В армию

                25 мая 1985 года.
     Областной призывной пункт. Наша команда насчитывает 73 хари. Все борзые, харахорятся, так как впереди каждого ждет неведомо что. Покупатели: два сержанта, капитан мед.службы и главный у них майор.
-Товарищ капитан, куда вы нас повезете - то, какие войска?
- На юг. Артиллерия.
- О! Зашибись!
     Как впоследствии оказалось, не врал капитан. На самом деле привезли на юг, только так называлась железнодорожная станция в тридцати километрах под Пермью. Станция "Юг", поселок Бершеть. И на петлицах у вояк на самом деле, пушки - эмблема артиллерии. Но войска РВСН. Попали, блин! Ни увольнений, ни водки.
      В обед нас отпустили на два часа с призывного пункта проститься с родными и друзьями. Провожать меня пришли Серега Г., Башмак, Лысый и Макс. Остальных друганов уже к этому времени забрали в армию. Мы тут же уселись в общий громадный круг провожающих и товарищей по команде, где стали обмывать отъезд. К вечеру нас загнали обратно, обшманали, забрали водку, режущие и колющие предметы и загнали в две большие комнаты, где мы должны ждать когда нас повезут к поезду. Повезут - то не знай когда, а праздник должен продолжаться сейчас. Думали, придумали. Сорвали шторы, связали и по ним четыре самых легких спустились на улицу. Этаж же третий. Через полчаса, магазин рядом, на шторах подняли три ящика вина, а затем и ходоков. Шторы повесили на место.
    Часа через четыре, пришедшие за нами "покупатели" слегка охренели. Сами же нас на совесть досматривали. А мы один хрен в ураган бухие все поголовно. Делать нечего, армии и такие нужны позарез, враг не дремлет. Погрузили нас в автобус и привезли на станцию "Сельдь" к поезду. Ожидавшие там некоторые родственники призывников, охренели не меньше "покупателей". Уходили, вроде, трезвые на призывной, а приехали никакие. Если детей на призывном так напоили, что же в армии то будет!? Заголосили мамоньки с бабками.
     Погрузили нас в поезд и поехали мы в армию. На утро приехали в славный город Казань. Оказывается здесь пересадка на другой поезд. Наверно, это мы так следы заметали, чтобы сбить врага с толку.
   Хватай мешки - вокзал поехал! Выковырнули нас с вагонов и построили коробкой в центре привокзальной площади. Вещи сложили в кучу рядышком.
    Сержанты с майором куда - то сразу смылись, а охранять нас оставили одного капитана. Каким - то образом, у кого - то осталась водка в заначке.
 - Товарищ капитан! А можно кружки из сумок взять, водички попить хочется, а из горла не желательно - вдруг заразимся. Капитан - медик, подумал и разрешил.
   Прямо в строю, не закусывая, а только занюхивая рукавами мы стали распивать водку. На солнышке, да еще и с крепкого бодуна некоторых развезло вдрызг. И их пришлось складывать на кучу вещей которые лежали рядом. Через час куча из вещей и их хозяев имела значительные размеры. Державшиеся на ногах стали покидать строй хаотично и в разных направлениях. Вокруг в панике бегал капитан и безуспешно пытался нас окружить. Ничего у него не получилось и безвольно опустив руки, он остался охранять кучу. Она по крайней мере не разбегалась.
     Я и еще двое пацанов, мы были с одного квартала, отправились осматривать местные достопримечательности. Купили пива, посмотрели кремль и невзначай попали к пивному бару "Бегемот". Спроси меня сейчас где он находится и попробуй я сам его найти - бесполезно, не знаю. Зайдя в бар мы обнаружили там добрую половину наших призывников, которые что - то пели и пили пиво. Мы тоже подхватили песню, а также кружки с пивом, которых на столе стояло порядочное количество. То и дело все поочередно выходили на улицу чтобы отлить и покурить. После очередного раза решили в бар не возвращаться, чтобы не платить. Так и ушли не заплатив. Кто платил не знаем. Но через два дня, когда все были в здравом и трезвом рассудке выяснили, что никто не платил. Как так все обошлось, понятия не имели.
