Жизнь с чистого листа

I
Он думал, что ад остался позади вместе с его прошлым. Тогда он не знал, как ошибется.
Он не знал, как строго общество с такими, как он. Такими, кому дан шанс начать жизнь с чистого листа. Он думал, что достаточно того, что ему пришлось натерпеться за колючей проволокой. Но обществу не было достаточно.
Всего полтора месяца назад он погасил свою судимость. Но эти полтора месяца превратились для него в сущую пытку. Зная истории многих людей, прошедших через эти тернии, он до последнего момента надеялся, что все эти истории – не о нем, не о его жизни и с ним никак случиться не могут.
Но, оглядываясь назад, он понимал, сколь несовершенен мир, в котором мы живем.
Он понимал тех людей, которые при встрече с ним провожали враждебными взглядами, несмотря на расстояния, разделявшие их. Но, что его действительно касалось, так это, что они не знали всей правды, какой неприглядной она не была…
II
Май того памятного года выдался достаточно холодным, даже по меркам умеренного пояса. Первое пригревающее майское солнышко появилось только к середине месяца, и даже самые смелые сорвиголовы не решались посоревноваться в смелости искупаться в ледяной, не прогревшейся воде.
Греясь в лучах первого майского солнышка, он шел по берегу реки, где недавно построили летний лагерь. Шум от резвящихся подростков разносился на многие метры вокруг, что несказанно раздражало его, с детства не любившего общество сверстников.
Он был еще достаточно далеко от лагеря, когда его внимание привлекло неестественное движение на воде. Вода примерно на середине реки вспенилась, и широкая рябь исходила от кого-то не видного из-за большого расстояния.
Сначала он подумал, что источник шума – всего-навсего собака, но вскоре стал сомневаться в своем выводе. Он оглядел берег в поисках обеспокоенного, зовущего пса назад, хозяина, но не нашел никого, кто мог бы сойти за него. Да и клика, подзывающего собаку, тоже не было слышно.
Движимый любопытством, нежели беспокойством, он спустился на берег и стал вглядываться в буруны воды. Вода уже пришла в относительное спокойствие, а источника шума, насколько он мог видеть, не было.
Он повернулся спиной к реке, думая, что это была, к примеру, ондатра или другой какой речной зверь, и зашагал прочь, направляясь к дороге.
И вдруг…
- Помоги-ите!
Мужчина, вздрогнув от неожиданности, обернулся. На том месте, где раньше была пена, он увидел на мгновение голову подростка и руку, медленно уходившую под воду. Через мгновение мальчик полностью погрузился под воду, не подавая признаков жизни.
Он стоял на краю берега, разрываемый чувством долга и сострадания к тонущему мальчику, и страхом, почти ужасом, ассоциирующемуся с водой…
С небывалой яркостью полыхнуло воспоминание…
- Леха, давай же быстрей!
- Давай, давай, не бойся, мы же рядом!
- Ребята, я не могу… Я не умею плавать… Честно…
- Что ты там мямлишь? – спросил один из парней с нескрываемым презрением. – Боишься? Боишься зайти в воду, где глубина не превышает метра? Ха, а я думал, ты не такой трус, каким казался!
Он нервно теребил брюки, стоя на берегу.
- Так ты идешь или нет? – высокомерно проговорил тот же парень, стоя по щиколотки в воде. – Или ты выбываешь из команды?
Он перевел взгляд с реки на своих друзей, ждущих его, пока он совладает со своим детским страхом…
Его никто не учил плавать, да было и некому. Отца у него не было, а отчим, когда бывал дома, всегда был пьян, а просить его о чем-то грозилось очередным увечьем или голодовкой. Мать, всегда сочувствовавшая сыну, заступалась, если отчим поднимал на пасынка руку, до тех пор, пока ей самой не доставалось…
Трясущимися пальцами он стал расстегивать рубашку, боясь посмотреть в сторону воды.
«Если я не сделаю этого, пацаны меня не примут в свою команду, - пытался приободрить себя Леша. – А без них мне – конец…»
- Давай быстрей! Что ты там копаешься? – крикнул второй его друг, Андрей, медленно плывя к середине реки.
Он расстегнул рубашку, аккуратно сложил ее на берегу. Ремень у брюк все никак не хотел расстегиваться, и он кидал боязливые взгляды на ребят, боясь услышать окрик о своей медлительности. Наконец, сняв брюки, он положил их рядом с рубашкой и сделал пару неуверенных шагов к реке.
Вода была мутная из-за ребят, поднявших облачка ила. В ее глубине таилось такое, что всегда отпугивало парней, вроде него. Представив себе, что может обитать на глубине реки, Леша сделал шаг назад.
- Давай, плыви сюда! – крикнули ребята, находясь в каких-нибудь паре метров от середины реки. – Давай, не бойся, тут не глубоко!
Он снова поглядел в воду, пытаясь углядеть, что все же в ней такого, отчего он так боится вступить в нее…
На лбу выступили капельки пота…
«Это от жары… - подумал он, но рука, которой он утер лоб, была ледяной».
- Давай быстрей, Леха! – окликнул его Андрей, второй подросток.
Время остановилось…
Он переводил взгляд с мутной воды на ждущих парней, пытаясь побороть неестественный страх не перед водой, и даже не перед позором в случае провала перед друзьями. Возможность потерять друзей, принявшим его в компанию вопреки слухам и внешним данным, была слишком велика, не давая ему попытки ретироваться.
Он закрыл глаза и шагнул в воду, навстречу неизвестности…
Но ничего не произошло. Он стоял в воде, чувствуя, как вода легонько бьется о его ноги. Все его страхи внезапно остались позади, а задача доплыть до середины реки – попросту смешной.
Глубоко вздохнув, Алексей медленно пошел навстречу друзьям, пока вода не стала доставать ему до груди. Зажмурившись, он какое-то время стоял, пытаясь убедить себя, что и дальше все пойдет также гладко. Но убеждение скоро переросло в страх, а затем в ступор, не позволившим ему сделать хоть какое-то движение.
Он стоял, нелепо выделяясь на фоне пейзажа местной речушки, не в силах пошевелиться из-за дурацкого страха, сковавшего его не только тело, но и разум.
