Фанасея Михайловна

Среди постоянных пациентов Елены была невысокая чистенькая старушка Фанасея Михайловна, одна из первых колхозниц; которую уважали в Зорино и старые и молодые. Жизнь она прожила трудную: первого мужа Фанасеи расстреляли колчаковцы, в девятнадцатом году чуть сама не умерла от тифа. Всё испытала она: голод, новое устройство жизни в колхозе и непосильную работу во время войны.

В двадцать пятом родила она Паню, от второго мужа, в тридцать седьмом мужа арестовали по чьему-то доносу, и больше они его с дочерью не видели. Паня выросла крепкой, красивой девушкой, с косой до пояса да вот беда: ребенком чуть не до смерти закатал ее бык, и стала она заикаться, и была немного не в своем уме.

Сильно переживала за дочь Фанасея, и в обиду никому не давала. Один раз охальник Витька Масленников, пока Фанасея была на ферме, забрался к ним в дом через окно и пытался изнасиловать Паню, тут-то и захватила бесстыдника разгневанная мать. Фанасея не растерялась – схватила ухват и давай его по бокам лупить. Витька, не помня себя, так без штанов и выскочил в окно. Вся деревня потом смеялась над ним.

Фанасея повела дочь к молоденькой фельдшерице: «Проверь, милая, девушка моя дочь или не?»  К счастью, не успел Витька обесчестить Паню – вовремя мать подоспела. Но Фанасея не успокоилась, пока справку у фельдшера не взяла,  а то, мол, в деревне не поверят, засмеют, мол, теперь нас, проходу не дадут. Вот такая курьезная история произошла с Паней.

 Фанасея была великая мастерица и дочь к труду приучила с малых лет. В доме у Фанасеи было всегда чисто выбелено, вымыто и прибрано. Чтобы получить ровный нежно-голубой цвет, в известь Фанасея добавляла не синьку, а голубую краску для шерсти. Вечерами они вязали кружевные скатерти или салфетки, вышивали гладью наволочки.

А какие арбузы они с Паней выращивали, а потом засаливали их в большой кадке по особенному рецепту!  Многие в деревне зимой приходили: «Не угостишь ли  арбузом, Фанасея Михайловна, уж больно они у тебя хороши!»,  - и старушка никому не отказывала.

 Хлеб выпекала Фанасея Михайловна только свой – купит мешок муки, сухих дрожжей, тесто поставит на ключевой воде, за которой специально ходили с Паней, печь русскую протопит и, когда она остынет немного, угли выгребет и испечет два каравая хлеба.
Дух по избе такой пойдет, что у соседей слышно. Прикроет Фанасея Михайловна хлеб чистым полотенцем, отлежится он. Отрежет пол -   каравая  и Паню пошлет: «Иди, унеси Авдеевым свеженького» - те рады, и Шура  Пане молока парного нальет, а еще и спасибо скажет.

Дружно жили, хотя сама Фанасея Михайловна по соседям ходить не любила – всегда у нее дела были: то картошку полоть, то поросенка кормить, то шить, то вязать. И только вечером выйдут с Паней на лавочку за ворота, посидят, полюбуются, как солнышко садится.
Страдала, конечно, душа Фанасеи Михайловны из-за дочерниной судьбинушки.  А еще из-за того, что с внуками ей понянчиться, не довелось, да свыклась со временем.

 Встанет, Фанасея перед иконой , перекрестится и скажет: «Господи, на все воля твоя». И хотя церкви в Зорино никогда не было, а образа дома всегда были, и молилась Фанасея Михайловна горячо, не за себя за Паню и, когда глядела на дочь, сердце сжималось, и думала тогда: «Вот умру я, на кого она останется, ведь любой обидеть сумеет».

Сама Фанасея Михайловна со всеми в деревне ладить умела. Кроме Феклы Егоровой, о которой  я сейчас и поведу  рассказ.