     Когда вернулись на привокзальную площадь капитан даже не ругался, он напротив был несказанно рад нашему возвращению, так как те, кто лежал в куче тоже разбежались, только попозже. Мы его заверили, что никуда больше не уйдем, так как денег у нас нет. Возрадовавшись, он вприпрыжку умчался на вокзал в туалет, так как боялся уйти оставив вещи без присмотра. Воистину - святой человек.
   Кому нужны наши вещи, да и украли бы - бес с ними.
   Через пять минут, также вприпрыжку, и с выражением ужаса на лице он примчался обратно. Из его сбивчивых объяснений, или это  мы плохо всасывали информацию, кое - как поняли, что с майором стряслась какая - то беда и нужно спешить ему на помощь. Капитан привел нас в здание вокзала, где около входа в ресторан лицом вверх, в виде звездочки лежал майор. С одной стороны от него лежала его фуражка, с другой портфель с нашими документами. Сам он был мертвецки пьян. Подняв майора, мы переложили его с пола на ближайшую скамейку и остались приглядывать за ним. Капитан убежал разыскивать сержантов, а разыскав - приставил их к майору, а нас повел на посадку к поезду.
   Погрузившись в очередной раз на поезд, мы завалились спать. Так как с бодуна долго не понежишься в кроватке - проснулись рано. Часа полтора приходили в себя, делились впечатлениями о прогулке по городу и собирали по своим сумкам продукты, у кого что осталось. Осталось больше чем ожидали, так как в Казани пили не закусывая, а потом вечером на еду ни у кого сил уже не было. Наконец, долгожданная остановка. Стоянка пять минут, но нам хватило затариться водкой и пивом. Некоторые даже успели обматерить каких - то хачиков и смыться обратно в вагон. Обиженные хачики попытались залезть в вагон для разборки, но проводники уже закрыли двери и им ничего не оставалось как орать под вагоном, типа поймают и отъ..ут. Зверьки несчастные! Своими смуглыми задницами они не подразумевали, сколько неопохмелившихся, а посему раздраженных харь вылезет в окошки вагона. А вылезло минимум по четыре в каждое. И каждая высказала хачикам все, что о них думает на чистейшем русском языке. А чтобы хачики не сомневались, сказанное аргументировалось жареными куриными окорочками, яйцами, помидорами и прочей снедью, которой мы их обстреляли. Хачики что-то в бешенстве орали, но мы уже не слышали, так как поезд набирал ход. Капитан с сержантами прибежали когда уже все закончилось. Сержанты остались с нами и сообщили, что когда они охраняли майора, то на пять минут отошли в буфет, а когда вернулись, то майор таинственно исчез вместе с портфелем и фуражкой. Мы немного погоревали о судьбе майора, но делать нечего - достали покупки и стали накрывать на столы.
    Продуктов, конечно, поубавилось после успешно проведенных стрельб, но на закуску осталось вполне. Похмелившись, поиграли в карты, попели песни. Особенно нам полюбилась одна, которую знали все. Вернее, знали только припев - Ап! И тигры у ног моих сели-и-и-и!!! Наоравшись вдоволь, снова попадали спать. Разбудил нас капитан на подъезде к городу Пермь. Через час прибыли. Высыпав на перрон мы были приятно удивлены - сияя улыбкой как начищенная бляха, правда, слегка помятый, нас встречал майор с папкой в подмышке. Как он нам рассказал, его забрали в комендатуру, но учитывая возложенную на него высокую миссию и портфель с нашими  документами, отправили его в Пермь на самолете, а в часть телефонограмму. Так что по прибытию к месту службы майор будет отдыхать на родной "губе". Мы все, конечно, обрадовались, что все так хорошо обошлось и решили это дело обмыть. Майор, кстати, был обеими руками "за". Капитан, что-то там хотел возразить, но майор рыкнул на него и тот исчез.
