гл. 10. Опыты моржевания

Из гл. 9 http://www.proza.ru/2011/01/26/281

  Следующий учебный «йоговский» год, начавшийся в уже полюбившейся мне школе  на Чкаловском проспекте,  я начала с удвоенной энергией. Помимо продолжения темы «Философские аспекты йоги», я стала давать на своих занятиях специальные упражнения из школы Караярати, которые были описаны в книгах Ом Рама.

   Как и все, за что я бралась, эти упражнения я тоже переосмысливала по-своему. Комплекс состоял из 7 упражнений. Число семь у гурджиевцев связано с законом октавы что сразу же навело меня на мысль о процессе, разворачивающимся во времени. Комплекс  символизировал Путь Ищущего и смыкался по смыслу с правилами, данными в древнем индуистском писании «Книга золотых правил» в переводе Мабель Коллинз («Свет на Пути»). Там рассматривался вопрос о выборе своего Пути к Свету и давались рекомендации, созвучные моим собственным взглядам: «Бросьте все неестественные, вымученные усилия  и предоставьте свободу своему сердцу, старайтесь сообразовывать вашу жизнь с наивысшим, доступным  вам идеалом. Делайте ваше дело наилучшим, по вашему пониманию, образом и не заботьтесь о результатах деятельности». В книге была масса полезных указаний, ограждающих человека от бесполезной суеты  при  выполнении чуждых сердцу и непонятных наставлений - бессознательного подчинения какой-либо форме.

   Все это я подробно разбирала на теоретической части наших занятий.  Упражнения  Ом Рама удачно иллюстрировали эти же идеи. Каждое из них состояло из 6-и шагов (три назад и три вперед), что было созвучно китайским  шестисимвольным гексаграммам И-Цзин, в которых любая жизненная ситуация описывалась сперва, исходя из ее внутреннего содержания (3 шага назад - вглубь вопроса), и, далее,  через ее реализацию во внешнем мире (3 шага вперед).

    Я всегда старалась объединять в умах моих слушателей идеи самых разных учений, излагающих по сути единые истины, искала скрытую символику в учениях и иллюстрировала ее смысл примерами из нашей обыденной жизни. При подобном подходе любой динамический комплекс физических упражнений оживал, легко запоминался и, главное, работал не только на тело, но и, в первую очередь, на сознание.

   Нечто подобное было проделано мною и с йоговским комплексом упражнений «Сурья Намаскар». Я написала для него специальные стихотворные формулы - к каждой позе, раскрыла их внутренний смысл, доходчиво объяснила, почему в конкретных позах требуется акцентна вдохе или на выдохе, и показала, как легко запомнить точки концентрации, если четко понимаешь смысл каждой из поз.

Всего этого никогда не давал нам Володя,  этого я не читала ни в каких книгах: подобная информация шла в мою голову перед занятиями так легко и естественно, что не  вызывая сомнений,  прекрасно выстраивалась в ясную и гармоничную систему.

 Я с детства терпеть не могу запоминать непонятные  мне  правила, выведенные кем-то по неизвестным мне причинам. Пока я сама не додумывалась до смысла какой-либо рекомендации, она просто не может стать моим руководством к действию. Того же самого я требовала теперь и  от «своих».

    По весне наша, вновь  разросшаяся за счет новичков  группа, переехала в  более просторный и удобный актовый зал новой школы, той самой, которую я сама когда-то закончила. В группе присутствовали и «старики», знавшие меня 4-ый год, и новенькие. Все больше я склонялась к идее необходимости организации чего-то вроде дополнительных теоретических занятий на квартире для желающих. 

В это время в мою жизнь вошло много новых друзей. Это было особенно радостно,  так как близко дружить со «своими» учениками я не хотела: мне сильно мешала моя роль их наставника, не «должного» показывать перед ними свои слабости: меня утомляло постоянное чувство ответственности за каждое  свое сказанное слово.  Ошибки Володи и моя трагическая «дружба» с Закривидорогой уже многому научили меня. Я больше не хотела сокращать «дистанции», избегала каких-либо личных отношений в своей группе.

