Души яркие! Где же в самом-то деле? 2

               
                II

       Прошёл год со дня основания общественной  организации «Мрiя» (Мечета), которая вместе с аналогичными организациями некоторых европейских стран занималась летним оздоровлением украинских детей из зон, подвергшихся атаке «мирного атома» Чернобыльской АЭС. Инициатором создания «Мечты» была Дина, преподавательница английского языка того же института, где работали Нина и Павел. Эта идея родилась, когда Дина проходила курсы усовершенствования квалификации как педагог в столичном университете, где познакомилась с руководителями аналогичной организации. А на роль президента вновь созданной организации предложила совету учредителей своего друга Витольда, работавшего на кафедре физики.

       Благородство цели вызвало невиданный энтузиазм сотрудников. Они настолько были увлечены новизной и необычностью ежечасных проблем, что, сознавая свою ответственность, подбирали первых воспитателей, отправляющихся с детьми в поездку на отдых, из числа тех, кого хорошо знали и кому, естественно, доверяли.


       Этим летом близ города Каррара на пляже Лигурийского моря приняли крещение под вполне щадящими лучами солнца и в удивительной воде Павел, Тоня, давняя подруга Дины и два представителя городского телецентра: оператор Илья и журналистка Ванда. Все в недалёком прошлом коллеги и друзья создателей «Мечты» – Дины и Витольда.


       Первые шаги в Италии были сложными… и удивительными. Главным препятствием, естественно, было отсутствие знаний итальянского языка. Тоня была дипломированным лингвистом, но её знания относились к немецкому и английскому. Она прихватила с собой разговорник, хотя прекрасно знала, что такого помощника не стоит переоценивать. И всё же была минимальная возможность спрашивать и отвечать, прибегая ещё и к жестикуляции.   


       Павел, с техническим образованием, хотя и имел скромные знания немецкого, которые иногда помогали, но понимал, что его общительности придётся ожидать лучших времён, и считал это чуть ли не как наказание за «грехи наши тяжкие».
       Когда они прибыли в Триест и, ожидая итальянцев, разместились в тени навесов автовокзала приграничной зоны, к шумевшей детворе подошёл человек. Его заинтересовало, откуда столь весёлая компания, язык которой ему был знаком.


       Это был болгарин, работавший в Италии, как чуть позже выяснил Павел. Узнав, что дети из Чернобыльской зоны, новый знакомый пригласил всех детей в кафе и угостил мороженым.
       Вот и первое удивление сопровождающих группу. Европейский «гастарбайтер» в состоянии сделать добрый знак внимания полусотне детей.


       Вскоре после этого прибыла группа итальянцев, и начались безуспешные попытки что-либо объяснить или понять. Можно только догадываться, в какой степени сопровождающие детей взрослые испытывали растерянность и вину за неподготовленность. 


       Выход был найден итальянцами. Они переадресовали своё внимание  детям, тут же начали делить булочки, сладости, фрукты, напитки. Затем уже в автобусе, по дороге на противоположную сторону Италии, ласково хватая детей за щечки и уши, улыбались и повторяли: “uno, due, tre, quattro”, затем, тыча пальцем в грудь: “Sono Carlo. E come ti chiami?”. (Я – Карло. А тебя как зовут?)


       Павел смотрел на эту картину и улыбался. Вспомнился фрагмент первых уроков общения главных героев в трофейном фильме «Тарзан». 
       Буквально через полчаса дети уже повторяли:
“uno, due, tre,” и даже называли свои имена, что сопровождалось искренним восторгом и радостью итальянцев. Кажется, мы начинаем понимать друг друга.


       А после первого ужина на спортивной базе, где были размещены гости, дети уже знали слова: il pane  (хлеб) и il latte (молоко). Взрослые были  изумлены. С какой настойчивостью итальянцы стараются добиться результатов в общении с детьми!   
       Поздним вечером, когда Павел растянулся на кровати, ему пришли на ум воспоминания о первой встрече с итальянцами в августе 1942. Они сидели на штабеле снарядов в саду рядом с их домом, курили сигареты, сделанные их руками в форме козьей ножки. Похоже, шутили и заразительно смеялись.


       Один из них выпил яйцо, проколов его маленьким ножом с двух сторон. Заметив Павла и порывшись в каком-то ящике, протянул ему печенье.
       Немцы были более озабочены. Одни гонялись за курицей во дворе, другие таскали какие-то ящики.