Он вдруг совершенно ясно представил, как он начнет идти ко дну, едва сдвинется с места. И хотя глубина речки была не больше полтора метра, но Леша почему-то был уверен, что она окажется, несомненно, больше, чем его рост, составлявший чуть больший, нежели глубина.
Голос инициатора этой идеи – испытать нового приятеля тем, чего тот больше всего боится, Кости, вывел его из этого забытья:
- Ты, что, решил простоять до тех пор, пока мы не устанем и не пойдем домой?!
Очень медленно он перевел взгляд с темной поверхности воды на друга и также медленно отрицательно покачал головой.
- Ну, так давай! – Костя приветственно махнул рукой, подзывая Лешу.
Он сглотнул комок, ставший поперек горла, и покорился неизбежному.
Осторожно нащупав пальцами дно, он, цепляясь то руками, то ногами, медленно поплыл навстречу Андрею и Косте.
Страх, все еще не отпустивший его, сейчас не давал ему вовсе остановиться. Алексей ясно ощущал, что, остановившись, он уже не сможет сдвинуться с места. И поэтому он плыл, пытаясь отогнать от себя позорные мысли о неизбежной смерти, или, что еще хуже, проведения юности без общества своих сверстников…
В первое мгновение, когда рука не нашла податливого дна, он даже не сразу сообразил, что это – неминуемая гибель. И только тогда, когда ступни не нашли ни ила, ни какой-нибудь ветки, за которую можно было зацепиться, его мозг с неимоверной ясностью воспроизвел все последствия такого плавания.
Вспышка в памяти перед глазами… И темнота…
Его страх детских лет не исчез, спустя года, а, наоборот, достиг своего апогея.
Каждый раз, когда ему предлагали искупаться, даже  в простом, не глубоком бассейне, он ясно представлял себе глубины, таящие в себе гораздо больше, чем можно было предположить… Он понимал, что такая мысль абсурдна, но ничего не мог поделать…
Дружба, начатая с Костей и Андреем, мгновенно разорвалась в тот момент, когда они с криками кинулись прочь от тонущего подростка, но не за помощью, а от жуткой правды, способной их привести к серьезному наказанию… И только какой-то припозднившийся рыбак, проходя мимо того места, где купались ребята, заметил на воде рябь, а затем и пузыри, поднимавшиеся с глубины. Мгновенно поняв, в чем дело, он кинулся в реку, бросив на берегу снасти, и вытащил худого, невысокого парнишку на берег…
И сейчас, стоя на берегу реки и наблюдая ту же самую картину, что и пятнадцать лет назад, он ясно видел на месте того парнишки его самого, тонущего на середине реки…
Рука поднялась над поверхностью снова, но также быстро стала исчезать под ее непрозрачной пеленой, поднявшуюся из-за необычной тяги к жизни…
- ПОМО….
Звук потонул вместе с мальчиком, вновь погрузившимся под воду. Оцепенение все никак не проходило, не давая ему ни позвать на помощь, ни поискать средства, чтобы спасти подростка, не заходя в воду…
Кто-то с силой оттолкнул его в сторону, едва не сбив с ног.
- Ты чего стоишь, дурень?!.. – Прокричал почти в самое ухо мужчина лет 60, на ходу стягивая с себя куртку. – Видишь, парень тонет!..
Алексей хотел объяснить, что не умеет плавать вообще, но из горла вырвалось лишь:
- Я нмею…
- Отойди! – выкрикнул мужчина, кинувшись в реку. Широкими взмахами сильных рук он в несколько секунд покрыл расстояние, разделявшее его и то место, где были последние признаки жизни мальчугана. Алексей видел, как мужчина, держа пострадавшего подростка за подмышки одной рукой, другой с явным усилием подплывал к берегу, что-то крича ему.
- Беги за помощью! Парень в одном шаге от смерти! Телефон в квартале неподалеку, вызови «Скорую»!
Прошло несколько драгоценных секунд, прежде слова вошли в его сознание. Медленно повернувшись, Алексей побрел в сторону жилых домов, все еще не отойдя от оцепенения и отчужденности… Он повторял про себя, что все это не реально, что этого не может быть, что это не может происходить с ним, потому что он здесь, на дороге, идет за помощью, а никак не там, на грани между жизнью и смертью…
И только когда он сумел убедить себя в этом, он побежал.
Но было уже поздно.
III
- Сегодня правительством России был подписан указ…
Конец фразы он не дослушал и выключил телевизор. Сколько можно говорить о принятых указах и постановлениях, которые все равно не улучшат жизнь населения?! И когда же общество поймет, что политика государства, правительства, всего лишь фикция по сравнению с той деятельностью, которая ведется внутри страны?!..
- Никогда… - Ответил он сам себе и бросил пульт на диван.
Он прошел на кухню в поисках чего-нибудь съестного. Единственной его пищей за вчерашний день был лишь зачерствевший кусок ржаного хлеба, да соленый огурец.
На столе стояла недопитая бутылка водки. Он поднес ее к глазам и пробормотал:
- Рюмки на две осталось…
Не оборачиваясь, он нашарил рукой дверцу шкафа, а в нем рюмку, и с грохотом поставил ее на стол. В замкнутом пространстве этот звук отозвался гулким эхом, но он даже не шелохнулся. Наотмашь плеснув в рюмку содержимого бутылки, он, как ни странно, ни сколько не расплескал. Горько усмехнувшись, он опрокинул рюмку, стараясь внушить себе, что он еще кому-то нужен…
Увы, это было не так.
Он нашарил на столе краюху зачерствелого хлеба и шумно втянул в себя сырой запах плохо пропеченного хлеба. Гулко кашлянув, он вылил последние остатки водки.
- Бюрократы хреновы… - Злобно выругался он, непонятно к кому обращаясь.
Он обвел кухню взглядом человека, обреченного на прозябание в одиночества до конца своих дней. Обстановка на кухне не являла собой ничего, что бы могло разубедить мужчину в этом мнении: взявшаяся ржавчиной раковина со сваленными как попало в нее посудой, пара настенных шкафов, наиболее уцелевших и пригодных к использованию за долговременное отсутствие хозяина, стол, который, казалось, держался только на честном слове, но напрасно лелеявший мечты о скорой починке, так как в квартире навряд ли можно было найти более-менее пригодного гвоздя. Немного в лучшем состоянии были табуретки, окрашенные в темно-синий цвет, но покрытые «сединой» - облупившейся краской. Он снова усмехнулся:
- До чего же ты дожил, Леш?..
