Дегустаторы

Уважаемый ЮрСаныч, пишет Вам дилетант со стажем Востриков Никон. Слесарь мало-машинного отрядного станка.
Его превосходительство, он же граф Вездесуев (директор заводской пряди под Гульском) требовал от меня почета взаимности и, да, ко всему прочему определенного внимания. Какого, дать ему естественно не смог, от страшной нетрезвости и гудении.
Засим, подчеркиваю: Выдал его превосходительству в табло четыре раза. Один раз случайно лбом. И три раза насовсем по нашему.
Теперь лоб ноет, а голоса поселившиеся, ведут круглосуточный спор и наводят ужас.
Дорогой помощник ЮрСаныч, шишка стала величиной с неполученный орден студента Малошкинаи и сил остается на три бутылки. Всего-то.
Всё остальное выжрано.
По науке сельчан и высших господ, мажу шишку дегтярным настоем и пью здорово водку. Стою по утрам на одной ноге до отупения.
Водки, повторюсь достаточно мало. Обеспокоен.
Вышлите, дорогой ЮрСаныч, в срочном порядке несколько десяти- литровых бадей для лечения по знакомому вам адресату.
Ваш бездарь, Никон Востриков.

***

Как же обрыло всё, - подумал Востриков, поставив стакан на заваленный о двух ножках расхераченный только что стол.

Бокал ёрзнул под горку и тюкнувшись о придавленное тело студента Малошкина, скатился прямо и целёхонько под егойную морду.

«Аккурат под нос».

Молодого студента Ереванского факультета высших церковных чинов, Никон подобрал на совхозном сброде, как раз под обеденную завальницу.

Малошкин заблудился в пути, и что соответственно прибадался к Никону на базаре: дядь, дай подсоблю, дядь, дай подсоблю.

Никон, отмахиваясь от заразных мух, как раз всучивал кобылу Андрушу Боску - местному чудозванцу и лекарю при Староновом монастыре. Страх, как хотелось опохмелиться.

И нужно заметить, что студент оказался кстати. Он проявил не глупую фантазию, индивидуальный подходец к делу и какую-никакую не дюжую смекалку. За что в дальнейшем был нормально премирован и поселён при банях на пруду - в хоромах Никонских - рядом со знаменитым бревном.

Студент буквально вдел толстую нить в ювелирное ушко малюсенькой иглы и....

...мало того, что начал устраивать аукцион и предлагать за кобылу в три раза больше, чем стоила она изначально, но даже дерзнул кидаться на Андруша.

Здоровенный Андруш, детина кровушки богатырской, раньше нигде не встречал таких мелкососов и, чуя, что лошадь действительно может ускакать в другие руки, смазал ладони своих громадных грабель обложным плевком, оглушил таки студента с двух сторон по ушам и, заплатив за старую клячу в тридорого - был таков восвояси.

Никон оторопел от сделки. Икать не начал, но оторопел.

Сжалился над студентом конечно.

Повалил его в тачку, взял две большие фляги спиртовой настойки, солений жбан и тихо- нехотя поскрипел к себе на пруд жарить яйца.

Никон смолоду жил на пруду. С самого детства жарил яйца и ел их сотнями.

Яйца были свои. Куры Настасья и Нюра, настырные несушки, заваливали этими яйцами весь хлев Никона.

Студента Никон выгрузил в этом же хлеву. Пред этим разгреб куриные яйца в стороны, чтоб не мешались и, сняв гарнизон меховых штанов, помочился рядом со студентом, выдыхая стоны радости и вопли счастья.

Заголосил петух.

Никон запустил в него похожим на сапог дрыном. В стремлении сделать это повторно был наказан и, спотыкнувшись об долбанного студента, дабы удержать равновесие рванул со стены кадку - рухнул вместе с ней под скарб всякой рухляди, и соответственно оказался прибит знаменитым бревном.

Знаменитое бревно было невыносимо по своей истории. Скольких оно оглушило в раз махом, - не счесть даже за два дня запоя.

Ну да дело не в этом.

Очухались оба утром следующего дня.

Прёт душевно.

Сели, как положено, выпили, и что-то не задалось: грохнул Никон об стол кулаком– сломил ножки от стола как-то, и студента придавило вот.
Так-то.
Опять до завтра, - подумал Никон, - взял бутыль, присосавшись, сделал глубоких три вдоха. Смастерил правой рукой взмах, как мушкетеры это делают, и ушел отдыхать до завтра, лицом прямо в нагаженный пол.
Так сказать вот уж.
Как есть. М-да…