Непокорная память. Часть 2

                ОЧЕРКИ-ВОСПОМИНАНИЯ

                СОЛОВЬИ В СЕНТЯБРЕ

     Было это в Новом Огарёве в 1962 году. В один из пригожих
сентябрьских дней солнце по привычке посылало на землю совсем
по-летнему ласковые, теплые лучи. На ухоженных клумбах продолжали
цвести розы и астры. Это было дивное сочетание символов любви
и печали. Асфальт на дорожках аллей уже был украшен желтыми
и золотисто-оранжевыми листьями липы и клена.
     В ожидании высоких гостей – глав государств Восточной
Европы – перед входом в главное здание стояли Н.С.Хрущёв
и Н.В.Подгорный, председатель Президиума Верховного Со-
вета. В то время он занимал госдачу «Старое Огарёво»,
примыкающую к территории гостевого объекта «Новое Огарёво».
Хрущёв часто приглашал руководителей государств – членов
Варшавского Пакта на неофициальные встречи. Часто важные
вопросы межгосударственных отношений решались именно там.
     Лес вокруг здания находился в состоянии той блаженной
тишины, при которой слышно, как, рассекая воздух крыльями,
перелетал с дерева на дерево неутомимый труженик и санитар
леса – пёстрый дятел.
     Но вот в тишине стали возникать елеслышные звуки,
которые никак не вязались с временем года, а потому казались
нереальными. Звуки эти нарастали, и все вокруг наполнилось
чарующим пением соловья, да не просто соловья, а виртуоза,
истинного повелителямгновенья. Уровень звука не превышал
громкости соловьиного голоса, чем создавал иллюзию пения живого
соловья. Раздавалась эта песня из громкоговорителей,закрепленных
на рядом стоящих со зданием деревьях. Предназначены они были
для звукоусиления при вызове машин к подъезду отъезжающим гостям.
Перед приездом и во время встречи гостей мы всегда давали легкую
музыку.
     Через приоткрытое окно аппаратной мне было видно, как
Хрущёв и Подгорный стали крутить головами,стараясь увидеть
автора этой соловьиной трели. Никита Сергеевич спросил,
откуда взялись соловьи. Подгорный со свойственной ему
привычкой говорить даже о серьёзных вещах с чуть заметным
юмором, не задумываясь, ответил, что соловьи эти живут у
него на даче, а привёз он их с Украины. Хрущёва такой от-
вет не устроил, и он позвал коменданта объекта полковни-
ка Акшинцева, стоявшего на почтительном расстоянии, но
так, чтобы его в случае необходимости можно было позвать.
Он сказал, что это магнитофонная запись, передается она из
аппаратной.
   – Ну вот, я так и думал, что это местные соловьи, – сказал
Хрущёв, – а ты – с Украины, с Украины!
     В его словах слышался тот же юмор, что и в словах Под-
горного.
     И только коменданту было не до юмора. Он боялся всяких
непривычных явлений, происходящих на вверенной ему тер-
ритории. Он видел в них угрозу своему благополучию, исходя-
щему от занимаемой им должности. Через минуту он зашел
в аппаратную и со словами: «Только мне твоих соловьев и не
хватало, иди, Хрущёв зовет», – быстро вышел. Я подошел к
Хрущёву. Он и Подгорный подали руку.
   – Это твои записи? – спросил Хрущёв.
     Я ответил, что мои.
   – А можешь мне сделать такую же запись?
     Я сказал, что смогу, только должен знать, на какую пленку
писать.
   – Пленку тебе передадут через охрану, – ответил он.
     Потом мне пришлось делать не одну копию соловьиных тре-
лей. Очевидно, Хрущёв у себя на даче угощал этой музыкой
своих соратников, а они через руководство нашего управления
высказывали пожелания иметь у себя такую же запись.
     А соловьи были не местные и не украинские. Они пели пе-
ред моим микрофоном в лесах Пензенской области. Там моя
родина, и я в те годы любил проводить там отпуск в мае. Вос-
поминания детских лет чаще всего связаны именно с маем.
Ехал я туда, чтобы ещё и ещё раз побывать в детстве, походить
на рыбалку, а потом, когда появилась возможность делать
качественные записи обитателей леса, это стало основным заня-
тием во время отпуска. Я научился определять «музыкальную
подготовку» соловья и на пленке оставлял только тех, которые
в течение минуты не повторяли свои коленца.
     Заветной мечтой моей было записать глухариную песню, но
в те времена у нас еще не было остронаправленных микрофонов,
да и отпуск нужно было брать в апреле, что не совпадало
с другими планами.
     Много усилий и терпения понадобилось при записи тетере-
виного тока. Помню, в 1942 году я ходил с отцом на ток, распо-
лагавшийся на лесной поляне. По мере наступления человека
на природу поведение зверей и птиц менялось. Они станови-
лись более осторожными. Уже в шестидесятые годы тетерева
устраивали свои турнирные бои только на открытых местах в
поле, не менее чем в пятистах метрах от леса. Фонограмма
тетеревиного бормотания и чуфыкания могла интересовать
только охотника, да и то не каждого, а потому широкой востре-
бованности не получила.
     Много лет хранились в моей фонотеке записи многоголо-
сого хора обитателей майского леса, где солистами выступали
иволга и малиновка, а вторили им певцы рангом пониже,
создавая ни с чем не сравнимые возвышенные мелодии леса.
Часто можно было услышать заслуженных вокалистов - серых
дроздов. Их невозможно спутать ни с кем, хотя они большие
любители подражать, а вернее, передразнивать других птиц.
Мелодичное, полное лиризма пение дрозда может смениться в
любой момент голосом тревоги, если его гнезду угрожает какая-
то опасность. Дело в том, что гнёзда дрозды устраивают, как
правило, на высоте, не превышающей человеческого роста, в
расщелинах деревьев. Разорителями их гнёзд, по моим наблю-
дениям, могут быть человек, сойка и змея. Сойку интересуют
яйца дрозда, змею – птенцы, а человека влечет любопытство.
За свое любопытство в детстве я получил заряд струи, которую
дрозд испускает при непосредственной угрозе его гнезду. Пят-
но на рубахе отстирать было невозможно. Свидетелем поединка
дрозда со змеёй я был позднее, во время отпуска. Дрозд
вышел победителем, ослепив змею струей жидкости.
     Бесстрашие дрозд проявляет только в том случае, если по-
явились на свет птенцы. А вот кладку яиц дрозд оставляет на-
всегда, если её потрогать руками. Так же поступает глухарка.
Такой вот он, дрозд. Лирик и храбрый воин наших лесов.

                ЗАВИДОВО

Прошло много лет, но паутина времени не затянула картин,
когда закатные лучи солнца золотом отражались от пожелтев-
ших кленов и осин, когда все на миг стихало и только шелест
хрустальных крыльев стрекоз, огромными стаями вылетавших
на добычу, нарушал ту сказочную тишину, которой наслаждались
и птицы, и звери, и, конечно, человек. Хорошо было на-
блюдать, сидя в лодке, тщательно укрытой в камыше, как тучи
комаров моментально исчезали там, где появлялась стая стре-
коз. Такую картину наблюдал я не раз, находясь на вечерней
охоте в Завидовском охотхозяйстве.
     Прекрасные природные условия, богатые дичью и рыбой
заливы Московского моря, а леса – зверем и боровой дичью.
Все это предопределило судьбу данного охотхозяйства – стать
закрытым объектом для охоты в нем высших должностных лиц
государства.
     Знакомство мое с этим объектом состоялось осенью
1961 года, когда я был включён в состав выездной группы по
обеспечению правительственной связью членов политбюро,
приезжающих туда на охоту.
     Хочется воспользоваться возможностью раскрыть все «секре-
ты» охоты, о которой ходили легенды и байки, о привязанных ло-
сях и кабанах и даже утках, по которым якобы стреляли сановные
охотники. Все это – чушь, далёкая от правды, а правда состоит в
том, что охотник никогда не позволит себе охотиться не на равных.
Это значит, что настоящий охотник может охотиться только при
соблюдении вековых охотничьих традиций, писаных и неписаных
правил охоты и охотничьей этики. Все остальное – браконьерство.
