели чистотой и зеркально отражали солнечные зайчики. Два больших жёлтых клыка торчали из его пасти, полумесяцем загибаясь прямо к влажному, чувственному пятаку. Огромная, мощная спина с горо-подобным выступом на затылке, недвусмысленно указывала на страшную силу Кабана.
В болоте по соседству жила Жаба-кошка. Не спрашивайте меня, почему вдруг “кошка”? Наберитесь терпения, и ваше любопытство будет вознаграждено. Поселилась она здесь давным-давно, ещё  когда большой дуб был маленьким жёлудем. Её, под конвоем, доставили на болото в ссылку две цапли. За какие-такие прегрешения она и сама давно забыла. Зато очень хорошо помнит, что это путешествие доставило ей мало удовольствия. Была она толстая и красивая. Посмотрев на неё, не сразу скажешь чего в ней больше: красоты или веса?
Вчера Жабе-кошке исполнилось 148 лет. Свои дни рождения она отмечала два раза в год: 21 июня, потому что в этот день родился Виктор Цой; 25 сентября, потому что тогда же Заяц Петрович рубил и квасил капусту, до которой она была большая охотница. Жаба-кошка была в большом почёте и уважении среди всех зверей лесисто-болотистой территории, поэтому все дни рождения отмечала широко: с песнями, с хороводами, с играми и уже по окончании торжеств, как повелось, выступала с обращением именинницы ко всем зверям и птицам. Разлёгшись на болотной кочке фиолетовым брюхом к солнцу она начала свою речь так:
“Ква, ква, ква-а-а-ашенная каа-а-апустка, хороша! Спасибо Петрович! Потешил старую! Вот помню раньше! Сто дней нет дождя. Ни капельки. Болото высохло, комаров нет, мух нет, стрекоз, и тех днём с огнём не сыщешь. Все умерли. Я, чтобы с голоду не умереть проглотила свой язык. Только тем и спаслась”.
Все гости уже не раз слышали историю о том, как жаба проглотила свой язык и затем научилась высоко прыгать, как кошка, чтобы на лету ловить мух и комаров. Всего один раз, прыгнув, она ловила несколько комаров и мух, отчего и получила своё имя Жаба-кошка.
Кроме этой своей кошачьей прыгучести Жаба-кошка обладала ещё одним даром. Она знала всё: когда будет дождь, сколько у Ёжика колючек, как хранить табак, сколько по Госстандарту должно быть спичек в спичечном коробке, почему лося называют сохатым, а баклажаны - синими, сколько км в морской миле, как окучивать лимоны, какая столица Гондураса, почему Уж сбрасывает кожу, и как из него пошить модный футляр для мобильного телефона и где находится самая дешёвая парикмахерская, когда рак на горе свиснет, почём фунт изюма и где собака зарыта. Только двух вещей не знала Жаба-кошка. Не знала и скрывала своё незнание, так как соперничала с мудрой Совой на предмет лучшего знатока лесисто-болотистой территории. Эти два вопроса задал ей бродячий крот Кузьмук, говоривший, что потерял зрение на службе у английской королевы в бою с пиратами. Он спросил:
“Зачем жабе зонтик? Почему кошка гуляет сама по себе?”
Эти два вопроса стали карой, бичом, сущим наказанием для Жабы-кошки. Когда она вспоминала о них, то сразу вся съёживалась, каменела, ёё глаза становились похожими на передние фары автомобиля OPEL, выпуска 1934 года. Из этого состояния она выходила очень тяжело: пила корваллол, никуда не выходила, раздражалась по малейшему пустяку, проклинала Крота  Кузьмука и тот день, когда он перешёл ей дорогу. Но сейчас она блаженствовала. Лучи солнца ласково грели ёё толстое фиолетовое брюхо, рядом стоял бочонок квашеной капусты, а вокруг были сотни преданных лягушек, каждая из которых доводилась Жабе-кошке роднёй. Её так разморило на солнце, что она отказалась от своего любимого занятия. Жаба-кошка утверждала, что в ёё жилах течёт цыганская кровь, и на досуге промышляла гаданием по лапе.
“Уважаемая Жаба-кошка”, вдруг раздался тоненький голосок Риты, её внучки в кубе: “У всех нас есть имена: у лягушек, у птиц, у змей, у зверей, а почему нет имени у Кабана?”
Жаба-кошка зевнула и медленно повернула голову к кубичной Рите: «У него было имя, его называли Кондрат.»
«Ква-а-а! Ва-а-ау! Ва-а-ау!” Удивились и обомлели лягушки.
“Такое прекрасное имя, достойное римских богов и дали такому уроду? Этого не может быть!”
Жаба-кошка презрительно посмотрела вокруг и проскрипела: «Не может быть? А если я скажу, что у него была жена?!»
На какое-то мгновение наступила гробовая тишина, потом словно порыв ветра, пронеслось дружное: “Уууухх!! У такого урода жена? Наверное, болотная кикимора?”
Жаба-кошка многозначительно подняла палец вверх. Все смолкли.
“Не кикимора, а розовенькая, пухленькая, обаятельная свинка—Констанция.”
Все лягушки сидели, как громом пораженные. Как? Этот волосатый увалень, с его хроническим насморком, который вместо “здравствуйте” говорит “датуйте”, которого презирают даже сопливые улитки—сёстры Вильямс? Ну, нет! Этого не может быть!
«Да, дети мои, может» – продолжала Жаба-кошка, «но бедная Констанция вовремя одумалась и сбежала с кротом Кузьмуком. Он обещал ей английское гражданство и, как ни как, у него пенсия». Долго ещё на болоте слышалось дружное кваканье. Даже птицы замолкли, а трудолюбивый дятел Перфиратор угодил клювом в расщелину дикой груши.
 Тем временем, Кабан медленно брёл по лесной лужайке, направляясь к большому дубу, чтобы полакомиться своими любимыми жёлудями, которые он вырывал клыками из земли. Утолив голод, Кабан лёг на землю, прикрыл глаза и стал ждать своего приятеля комара Бенжамина. У Кабана был друг – комар Бенжамин и враг – клоп Сергей. Клоп сосал из него кровь и при этом относился к Кабану свысока. Называл его” дремучим “, “древней” и “тёмнотой необразованной”. Комар  Бенжамин прилетал к Кабану каждый день после обеда и пел свои унылые комариные песни, до которых Кабан был охоч.               