    Незадолго до этого, 27 ноября я, преодолев свой страх, я впервые осуществила свое давнее желание - искупалась в полынье уже замерзшего городского водоема возле объединения «Позитрон», куда меня привела одна из знакомых йогов. Она  уже  второй год числилась в моржах, вызывая у меня восхищение ее смелостью. Первое купание очень понравилась, и я настроилась не бросать этой практики. В это же самое время, один из моих учеников – Рашид, тоже заговорил со мной о моржевании. Все лето он ездил в Солнечное, где с коллективом любителей здорового образа жизни до поздней осени  купался  в Финском Заливе. Разговорившись с ним, я с удивлением выяснила, что в этой же компании появляется и Олег, с которым мы вместе были в экспедиции на Памир. Круг замкнулся – все указывало мне на то, что пора становиться невским моржом. В одно из воскресений,  я приехала на Удельную, где в 9 утра обычно собиралась «солнечная»  компания.

   В первую же поездку мы прямо в лесу, раздевшись до купальников, извалялись в сугробах снега. Потом была еще одна встреча и поход на пляж Петропавловки, где я впервые (в декабре!) окунулась в Неву, причем, даже не пользуясь удобством теплой раздевалки клуба зимнего  плавания «Большая Нева», находящегося на пляже. Вскоре за этим мы с Рашидом в него записались, заплатив взносы, и получили удостоверения клуба.. Помещение «Большой Невы», возглавляемой тогда Лужбиным, представляло собой одноэтажный, металлический домик, разделенный внутри на три комнаты: общий «предбанник», где находилась  дежурная, и две раздевалки - мужская и женская. Прорубь располагалась в 60-и метрах от этого домика - на территории пляжа. За ее  состоянием следил  специальный человек из нашего клуба, занятый ежедневной вырубкой льда.

   Моржевание давало мне удивительный  прилив  бодрости. Войти в воду, а скорее, приехать в клуб, раздеться и выйти на воздух - всегда большое испытание собственной силы воли, это подтверждают даже моржи с многолетним стажем. Само погружение в воду практически не запоминается, гораздо ярче помнится состояние радости после купания, осознание преодоления себя, - его просто не с чем сравнить по воздействию!

   К зимнему купанию люди относятся совершенно по-разному. Рашид долго разогревался физическими упражнениями – и до, и после купания, и относился к нему, как к закаливанию или к спорту, чем меня  всегда этим злил. Для меня прорубь с первых до последних дней была Храмом, местом крещения, очищающем меня от грехов, чашей причастия, через которую я соединялась с Высшим началом. Я никогда не «разогревалась», шла к проруби с благоговением, и прорубь (Купель, как называла ее я) всегда воздавала мне за это добром.

   В тот первый год своего моржевания нас с Рашидом, как активных посетителей клуба, пригласили в Кронштадт, где готовился массовый заплыв  моржей города. Я поехала туда вместе со своей семилетней дочкой. Поскрипывал мороз, мы ехали на  пароходе по фарватеру, проложенному ледоколом. В Кронштадте нас покормили в ресторане, а потом все отправились в Кронштадский клуб, откуда шумной и радостной толпой (дочка осталась с друзьями в теплом помещении) выбежали в одних купальниках к набережной моря, где уже сгрудилась толпа тепло одетых зрителей. От резкого контраста температур (на улице минус 25, а в воде - минус 1) вода в полынье показалась теплой и удивительно ласковой. Выходивших из воды встречали журналисты - брали короткое интервью. Воспоминания о той поездки до сих пор остаются в памяти, как удивительно радостные.

    В моржовый клуб на Неву я теперь начала выбираться дважды в неделю: успевая смотаться туда и обратно за обеденный перерыв с небольшим прихватом. В эти «купальные» дни мне приходилось  постоянно опаздывать на работу, но это сходило мне с рук: разболтанная в последние годы правления Л. Брежнева дисциплина в ОКБ, где я тогда работала, это позволяла. 

           В продолжение гл. 11 (http://www.proza.ru/2011/05/04/523