     Такие охотники, какими были Хрущёв, Брежнев, Полянский,
Козлов, никогда не унизили бы себя выстрелами по подставной
дичи. Думаю, что организаторы такой охоты вряд ли могли на-
ходиться в пределах охотхозяйства, даже при попытке органи-
зовать такую охоту. Да и нужды в такой охоте не было. Да, там
нарушались сроки охоты и нормы отстрела дичи. Летне-осенняя
охота на водоплавающую дичь иногда открывалась раньше,
чем повсеместно, но не раньше, чем молодняк поднимался на
крыло. Стрелять хлопунцов во все времена считалось великим
грехом. На облавной охоте на копытных соблюдалась строжай-
шая дисциплина. Н.С.Хрущёв особенно строго вел себя и требо-
вал от других охотников соблюдения правил на линии стрелков
во время загонной охоты. Охрана рассказывала,что Хрущёв
не стал стрелять по кабану только потому, что цель была не
совсем ясной из-за мелкого кустарника и обильного снега. Не
случайно на протяжении десятилетий в этом охотхозяйстве не
былони одного ЧП, связанного с охотой. Всё это, конечно, обу-
словливалось тем высочайшим уровнем охотников, где стро-
гость и дисциплина проистекали из их положения – высших лиц
великой державы. К сожалению, не могу привести примеров
подражания из обычной охотничьей практики. Сдаётся мне,
что все наши беды происходят, в частности, и оттого, что очень
много браконьеров находится у власти. Начиная от районного
звена и выше, чиновники считают охоту как бы приложением
к должности. Такая охота, как правило, оборачивается истре-
блением всего живого и в лесу, и на воде. Метод браконьера
применяется и в народном хозяйстве такими же «охотниками».
Без кодекса чести – нет охотника. В противном случае страдает
уже не только фауна, но и окружающая среда.
     После такого вступления хочется вспомнить самыми добры-
ми словами настоящего охотника и одновременно защитника
природы, начальника охотхозяйства Ивана Константиновича
Колодяжного. Был он человеком независимых взглядов. В со-
вершенстве знал свое дело и исполнял свои обязанности без
оглядки на мнения и капризы высоких охотников.
     При составлении плана предстоящей охоты его решения
исполнялись обязательно. Охрана строила свои мероприятия,
исходя из принятых им решений. Он перед всеми держался с
достоинством. За короткое время он вырос от полковника до
генерал-лейтенанта. Это был рост заслуженный и закономер-
ный. Колодяжный с самого начала взялся за укрепление мате-
риальной базы хозяйства. Были вырыты котлованы под пруды
для разведения рыбы, которая затем сдавалась в местные ма-
газины и продавалась живой по 55 копеек за килограмм.
     Была создана перепелиная ферма. Велась большая на-
учная работа, которую возглавлял зам. начальника охотхо-
зяйства по научной работе. Вся атмосфера в охотхозяйстве
наряду со строгостями, свойственными для всех правитель-
ственных объектов, была пропитана духом удивительного де-
мократизма, присущего только среде охотников. В качестве
примера могу привести случай, который произошёл со мной
во время охоты.
     Дело в том, что я пользовался безусловным доверием у
всех личных охранников, или, как их называли, прикреплен-
ных. Обычная работа в Москве была связана с обеспечением
средствами связи таких мероприятий, как съезды, приемы, за-
седания Совмина и политбюро, пленумы ЦК и др. Ремонт радио
и телевизоров на дачах и квартирах членов политбюро также
входил в наши обязанности. Учитывая все это, Колодяжный
разрешал мне охотиться, но только в тех местах, где не было
«основных».
     Стоял один из ясных сентябрьских дней, когда пролетной
утки еще нет, местная не обременяла себя активными полё-
тами над заливами, а отсиживалась в осоке, набирая жир для
предстоящей дальней дороги. Начальник охотхозяйства указал
мне место охоты. Это был прибрежный камыш недалеко от
базы.
     Часам к семи утра, когда сидеть в шалаше становится скуч-
но, основные охотники садятся в моторные лодки, и начинается
охота с подъезда. Егерь за рулем, а охотник наготове с ружьем.
Подходя к камышам на большой скорости, лодка огибает ка-
мыши и, если утка там сидела, то она, не выдержав, взлетает.
Дальше - дело за охотником.
     Стоя в камыше по колено в воде, я услышал шум прибли-
жающейся моторки. Рассчитывая, что лодка, обогнув камыш,
удалится, я не стал уходить, а лишь пригнулся, чтобы меня не
было видно. Но, обогнув камыш, лодка уткнулась в берег. Из
нее вышли Брежнев, его охранник и егерь. Все это в 40 ме-
трах от меня. Они стояли, курили, говорили о чем-то смешном
и громко хохотали. Такого я не мог даже предположить. Разо-
гнуться - значит обнаружить себя, и еще неизвестно, за кого
меня может принять охранник. А реакция у него мгновенная.
Обстановку разрядила пара кряковых, протянувшая надо мной.
Раздались два дуплета, и я, не выдержав, встал во весь рост
и пошёл, не оборачиваясь, к берегу. Взревел мотор, и лодка
сразу удалилась.
     Прибыв на объект, я хотел доложить об этом начальнику
охотхозяйства, но он был занят с охотниками. Только через 2-3
часа я сумел с ним связаться. Выслушав меня, он сказал, что
Леонид Ильич просил извиниться перед охотником, которому
они испортили охоту. На душе сразу стало легко.
     Все приезжающие туда охотники были твердо уверены в
том, что появление в угодьях постороннего лица невозмож-
но. А раз так, то надо извиниться, потому что было наруше-
но одно из правил охоты. В угодьях нельзя приближаться к
месту, занятому другим охотником. Я тоже нарушил прави-
ло охоты. При приближении лодки я должен был обозначить
свое место нахождения, а не прятаться. В таком случае лодка
обязательно удалилась бы, не доходя до камышей. Таковы
правила.
     И еще это обусловлено было тем, что сама атмосфера по-
зволяла на время сбросить с себя державное величие, груз
государственных забот и условностей обычной рабочей обста-
новки. «Монарх» временно становился просто человеком. Та-
кое может быть только на охоте.
     Да и обстановка была спокойная. Ещё не было выстрелов
по машине с космонавтами в Кремле. Хотя потом всем было
ясно, кому предназначались эти выстрелы. Местные жители
в районе охотхозяйства ещё спокойно ходили в лес за гриба-
ми и ягодами. На станции Ново-Завидово правительственные
«Чайки» вынуждены были стоять перед шлагбаумом, пока не
пройдет электричка. Охрана в этом случае была наготове, но
из машин не выходила. Органами милиции блокировались все
подходы к месту остановки машин. Местные жители стреми-
лись проникнуть к машине Хрущёва с письмами. Узнав об этом,
Никита Сергеевич распорядился не мешать людям передавать
письма, но через охрану. И люди верили, что Хрущев прочтет
их письма. Во всяком случае, он давал им надежду быть услы-
шанными.
     Октябрь 1964 года изменил ситуацию во многом, в том
числе и на станции Ново-Завидово. Дорога была спрямлена и
стала проходить в 5 км правее станционного переезда. Через
железную дорогу был построен красивый мост, а с обеих сто-
рон моста установлены будки с охраной. Таким образом, про-
блема с письмами была решена самым «демократическим»
способом.
     От Ново-Завидово до объекта, на протяжении 12 км, в
каждой из деревень, находящихся у дороги, были построены
самые современные по тем временам магазинчики с богатым
ассортиментом продуктов. Традиции Потёмкина имели свое
продолжение на отдельно взятом направлении.
     Мы приезжали на объект за сутки до прибытия основных
охотников, чтобы к их приезду все средства связи были в
полной готовности. Правда, в первые часы после приезда,
вплоть до отбытия в охотничьи угодья, в приятной подготови-
тельной суматохе связь редко требовалась кому-то из охот-
ников.
     На объекте было одно основное здание для охотников и три
одноэтажных дома барачного типа для размещения охраны и
вспомогательных служб.
     В самой охоте особенностей никаких не было. Все дела-
лось, как и в любом другом охотхозяйстве, но на высочайшем
организационном уровне. При охоте на водоплавающую дичь у
каждого охотника был свой егерь из состава егерей охотхозяй-
ства. Естественно, все они проходили предварительную про-
верку особым отделом. У Н.С.Хрущёва был егерь Щербаков,
которого он брал с собой и в другие места охоты. Но о нем речь
впереди.
     Задача егеря - доставить охотника к месту охоты на мо-
торной лодке и обратно; по окончании охоты подобрать всю
стреляную дичь. Отношение охотника к егерю всегда простое и
доброжелательное. Иначе на охоте и быть не может.
     После охоты общий ужин в столовой. Моя задача - музы-
кальное обеспечение застолья. На окне стоял магнитофон
«Комета-209». Я привозил с собой катушки с плёнкой. Запи-
си делал сам, исходя из уже известных мне вкусов охотников.