При свете звёзд Гудзонова залива
Поплачь об одиноком Б-и-и-и-лле.
Смотря на рост Шакил О`Нила
Представь себе малютку Б-и-и-и-лла
Увидишь сон, а в нём- могила
И вырыли её для Б-и-и-и-лла

Тоскливо тянул комар Бенжамин:

Лес, пальмы, Кадиллак и вилла
Но там вы не найдёте Б-и-и-и-лла
И вдруг мираж: огонь и сила!
Но это точно не про Б-и-и-и-лла.
И выпив крепкую текилу
Ты всё же не забудь про Б-и-и-и-лла.
Тоска тебя всю ночь томила
Хандра съедалаутром Б-и-и-и-лла                Собаки утром громко выли
И водку пил несчастный Б-и-и-и-лли.

-Кто этот парень?- однажды спросил Кабан Бенжамина.
93
-Билл? Один неудачник. Мой земляк. Остербайтер из Америки. Совсем говорит, нет там житья нашему брату. Вот и бродяжит по свету, горемыка…                Кабан любил жёлуди, песни Бенжамина и яркие огни. Он ещё в детстве видел как люди, празднуя, стреляют в ночное небо разноцветными огнями, ещё он видел, как горит стог сена и в небо вырываются сотни, тысячи красных огоньков. Он полюбил эти красивые, яркие вспышки и в часы досуга под песню Бенжамина с наслаждением предавался красочным воспоминаниям. Ему так нравились огоньки, что он согласен был всю жизнь смотреть на них не отрываясь, но и жизни ему было бы мало. Кабан спал. Вдруг он проснулся от пронзительного крика: “ Каарр! Привет!”
На ветке дуба, прямо над ним сидел Ворон Савелий.
Кабан нехотя поднялся и сонно из-под густых бровей посмотрел на Савелия. “Всё дрррррыхнешь? И ничего не знаешь?” Кабан молча помотал головой. Ну, так слушай:” мышка Луиза пррибежала из-за бугрра и напищала сверррчку, сверррчок натрррещал Жабе-кошке, а она наквакала дятлу Перрфорратору, тот по секррету настучал моей куме сорроке, а кумушка уж и мне принесла на хвосте». «Ну», буркнул Кабан.
«Барранки гну! Сегодня пррриезжают из-за бугррра на гастрроли светляки!» Два года их не было. Он все глаза проглядел их ожидая. – «Радуйся, тормоз! С ними прриезжает несрравненная, очарровательная Бусинка!!!»
Кабан, как подстреленный, сел на задние лапы. Бусинка!!!
Вечером Кабан сидел в первом ряду, а перед ним причудливым калейдоскопом кружили Светляки. Они то ярко вспыхивали, то пропадали, уходили зигзагом ввысь и падали камнем вниз, расходясь перед самой землёй в стороны. Кабан сидел, как зачарованный. Он не мог отвести глаз от великолепной, божественной, прекрасной Бусинки, которая горела ярче всех, переливаясь всеми цветами радуги, вспыхивала зелёными, синими, белыми, жёлтыми и всеми красками вместе взятыми сразу. Волосатая грудь Кабана тяжело вздымалась, ему не хватало воздуха, пасть была широко открыта, а из пятака катились большие, блестящие, хрустальные сопли-шары. Он был счастлив.
Вдруг, зашумели деревья и внезапно на лес, обрушился сильный ураган. Ветер валил деревья, всё сметая на своём пути. Звери бросились врассыпную, а Светляки, подхваченные, ураганом исчезли , в чёрной страшной туче, а Бусинка, маленькая, беззащитная Бусинка покатилась по траве, прямо в болото. Кабан взревел.
94
Одним прыжком он преградил дорогу, гибнущей Бусинке и накрыл её своим телом. Ураган промчался мимо, ветер стих, а Кабан не верил своему счастью. Он был рядом с Бусинкой! Он спас ёё! Теперь они всегда будут вместе! Он будет о ней заботиться и оберегать, а она освещать своей красотой его одинокие Кабаньи ночи! Кабан посмотрел вокруг. Солнце почти скрылось в болоте, спешила домой, растрёпанная, испуганная стрекоза Патриция. Кабан закрыл глаза и улыбнулся. По спине полз спасшийся от непогоды клоп Сергей. Кабан подумал, что не такой уж и вредный этот малый и жизнь не такая уж и безрадостная штука, и что  может сказка о свиньях и бисере, хоть и правило, но с исключением, а исключение это, он Кабан и его Бусинка. Солнце скрылось в болоте. Кабан обнял Бусинку, закрыл глаза и заснул.