Ответ был более чем очевиден.
Он взъерошил свои еще не отросшие волосы, пытаясь не поддаться желанию улучшить свое положение.
Сколько можно было жить в такой неизвестности?..
Вчерашний день был похож на этот как две капли воды, только с одним отличием – бутылка водки была еще полная. Создавалось ощущение, что он живет по какому-то нелепому придуманному чьему-то плану – так похожи друг на друга были дни, разве что чувство потерянности и безнадежности с каждым часом нарастало, перерастая к вечеру в панику…
Он провел рукой по подбородку и с немалым удивлением обнаружил, какая за считанные дни выросла щетина. Если в квартире он и допускал грубые промахи, о чем свидетельствовала кухня, то в отношении своего облика он, порой, был резко противоположным во мнении. Недовольно выругавшись вполголоса из-за такой оплошности, он прошел в ванную комнату и взглянул на себя в зеркало.
Щетина, хоть и совсем небольшая, придавала его узкому бледному лицу еще большую болезненность, и от лампочки в 50 Ватт казалось желтым. Он несколько секунд всматривался в свое отражение, стараясь не обращать внимания на грустные озлобленные голубые глаза, еще несколько лет назад не знавшие такого выражения.
- Что ж, жизнь-то – меняется, - ответил вслух на мысленный вопрос. Он выдавил из флакона пену для бриться, намазал одно сторону лица и хотел  покрыть пеной оставшуюся часть лица, как вдруг в дверь позвонили.
Сначала ему показалось, что звонок ему показался, и уже собирался выдавить на ладонь пену, как звонок снова повторился, а потом еще раз.
Теперь уже не было сомнения, что этот звук ему не послышался, и что это не балуется дворовая шпана, спорившая между собой, кто дольше простоит перед дверью, но не позволит себя поймать этому недавно откинувшемуся зэку и отщепенцу.
Так и не смыв с половины лица пену для бритья, он прошел в коридор и прильнул к глазку.
Это была не шпана и не участковый, решивший для галочки проверить недавно освободившегося заключенного.
Это была девушка.
IV
Если бы я захотела написать свою автобиографию, то я бы начала…и закончила свое повествование встречей с ним.
Всю свою сознательную жизнь целью для меня была такая, какой ее представляли большинство девушек – учеба, карьера, квартира, машина. Но цели «семья» для меня никогда реально не существовало.
Почему?
Потому что я слишком реально смотрела на вещи. И отступления от правил для меня не просто не могло быть.
До тех пор, пока я не встретила его.
V
Набережная осталась почти такой же даже несмотря на то, что прошло целых пять лет. И как в последний раз, я вернулась на то место, откуда я распрощалась с сонной тишиной городской суеты.
Впрочем, кое-что все-таки изменилось.
На пустыре, где раньше часто собирались молодежные группы, выросла «зона для купания и отдыха». Оттуда доносились радостные возгласы ребят, отдыхающих в летнем лагере.
На дворе стоял май, но его теплоты и ласки первых солнечных лучей почти не было. Вода была совсем ледяная, даже отчаянные сорвиголовы не решались стать первопроходцами в воображаемые океанские пучины с неведомыми морскими чудовищами.
Я смотрела на зону купания, где дюжина подростков под присмотром пожилой вожатой играли в волейбол. Мяч, миновав руки одной команды, находящейся ближе к воде, пролетел над головами участников и угодил в воду. Послышался взрыв радостных оваций и возгласов, вызвав на моем лице улыбку.
Я повернулась спиной к отдыхающим и зашагала вглубь набережной.
Плакучие ивы тихо шелестели на легоньком ветерке, рождая в моем сознании приятные воспоминания детских лет. Нет, что бы я не говорила, а набережная в этом отношении совсем не изменилась.
В тени деревьев, где едва заметная тропка спускалась к воде, маячила фигура припозднившегося рыбака. Удочка ни разу не поднялась, пока я, проходя мимо, наблюдала за ним, из чего я заключила, что даже рыбам майская вода не способствовала крайней активности.
Улыбаясь своим мыслям, я пошла дальше, оглядывая знакомые пейзажи. Крики ребятишек с волейбольной площадки были еще хорошо слышны, хотя расстояние, разделявшее нас, составляло метров пятьсот. Мой взгляд скользнул по неприметному месту возле мертвой березы и остановился на едва заметной тропинке, ведущей к моему излюбленному месту. Тропинка почти заросла травой и была почти неразличима среди непритязательной природы. Свернув с дороги, я углубилась вглубь сени ив.
Не знаю, сколько времени я пробыла в тиши ив, но только из забытья меня вывел отдаленный крик мальчишки, едва слышимый по сравнению с теми подростками, что играли в волейбол в зоне для отдыха:
- Помоги-ите!
Я вздрогнула, почувствовав в голосе смертельный страх.
Но больше ничего не было слышно.
Решив, что мне показалось из-за шума ветвей над головой да плеска реки, я снова погрузилась в размышления.
Все пять лет, что я училась в университете на факультете журналистики, мне старались внушить, что для журналиста главное качество – не воображение, а интерпретация зрительных образов по своему усмотрению. И все же, соглашаясь с ними, я в душе была твердо убеждена, что, порой, воображение играет даже большую роль, чем интерпретация. Взять хотя бы этот знакомый, но в то время и не знакомый пейзаж…
- ПОМО…
Теперь то я была уверена, что мне не показалось, и не послышался всплеск воды.
Я вскочила на ноги, позабыв о сумке на коленях. Сумка с гулким звуком упала на берег, но я не обратила на это почти никакого внимания. Я была уверена, что кричал один из тех ребят, что играли в волейбол, но не могла сообразить, как он мог оказаться вне поля зрения вожатой, да и притом – в воде…
Мимо по тропинке послышался топот сапог – оглянувшись, я успела заметить запоздалого рыбака, спешащего на звук. Не раздумывая, я подхватила сумку и побежала за рыбаком.