Преобладали старинные романсы и цыганские песни. Многое
из этого репертуара считалось как бы запрещённым, но только
для радио и телевидения, а в народе эти песни пели, и пленки
с записями таких песен были популярны. Руководитель группы
охраны сомневался в приемлемости такого репертуара, но в
мою работу он не вмешивался.
     Однажды в Завидово прибыл Косыгин. Не охотиться, а про-
сто отдохнуть.
     Во время ужина, когда веселье было в самом разгаре, а из
динамика доносились мелодии Петра Лещенко и другие эми-
грантские песни, Косыгин сел рядом с магнитофоном и, скло-
нившись к динамику, стал слушать. Начальник охраны сказал
мне, смеясь, чтобы я готовил сухари. А Косыгин был просто
человек, который, наверное, слушал эти песни еще где-то в
двадцатые годы. Он попросил перемотать пленку и снова стал
слушать. Потом он попросил сделать записи этих песен для
него.
     Мне тогда казалось, что он услышал песни своей молодо-
сти, ведь они есть у каждого из нас. Целая гамма чувств от-
ражалась на его лице. И грусть, и какая-то одухотворённость, и
устремленность взгляда через все это застолье куда-то вдаль.
Наверное, он в этот миг побывал там, где он был молодым.
В глазах был какой-то блеск. Возможно, от подступивших
слез.
     В обращении с людьми Косыгин отличался простотой и
скромностью. Он еще тогда был инициатором отмены крем-
лёвских пайков, но был найден декрет за подписью Ленина.
Оставив без внимания условия, при которых эта пайки были
введены, инициативу Косыгина успешно похоронили.
     Хочется коротко сказать о личном составе охраны. Со-
став её был, как правило, постоянным. Со стороны эти люди
казались замкнутыми и строгими. По роду работы я посто-
янно общался с ними. Все они были очень общительными и
глубоко порядочными людьми со здоровым чувством юмора,
прекрасно подготовлены физически. Познавались они боль-
ше всего в часы отдыха. Я никогда не замечал в них сле-
пого верноподданичества. Никто не боготворил объект своей
охраны. Свято выполняли свои обязанности и всегда были
готовы на любые меры в рамках этих обязанностей. Ко мне
относились с полным доверием, а это много значило, так как
я мог беспрепятственно проходить всюду, что существенно
облегчало работу. Единственный человек, которого мы все
боялись, был первый прикрепленный Хрущёва полковник
Литовченко. Для него не существовали авторитеты, кроме
авторитета хозяина. Он мог нанести оскорбление даже ко-
менданту Кремля.
     Возвращаясь к охоте, не могу не затронуть случаев приезда
в Завидово иностранных гостей. Зимой 1962-1963 года там по-
бывала делегация во главе с Иосипом Броз Тито. В район охоты
выезжала кремлёвская кухня, чтобы гости и хозяева могли со-
греться и подкрепиться на морозе, а также была организована
прямая радиосвязь на случай передачи срочной оперативной
информации в адрес Хрущёва или Тиго. Я с радиостанцией
находился на ВЧ станции. Одна рация была в группе загона и
одна в точке расположения кухни и охраны.
     За день охоты было отстреляно 17 лосей и примерно столь-
ко же кабанов. Из 17 лосей 11 приходилось на долю Ранковича.
Вот тут и может возникнуть мысль о привязанных лосях.
     Все было гораздо проще. Во-первых, охотников было не
меньше десяти. Соседями справа и слева от каждого из го-
стей были наши охотники, и они старались отдать возмож-
ность выстрела гостю. Это вековая традиция. Дата приезда
гостей была известна задолго до прибытия их в Завидово.
В назначенном квадрате для охоты устраивались прикор-
мочные пункты для кабанов и раскладывались комки соли-
лизунца для лосей. Плотная цепь загонщиков не позволяла
зверю уйти от линии стрелков в обратную сторону сквозь
линию загона, что часто случается на обычной охоте. Вот те
слагаемые успешной охоты, а вовсе не стреноженные лоси и
кабаны.
     Всем известны печальные страницы истории взаимоотно-
шений между СССР и Югославией в послевоенные годы.
     После смерти Сталина перед руководством КПСС встала за-
дача нормализации отношений с братской Югославией. Шаги,
предпринятые правительством в этом отношении, не встрети-
ли понимания с югославской стороны. Мудрость Н.С.Хрущёва
проявилась в том, что он пригласил Тито не на переговоры, а
на охоту в Крым. Там и была открыта первая страница новых
взаимоотношений с Югославией. После этого стали уже воз-
можны и официальные визиты в Москву и Белград. В один из
таких визитов и состоялась охота в Завидово.
     Вечером сотрудники охраны во время отдыха шутили по
адресу Ранковича, говоря, что он в такой меткой стрельбе «на-
бил руку» на коммунистах. Имелась в виду книга «Югослав-
ская трагедия», где Тито и Ранкович рисовались кровавыми
палачами, истреблявшими всех честных коммунистов.
     И еще об одной охоте иностранного гостя, на этот раз ве-
сенней, хочется вспомнить. Речь пойдёт о Фиделе Кастро.
     Стояли теплые апрельские дни, когда природа своим поло-
водьем играет подъём всему живому. Именно в эти дни начина-
ется охота на сидке с подсадной уткой. На эту охоту и был при-
глашен Фидель Кастро. Всем известен темперамент Фиделя.
Его жестикуляции при выступлениях на митингах всегда вызы-
вали у нас опасения за микрофоны, в которые он говорил. Все
это выдавало в нём прекрасные качества оратора. Но эти же
качества никак не подходили для охоты. По словам охранника,
сопровождавшего Кастро на охоту, он не мог спокойно проси-
деть и минуты, а на такой охоте приходится сидеть без малей-
шего движения по 30-40 минут. При всем старании подсадной
утки, селезни еще на подлёте замечали движение в шалаше и,
недовольно шваркнув, удалялись прочь.
     Фидель Кастро, конечно же, не был охотником. Пошёл он
на эту охоту больше из любопытства, а главное, отдавая дань
уважения хозяину, которого он по-настоящему ценил и очень
высоко отзывался о нем. Да ведь и было за что.
     Шли годы, принося с собой изменения во все сферы жиз-
ни нашей страны. Коснулись они и завидовского охотхозяй-
ства. Охотником номер один стал Брежнев. На политическом
горизонте все ярче и ярче начала светиться новая «звезда».
Светилась она вопреки всякому здравому смыслу. Источником
свечения был Л.И.Брежнев, но все делали вид, что эта «звез-
да» имеет собственный источник энергии. Крутилась она по
орбите, которая располагалась в двух-трех шагах вокруг Бреж-
нева. Вращение это было особенно интенсивным в Завидово.
Вы уже, наверное, догадались, что речь идет о К.У.Черненко.
     До его появления в Завидово никто из основных охотников
не задумывался над вопросом о том, кто есть кто. Охрану зва-
ли чекистами, нас - связистами, егерей - егерями. И все. Чер-
ненко первый заметил некоторые несоответствия. Вышеупомя-
нутый личный егерь Хрущёва стал обслуживать Брежнева.
     Как-то Черненко, разговаривая с ним, спросил, какое у того
звание. Узнав, что егерь не имеет воинского звания, он дал за-
дание выяснить по архивам, кто сопровождал на охоту царя.
Оказалось - генерал. Через некоторое время егерь Щербаков
стал генералом, что дало повод для шуток в среде егерей. А
поскольку генеральское звание не бывает без должности, его
назначили заместителем начальника охотхозяйства по науч-
ной работе. После смерти Брежнева его вскоре отправили в
отставку.
     В семидесятом году в нашей службе произошла реоргани-
зация. Была создана группа связи с постоянным пребыванием
в Завидово. Я был переведен на другую работу.
     В своих заметках я описал бывших руководителей нашей
страны исключительно как охотников. О других сторонах их
жизни и работы много написано уже и будет написано еще.
Возможно, найдутся люди, которые напишут о них открыто и
правдиво, как я написал об их охоте, конечно, если в политике
такое вообще возможно.

                УГОЛОК РОССИИ

     Кто хоть раз побывал на просторах вологодчины, того обя-
зательно потянет туда снова та неодолимая сила, что зовётся
страстью. Страсть охотника и рыболова, страсть собирате-
ля щедрых даров леса - всё это уживалось в моей неуёмной
душе. Я всегда был готов поменять путевку в санаторий Крыма
на непредсказуемую поездку в отпуск на север нашей страны.
     Ни с чем не сравнимая красота природы северных областей
России не может оставить равнодушным никого, тем более
охотника. Там нет пышности расцвета и увядания в природе, но
в рациональной скупости к декоративности ощущается особая
красота нашего ближнего севера.