   Но, тут у нас возникла проблема. Денег практически ни у кого не осталось, наскребли рублей тридцать максимум. А это на нашу ораву, с майором впридачу - капля в море. Выход подсказал один мужик, попросив у одного из наших продать ему куртку. Прикинув, что завтра гражданская одежда нам уже ни к чему, мы предложили ему все свои шмотки. Мужик просветил нас, что он недавно "откинулся", "бабок" у него не густо, но здесь на вокзале таких как он пруд пруди, так как в Пермской области лагерей как кильки в банке. Через полчаса мы продали с себя все, что можно было, так как одеты были вполне сносно. Взамен облачились в шмотки клиентов, которым соответственно, были сделаны при продаже скидки.
     Выручив достаточно денег - накупили пива, водки и погрузились на электричку, которая повезла нас к конечному пункту назначения - станции "Юг". На "юг" прибыли изрядно "тепленькими". На перроне нас встречали три "ЗИЛа" и несколько военных. Было уже темно. Мы погрузились и нас повезли в часть. Минут через двадцать машины остановились. Нам скомандовали сгружаться и строиться.
    Кое - как построив наше пьяное стадо, кто-то скомандовал "Шагом марш вон в то здание" и мы поддерживая друг друга оказались в каком-то помещении. Это была баня. Нам объяснили, что сейчас мы помоемся и нас переоденут в военную форму, а гражданскую одежду можно сдать или отправить посылкой домой. Домой посылать нам было уже нечего, поэтому сняв с себя одежду мы порвали ее в клочья и сложили в углу. Находившиеся в бане работники, глядя на нас офигивали, - таких придурков им, наверно, еще не доводилось наблюдать.
     К чести  солдат, которые обслуживали нас в бане, надо сказать, что они проявили максимум терпения, когда одевали нас в форму, подбирая ее по размеру, и показывая нам - пьяным идиотам, как правильно наматывать портянки. Когда мы все оделись в форму и поглядели друг на друга - то с трудом опознали кто есть кто. В форме все выглядели, как нам показалось, на одно лицо. Нас вывели на улицу, опять построили (с этого момента мы постоянно ходили строем) и повели в казарму. Когда прибыли в казарму, время было уже за полночь и не включая свет нам показали двухярусный строй коек и велели ложиться спать. Кто то из наших, весьма тактичный, предостерег чтобы ложились без шума, а то разбудим спящих дедов и отгребем по полной программе. Но, его мало кто слушал, так как все еще были поддатыми, естественно, "море по колено" и поэтому  укладывались со страшным шумом. После того как улеглись еще в течении часа, то один то другой, ходили в поисках туалета, - кто отлить, кто харчи пометать.
     Разбудил нас ни свет ни заря чей - то истошный вопль "Подъе-е-е-м!!!" Кто- то пытался побыстрее встать, кто- то так и лежал. Наверно, как дома ждал особого приглашения. Секунд через пятнадцать еще команда: "Строиться!" Ну, тут уж все потихоньку выползли из коек в одних трусах и выстроили подобие шеренги. Перед нами стояли два сержанта и покачивая головами осматривали нас. Поглядев на нас еще пару минут, тот, что был повыше, произнес:
    - Да-а-а, много видел, но чтоб приезжала такая пьяная команда, - впервые. У вас там все такие в Ульяновске?
    - Почти. Родина Ленина все-таки. Верной дорогой идем, - съюморил кто-то.
   - Ну, ну. Так. А теперь все нашли свою одежду, умылись, побрились и через полчаса построились здесь, - определил нам регламент сержант. - Разойдись!
     Только сейчас мы заметили, что рядом с нами стоит еще один строй, но в нем солдаты, в отличии от нас одеты в галифе и сапоги. Как в дальнейшем мы узнали, это были вовсе не "деды", а такие же новобранцы как и мы. Только прибыли они на неделю раньше. Через полчаса, с грехом пополам, умывшись и одевшись построились. И нас погнали на зарядку. Зарядка - кросс три километра. Сдохли все.