       К матери Павла подошёл толстый немец и протянул связку белья. Что-то говорил в повелительном духе, хотя понять было не трудно: навязывает постирать его бельё. Мать, отказываясь, пыталась объяснить, что её и двухлетнего сына (находившегося на её руках) мучила дизентерия.


       Надо думать, немец уловил только одно, что ему отказывают. Равно как и мать поняла, что на завтра ей обещан «капут».               
       Через несколько минут другой немец принёс матери какие-то таблетки. Она заподозрила, что он хочет ускорить «капут». Но меняющийся цвет ногтей у ребёнка заставил её рискнуть. А, может быть, ей подсказывала интуиция, что не все с оружием в руках – убийцы, тем более, врач.


       На другой день маленький хутор был занят русскими ребятами. «Капут» не состоялся. А русские молодые ребята пользовались добротой хуторян и ели сушёные яблоки на крыше дома.
       Мама и брат Павла остались в живых. Маленький хутор ещё несколько раз встречал «освобождение» с переменным значением этого слова.


      Между «освобождениями» бывали несколько дней покоя, но и они приносили с собой несчастья. Бабушка брала Павла за руку и водила его по домам, где готовили к похоронам то, что оставалось от любопытных подростков, пытавшихся узнать, как устроена мина или граната.
       – Гляди, внучек, и нечего на улице не трогай. – говорила бабушка.
       С тех пор прошло много времени, но детская впечатлительность хранит те жестокие картинки не хуже современных информационных дисков.


       Да, война страшна. В степях Дона и Волги погибли от мороза, голода, оружия тысячи немецких, итальянских, румынских солдат. И несметное количество русских, как солдат, так и мирного населения. И только русских можно оправдать, потому что они защищали Родину, свою жизнь и мир.   


       Мы считаем себя разумными. Только где же эта рассудительность? Или мы не знаем, что есть люди, точнее – слуги Сатаны или психически больные, которые, из-за  фатальной жажды власти, денег и господства над миром, готовы бросать своих братьев в огонь войны как поленья дров в печку. И эти так называемые люди входят в церковь, осеняют себя крестным знамением перед Богом. Болезнь отняла у них всё: честь, совесть, стыд, всё!   
       – Надо спать, – подумал Павел и приступил к привычному в подобных случаях аутотренингу.



       Дина и двое её детей присоединились к группе через неделю. Сейчас четверо взрослых, находясь у моря, рассказывали ей о первых впечатлениях от пребывания в Италии, а она, в свою очередь, сообщила, как идут дела в «Мечте». 
       Умная женщина, с организаторскими задатками, предпочитала представительские функции в переговорах с иностранцами. «Чёрную работу» она не любила и не пыталась это скрывать. А новая работа требовала серьёзных усилий и не всегда приятных.      

   
       В первые месяцы Витольд испытывал некую ревность, поскольку, будучи президентом «Мечты», казался даже себе лицом номинальным. Но, очевидно, это далеко не единственная причина, почему Дина добровольно отдала бразды правления Витольду ¬– давнему другу, который являлся таковым задолго до смерти её мужа.


       В какой мере Дина была счастлива с мужчинами, знает только она. Но если становилось очевидным, что партнёр не достоин её, или терял по каким-либо причинам то, что в нём когда-то её привлекало, то своё презрение к нему она скрывать не пыталась. Это был грех сильной женщины, в которой хватало всего, что могло бы вызвать в ней любовь или быстрое охлаждение.


       Сейчас, находясь на пляже, Дина, Тоня и Павел забавлялась «Гариками» Губермана, Эти маленькие четверостишия с хорошим юмором и сатирой о некоторых сторонах нашей жизни доставляли им большое удовольствие.
       В одну из пауз, оглядываясь вокруг, Дина сказала:
       ¬–  Красота вокруг, есть на что посмотреть, чему-то порадоваться, чему-то по-учиться. Мы начали очень важное и благородное дело, и поэтому мы – здесь. Но я не исключаю, что за этим взлётом может последовать падение. Пожалуй, все знают сказку Пушкина «О рыбаке и рыбке», но почему-то каждый думает, что остаться у разбитого корыта – не его удел.