Тогда я впервые увидела его. Он стоял на берегу, засунув руки в карманы, не в силах сдвинуться с места. И хотя расстояние до него еще было приличным, но по его фигуре было видно, что он явно старается пересилить самого себя в чем-то.
И я оказалась права. Когда я приблизилась к месту происшествия так, что могла расслышать, что кричал рыбак с середины реки, мужчина медленно сдвинулся с места и пошел в сторону города, постепенно ускоряя шаг. К тому времени, когда я подошла к тому месту, где стоял он, мужчина перешел на бег.
Но, оказалось, было уже поздно…
VI
Он открыл дверь, все еще не совсем осознавая, что все происходящее – реально.
- Вы ко мне? – хрипло спросил он у девушки, так и стоявшей в подъезде.
- Алексей Иванович Латунин? – посмотрев в блокнот, осведомилась она.
Он кивнул и отступил вглубь квартиры. Немного погодя, она зашла в полутемный коридор и с осторожностью огляделась. Почему с осторожностью, подумал он, потому что он все же зэк…
Не говоря ни слова, он прошел на кухню. Убрав со стола пустую бутылку и, положив рюмку в раковину, он с удивлением обнаружил, что девушка так и осталась стоять на прежнем месте.
- Проходите, - сказал он, кивком головы указывая на табурет. – Присаживайтесь.
- Спасибо.
Он видел по ее движениям и лицу, что она пытается совладать с собой, пытаясь задать элементарный для этого момента вопроса. Девушка робко присела на табурет, спиной прислоняясь к стене.
За тягостным молчанием он рассмотрел посетительницу в общих чертах. И не потому, что молчание оказалось коротким, просто он еще совсем не адаптировался к такой свободе.
Внезапно он ощутил себя неловко – перед ним, явно ожидая диалога, сидела девушка, а он даже не удосужился чем-нибудь угостить гостью. Но, тотчас подумав, он испытал раздражение к самому себе – с чего бы вдруг?..
- Я журналистка, - проговорила девушка, заправив выбившийся локон за ухо аккуратным жестом руки. – Из «Городских Известий».
Ясно понятно, зачем она удостоила меня визитом, подумал он, хмуро уставившись в окно. Тучи начинали затягивать небо, даже в комнате ясно ощущался запах озона…
- Что вам от меня нужно? – резче, чем хотел, спросил Алексей, взглянув ей в глаза; они оказались светло-карими.
- Я… Редакция дала мне задание… Написать такой материал о людях…попавших в трудные жизненные обстоятельства…
И стыдливо уткнулась в пол, боясь, что выразилась слишком нетактично.
Господи, никто за эти месяцы не называл его человеком, попавшим в трудные жизненные обстоятельства…
Он ошеломленно поднял благодарный взгляд на журналистку, выразившую элементарное словосочетание такими…приятными словами…
- Что? – спросил он, не сводя с нее все еще не верящих глаз. – Что вы сказали?..
Их взгляды встретились. Он удивился, прочитав в ее глазах тот же стыд, что и минутой ранее.
- Я сказала… Что не каждый может перенести такие испытания…с честью.
Он усмехнулся, подумав, он ли с честью перенес испытания?.. С честью – значит, с бутылкой водкой на столе?..
- Вы ошибаетесь.
- Разве? – она снова взглянула в усталые глаза собеседника. – Расскажите о своей жизни, Алексей.
Он прекрасно осознавал, что она попросит об этом, но все равно подтверждение его предсказуемых опасений были не столь радужным, нежели он представлял.
Он повернулся лицом к окну и закурил, с удивлением обнаружив, что пальцы слегка дрожат. Вот тебе и подготовка, усмехнулся про себя он, убедившись, что девушка не заметила очевидных признаков моральной слабости.
Отворив форточку, он повернулся лицом к собеседнице.
Она терпеливо ожидала, когда он, наконец, нарушит молчание.
А он пытался совладать с нахлынувшими воспоминаниями, ассоциирующимися с тем злополучным майским днем. Какая-то глупая ошибка, думал он, стоила ему трех лет сломанной жизни и дальнейшей отшельнической жизни… Конечно, он немного утрировал.
Он несколько раз хотел начать рассказ, но каждый раз останавливался, не зная, как правильно начать. Одно событие вытекало из другого, являясь логическим продолжением следующего, и наоборот. Злясь на самого себя, он зажег новую сигарету, отвернувшись от терпеливой слушательницы. Не очень-то увлекательный получается у нас диалог, усмехнулся он, глядя на свое хмурое небритое отражение в оконном стекле…
Девушка слегка пошевелилась, как бы желая напомнить, что он пока еще не один. Бросив мимолетный взгляд на руки – пальцы все еще немного дрожали – Алексей повернулся к ней лицом, настроившись на окончательное решение.
- Все началось тогда, когда… - Он запнулся, сглотнул, но все-таки продолжил. – Все случилось три года назад, в мае…

Он кинул взгляд на кухонные часы; его рассказ занял чуть больше часа. В процессе рассказа он все больше и больше убеждался, что рассказывать, не прерываясь, легче, нежели тратить время на паузы, начиная и останавливаясь на одной и той же ноте. Он с удивлением понимал, что, чем дальше он углублялся в события трехлетней давности, тем легче становилось продолжать. И так мало-помалу, не торопясь, но и не затягивая нудным ожиданием собеседницу, он добрался до того момента, как вновь стал обычным человеком с необычным прошлым.
К концу его монолога в пепельнице скопилась целая гора окурков, которые он, в процессе рассказа, то и дело вдавливал в дно углубленного блюдца, служившего не по назначению. Он похлопал себя по карманам в поисках оставшихся сигарет, но они оказались пусты. Ни на холодильнике, давно дышащим на ладан, ни на подоконнике, где краска уже кое-где облупилась и облетела, так сигарет и не нашлось.  Хмуро обвел кухню взглядом, надеясь на какое-то подобие чуда, а затем посмотрел на журналистку.
- У вас сигаретки не найдется?
Казалось, девушка ожидала какого угодно вопроса, только не этого. Удивление в ее светло-карих  глазах говорило красноречивее любых слов.