     Отличительной чертой тех мест является опрятность и чи-
стота в природе. Возможно, это обусловлено тем, что там про-
стые люди считают себя частью природы и потому бережно от-
носятся к ней.
     У жителей глубинки чистота разговорного языка под стать ни-
чем не засоренному лесу. В нем, как и в лесу, нет привнесенного
мусора: «как говорится», «панима-а-ешь», «так сказать» и т.д.
     Для меня всегда доставляло удовольствие вслушиваться
в чистоту и незамысловатость речи жителей небольших дере-
вушек, где мы останавливались, приезжая на охоту. Невольно
приходили на ум сравнения этих вечерних разговоров с тихим
журчанием ручья или с неумолкаемым щебетанием лесных
пташек, отчего возникало душевное успокоение и бытиё при-
обретало какое-то другое предназначение.
     Чтобы понять умом Россию, нужно, наверное, хоть короткое
время пожить вдали от шума городского в одной из северных
областей: Вологодской, Архангельской, Псковской, Новгород-
ской. Хотя чем ближе к западу, тем заметнее становится язы-
ковая диффузия и разница в укладе жизни. И все же Русь на-
чиналась там, на северной окраине России.
     Постоянными нашими собеседниками были егеря да ста-
рушки небольшой деревушки Мышкино. Кроме них там никого
не было. По их рассказам, до образования Рыбинского водо-
хранилища это была большая деревня, расположенная на укло-
не. Верхняя малая часть ее осталась жить, а нижняя ушла под
воду. В наши дни много развелось аналитиков, определяющих
вред и пользу содеянного при Советской власти. Одни говорят,
что строительство этого гидроузла принесло больше вреда,
чем пользы, а другие - совсем наоборот. Может быть, истина
где-то посредине, как русло реки Мологи, укрытое северным
заливом водохранилища. И только местные старожилы могут
указать, где протекает эта река, за которой скрывались когда-
то гонимые церковью староверы.
     Рядом с деревней Мышкино, по рассказам старушек, на
самом высоком месте было когда-то староверское кладбище.
Теперь там шумит под ветром вековой сосновый бор, и нет
ни малейших признаков захоронений. И всё же предки наши
дают о себе знать самым невероятным образом. Дело в том,
что сосновый бор этот вдается в залив, образуя полуостров.
Под воздействием весенних паводков и волн залива высокий
обрывистый берег размывается, отдавая вековые сосны воде.
Вода же, вымывая корни сосен, вымывает и человечьи чере-
па. От обрыва начинается пологий берег с изумительно чистым
наносным песком желтого цвета. Вот и гоняет волна по этому
песку взад-вперед десятки черепов. Проходил год за годом.
Убавлялись сосны, прибавлялись черепа, и никому из живых
нет дела до того, что предки наши взывают о помощи. Была в
разгаре «эпоха» неперспективных деревень. Все заботы вла-
стей кончались там, где кончался асфальт. А от Мышкино до
асфальта не меньше сотни километров. При полном отсутствии
суеверия я всё же избегал появляться в этом месте даже днем.
И все-таки случай привел меня к этим черепам ночью при не
совсем обычных обстоятельствах.
     В один из сентябрьских вечеров я, как обычно, отправился
на вечернюю охоту в полусгнившей лодке-плоскодонке. Увле-
ченный налётами кряковой утки, я не заметил, как смеркалось
и небо затянуло с северо-запада черными тучами. Начался
дождь с порывистым ветром, а на воде появлялись буруны.
Это был плохой признак. В такую погоду выходить на лодке в
открытую воду опасно. Но мне надо плыть домой. Плыть к охот-
ничьей избе прямо - значит подставить борт моей гнилушки
волне и быть опрокинутым. Оставалось одно - держать курс
по ветру, не давая вёслами вилять лодке кормой. Плыть до
места чуть больше километра, но это по прямой, а мой путь
лежал градусов на тридцать правее. Прошла целая вечность
в кромешной темноте, прежде чем лодка своим плоским дном
села на песок, и я увидел вокруг лодки, даже в темноте, много
белых черепов. Некоторые из них стучали о борт моей лодки.
Сознание моё в тот момент работало в экстремальном режиме,
и, увидев черепа, я вместо оторопи испытал облегчение и ра-
дость. Радоваться было чему. Через сто метров вправо кончал-
ся береговой выступ, а там - чистая вода на двенадцать кило-
метров. Вытянув лодку на сухое место, я забрал ружье, трофеи
и резво зашагал по берегу к дому. Через одну-две минуты ноги
мои подкосились, и я присел на мокрый песок, совсем не заме-
чая дождя и секущего ветра. Произошла, как я потом понял, за-
поздалая реакция организма на пережитое. Находясь в лодке,
я чётко представлял, что будет, если я не зацеплюсь за берег.
Отдохнув и выкурив сигарету, я, не торопясь, уже за полночь
добрался до дома.
     И всё же иногда власти удостаивали те места вниманием.
В те годы в северных заливах водохранилища утка еще води-
лась. Любил в этих местах посидеть в шалаше адмирал флота,
главнокомандующий ВМС СССР Горшков. В самом начале се-
мидесятых на открытии осенней охоты адмирал занял лучшее
место как раз в тех угодьях, где меня годом позднее застала
непогода. Есть там небольшой островок рядом с болотистой
топью, куда утка с чистой воды через этот островок слеталась
на ночь, а утром - обратно. Егерем в то время там работал Ма-
каров Александр Иванович. На его беду в эти топи, неподалеку
от острова, с вечера забрались двое местных охотников. От-
куда им было знать, что на утрянке они окажутся рядом с глав-
комом ВМС.
     Существует у егерей одна хорошая привычка - считать
выстрелы охотника, которого они обслуживают. В этот раз вы-
стрелов было восемнадцать, а попаданий - ноль. А у местных
охотников после каждого выстрела падала утка. Адмирал всё
это видел. Это и послужило причиной его гнева. Егеря обвини-
ли в плохой организации охоты, но уволили не за это, а за то,
что не признал своей вины.
     У каждого человека в жизни наступает пора, когда что-то
начинает незаметно исчезать. Не таким уверенным становится
шаг, появляется запоздалая реакция. Для охотника это означа-
ет конец активной охоты. В таком или близком к такому состоя-
нию находился и адмирал Горшков.
     После этого случая адмирал стал охотиться на центральной
базе. Однажды он прилетел туда на вертолёте. База расположе-
на на берегу залива на песчаной почве. При посадке поднялась
туча из песка и пыли. Очевидно, это не понравилось адмиралу.
Вскоре из Москвы баржей доставили железобетонные плиты
и построили вертолетную площадку по армейским нормам - с
сигнальными фонарями и всем необходимым оборудованием,
но адмирал на базу больше никогда не прилетал.
     Приезжая на охоту, мы видели этот бетонированный ква-
драт, заросший сорной травой. И только красные плафоны по
углам напоминали о том, что здесь похоронили народные день-
ги ради прихоти высокого охотника. Из денег выросла трава, а
услужливость осталась невостребованной.
     В трех километрах от базы волна продолжает катать по от-
мели черепа наших далеких предков, но там вертолёты не са-
дятся.
     Неперспективность отдельных деревень превратилась
в бесперспективность целых уголков России. А уголки эти
по площади не уступают отдельным государствам Европы.
В каждом из них все больше появляется обрывистых берегов.
Равнодушие власти размывает и обваливает окраины страны.
Остановить обвалы, сохранить честь России может только сам
народ. Поможет ему в этом вера в силу духа народного многих
поколений, в том числе и тех, чьи кости гоняет по песку равно-
душная волна.

                ОСТАНОВКА - ПЕТРОВО-ДАЛЬНЕЕ.
                КОНЕЧНАЯ

     Об этом возвестил на весь мир голос истории 14 октя-
бря 1964 года. Остановка, на которой сошел с политической
сцены Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хру-
щёв, оказалась конечной не только в его политической жиз-
ни. Дача, которой он был жалован недавними соратниками,
была более чем скромной. Она и была последним пристани-
щем его во многом противоречивой жизни. Эту противоре-
чивость обозначил даже скульптор Эрнст Неизвестный - ав-
тор надгробного памятника на его могиле на Новодевичьем
кладбище. Противоречивость его проявлялась не в вопро-
сах политического курса государства. Тут компромиссам не
было места, но когда в его сознании сталкивались догмы и
здравый смысл, он мог допустить высказывания вовсе «не
для протокола». Так, на новогоднем приеме в Кремлёвском
Дворце съездов, где тосты перемежались с полемикой о
преимуществах социалистической системы, он в присутствии
всех дипломатов, аккредитованных в Москве, заявил: «... а
в общем-то простым рабочим не важно, социалистический
или капиталистический строй. Лишь бы жилось хорошо».