       На следующий день состоялась экскурсия в горы, где добывают мрамор. После короткого знакомства с процессом добычи гостям показали музей образцов мрамора со всего света. Дети увидели также прекрасные образцы украинского мрамора, о чём мало кто знал, включая и руководителей группы.
       Обедать поехали на какую-то охотничью базу  высоко в горы. Там Павел почувствовал себя не комфортно, что напугало Дину, но ещё в большей степени итальянцев.


       – Держитесь, Антонович, – подбадривала Дина. – Я должна сдать Вас Нине в полном здравии. Ей там сейчас нелегко. Топчутся вокруг «Михлеры-Пихлеры» – так она окрестила немецких эмиссаров, осаждающих в данный момент «Мечту».
       Пока спускались с гор, Павел успокоился, а на другой день уже играл на пляже с украинскими и итальянскими детьми в футбол. Его удивили две вещи.


       Первая – почему итальянские подростки относятся к малышам более ласково, чем их советские ровесники? Последние всегда готовы раздавать малышам пинки и насмешки. И вторая – почему итальянские девчонки, столкнувшись с ним, произносили  “mi scusi”, а со своими сверстниками  –  “scusa”.  Годом позже, поднаторев немного в итальянском, будет часто издеваться над собой по этому поводу. До какой степени можно потерять способность думать, чтобы не догадаться, что первое было вежливым «извините», а второе – обычным «извини».   

 
       Пребывание в Карраре было полно различных событий. Дети большую часть времени проводили в путешествиях, походах в ресторан, на дискотеки, концерты, в которых и сами принимали участие с большой охотой, демонстрируя национальные и бальные танцы. Даже Дина и Павел пели украинские и русские песни под аккомпанемент гитары.


       Наиболее впечатляющими были два события. Первое – вечер встречи с известным футболистом, популярной телеведущей и не менее популярной актрисой.
       Основную часть зрителей в зале составляли украинские и итальянские дети. Среди последних была  группа детей с физическими недостатками и врождёнными заболеваниями. Было совершенно очевидно, что для итальянского народа все дети одинаково дороги, и здесь не ищут проблем с изоляцией «неполноценных».


       Второе – посещение «Луна-парка». Дети были просто в восторге от аттракциона «Перестройка». Это был дружеский шарж на недавний исторический период в жизни СССР. Неустойчивые площадки расшатывали детей из стороны в сторону, выводя из равновесия и толкая в витые желоба, уносившие их в новые дезориентирующие приключения с выплеском на улицу в полной прострации.    


       Представители TV тоже работали, планируя создать маленький фильм «Сказки об Италии». С вкраплением интервью с детьми и итальянцами.
       В один из дней, когда до отъезда оставалась неделя, Павел Антонович пошёл после обеда погулять. Сначала он улыбался тому, что тротуаров в этом  месте не было, а из-за громоздящихся друг на друга построек было непонятно, как добраться до видневшейся недалеко рощи.


       И тут на Павла накатила волна необъяснимой ностальгии или тревоги, трудно сказать.
       Первая мысль:
       – Что-то случилось с Ниной.      
       Закоренелый материалист и мистика? Он заулыбался и прибавил шагу. Попытался воскресить в памяти её лицо, но не находил почему-то привычного эмоционального рисунка. Не состоявшийся сеанс телепатии?


       Вероятно, борьба между смутной тревогой и рассудком длилась бы долго, но он решил, что надо идти в группу, к друзьям.
       Отъезд на Родину затягивался по неизвестным причинам. А спортивная база, где размещались дети, подлежала освобождению в связи с приездом другой группы. Поэтому ответственный итальянский комитет организовал прощальный обед, хозяин ресторана подарил детям «на дорожку» по два доллара. Пребывание на базе закончилось поцелуями, объятиями и слезами... Группа была переведена в маленький городок и размещена в школе. 


       Тут-то и появился Витольд. Не стесняясь окружающих, и, прежде всего, детей Дины, в течение двух дней висел на её шее. А на третий день, забрав Дину и её детей, уехал домой, оставив проблему возвращения всей группы повисшей в воздухе.   
       В течение пяти дней Павел и Тоня, объясняясь с мэром городка на пальцах, нашли, наконец, выход на водителей двух автобусов, которые шли порожняком на Россию.    