      Одну половину из нас стошнило, другая половина натерла портянками мозоли. Я попал в первую половину. С ногами в армии мне как-то повезло, ни единой мозоли не натер за два года, даже если портянки сбивались в кучу в сапогах.
    После зарядки повели в столовую. Меню поразило своим разнообразием. Квашеная тушеная капуста. Маленький цилиндрик сливочного масла. Черный хлеб непонятно из какого злака. Компот. Наверно, тоже из тушеной капусты. Есть, толком, никто не ел. Попили компот и все. Да воды потом из под крана. Сушняк давал знать о себе. Это потом масло для нас стало своеобразной валютой, так как и на обед и на ужин в течении месяца все блюда, и первое и второе были из тушеной капусты. Причем, из мясных продуктов было только куски сала плавающие в супе.
Через месяц мы превратились в дистрофиков. Из нас никто, за исключением двух-трех человек, не мог ни разу подтянуться на турнике. Хотя по приезду подтягивались почти все не меньше десяти раз. Похудели тоже основательно. По приезду, один из нас, Рустам, весил сто пять килограмм. Через месяц - семьдесят два! Спасло нас то, что вскоре приехала какая - то комиссия с проверкой. Кого - то, вроде, сняли с должности и тд. и тп. В результате кормить стали вполне сносно. Каши, мясо, салаты. Месяца через два мы окрепли и пришли в норму. Но тем не менее, все равно набивали карманы кусками сахара и хлеба. В столовке хлеб не особенно лез в горло, так как был отвратительного качества. А вот потом, часа через два, когда опять невыносимо хотелось пожрать, этот хлебушек в прикуску с сахарком даже в сухомятку казался очень даже ничего. Правда, потом многие от него страдали изжогой, у некоторых даже язва наклевывалась, но это уже, как говориться - издержки производства. Тяготы и лишения так сказать.
   Одной из тягот в «учебке» был старшина. Худой как писатель – сатирик Иванов, правда, меньше ростом, но жилистый как Брюс Ли. В наряде заколебывал нас по полной программе. Полы в казарме были из струганных досок. За день их так уделывали сапогами чищенными гуталином, что к вечеру они становились по цвету как сапоги. А к утру полы надо было вернуть в исходное состояние, то бишь в цвет свежеструганных досок. Делалось это так. После отбоя старшина приносил кусок стекла, примерно метр на метр и бросал его на пол. Естественно, стекло вдребезги. Получившимися осколками мы начинали скрести полы. Как не порезали себе руки в клочья, до сих пор дивлюсь. После отскребания натирали полы мастикой. После пары таких нарядов стали бережно относиться к своему труду, старались лишний раз по полу не ходить. Старшина наш был личностью известной в дивизии по причине его «сдвинутой крыши». Он служил в Афгане в спецроте. Обычно про Афган он нам рассказывал часа в 2 ночи, когда мы заканчивали драить полы. Когда он сам, сука, спал не знаем – вес день на работе и ночью с нами. Но рассказывал интересно. Был он в спецгруппе. Забрасывали их к какому – нибудь кишлаку и они сидели там, бывало и неделю с минимальным запасом продуктов. Дожидались «духов» и ночью вырезали их, сжигали весь кишлак не разбирая, кто боевики, кто дети, кто старики. Видимо на этой почве и съехала у старшины крыша. Сам он говорил, что его контузило. Кросс всегда бегал с нами, почти каждый день. Три километра в одну сторону пробежим - он на турник и сто подъем переворотов фигачит. Мы в это время отдыхаем. Сто раз кувыркнется и бежим назад в казарму. Месяца через четыре крыша у него уехала безвозвратно, слава Богу, никого с собой не прихватив. Были мы в наряде по кухне, он само собой с нами. Бегаем накрываем на столы, торопимся. Он ходит орет: - Быстрее, блять, быстрее! Орет и орет, а у самого уже пена в уголках рта. Вдруг, вытаскивает из кобуры пистолет и начинает палить куда попало. И орет. Пару раз успел пальнуть, два офицера его сбили с ног. Потом другие навалились. Кое как скрутили. Уволили его на пенсию.