Где найти живой реликт или Кто такой байбак?

      
   На покатом склоне холма видны белесые пятна – здесь мел выходит на поверхность – и рядом застыли странные «столбики».  Лучи заходящего солнца высветили коренастые фигурки.  Человечки – не человечки, хоббиты – не хоббиты... 
   …Байбаки. 
   Это удивительные создания!.. И на самом деле – РЕЛИКТОВЫЕ животные.  Можно сказать, одни из первых млекопитающих – чудо Природы, причём намного старше человека, который напрасно кичится своим воинственным разумом и древним происхождением. 
   Энциклопедический словарь может поведать нам о байбаках предельно кратко, лаконично: «Байбак (степной сурок) – млекопитающее рода сурков.  Длина тела до 60-и сантиметров.  Встречается в степях Европы, Азии (Северный Казахстан).  Малочислен, находится под охраной». 
   Но эти безобидные милые существа достойны того, чтобы рассказать о них побольше. 

   Степной сурок – байбак – исконный обитатель наших степей.  Ещё во второй половине XVII столетия в таврических и приазовских степях кочевники – а затем и обитатели Запорожской Сечи – добывали и вывозили в Польшу и Крым тысячи шкурок этих зверьков.  Именно тогда – а не во времена ираноязычных скифов и сарматов – начался безжалостный охотничий промысел, поставивший к началу прошлого столетия реликтовый вид на грань вымирания. 
   Имелась и ещё одна, не менее трагичная причина – бесконтрольная распашка степей, достигшая апогея в начале XIX века. 
   Вскоре колонии степных сурков сохранились лишь чудом – иначе трудно сказать – на немногих (по пальцам можно пересчитать) нераспаханных и не используемых в сельском хозяйстве землях, редких целинных участках да степных балках.  Как ни странно, прославляемый ныне на все лады царизм (с некоторых пор это стало модно) чуть ли не в могилу загнал байбака – впрочем, и многих других. 
   А ругаемая с начала т.н. «независимости» на все лады Советская власть, помимо широко известных сталинских репрессий, отличилась заботой о братьях наших меньших – и в XX столетии численность байбаков заметно выросла; не сказать, чтоб в разы, но выросла намного.  К началу развала Союза, например, только в пределах Украины колонии байбака имелись на Старобельщине (Луганская область) и Слобожанщине (точнее, на территории Великобурлукского района Харьковский области), где они, можно сказать, процветали благодаря зоологу Виктору Токарскому и его коллегам из Харьковского университета.  К тому времени численность байбаков достигла сорока тысяч особей – согласитесь, немало.  Примерно такое же количество зверьков насчитывалось в смежных Белгородской и Воронежской областях, а также в иных местностях России. 
   И здесь вполне уместна цитата «из тех времён»:
   «…С целью проведения мероприятий по охране  РЕЛИКТОВОГО  ВЫМИРАЮЩЕГО вида… исполком областного Совета депутатов трудящихся решил создать на территории Великобурлукского района государственный байбачий заказник…»
   К слову, несмотря на позднейшее объявление данной местности (на которой жили не только байбаки, но и многие другие животные, росли «краснокнижные» растения, имелась редчайшая колония серых цапель) Национальным парком, в годы «бесконтрольной долгожданной независимости» на заповедной территории начали выростать (и продолжают возводиться, несмотря на продолжающееся обнищание большинства населения, сегодня) неслабые коттеджи.  Причём, чем больше вопили о свободе и независимости, тем больше строили дворцов.  Но это отдельная тема для особого исследования – если не сказать РАССЛЕДОВАНИЯ. 