       Торг шёл достаточно трудно. Мэр был вынужден позвонить в комитет, ответственный за группу. В течение этих пяти дней группу кормила по сути мэрия, а точнее – несколько женщин во главе с женой мэра Татьяной. 
       Недавние друзья из Каррары прибыли в день отъезда из Италии. Привезли необходимые деньги для оплаты работы водителей и на непредвиденные ситуации во время поездки. 


       Отъезжающие гости уже знали, что итальянцы могут сказать два-три раза в день «Buon giorno», а потому новым объятиям, поцелуям и слезам никто уже не удивился.
       Группа отправилась в свою страну, в свой город.


       Несмотря на волнения последних дней, дети, равно как и взрослые, возвращались, как сказали бы итальянцы, «с мешком» ярких впечатлений от путешествия. Их удивила не только красота страны (во многих странах найдётся что-то впечатляющее для пришельца). Удивил в большей степени абсолютно иной климат человеческих отношений: между членами семьи вне зависимости от принадлежности к трём поколениям, между детьми разного возраста и, конечно, между гостями и теми, кто продемонстрировал своё искреннее гостеприимство.    


       На границе с Австрией Тоня и Павел вновь благодарили итальянцев за предусмотрительность. Часть денег, выданных ими «на дорожку», пришлось оставить на таможне. Своих денег в нужном количестве  они не имели.
      А уже на подъезде к границе Венгрии с Украиной группа чудом избежала ДТП. Павел почему-то выпал из дрёмы около 4-х часов утра и переместился с конца автобуса ближе к водителю.


       Вскоре на дороге показалась группа мужчин, склонившихся над открытым капотом «Жигулёнка». Один из них был практически на проезжей части дороги. Автобус двигался с приличной скоростью и практически по кромке дорожного покрытия.


       Павел, водивший разные транспортные средства, не считал допустимым вмешиваться в действия водителя. Но когда угроза столкновения стала почти неотвратимой, он вскрикнул:
       – Осторожно!
       Водитель, очнувшись, резко взял руль влево и, обращаясь к Павлу полушёпотом, спросил:
       – Зачем кричать?


       Павел ничего не сказал, но уже до самой границы оставался на том же месте.
       Только по прибытии к зданию, где дислоцировалась «Мечта», напарник водителя подошёл к Павлу и, пожимая руку, сказал:
       – Спасибо Вам!


       Когда автобус остановился на площади, и толпа родителей атаковала открывшиеся двери, Павел и Лана любезно позволили выйти другим, но через окно искали глазами Нину и не находили. Только когда Павел оказался на ступеньках автобуса, он заметил её стоящей под деревом. Их взгляды встретились.


       Неподвижность Нины и, прежде всего, некая напряжённость во взгляде, словно она хотела угадать или прочитать что-то на его лице, вызвали в памяти Павла прежнюю мысль: «Что-то с Ниной произошло».
       Теперь уже Лана заметила маму и зачастила:
       – Почему мама стоит под деревом? Почему не бежит к автобусу как все?
       – Может быть, ещё не заметила нас. Беги ты к ней, «Почемучка».
       – А кто понесёт сумки?       
       – Оставь их здесь. Шесть метров я протащу их и сам, своя ноша…


       Лана бросилась обнимать маму. Павел положил руку на плечо Нины. Они вроде бы оба не стеснялись демонстрировать свои чувства на публике. Но другое дело дома: возвращение домой каждого сопровождалось по-настоящему тёплыми объятиями, а Лана охватывала их ноги тонкими ручонками и мурлыкала, подражая кошке.   
       Семья с огромными сумками, подаренными итальянцами, поднялась в офис «Мечты». Взвинченность Нины, которую Павел не замечал никогда за долгие годы совместной жизни, выразилась в достаточно жёсткой форме и адресовалась Витольду.


        – Этот «президент» хренов  оставил меня в самую трудную минуту. Не выдержал разлуки с Диной! «Срочно» помчался в Каррару на машине, а я должна была идти по следам его позорной безответственности и оправдываться.
       Павел подумал: очевидно, на Нину свалился не только вопрос о возвращении их группы, но и другие проблемы, связанные с тяжёлым периодом летнего оздоровления детей. Иначе как объяснить её нескрываемый гнев?