- Простите… - Хмуро извинился он и подошел к окну.
Тополя во дворе, величественные, словно в сказке, стояли, слегка покачиваясь на крепнущем ветру. Ватага ребятни, всегда изводившего его глупыми и оскорбительными насмешками, бегали по периметру детской игровой площадки, гоняя латанный-перелатанный мяч; их крики и радостные возгласы, извещавшие о новом забитом голе в ворота противника, разносились на много сотен метров вокруг.
Еще больше разозлившись из-за этого ненужного воспоминания, он в который раз повернулся к  еще ожидающей девушке.
- Вам еще что-то нужно? – грубо, не особо церемонясь, спросил Алексей, желая остаться наедине со своими печальными мыслями.
- Нет, спасибо… Это все…
Девушка встала, одернула свой простенький, но все-таки деловой костюм – светло зеленый пиджачок и такого же цвета юбку, почти доходившую до колен – и со странными выражением в глазах направилась в коридор. Алексей последовал за ней, включил свет, чем все равно мало улучшил видимость.
- Что ж, спасибо, - девушка вновь заглянула ему в глаза, снова несколько смутившись. – Спасибо, что уделили мне столько своего времени, Алексей.
Он махнул рукой, давая понять, что все эти слова – напрасны.
- Статья, как только она будет одобрена редактором, тотчас выйдет на страницах газеты. У вас есть подписка на газету?
- Нет, - покачал он головой. Да и зачем она нужна ему? Лишняя макулатура…
- Тогда я вам доставлю бесплатный экземпляр, - решила журналистка. – Вам, как автору этой истории, необходимо иметь экземпляр. До встречи.
Она протянула руку на прощание. Несколько мгновений Алексей тупо смотрел на протянутую ладонь, и только спустя пару секунд, поспешно сжал ее, но тотчас же отпустил. Он сам не понимал, чего так испугался…
Закрыв за гостьей дверь, он в задумчивости провел ладонью по подбородку и внезапно почувствовал так и не смытую пену на половине лица. Выругавшись, что он так предстал перед представительницей прессы, он понадеялся, что девушка деликатно опустит все нежелательные подробности вроде убранства его квартиры и…его внешности…
VII
В кабинете редактора царила атмосфера тягостного ожидания. Простая, но не лишенная вкуса, мебель комнаты, казалось, тоже источала присущие данной комнате настроения и ощущения – официальности и сухой сосредоточенности.
- Ну, что ж, Анна Петровна, - седеющий мужчина в толстых роговых очках в позолоченной оправе поднял на девушку глаза, ожидающей на стуле возле двери. – Статья вполне подходит для нашей рубрики. Конечно, здесь не обошлось без некоторых нюансов, но, как же без них?
Редактор успокаивающе улыбнулся, приободрив робеющую сотрудницу газеты.
- В общем, мое «добро», считайте, у вас уже есть.
- Да? – не поверила Анна, не веря, что так легко заслужила одобрение начальника на своем первом серьезном задании. – Так его можно отдавать в печать…после некоторой…корректировки?..
Пожилой редактор усмехнулся, впрочем, едва заметно, столкнувшись с такой деликатностью молодого персонала, а в основном – робостью.
- Я сам отнесу статью в печать, если хотите, - предложил редактор, вертя в руке карандаш. – Но, если желаете ознакомиться с окончательным вариантом, то, думаю, к часам четырем пополудни загляните ко мне снова. Хорошо?
- Ладно, - кивнула девушка, встала и поблагодарила: - Большое спасибо вам, Сергей Тихонович!
Сергей Тихонович лишь снова улыбнулся, понимая, сколько радужных надежд одной только улыбкой внес в души наивных и неопытных журналистов за свои двадцать лет работы редактором…
VIII
Ее второй визит к нему был не таким непредсказуемым, чем в первый раз, но все равно неожиданным.
На этот раз он, не колеблясь, открыл дверь, и позволил на лице отразиться некое подобие облегчения.
- Добрый день, Алексей, - сказала Анна. – У меня хорошие новости для вас.
- Здравствуйте, - сказал он, посторонившись, чтобы гостья могла пройти в полутемный коридор. Автоматически рука включила освещение.
- Прошу, - он повел рукой в сторону кухни, машинально проведя рукой по подбородку; щетины не было. – Присаживайтесь.
Девушка села на тот же табурет, что и несколькими днями ранее, аккуратно одернув летнее платье, эффектно подчеркивающий ее фигуру. Алексей только сейчас осознал, что девушка, как ни странно это звучит, не лишена привлекательности…
Он поискал глазами чайник для заварки и обнаружил его на подоконнике. Заварки там было только на одну чашку.
- Чаю? – предложил он.
Несколько секунд колебаний.
- Да, пожалуйста…
Он достал из шкафчика чистую чашку, налил заварки и отыскал глазами чайник.
Поставил чашку перед посетительницей, придвинул поближе сахарницу.
- Простите, но к чаю ничего не имею…
И тотчас почувствовал нелепое чувство стыда.  Что ж это такое?!
- Ничего, - девушка сделала глоток. – Редактор одобрил нашу статью.
Какой-то частью разума он отметил, что теперь статья не «ее», а «наша». Внутри словно что-то разлилось – горячее и бодрящее, словно тот же чай…
- Значит, одобрили… - Неловко повторил Алексей. – И когда же будет статья?
- Завтра, - улыбнулась Анна, поставив полупустую чашку на стол. – Редактор говорит, ее нужно немного подкорректировать.
- Разумеется, - сказал он, хотя в полной мере и не осознавал, правильно ли он соглашается.
- Видимо, это ваше первое задание? – поинтересовался он, взглянув на собеседницу.
- Да…
- Вы оканчивали факультет журналистики?
- Да. Закончила – и сразу сюда, в родной город.
- Немногие согласны начинать свою карьеру в своем родном городе. Почему вы решили?..