   Байбак устраивает своё жильё в глубокой достаточно разветвлённой норе с немаленьким округлым входом (быть может, и отсюда «растут ноги» у толкиеновских хоббитов?..)   
   Степной сурок трудится над постройкой жилища годами – подземные переходы в несколько ярусов тянутся иногда на десятки метров.  Естественно, у выхода из норы накапливается выброшенный грунт – глинистая почва, мел или серозём (верхний тонкий слой чернозёма байбаки практически не трогают).  Курганчик может возвышаться на метр «с хвостиком», а диаметр «постройки» зачастую превышает пять метров!..
   Байбак, обитающий главным образом на равнинных участках (в яры, овраги его загоняет нелёгкая судьба вместе с хищником-человеком), использует свой курганчик – сурчИну – как наблюдательный пункт.  Таким образом, приближение опасности байбак видит заранее – и, обладая запасом времени, может без особой спешки скрыться в спасительной норе – не забыв предупредить сородичей. 
   Можно сказать, байбак способен  ОЦЕНИТЬ  СТЕПЕНЬ  опасности:  если враг далеко, сурок не спешит в укрытие.  А если рядом проходит корова, отбившаяся от стада, или маленькое стадо коз, байбак – особенно старый, опытный «боец» – попросту игнорирует пришельца.  Бывали случаи, когда байбаки резкими звуками пытались прогнать копытного «нарушителя».   
   Если же опасность на самом деле велика – следует особый резкий свист, предупреждение – и тут же вся колония, не только «дневальный», все зверьки устремляются в укрытие. 
   В норе сурок живёт многие годы – поскольку отличается завидным долгожительством (по сравнению с большинством иных грызунов).  Воистину, мудрость народная (насчёт «…родимся …и уйдём в землю…») в этом случае облекается в конкретную форму:  байбак рождается в особой гнездовой камере норы – комнатке для родов сурчихи – и, прожив нелёгкую полную опасностей жизнь, уходит умирать глубоко под землю… 
 
   В марте, лишь только на склонах балок сойдёт снег, выходят из нор первые байбаки.  Всю зиму зверьки очень крепко спали – во время зимней спячки (похожей на пребывание в «коме», в коматозном состоянии) все процессы в организме зверька замедляются, байбак даже дышит гораздо медленнее – что позволяет экономнее расходовать накопленные запасы, и, попросту говоря, выжить.  Дожить до весны. 
   Ведь зимняя спячка – по сути, единственное спасение для степного сурка.  Зверёк-то крупный – не мышь, не какая-нибудь белка или бурундук – такому великану никаких запасов не хватит на зиму, живи он «как все».  И всё же вылезают байбаки по весне из нор своих тощенькими, весьма исхудавшими.  И сразу начинают искать проростающую травку, активно пасутся весь день, восстанавливая потерянный за долгие зимние месяцы вес – как говорится, «голод не тётка»!.. 
   В апреле и в мае сурки выходят «основательно подкрепиться» лишь утром и перед наступлением сумерек – заметно, что к этому времени «первый голод» уже утолён, и животные стали спокойнее, солиднее.  Даже, кажется, слегка поправились.  В промежутке между кормёжками, когда солнце иссушает всё вокруг полуденным зноем, байбаки скрываются в глубокой прохладной норе.  У них - сиеста!   
   Вреда байбаки человеку не наносят.  Или, точнее сказать, вред земледелию минемален, характер носит временный, случайный (если какие-нибудь умники вдруг «самозахватом» распахали землю, на которой издавна жили степные сурки), а посему всерьёз рассматриваться не может, независимо от степени развитости чувства юмора у отдельно взятого скептика. 
   Байбак – травоядное животное (в отличие от мышей, к примеру, полёвок, леммингов и прочих представителей многочисленного племени грызунов).  Кормится он главным образом зелёной массой дикорастущих травянистых, причём лакомится «салатиком» – поедает в каждый период лета лишь наиболее молодые и нежные части растений.  Что, в свою очередь, даёт возможность растениям отрастать вновь – точно так же рачительный хозяин выкашивает многократно в течение лета свою люцерну или клевер на сено. 
   Ясное дело, байбак не прочь отведать и капусточки, молодых бобов или гороха, бахчевых культур и разных корнеплодов, даже попробовать «на зубок» всходы культурных злаков – но это, опять же, при условии, что кто-то не шибко умный нагло влез на территорию зверька.  Сами же сурки в походы на посевы не ходят, предпочитая кормиться у норы – на расстоянии всего десяти-двенадцати метров.  Иногда, в голодные годы, в засуху байбак может отойти на 15 – 20 метров – но это в 99 % случаев его предел. 
   Важно запомнить:  при достаточном количестве дикорастущих растений степной сурок  НИКОГДА  не начнёт поедать сельскохозяйственные культуры – да он, байбак, и не стремится вовсе переселяться на пахотные земли, даже на «дикие островки» среди полей – некомфортно ему в таких условиях «тотального окружения». 