В наши дни это истина. В те дни - крамола. Протокольному
отделу ЦК КПСС пришлось потрудиться, чтобы смикшировать
остроту противоречия между идеологией КПСС и словами,
сказанными во время новогоднего хмельного застолья. Воз-
можно, эта фраза была внесена Сусловым в какую-нибудь
особую тетрадь.
     Являясь убежденным сторонником и проводником идей со-
циалистической системы, он в узком кругу единомышленников
сетовал на то, что многие не хотят честно работать. Речь в дан-
ном случае шла о сельском хозяйстве, и имел в виду он не про-
стых колхозников. «Пока не возьмёшь палку в руки - не хотят
работать по-настоящему». Это его слова.
     При всемирно признанных успехах советской науки и про-
мышленности в шестидесятых годах сельское хозяйство нахо-
дилось в длительной стадии эксперимента. Шел трудный поиск
эффективных методов ведения сельского хозяйства. А где экс-
перименты, там и ошибки, которые подрывали веру в правиль-
ность курса, проводимого партией.
     По различным причинам многих из областной и районной
номенклатуры не устраивал этот курс. Особенно это стало за-
метно после разделения обкомов и райкомов на промышлен-
ные и сельскохозяйственные. Промышленные райкомы были
обижены лишением их единовластья, а сельскохозяйственные
ощущали на себе результаты недовольства промышленных
райкомов. Страдало же от этого сельское хозяйство. Экспе-
римент был отменен по причине отрицательных последствий.
Губительными для сельского хозяйства были не столько экс-
перименты, сколько способы их проведения. Холуйство, агро-
номическая безграмотность и дурость в районном звене управ-
ления - все это мешало нормальному развитию сельского
хозяйства. Но ведь было и освоение целинных земель. Был ге-
роизм мирного времени. Теперь же идет процесс образования
целинных земель по всему Нечерноземью, включая Москов-
скую область. Развал сельского хозяйства достиг беспредела,
и освоение новой «целины» в обозримом будущем не просма-
тривается. Не потому ли власть под видом заботы о сельском
труженике всеми силами стремится распродать землю, пусть
даже за бесценок и кому угодно, лишь бы снять с себя позор
за дикие сорняки на полях при диких порядках, навязанных ею
этому самому труженику.
     «Аграрно-промышленный комплекс тихо умирает», - только
и мог сказать спикер Совета Федерации на заседании верхней
палаты парламента. Что-то жуткое слышится в этих словах.
     «Кукурузные» ошибки Хрущёва видятся теперь как детские
забавы по сравнению с тем, что мы имеем сегодня. Хотя и они
не прибавляли успехов на полях нашего Нечерноземья. Кстати,
это было одним из пунктов обвинения на пленуме 14 октября.
Возможно, когда-нибудь историки справедливо разложат на
весах все, что у него получилось, а что нет, и воздадут по за-
слугам. Время для таких историков не пришло, а те, что есть, -
заняты другим. Они исправляют историю по заявкам.
     Мог ли Хрущёв оказаться опять победителем, как в случае
с антипартийной группировкой? Если прочитать записки Сер-
гея Хрущёва о своем отце, становится ясно, что вопрос об этом
даже не возникал. Да и поведение его на пленуме говорило о
том, что он не собирается бороться за власть. Он все время ку-
тался в шубу, т.к. на улице была сырая, промозглая погода. Что
было у него на душе, догадаться было нетрудно. Он предпочёл
быть пенсионером союзного значения.
     Дача на территории дачного комплекса Совмина в Петрово-
Дальнем была отгорожена от общей территории забором, за
которым и поселился Н.С.Хрущев. По нормам того времени
за ним сохранили двух поваров, машину «Волгу» со сменным
водителем и охрану с постоянным составом. Прежнюю охрану
отстранил от службы лично генерал Чекалов, начальник 9-го
управления. Личный состав новой охраны состоял из офице-
ров, тогда как на действующих дачах наружную охрану обеспе-
чивали сержанты, и только руководитель группы был офицер.
     Наше подразделение в составе Управления правитель-
ственной связи занималось обеспечением средствами связи
членов Политбюро и секретарей ЦК. Средства связи у Никиты
Сергеевича сузились до одного городского телефона. Но у него
была телевизионная и радиоаппаратура, принадлежавшая ему
лично. В наших должностных обязанностях работа по ремонту
не числилась, но мы всегда занимались и этой работой.
     Выезд Хрущёва с дачи был свободный, но не всегда жела-
тельный для руководства охраны. Однажды, вскоре после от-
ставки, Никита Сергеевич собрался ехать на сессию Верховно-
го Совета. Находясь на пенсии, он оставался членом Верховно-
го Совета СССР. Узнав о намерении Хрущёва, начальник охра-
ны доложил об этом генералу Чекалову. Генерал сказал, что
сессия обойдется без Хрущёва. Охранник передал указание
руководства и запретил ехать. Никита Сергеевич со словами:
«Вот это демократия!» снял свою каракулевую шапку-пирожок,
стукнул ею об пол и ушёл к себе в спальню. Вскоре он заболел,
и длительное время находился в больнице.
     Следует заметить, что запрет на присутствие Хрущёва на
сессии исходил не от правительства. Это было самодурство ге-
нерала Чекалова. Он был молод и красив собой, пользовался
успехом у женщин. Ему было многое позволено после отстав-
ки Хрущёва. Особенно пришелся по душе он новому Генсеку.
Вседозволенность со стороны власти вскружила голову гене-
ралу, и он решил, что ему можно все. Однажды он не разре-
шил пропустить на экскурсию, не запланированную заранее,
иностранную делегацию в Большой Кремлёвский дворец.
Вмешался МИД, и дело кончилось переводом генерала на дру-
гую работу. Заключалась эта другая работа в том, что он стал
заместителем начальника УКГБ по Свердловской области. Ге-
нерал угодил в замы к полковнику. Не каждый рождён перене-
сти такое. Вскоре он тяжело заболел и умер.
     В наши дни у журналистов общение с сильными мира сего
происходит в разной форме. Это и пресс-конференции, и ин-
тервью, и встречи с «героем дня без галстука». В шестиде-
сятые ничего этого не было, и уж тем более встреч «без гал-
стука». В этой заметке мне хочется вспомнить Хрущёва не по-
литика и главу государства, а Хрущёва - человека, и даже не
без галстука, а в пижаме. Как политика его долго и без меры
ругали не только бывшие друзья, но и бывшие враги. Хотя ни
те, ни другие не сумели сделать то, что удалось ему. Одни из
них перечеркнули все положительное и остановили поиски и
эксперименты, другие повели дело к развалу страны и успеш-
но завершили его. Дорвавшись до власти, они, уже в облике
демократов, обвинили партию во всех грехах, как будто никог-
да и не были ее руководящим ядром.
     Н.С.Хрущёв до конца оставался верен своим убеждениям.
Он первым показал разницу в понятиях ленинизма и сталиниз-
ма, оставаясь приверженцем ленинизма. Примером тому может
служить разговор Хрущёва, свидетелем и участником которого
я был во время одного приезда к нему на дачу. Целью приезда
был ремонт сложного по тем временам телерадиокомбайна -
подарка египетского президента Насера. Телевизор в нем был
снабжен пультом дистанционного переключения программ.
Переключение было электромеханическим и громоздким. В
нём-то как раз и была неисправность. Сам ящик комбайна был
изготовлен из черного дерева с серебряной и перламутровой
инкрустацией. Если что и представляло ценность в этом ком-
байне, так это его ящик. Больше двух часов ушло на отыскание
и устранение неисправности, и все это время Никита Сергее-
вич сидел рядом в кресле и разговаривал со мной на различ-
ные темы. Был жаркий летний день, а на мне была рубашка
из синтетики, входившей тогда в моду наряду с плащами из
ткани «болонья». Он посоветовал мне снять пиджак, ведь син-
тетика не пропускает влагу, и как бы между прочим сообщил:
«Я еще два года назад предлагал купить в Японии оборудование
по производству тканей, по гигроскопичности не уступающих
льняным. Мне в ответ министр лёгкой промышленности: «Ни-
кита Сергеевич, мы скоро в Ленинграде запустим цех по произ-
водству такой ткани». До сих пор все запускают». Слова мини-
стра он произносил с передразнивающей издёвкой и заметным
волнением. Потом он предложил сделать перерыв и пойти с
ним пообедать. Ему остро не хватало человеческого общения,
а тут хоть и рядовой работник, а всё же свой. Тем более он
помнил меня еще по Завидову, куда я ездил постоянно в со-
ставе группы обеспечения связью во время его охоты. Охрана
лишала его даже этой вольности. Нас всегда предупреждали,
чтобы мы под любым предлогом не принимали его приглаше-
ния к обеду.