Она подняла глаза на этого безучастного ко всему миру мужчину, влачившим свое существование с неизвестно какой целью…
- В детстве у меня была цель, к которой я до сих пор стремлюсь… Эта цель, пусть она вам, наверное, покажется несколько наивной – не привести город в полнейший упадок. Ведь…вы только посмотрите! Все государственные учреждения либо закрыты, либо в одном шаге от этого! А уровень дохода населения? Если кому-то рассказать о том, какая средняя зарплата в городе, он просто подумает, что я его разыгрываю! Я люблю свой город, и не хочу быть свидетелем его постепенного умирания… И делаю все, чтобы этого избежать… Журналистика – это лишь точка отсчета для достижения этой цели. Поэтому я с нее и начала.
Он в задумчивости покачивал ногой, не прерывая ее, но и не желая нарушить воцарившееся молчание. По сути, она, конечно, права, размышлял он, но…
- Но воплотить вашу цель в жизнь будет очень и очень непросто.
Она это, конечно, прекрасно осознавала, но и не была похожа на девушку, отступавшей с намеченного пути, встретив малейшую преграду. Взять хотя бы сегодняшний визит ее к едва знакомому мужчине, причем бывшему заключенному…
- Что ж, мне, пожалуй, пора, - Анна встала, расправила складки на платье. – Спасибо за чай, Алексей.
Он хотел извиниться за скудность его угощения, но слова застряли в горле. Сглотнув, он последовал за гостьей в коридор и наблюдал, как она застегивает пряжки туфель. Длинные светлые волосы спадали на лицо, закрывая его от взора. Не понятно почему, но он представил, как солнце роняет свои блики в ее шелковых волосах, играя и переливаясь…
- До свидания, Алексей, - девушка улыбнулась ему. – Я завтра к вам забегу, принесу газету.
Закрывая дверь, он не мог отвязаться от мысли, что он был несправедлив ко всему обществу, судя его, как единое и неделимое целое…
IX
Статья оказалась намного больше в размере, и намного деликатнее в стиле, чем он мог предполагать в самых радужных мечтах.
Большой, бросающийся в глаза, заголовок, гласил:

ЖИЗНЬ С ЧИСТОГО ЛИСТА
«Наша жизнь – источник непрекращающихся и грубых жестокостей. Каждый из нас, сталкиваясь с испытаниями жизни, в той или иной степени выходит из ситуации победителем. Каждый из нас, сталкиваясь с проблемами, надеется на лучшее, убеждая себя, что «могло быть и хуже». Но у каждого это «хуже» бывает разным… Настолько разным, что рано или поздно ты встаешь перед выбором – начать жизнь с чистого листа или же влачить свое жалкое существование?..»

Он бегло ознакомился со статьей, заметив, что некоторые его цитаты – то ли девушкой, то ли ее начальником – были исправлены на более тактичные. Его фраза «Жизнь – сволочная штука», была перефразирована как «источник непрекращающихся и грубых жестокостей»…  Они, наверняка, не догадывались, что это вовсе не его фраза, а знаменитого английского писателя детективов…
Впрочем, это не столь уж важно…
- У вас получилась замечательная статья, - искренне сказал Алексей, глядя на Анну. – Вы так…хорошо обошли все острые углы…
Такая похвала была ей лестна, поскольку девушка сразу же зарделась.
- Ну, без вас мне этого не удалось, - справившись с волнением, ответила девушка, заправив выбившийся локон за ухо; точно таким же жестом она это сделала в первый день их знакомства.
Алексей искренне усмехнулся и отошел к окну.
Смеркалось. Ветер, поднявшийся еще после полудня, все набирал обороты, и скоро должен был перерасти в штормовой ветер. Тополя, грозно шумя листвой, нависали над домами, словно какие-то сказочные герои. Восторженные крики ребят смолкли; испуганные непогодой матери поспешили загнать своих чад по теплым и уютным квартирам. Уютная - такой эпитет сложно было применить к его квартирке…
- Дождь собирается, - сказал Алексей, зажигая сигарету. – Пожалуй, вам не стоит сейчас выходить на улицу. Через полчаса стихия разыграется.
- За эти полчаса я успею доехать до дома, - возразила девушка и поднялась в намерении уйти. – Не стоит вас задерживать. Может, вы заняты, а я вас отвлекаю…
- Постойте, - в своем голосе он почувствовал нотку нетерпения и раздражения. – Ведь это же глупо! У вас даже зонтика нет. Вы промокните и…заболеете…
Но девушка была непреклонна. Надев босоножки, она стояла в коридоре, ожидая, когда он откроет дверь. На губах застыла непонятная улыбка.
- Пока мы здесь спорили, я могла бы уже дойти до остановки, - упрекнула Анна, но в голосе не ощущалось осуждения. – Может, еще увидимся…Алексей.
Он держал ладонь на ручке двери, не давая ей выйти. Какое-то странное чувство не давало ему отпустить ручку и предоставить эту хрупкую беззащитную девушку крепчающему ветру и непогоде. Но, уступив этой мгновенной нерешительности, он открыл дверь.
- До встречи.
X
Но несколько минут спустя, стоя на остановке, Анна пожалела, что проявила настойчивость и не осталась у Алексея переждать непогоду. Ветер заметно усилился, тяжелые капли дождя все чаще и чаще ударялись о землю. А она еще была в босоножках…
Словно незаурядное стечение обстоятельств, маршрутки перестали ходить. Бесполезно прождав минут семь, и начиная дрожать от поднимающегося ветра, Анна с возрастающей тревогой вглядывалась вдаль, надеясь распознать отличительные черты маршрутки или, хотя бы, автобуса…
Но ничего не было.
Проходящих машин становилось все меньше и меньше, пока движение совсем не остановилось, предоставив незадачливой девушке на волю случая.
Анна стояла, не зная, что делать – то ли позвонить в такси и раскошелиться, но спастись от простуды или, в худшем случае, от травм от ураганного ветра, то ли вернуться в квартиру к этому странному мужчине, Алексею, сказав, что передумала.
Но когда сила ветра стала такой, что остановка опасно заскрипела, Анне некогда было выбирать. Схватив сумочку, девушка, пригибаясь, побежала обратно к дому.
XI
Его самообладания хватило лишь на несколько минут. Выругавшись на свою нерешительность, Алексей схватил ветровку с крючка, накинул и поспешно вышел из квартиры.