   В мае у жилищ начинают выглядывать молоденькие байбачата.  Только недавно родились – рядом, внизу, «дети подземелья» – а уже интересуются внешним миром.  Собственно, почти у всех зверей (да и у людей, тоже ведь млекопитающие:) молодёжь любопытна, ей важно этот новый мир освоить, понять, принять.  Полюбить, в конце концов…
   Практически всё лето и взрослых, и молодых байбаков можно наблюдать в пределах колонии.  Они ведь не уходят далеко от своей спасительницы-норы. 
   Но в августе зверьки явно потяжелели, меньше времени проводят на поверхности – они сыты, а сытого всегда тянет в дремоту.  Теперь, чтобы застать байбака на поверхности, надо проявить определённое терпение.  Малоподвижные, жирные зверьки на часок-другой выходят из норы – вынося мусор.  Они чистят жилище, готовясь к приближению зимы. 
   А в начале сентября сурки уже начинают залегать в спячку.  Впрочем, ещё в октябре можно увидеть отдельных «беспокойных жителей» (не обязательно это молодёжь – выходят «погреть косточки» в последних тёплых лучах и «старички»).  Они застыли прямо над входом в нору, нежатся под осенним солнцем…
   Но почти все их сородичи, остальные жители колонии, давно уже смотрят сладкие сны (цветные или чернобелые, интересно?) в зимовочных камерах, расположенных иногда в трёх метрах под поверхностью земли, спят глубоким здоровым сном.  Нора и в это время года – надёжное убежище не только от холода, но и от мелких докучливых хищников, поскольку вход в неё хозяин закрывает массивной (до метра длиной!) глиняной «пробкой». 

   …Поблизости от скромной сельской усадьбы моих родственников, рядом с Павловском-на-Дону (знаменитые петровские места, где царь Пётр Первый закладывал основы Азовской флотилии – парусные корабли, галеры… здесь даже названия сёл дышат историей – ГвАзда, Клёпово – где клепали и сбивали воедино деревянные детали будущих победоносных парусников), на меловом выгоне, среди скудных и горьких степных трав, где сельчане выпасали скот, жили байбаки. 
   С ними в степи веселее было.  Помню, проходишь мимо – а «дежурный» подаёт сигнал тревоги, и тут же, сию секунду вся семейка дружно и согласованно спешит в норы, не мешая друг другу.  Быстро, хоть и смешно, переваливаются на коротеньких лапках далеко не худенькие тела. 
   Вскоре близ села выросли строения приезжих – странных людей, плохо говоривших по-русски, а на местном казацком диалекте, напоминающем украинский язык, не говоривших вовсе, что вполне естественно.  Странно иное.  Чужие люди не спешили «задружить» с местными жителями. 
   В старых сельских домах, которые отродясь не запирались, начали пропадать вещи, деньги – сельчане стали вешать на двери замки. 
   Вскоре участились иные пропажи – исчезали куры, утки, даже поросята.  Кто-то начал ставить капканы, силки, вылавливать байбаков. 
   Пропало доверие между людьми. 
   Исчезли и сурки… 

              ***