     Мне ничего не оставалось, как вежливо отказаться. По
дальнейшим разговорам я понял, что он знает причину отказа,
и было видно, что это его сильно угнетает.
     Наконец, неисправность в телевизоре была устранена.
В это время транслировали предвыборный митинг из Крем-
лёвского Дворца съездов. Там была встреча с избирателя-
ми кандидата в депутаты Верховного Совета Л.И.Брежнева.
По установившейся традиции выступали представители от всех
слоев населения. На трибуне ткачиха из Ленинграда: «Дорогой
Леонид Ильич, мы помним Ваши слова о том, что экономика
должна быть экономной. В этом году мы сэкономили...» и т.д.
Никиту Сергеевича взорвало: «Да это еще мой дед говорил:
не будешь экономить - добра не наживешь. Болтают, сами не
зная что!» И ещё в процессе разговора он сокрушался, что его
младшая дочь до сих пор не вышла замуж. Я так понял, что его
беспокоило то, что она не успела выйти замуж как дочь главы
государства. Но она не дала долго сокрушаться отцу и, как я
слышал потом, удачно вышла замуж за инженера-химика, с ко-
торым она вместе училась.
     Пришёл начальник охраны и сказал, чтобы я заканчивал
работу, водитель не может больше ждать. Хрущёв что-то ска-
зал ему, а он ответил так грубо, что я был поражен. Хрущев же
в ответ сказал: «Сталинец Вы, грубый сталинец!» Начальник в
ответ: «Лучше быть сталинцем, чем таким ленинцем, как ты!»
Вот это «ты» было за пределами моего понятия об этике, о
чести офицера, о порядочности, наконец. Я впервые наблю-
дал сцену, не в театре, а в жизни, как может разговаривать
чернь с поверженным монархом. А ведь этот майор год назад
был готов ботинки Хрущёва языком чистить. Такая порода лю-
дей обычно склонна к холуйству, но наглеет, когда чувствует
безнаказанность. Возможно, учитывая это, его и назначили
именно туда, где это качество было к месту. На протяжении
многих лет работы в Кремле я не помню случая, чтобы кто-
то из охраны позволил грубость даже в отношениях с нами,
рядовыми работниками. Никита Сергеевич мог назвать его
грубияном или еще как-то, но он назвал сталинцем. Видимо,
в его сознании все грубое ассоциировалось с этим именем.
После этой перепалки он сразу как-то сник и, попрощавшись
со мной, ушёл к себе.
     Теперь уже никто не скажет, сколько таких унизительных
сцен пережил Хрущёв за оставшиеся пять лет жизни, но он из-
бежал более страшных унижений. Он не испытал распада лич-
ности и не стал посмешищем для своего народа. Судьба обе-
регла его от маниакальной жажды власти при полной недее-
способности по причине глубокого маразма. Он не был посрам-
лен «Форосом» и последующим публичным унижением своими
«заступниками». Он был мечтателем и искренне желал, чтобы
наше поколение успело пожить при коммунизме.
     В те годы наша страна двигалась вперед такими темпами,
что мысль, пусть иллюзорная, о построении коммунизма за та-
кой короткий срок могла показаться реальной.
Мне, как и многим другим, хочется задаться извечным во-
просом: «А что, если бы?»
     А что, если бы он знал, что Россия в назначенный им для
коммунизма срок окажется в полной нищете и разрухе, станет
страной, где есть конституция, но нет законности, где власть
борется сама с собой и делает вид, что не замечает проклятий
обворованного ею народа.
     Как поступил бы он?

                ОН БЫЛ ПЕРВЫМ

                ...Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин,
                И первый маршал в бой нас поведёт
                (слова из песни)

     Да, он был первым Маршалом Советского Союза. Все мы
знали его по хронике предвоенных и послевоенных лет, по ки-
нофильмам и книгам. До войны был учреждён значок «Воро-
шиловский стрелок», которым награждали за призовые места
в соревнованиях по стрельбе. Мы с детства верили, что он с
одной руки из винтовки сбивал голубя на лету. Легенды и быль
о Климе Ворошилове, жившие в народе, настолько перепле-
лись, что невозможно было отличить одно от другого. Слава
Ворошилова являлась национальной гордостью народа. Всё
это, он, конечно, знал, участник трёх революций и герой граж-
данской войны. С 1925 года - наркомвоенмор и председатель
РВС СССР, 1934 год - нарком обороны СССР, 1940 - замести-
тель председателя СНК СССР, с 1953 по 1960 год - председа-
тель Президиума ВС СССР.
     Первая конная армия, создателем которой он был, победо-
носно завершила гражданскую войну на западе России.
     Во время революции и гражданской войны он умело громил
врага, овладев в совершенстве стратегией и тактикой ведения
боевых действий в условиях того времени. Он был героем сво-
ей эпохи.
     Великая Отечественная война требовала своих новых ге-
роев. Оборона Ленинграда показала, что лихие кавалерийские
атаки, даже во главе с легендарным героем гражданской вой-
ны, успеха не принесут. Поэтому Ворошилов был отстранён от
руководства обороной Ленинграда в первые же дни.
     Военные академии дали Ворошилову теоретические зна-
ния, а мышление у него осталось лихого кавалериста. В нём
жила ностальгия по тем славным временам, когда он был
любимым героем в народе, первым маршалом и другом Ста-
лина.
     С 1961 года по характеру работы я имел возможность ви-
деть его, как и других членов Политбюро ЦК КПСС, и в рабо-
те, и в домашней обстановке. На работе мы оказывали ему
особое внимание. Дело в том, что у него остаточный слух
по аудиограмме был близок к нулю. В залах Верховного Со-
вета, оснащённых системой звукоусиления, на его рабочем
месте мы подключали дополнительный усилитель звука в
виде портативной коробочки под золото с регулятором гром-
кости.
     Помню на одном из заседаний он сидел и крутил эту коро-
бочку. Потом бросил её на стол и, опустив голову, молча си-
дел до перерыва. В перерыве к нам подошёл секретарь Пре-
зидиума Верховного Совета Михаил Порфирьевич Георгадзе и
спросил, в чём дело. Мы объяснили, что усилитель исправен и
стоит на максимальной громкости. «А, ну его. поставьте ему
на минимум. Он уже надоел всем своими капризами».
     Такое отношение к нему появилось после его причастности
к антипартийной группировке Маленкова - Молотова, хотя сам
он это отрицал. Хрущёв, учитывая его авторитет в народе и не
видя в нём никакой опасности для себя, оставил его в составе
кремлевской элиты. Он оставался членом Президиума Верхов-
ного Совета, но всерьёз его никто уже не воспринимал. Если
приходилось по работе приезжать к нему на дачу, его началь-
ник охраны полковник Иван Грацков советовал, когда Вороши-
лов будет здороваться, погромче крикнуть: «Здравия желаю,
товарищ маршал!» Ему это очень нравилось.
     По рассказам охраны он любил ходить пешком, и не по ал-
леям дачи, а по автотрассе, пролегавшей рядом. Охраннику
вместе с собой идти не разрешал, хотя по инструкции тот обя-
зан был находиться всегда в непосредственной близости. Ему
было интересно, чтобы люди в проезжающих машинах узнава-
ли его и хотя бы замедляли движение.
     То же самое наблюдалось перед началом заседаний сессии
Верховного Совета. Ворошилов выходил из-за кулис в прези-
диум, когда зал был уже заполнен депутатами, а места прези-
диума оставались пустыми. Выходил как бы мимоходом, чтобы
увидеть реакцию зала, а зал, увы, оставался равнодушным, не
замечая прежнего кумира.
     Посещал он все официальные и неофициальные приёмы.
Часто сидел и молча закусывал, не принимая участие в общих
разговорах по причине плохого слуха. Произносимых тостов не
слышал и, только увидев, что все поднимают бокалы, поднимал
и свой. На неофициальных приёмах и в узком кругу напивался
всегда основательно. Зачастую без поддержки Грацкова мог
передвигаться с трудом.
     На официальных приёмах всегда старался быть сдер-
жанным. По окончании приёма, проходя к выходу из зала
мимо нашего стола с аппаратурой, всегда подавал руку и
говорил: «Спасибо, ребята. Не было бы вас - не было бы
и нас».
     В быту отличался скромностью и консерватизмом. Его гос-
дача постройки тридцатых годов по архитектуре и внутреннему
убранству, пожалуй, выглядела самой скромной из всех госдач
для руководства страны. Мебель добротная, массивная, из
дуба. В обеденном зале длинный овальный стол. Стулья полу-
мягкие с высокой спинкой. Над центром стола висел большой
абажур, тоже из тех, тридцатых.
