тише...

Большая кухня. Большая кухня всегда располагает к большим делам. С дюжину ведер наполненных водой. Разные, эмалированные, пластмассовые,  железные, но все почти доверху наполнены водой.  Молча заходят какие-то люди, молча вручают мне пакеты. Из пакетов доносится сдавленный писк. Я ни о чем их не спрашиваю, они ничего мне не говорят. Просто передают пакеты и уходят. Скорбное лето. За окном барабанит легкий дождь. От входящих остаются следы.
Я раскрываю пакеты и вываливаю их содержимое в ведра. Плюх. И писк усиливается. Ко мне приносят тех, кто совсем совсем никому не нужен. Просят о помощи. Говорят «утопи», ведь ты же можешь, что тебе стоит. И я молча принимаю из их рук пакеты с котятами и щенками и топлю. Поэтому столько ведер, наполненных ледяной водой. Почти дюжина адских машин для убийства. Они еще плавают, как в утробе матери, скулят и пищат, но у них нет шансов.
Я прошу только одного, чтобы входящие не говорили мне ни слова, просто молча передавали пакет и молча уходили. Мне не нужны их деньги или их похлопывание по плечу. Они прекрасно знают, что как только они переступили мой порог, я их возненавидел. Они это знают, и я это знаю. Такова природа вещей. Примите как данность. Я потрошу пакеты, на каждый пакет своё отдельное ведро, кому какое достанется. Потом я беру грузы, сделанные из кирпичей и кладу на поверхность каждого из ведер, принуждая жертв тонуть. Не давая им ни единого шанса. Они уходят слепыми и неразумными, наверное, так легче, наверное, так задумано. Примите как данность, примите как мой грех. Мой и больше ничей, они пришли молча и также молча ушли. Что с них брать. Мои руки в крови, а у них только души.
Мягко тонет окурок в стакане мутной воды. Никотиновая завеса мешает нормально дышать. Я давно уже перестал об этом думать, перестал просыпаться по ночам от кошмарных снов. Всё стало болезненно иным, чистой воды паранойя, в которой плавают мертвые щенки и мертвые котята. А они всё молчат и молчат…ангелы на небе не находят себе места от сотворенного ими деяния. Думали, что чужими руками будет так просто, всё забудется… нет, стало только тяжелей и кровавое желе не дает оторвать подошвы ботинок от пола. Пол кроваво липкий, тьма и легкое биение воды о края ведер. Помните, их около дюжины, около дюжины по три-четыре трупика в каждом, трупика вашего гнусного ангельского молчания, не единожды не помянутого в суе.
…и лишь крылья обмакнув в топленом молоке они напишут о своей вине…по прошествии многих веков. Только обязательно нужно подержать над свечей, аккуратно, чтобы не загорелась сама бумага, только так можно прочесть, так можно помочь…попытаться понять…тише…………………………