Ветер сбивал с ног и не давал быстро идти. Представив, как Анна безуспешно борется с разбушевавшейся стихией, Алексей снова почувствовал сильное негодование, к себе, из-за недостаточности твердости характера…
Тяжелые капли дождя еще больше ухудшали и без того незавидную картину. Накрывшись ветровкой с головой, он озирался по сторонам, надеясь увидеть девушку, спрятавшеюся под навесом подъезда.
Но никого не было.
Внезапный порыв ветра чуть не сбил его с ног, но он успел ухватиться за штангу футбольных ворот, неловко сбалансировав рукой.  С губ сорвалось грубое слово, которое явно не попало бы на страницу статьи. При одном   воспоминании о статье его губы озарила улыбка. Странно, но за те полтора месяца никто не смог «выжать» из него улыбки, а какая-то газетная колонка и девушка-журналистка…
Женский крик насквозь пронзил пропитанный электричеством воздух.
Он резко остановился, уверенный, что ему не послышалось, и что это не обман слуха, а действительно женский крик. Крик Ани…
Но сколько он не вслушивался, он не смог уловить больше никаких звуков, издаваемых человеком – только свист ветра, да стон деревьев, сопротивляющихся разбушевавшейся стихии…
Он прошел несколько метров, напрягая зрение, чтобы рассмотреть человека. Но за пеленой усиливающегося дождя это сделать было не так-то просто… Он с трудом преодолел еще три метра открытого пространства, чувствуя, что, если он сейчас не найдет Аню, то найти ее в урагане листьев, веток и обломков шифера будет невозможно…
И тут он увидел ее.
Она лежала на асфальте, видимо, без сознания, ветер трепал ее светлые волосы… Одна босоножка где-то потерялась, и нога лежала под неестественным углом к телу. Внезапно поняв в чем дело, Алексей ринулся к беззащитной девушке и накрыл ее своей ветровкой; футболка тотчас промокла.
Времени на то, чтобы привести девушку в чувство, не было – через пару минут ветер с легкостью поднимет в воздух человека, даже с ношей. Поэтому Алексей осторожно взял девушку на руки и почти бегом устремился к подъезду. Ветер сбивал его с пути, и ему приходилось то и дело сворачивать налево.
Еще один неистовый рывок ветра, и Алексей вместе с девушкой со всей силой бросило на дом. На этот раз он не выдержал и адресовал бушующей стихии такой поток нецензурной брани, которую не применял с тех пор, как освободился.
Потирая ушибленное плечо, он открыл входную дверь квартиры и ввалился внутрь. Тепло комнаты подействовало на него успокаивающе, и он, не разуваясь, пронес Анну в гостиную, а попросту зал, и бережно положил на диван.
Видимо, прикосновение с диваном, каким бы мягким оно не было, повредило травмированную конечность девушки, потому что Анна открыла глаза и попыталась сесть, но тотчас схватилась за лодыжку со стоном боли.
Алексей встрепенулся, сидя в кресле.
- Я, наверное, ногу…подвернула… - Прошептала девушка; с ее лица не сходила бледность. – Я шла к тебе, и тут подул ветер, и я упала… Нога так неестественно вывернулась, и я…наверное, я все-таки потеряла сознание… Это ты нашел меня?
Обоих нисколько не поразило, что они спонтанно перешли на «ты». Поэтому Алексей просто ответил:
- Я.
Анна попыталась подняться, опираясь на больную ногу, но не смогла. Еще больше побледнев, она упала на подушки и тяжело проговорила:
- Наверное, мне придется обождать, пока…нога перестанет так…болеть…
Алексей встал, открыл верхний шкаф стенки и достал аптечку. Порывшись в ней, он вынул из коробки бинт и мазь, повертел ее, ища срок годности, и сообщил:
- У тебя всего-навсего вывих…
И ободряюще улыбнулся.
Но ее лицо явно не выражало облегчения. Скорее, усугубление ситуации.
- Не бойся ты так! Сейчас намажу ногу, обездвижу, и все будет к утру в порядке!
Такая перспектива ее вовсе не радовала, догадался Алексей, следя за ее реакцией. Ее лицо выражало сначала недоверие, потом страх, затем нерешительность. И только после Алексей увидел покорность – будь, что будет.
Усмехнувшись про себя, он пересел на диван и начал втирать мазь в лодыжку.
XII
Утром он нашел Анну на кухне, стоящей у окна и наливающей чай в чашки.
- Как нога? – поинтересовался Алексей, встав в дверном проеме, ведущим на кухню.
- Спасибо, хорошо, - девушка немного хромала, но движения не вызывали такой боли, как вчера. – Немного болит, конечно, но уже не так, как было.
Он снова усмехнулся и поспешил помочь поставить на стол чашки с чаем. Помимо чая на столе оказались свежие булочки и шоколадные конфеты.
- Ты, что, в магазин ходила? – недовольно спросил он, воззрившись на нее. – С больной-то ногой?
Она не ответила, только послала извиняющуюся улыбку. Заметив ее, он немного расслабился.
- Значит, ноге все-таки лучше.
Еще одна улыбка, на этот раз одобрительная.
- А ты не такой, каким казался при первой встрече, - внезапно сказала Анна, снова заглянув в глубину его глаз. – Не такой резкий, каким хочешь казаться.
Для него не было новостью сказанные слова, было новостью то, как быстро она смогла увидеть это в нем.
- Да, - только и смог сказать он.
Позавтракав, Анна встала из-за стола и прошла в зал, чтобы через несколько секунд появиться с сумочкой в руках.
- Ты уходишь? – ошеломленный такой неожиданностью спросил Алексей.
- На работу, - улыбнулась девушка.
- Но сегодня же суббота.
- Я не надолго.
- Ты из себя трудоголика сделаешь.
Она лишь улыбнулась на прощание и закрыла за собой дверь.
Он подошел к окну, провожая удаляющуюся фигуру девушки. Странно, думал он, все какие-то три дня назад он встретил девушку на пороге своей квартиры, и вот сейчас жалеет, что она не осталась с ним подольше…
Но тотчас же отогнал эту мысль. Что за глупости?
Он обвел взглядом кухню.