     По заведенному когда-то порядку подавальщица (сотруд-
ница 9-го управления) во время обеда находилась в столовой.
Кому-то из руководства пришла в голову идея вызывать её в
нужный момент сигналом. Из зала на кухню провели провод.
В зале он оканчивался кнопкой, свисающей на проводе с аба-
жура. Увидев такое новшество, Климент Ефремович спросил
об этом коменданта. Когда комендант объяснил назначение
этой кнопки, он пришёл в ярость и приказал убрать эту «чер-
товщину», сказав при этом, что он красный командир, а не
какой-нибудь барин. Везде эта «чертовщина» прижилась, а у
него нет.
     Была известная по всей стране картина со Спасской
башней на заднем плане, где Сталин и Ворошилов шагают
по брусчатке Красной площади. Копия этой картины висела
на видном месте на даче Ворошилова. В период борьбы с
культом личности Сталина кто-то из гостей посоветовал эту
картину убрать. Ворошилов в гневе наговорил этому гостю
грубостей. Картина оставалась на своём месте до конца его
жизни.
     Говорят, в верхах дружбы не бывает. Там - одни интересы.
У Ворошилова был, может быть, единственный друг, с которым
он бок о бок прошёл всю жизнь. Это Семён Михайлович Будён-
ный. Телефонный разговор, невольным свидетелем которого я
оказался, даёт мне право утверждать это. Будённый звонил из
больницы после перенесённого инфаркта. Слова Ворошилова
врезались в мою память на всю жизнь: «Сёма, как ты там? Дер-
жись, Сёма, я сегодня же к тебе приеду». Я видел его лицо в
слезах, а голос прерывался от спазм в горле.
     Их оставалось только двое. Двое близких по духу, по вере,
овеянных славой тех огненных лет, когда они были любимцами
народа. Судьбы их, схожие в начале пути, потом отличались
уровнем занимаемого положения, но дружба сохранилась. Бу-
дённый так и остался легендарным героем гражданской войны,
хотя и был маршалом и трижды Героем Советского Союза, но.
в должности инспектора по коневодству РККА. Ворошилов, на-
ходясь у высшей власти, был полностью зависим от Сталина,
а после - от Хрущёва. Его родной город Луганск дважды пе-
реименовывали в Ворошиловград и обратно. Он стойко пере-
носил эти унижения и насмешки над собой. Искренняя дружба
с Будённым - это всё, что у него оставалось в последние годы
его жизни.

                ПЕРВЫЕ ВЗРЫВЫ

     Октябрь 1998 года. По телевизору идет передача о нашем
недалёком прошлом. На экране женщина из правозащитного
движения. Ее дают крупным планом в тот момент, когда она
рассказывает о взрыве в метро в 1977 году. О людях, совер-
шивших это преступление и расстрелянных по приговору Вер-
ховного суда, она говорила как о невинных жертвах тогдашних
властей. О невинно погибших в метро она умолчала. А их было
семеро, и шестнадцать получили ранения различной тяжести.
Многие из них остались инвалидами.
     Эту передачу смотрели миллионы телезрителей, и все они
были введены в заблуждение. А вот как было на самом деле.
     Кроме взрыва, в метро с интервалом в 30 минут прогреме-
ли ещё два взрыва. Один в продовольственном магазине на
Никольской (бывшей улице 25-го октября), другой - на этой же
улице напротив историко-архивного института.
     Чтобы были ясны мотивы этого преступления, следует
пояснить, какие предпосылки были к этому. Готовилось оно
в Ереване больше года. Автором и идейным вдохновителем
его был гражданин Армении Затикян. Далее я буду придержи-
ваться содержания протоколов судебных заседаний по этому
делу.
     Те четыре дня закрытого судебного процесса в здании
Верховного суда СССР запомнились в деталях на всю жизнь.
В наши обязанности входило оперативно-техническое обеспе-
чение этого процесса.
     Затикяну было 32 года. Окончил три курса ереванского по-
литехнического института. Был втянут в антисоветскую дея-
тельность одним поэтом, жителем Еревана. Этот поэт являлся
организатором мало кому известной партии, насчитывавшей
в своих рядах 14 человек. Конечной целью партии был выход
Армении из состава СССР и сближение с Турцией. Был орга-
низован выпуск подпольной газеты, но на втором номере этой
газеты все организаторы были арестованы. Каждый получил
своё. Затикян - четыре года.
     Отсидев свой срок, он вышел на свободу озлобленным и
целью своей жизни поставил беспощадную борьбу с советской
властью. На первых судебных заседаниях он заявил: «Пока я
отбывал свой срок в колонии, понял, что бороться с советской
властью бумажками - пустое дело. Только беспощадный тер-
рор может дать результат и удовлетворение».
     Как всякий маньяк, с властью вести борьбу он был не спо-
собен. Он приносил горе простым людям, не имеющим к вла-
сти никакого отношения.
     Подготовка терактов велась в Ереване полным ходом. От-
рабатывалась техника взрыва, проводились эксперименталь-
ные взрывы в пригородах Еревана. То ли власти Армении на-
ходились в состоянии эйфории, то ли в состоянии полного без-
различия ко всему, что было вокруг, эхо от взрывов до них не
доходило.
     Закончена подготовка. Изготовлены взрывные устройства.
Для метро использована чугунная гусятница, начиненная аммо-
нитом с будильником ереванского часового завода. Два других
устройства представляли собой отрезки трехдюймовой трубы
со встроенными ручными часами.
     Исполнителями теракта были двое жителей Еревана. За-
тикян сумел им внушить, что они действуют в интересах ар-
мянского народа. Это были Степанян 29-ти лет и Багдасарян
26-ти лет.
     У школьников Москвы была пора зимних каникул и ново-
годних ёлок. И вдруг сообщение о взрывах. Народ был в шоке.
Со времен войны в Москве такого не было. Вопреки уверени-
ям правозащитницы, выступавшей по телевизору, власть не
возлагала ответственность за взрывы на диссидентов. КГБ
хорошо знал всех диссидентов и их методы борьбы. При всем
уважении к правозащитному движению смею заверить, что
выступавшая в передаче правозащитница плохо знает обста-
новку тех дней. Просто ей предоставили возможность лиш-
ний раз бросить ком грязи вдогонку нашему уходящему про-
шлому. Она в этом не одинока. Власть не выдвигала версий,
как это принято в наши дни. Она бросила все силы на розыск
преступников. Под усиленным наблюдением находились все
вокзалы, аэропорты и станции метро. Весь личный состав
КГБ и МВД работал в усиленном режиме. С первых дней в
руках следственной группы появилась ниточка, ведущая к
раскрытию преступления. На месте взрыва в вагоне метро
обнаружены остатки сумки, в которой находилась гусятница.
Лабораторный анализ показал, что изготовлена эта сумка на
одной из фабрик Армении. Был сделан запрос в КГБ Арме-
нии. Ответ был отрицательным. Впоследствии Ю.В.Андропов,
выступая на совещании оперативного состава, отметил, что
если бы армянские товарищи не ввели в заблуждение след-
ствие, то преступление могло быть раскрыто по горячим сле-
дам. А теперь приходилось ждать, когда преступники сдела-
ют следующий ход. И Затикян его сделал. В Москву прибыли
те же исполнители, но уже с более мощными бомбами. Для
усиления поражающего действия устройства были начинены
крупной охотничьей картечью. По оценкам экспертов, взрыв
такого устройства достигал смертельного поражения в радиу-
се 15-20 метров.
     Зал ожидания на Курском вокзале всегда переполнен. Пас-
сажиры в ожидании отправления поезда находятся в состоянии
нереального восприятия окружающего их мира. Главное, что
их волнует, - поскорее уехать. Всюду капризные дети, озабо-
ченные родители и вещи. Всюду чемоданы, мешки и хозяйст-
венные сумки. На одном из сидений стояли две ничем не вы-
деляющиеся сумки, а в них таилось много смертей. Рядом на-
ходились хозяева сумок. Они были заметно взволнованы.
     Из показаний подсудимого Степаняна на судебном засе-
дании: «...Мы должны были подобрать места для взрывов, ис-
ходя из обстановки. На вокзале нам показалось, что за нами
ведется наблюдение, и решили взорвать устройства на месте,
а самим ближайшим поездом уехать домой».
     А в зале оперативники цепким взглядом обшаривали каж-
дую ручную кладь, определяя ее хозяина, и в зависимости от
его вида и поведения решали, может ли данная вещь относить-
ся к искомой.