     В голову пришла одна из часто цитируемых мудростей: «Если хочешь узнать человека, посмотри, каков он во гневе». И он улыбнулся. Нина была хороша даже «во гневе».
       В офисе, в связи с прибытием группы, царила полная неразбериха, и Павел сказал:
       – Нина, по-моему, если мы отправимся домой, этого никто не заметит.
       – Подождём немного, может быть появится наша машина, и нас подвезут до дома.
       – Ты только что осыпала шефа «комплиментами», стоит ли снимать шляпу перед ним? Есть автобус, который доставит нас почти до порога.
       – Ладно, поехали.


       Всё-таки нет ничего лучше родных пенатов! Помылись, долго сидели за столом, обсуждая впечатления, выпили по рюмке  вина по поводу возвращения. Павел, будучи чрезмерно эмоциональным, восхищался сердечным расположением фактически чужих людей и сетовал на незнание языка, что исключало возможность сказать хотя бы одно доброе слово в ответ на оказанное гостеприимство.


       – ¬«Домой я ворвался, как ветер, жену свою стал целовать», – шутливо процитировал Павел куплет послевоенной песни, укладываясь в кровать. Но шутка повисла в воздухе. Месяц разлуки, очевидно, нарушил созвучность порывов.


       Нина лежала, отвернувшись к стене и прижав руки к груди. Попытки Павла лаской снять напряжение не увенчались успехом. Долго лежали молча.
      Не любил Павел неопределённости. Что тут поделаешь. Тихо повторил фразу, возникшую при выходе из автобуса, но уже с вопросительной интонацией: 
       –  Нина, что-то случилось?
       ¬–  Ничего не случилось, – ответила Нина, уже менее закрепощённым, как показалось Павлу, тоном. И опять тишина.
       –  А как ты думаешь, Паша? Вот если человек допустил ошибку и осознал её, может ли потом быть лучше, чем было?
       – Конечно, ответил Павел, вспомнив одну из прочитанных в молодости книг.
       –  А хочешь, скажу?
       – Нет! ¬– Это вырвалось так быстро, что Павел сам испугался своей категоричности. Никогда впредь он Нине «нет» не говорил…   

               
       Почему он остановил её, когда она уже была готова вернуться в атмосферу взаимных отношений без тайн? Что ему помешало? Может быть советы психологов, которые утверждают следующее: «Делают ошибку те, кто лелеют надежду укрепить свой авторитет, если расскажут искренне о всех прошлых грехах». Эта же мысль выражена в словах знаменитой актрисы Раневской: «Дорогие женщины, не рассказывайте мужьям о своих маленьких прегрешениях, пусть они живут спокойно». Похоже, своей поспешностью Павел выручал Нину. 


       Наутро, уже выходя из дому, Павел, широко улыбаясь, спросил:
       – Прости меня, Нина, я, кажется, вчера не уловил твоих тревог, ты что-то хотела сказать?
       – А я уже не помню –  ответила Нина с весёлыми искорками в глазах.
       – Что, грехов было так много, что не помнишь, в каком хотелось раскаяться?
       – Ты – молодец! – засмеялась Нина. Павла радовало, что она вновь в настроении.


       И этот эпизод довольно быстро забылся. Суматоха была почти каждый день. Делала фильм «Сказки об Италии» телевизионная бригада, сопровождавшая группу Павла. А он копошился с программами к информационной системе «Мечты». Газетчики же спешили опорочить работу этой организации, которая должна была бы вестись в «белых перчатках», а она, по их мнению, была «с душ-ком».


       Ни разу не встретившись ни с одним из работников «Мечты», не побывав в этой организации и не увидев каждого человека в деле, они рождали откровенную хулу, высосанную из пальца. Очень хотелось многим выдвинуть опровержение и обвинить в элементарной непорядочности журналистов, которые априори зачисляет людей в преступники, вероятно, выполняя чей-то заказ. Но не было ни времени, ни желания включаться в пустые перепалки.


       Было много деловых встреч и бесед в официальной и неофициальной обстановке. Все понимали, что работа с иностранцами требует максимальной деловой и нравственной ответственности, чтобы  можно было рассчитывать на успех не только сейчас.
       И иностранцы ближе знакомились с сотрудниками «Мечты» и членами их семей, укреплялись во мнении, что устанавливают контакты с людьми, достойными уважения.


       Долгожданная свадьба Витольда и Дины тоже проходила в тёплой атмосфере и общении на разных языках. Расстроен был только Гельмут, который испытывал особые чувства к Дине и даже надеялся.... Он был организатором деловых отношений «Мечты» с благотворителями из Германии.