На столе так и остался неприбранный завтрак, пустые чашки чая и булочки, наполовину съеденные. В раковине не оказалось грязной посуды, да и сама раковина стала как-то чище и опрятнее. Внезапно он ощутил приступ раздражения из-за своей лени. Надо же, до чего дожил!
Большую часть дня он потратил на генеральную уборку кухни и гостиной. Он даже не предполагал, сколько накопилось грязи и ненужного мусора за те три года, которые его здесь не было. Приведя квартиру в более-менее пригодный вид, он повалился в кресло и апатично уставился в окно…
Звонок в дверь вывел его из полудремы. Вздрогнув от неожиданности, Алексей перевел взгляд на дверь, не желая вставать. Но когда в дверь позвонили во второй раз, он заставил себя подняться и открыть дверь.
Это оказался участковый старший лейтенант, пришедший проверить недавно освободившегося заключенного. Его презрительный и высокомерный взгляд по отношению к людям, по его мнению, гораздо низшего ранга, нежели он сам, заставил Алексея прийти в негодование.
- Латунин? Алексей Иванович?
Алексей не потрудился ответить – только кивнул.
Подозрительный взгляд правоохранителя порядка обвел квартиру, и его лицо озарилось непониманием – за все годы работы участковым он ни разу не видел, чтобы квартира была такой опрятной. Сомнительно хмыкнув, он обратился к Алексею:
- Так ты один живешь?
Утвердительный кивок.
Милиционер сделал несколько шагов вперед и поочередно заглянул сначала в кухню, а потом в гостиную. Ничего не обнаружив, он вернулся к Алексею, достал из папки какой-то документ и поставил галочку.
- Хорошо, - он застегнул молнию на папке. – Не нарушайте порядок.
И удалился.
- А я и не собирался, - буркнул Алексей, закрыв дверь.
Анна пришла только вечером.
К этому времени он успел сходить в магазин и пополнить запасы провизии. Прибранная и вычищенная кухня выглядела очень даже уютной, и не потому, что в ней сделали уборку. Все дело было в настроении хозяина квартиры.
Алексей долго не мог понять, отчего у него изменилось мировоззрение. И только после прихода Анны, он понял, кому обязан такой переменой…
- Привет, - девушка сняла легкое пальто светло-коричневого цвета и туфли, подобранные ему в тон. – О! Я вижу,  здесь произошли перемены.
Они прошли на кухню. Необычно аккуратный вид кухни вызвал в девушке возгласы удивления и одобрения. Алексей с удивлением понял, что к приятному всегда быстро привыкаешь…
Весь вечер они просидели за столом, попивая чай с лимоном и конфетами. Алексей боялся сказать лишнее слово, не решаясь нарушить гармонию и единение между ними, построившими такой уютный и такой домашний мирок…
Но в какой-то момент этого памятного вечера, Анна, посмотрев ему в глаза, вдруг мягко попросила:
- Расскажи мне о той жизни, Леш…
Вечер будто смерзся в одно мгновение. Секунду назад – тепло, уют, приятное общество, а сейчас – действительная и неприглядная реальность, наполненная тягостным ожиданием…
Он резко встал и отошел к окну. В сгущавшихся сумерках ночи вспыхнуло пламя зажигалки.
Он почувствовал, как она встала со стула и неслышно подошла к нему, обняв за плечи, по родному, как сестра…
Он затянулся.
- Прости, я не думала, что тебе так больно вспоминать.
Он положил руку на ее ладонь.
- Прости, Леш, я не хотела так ранить тебя…
Ее волосы приятно щекотали его щеку. Он втянул в себя запах ее волос, чувствуя, как начинает кружиться голова…
Он затушил окурок в пепельнице левой рукой, правой дотрагиваясь до лица.
В следующий миг их губы встретились…

До сих пор он не мог представить, что такая любовь может быть.
Такая любовь, способная поглотить не только чувства и эмоции, но даже все помыслы, существующие на краешке сознания… Чувство, разбивающее вдребезги все ранние предубеждения и мировоззрения. Эмоции, заменившие им всю жизнь…
Он лежал, обняв ее за плечи, слушая ее тихое дыхание. Боясь потревожить ее сон, он не решался освободить руку, хотя она уже начинала неметь.
Те часы любви, что пронеслись словно одна минута, наполненные  небывалой для обоих страстью и наслаждением, накопившемся за многие годы, сделали эту ночь незабываемой. Сейчас, вспоминая заново все те минуты, он улыбался, понимая, что слишком поспешил с выводом, насчет выражения «наша жизнь – источник непрекращающихся и грубых жестокостей». Не так страшен черт, как его малюют…
До этой ночи он и не представлял, что когда-нибудь сможет обрести цель своей жизни. И цель оказалась по наивному проста – жить ради любимого человечка, мирно спавшего на плече, ради которого не жалко отдать целую жизнь, целую прошлую жизнь, и начать жить с чистого листа…
Аня пошевелилась и открыла глаза.
- Не спишь? – улыбнулся он ей.
- Нет.
- Знаешь, я тут подумал…
- О чем?
- О тебе, обо мне, о нашей жизни и…цели.
Она повернулась к нему лицом.
- И что же?
- У меня теперь есть цель в жизни. Это – ты.
- Ох, Леш! – в ее голосе слышалась неподдельное удивление, радость и даже…облегчение.
- А знаешь что? – внезапно спросил он, обняв ее за плечи и прижав к себе. – Давай начнем жизнь с чистого листа.
Это был не вопрос и не утверждение. Чем оно должно будет стать для Анны, предстояло выбрать ей самой.
- Я согласна, - немного погодя, согласилась девушка. – Но – как?
- А это очень просто, - Алексей поцеловал в губы Аню. – Выходи за меня замуж!

Наша жизнь – источник непрекращающихся и грубых жестокостей. Каждый из нас, сталкиваясь с испытаниями жизни, в той или иной степени выходит из ситуации победителем. Каждый из нас, сталкиваясь с проблемами, надеется на лучшее, убеждая себя, что «могло быть и хуже». Но у каждого это «хуже» бывает разным… Настолько разным, что рано или поздно ты встаешь перед выбором – начать жизнь с чистого листа или же влачить свое жалкое существование?..
Выбор – за вами!

Январь 2011 г.