     Но не одни оперативники интересовались ручной кладью
в тот момент. Двух молодых людей, недавно освободившихся
из заключения, также заинтересовали сумки, хозяева которых
волновались, а поскольку они были с Кавказа, то в сумках, по
мнению тех парней, могли быть ценные вещи. Они ждали удоб-
ный момент, чтобы завладеть этими сумками. Вот почему пре-
ступники поняли, что за ними следят.
     Возможно, эти сумки находились в поле зрения и сыщиков,
но они работали так, что не вызывали ни малейших подозре-
ний у пассажиров. Между тем преступники установили время
взрыва, а тумблер, замыкающий цепь батарейки с детонато-
ром, должны были включить перед своим уходом из зала. Вол-
нение достигло такого предела, что они забыли о тумблере и
незаметно скрылись. Багдасарян даже забыл свою спортивную
куртку, которой была прикрыта его сумка. После он сознался,
что это его куртка.
     Наконец настал момент, и сумки оказались в руках искате-
лей ценностей и приключений. Но стоило им заглянуть в сумки,
они поняли, в какое дело влипли, и, надо отдать им должное, не
растерялись, а отнесли добычу в комнату милиции.
     Решения принимались мгновенно, так как ситуация была
ожидаемой. Да вот только с парнями промашка вышла. Они,
увидев реакцию на содержимое сумок, под шумок скрылись,
но, на счастье, далеко не ушли.
     Сыщикам очень нужны были приметы хозяев сумок. Полу-
чив приметы, в дело включилась вся сложная машина розы-
ска. Все поезда, ушедшие в последний час из Москвы в южном
направлении, тщательно проверялись. На подходе к Еревану
поезда Москва-Ереван преступники были взяты. Вскоре после
прибытия поезда в Ереван Затикян тоже был арестован.
     Следствием была полностью доказана вина обвиняемых.
Даже у адвокатов не было сомнений в виновности своих под-
защитных. Им оставалось уповать только на гуманность право-
судия.
     Сам судебный процесс готовился в обстановке особой се-
кретности, хотя секретного в содержании материалов суда ни-
чего не было. Все дело было в особенности мотивов престу-
пления. Превыше всего ценилась в те времена идея межнацио-
нального единства народов СССР. Если всю подоплеку совер-
шенного преступления придать широкой огласке, то - пусть не
на государственном, а на бытовом уровне - могли быть ослож-
нения в отношениях между русскими и кавказцами. Верность
такого тезиса доказана в наши дни. Власти пренебрегли этой
ценностью и получили Чечню в её нынешнем виде.
     В организационном отношении судебный процесс был под-
готовлен исходя из норм международного права. На каждого
подсудимого был переводчик и адвокат, хотя все говорили на
русском без акцента. В зале присутствовали эксперты по всем
направлениям. Только вот Затикян не мог переносить при-
сутствия в зале адвокатов и переводчиков, хотя и те и дру-
гие были армяне. По его словам, все они продались властям.
При допросе обвиняемых вел себя надменно, а в глазах горел
огонь ненависти. Запрещал своим товарищам отвечать на во-
просы суда. Степанян и Багдасарян были в состоянии посто-
янного страха.
     По решению суда на время допросов Степаняна и Багдаса-
ряна Затикяна уводили из зала. Места для подсудимых были
перегорожены деревянными щитами, чтобы подсудимые не ви-
дели друг друга.
     В зале суда на отдельном столе были размещены веще-
ственные доказательства. Среди них два страшных фото-
альбома, где были отсняты результаты взрыва в метро. Пол в
вагоне отсутствовал. Была только рама нижней части вагона.
В разных положениях тела искалеченных жертв взрыва. Вот на
скамейке тело женщины без ноги, а рядом снимок сапога с но-
гой этой женщины. Теперь-то по телевизору ежедневно демон-
стрируют обезображенные трупы, словно стараются приучить
нас воспринимать этот кошмар как норму бытия. Среди вещдо-
ков была и гусятница. Были собраны все осколки величиной не
больше горошин и склеены так, что гусятница имела прежнюю
форму.
     Взрывники сели в вагон на станции «Площадь революции»,
проехали две остановки в сторону Измайлова и вышли, а сум-
ка с гусятницей поехала дальше. Взрыв произошел на участке
между станциями «Измайловская» и «Первомайская», когда
электропоезд с открытого участка уже зашел в подземный
тоннель. А взрывники вышли из метро и произвели еще два
взрыва на Никольской. Из показаний подсудимого Степаняна:
«...Зашел в продовольственный магазин и оставил сумку у две-
ри рядом с кассой. Потом понял, что на этом месте взрыв будет
малоэффективным. Может погибнуть только одна кассирша.
Вернулся, встал с сумкой в очередь и оставил ее в углу у при-
лавка. Из показаний Багдасаряна:
     «...Прошел по улице ближе к Кремлю. Хотел зайти в булоч-
ную, но побоялся. Положил сумку в урну около магазина и вер-
нулся обратно».
     Взрывы прогремели почти одновременно. В магазине по-
гиб один человек, стоявший вплотную к сумке. Заслонив своим
телом взрыв, он спас других людей от поражения осколками.
Расчеты Степаняна оказались ошибочными. Окажись сумка
в момент взрыва на открытом месте, жертв было бы больше.
О силе взрыва говорит тот факт, что осколком от взрыва вто-
рой бомбы был выбит фрагмент из гранитной панели «солнеч-
ных часов» на фасаде находящегося на противоположной сто-
роне здания историко-архивного института.
     В момент взрыва этой бомбы мимо урны проходила жен-
щина с сыном, учеником четвёртого класса. Вот ее показания
на суде:
     «Мы шли с сыном из «Детского мира». Он радовался, что
мы купили ему новые лыжи. Взрывной волной нас сбило с
ног. После шока я сама поднялась на ноги, а сына в бессозна-
тельном состоянии увезла «Скорая». Ему сделали уже четыре
операции по извлечению осколков из шейных позвонков. Меня
спасла хозяйственная сумка, заполненная вещами. Основная
масса осколков оказалась в ней».
     Сумка эта как вещественное доказательство находилась на
столе в ряду других вещдоков.
     Самые волнующие сведения сообщил свидетель и постра-
давший одновременно, находившийся в вагоне метро, где про-
изошел взрыв. Он провожал на автовокзал младшего брата,
приезжавшего домой на каникулы из Орехово-Зуева, где он
учился в училище. Войдя в вагон, они сели на освободивши-
еся места, не обратив никакого внимания на рядом стоящую
сумку. На следующей остановке вошла старушка, и старший
брат уступил ей место, а сам отошел в торец вагона. На каж-
дой остановке пассажиров прибавлялось, и к моменту взрыва
вагон был полон. По этой причине старший брат остался жив, а
младшего вместе со старушкой разнесло на куски.
     Прежде чем давать свидетельские показания, он попро-
сил у судьи разрешения подойти поближе к подсудимым и за-
глянуть им в глаза, словно собирался понять: а люди ли это.
Недобрая усмешка появилась на лице, но, ничем не выдавая
волнения, он стал давать показания.
     Наш микшерский пульт находился с противоположной сто-
роны от подсудимых, и мне хорошо были видны их лица и их
реакция на ход судебного разбирательства. Затикян был по-
добен туго натянутой пружине, готовый в любой момент при-
вести в действие всю сокрушающую мощь этой пружины. При
допросах все время угрожал продолжить ещё более беспощад-
ную борьбу при выходе на свободу.
     Председательствующий не без оснований дал указание
отодвинуть столы адвокатов и переводчиков от подсудимых,
исключив тем самым возможность дотянуться Затикяну до них
руками.
     До моды на металлические клетки для подсудимых было
еще далеко. А для всех ли подсудимых нужны эти клетки?
     Багдасарян, наоборот, вызывал у всех недоумение своей
ребяческой наивностью. Он во всем соглашался с судьей и
прокурором. На вопрос, зачем же он это делал, отвечал: «По-
просил хороший человек, я не мог отказать». То ли это была
действительно наивность, то ли ловкий ход, рассчитанный на
смягчение приговора, мы так и не поняли. По его внешнему
виду и поведению мы были склонны считать, что это наивность
плюс демоническая способность Затикяна подавлять волю тех,
с кем он имел дело. Этим сомнениям положил конец приговор.
Исключительная мера наказания всем троим. Краткое свида-
ние с родными, и приговор исполнен.
     Андрей Дмитриевич Сахаров в своем письме просил вла-
сти о смягчении наказания Затикяну, так как тот в Москве
даже не был. Но он не знал, что приговор уже приведен в ис-
полнение.