Обручение. происшествие не из нашего времени

- Дядюшка, поздравьте меня – я женюсь!!! Перед вами счастливейший из смертных! Я не могу, не могу я сейчас заплачу!
Так я вопил стоя в большой дядюшкиной прихожей.
- Вот стало быть как! Поздравляю! Поздравляю! Да ты проходи, проходи не стесняйся.
В это время в прихожей показалась моя тетя, и я бросился к ней, упал на колени и продолжил.
- Тетушка, перед вами счастливейший из смертных, - сказал я, повторяясь, - я женюсь!
- Да уж слышала, слышала! Поздравляю! Да ты с колен-то встань! И кто же, позволь узнать тебя так осчастливил? Уж не Мерчуткины ли?
- Они, Лиза Мерчуткина! Чудо! Просто чудо! – я орал, так как говорить спокойно я просто не мог.
- Понимаю, понимаю. Ты раздевайся, проходи.
- Не могу, я дальше бежать должен, еще у своих не был.
- Как же ты так? Такое событие, а ты даже родителям не сказал?
- Не сказал, сразу к вам побежал. Боюсь, поймут ли?
- Беги, не бойся. Конечно поймут, даже и сомневаться нечего!
- Тогда я полечу?
- Лети, лети, целуй в щеку и лети.
     И окрыленный я побежал дальше разносить счастливую, как мне казалось, весть. Однако, не все так радовались этому событию, как мною ожидалось. Огудаловы, к которым я забежал по пути домой, холодно приняли мое сообщение, Калинниковы чинно поздравили и все. А к Степашиным я и вовсе не пошел. И вообще, вместо того чтобы бежать домой тихонько побрел по улице, раздумывая над произошедшими событиями. И чем больше я думал, тем меньше мне хотелось вообще разговаривать с кем-то на эту тему. Я вспомнил Лизу, и в груди у меня потеплело, на лице зажглась улыбка, всплыло ее некрасивое лицо, вспомнились ее манеры вешаться на шею и беспрестанно о чем-то говорить, вспомнилось все что раньше так умиляло меня в ней, и восторженное настроение куда-то напрочь пропало, улыбка погасла, в душе захолодело.
     Надо ли говорить, что тем же вечером я уехал из этого города и больше никогда туда не возвращался. Вот так началась моя самостоятельная жизнь.