Ты здесь лишний

В тот день пришлось изъездить Москву по двум диагоналям. И если в метро было тепло и приятно, то путь пешком через колючий снег и обжигающий ветер требовал определенного героизма и терпения. В конце дня я остался без ног, озноб судорогой передергивал тело, и  желание что-либо совершить или куда-нибудь поехать совершенно не спешило реализоваться.
Хотелось в тепло дома. Хотя дома меня никто не ждал, но хотя бы стены должны были помочь. Мне оставалось дойти до дома всего лишь одну автобусную остановку. Я остановился, надеясь, что придет транспорт и довезет, если не до самой двери, то хотя бы до дома.
Снег и ветер прекратились. Свет согнувшихся фонарей высвечивал поблескивающий морозной пыльцой воздух. Скорее бы все снять, все бросить, лечь и заснуть.
И вдруг я услышал мелодичный женский голос: «Милый пойдем домой. Ты уже совсем замерз».
Неужели я уже успел замерзнуть до прихода автобуса? Я засыпаю. И у меня начинаются видения. Я стряхнул с себя усталость, пыльцу и наваждение. Я по-прежнему стоял на остановке, светили фонари и озноб без стеснения гулял между одеждой и телом.
«Милый, я тебя очень долго жду. Здесь так холодно, а нам пора домой,» - снова раздался певучий голос.
Голос – спокойный, нежный и любящий. Так могли только русалки зазывать ошалевших от одиночества матросов в пучины моря. Голос был не вербальный, а настолько живой, что его можно было даже пощупать.
Я огляделся. Напротив меня через сугроб стояла красивая женщина и смотрела на меня.
- Ты уже устал. И я замерзла. Сколько можно тебя ждать? Я сделаю все, чтоб  ты в другой раз просто бежал домой.
Я огляделся кругом. Но никого не было рядом. Спросить о том, что я сошел с ума, тоже было не у кого. А она стояла и ждала. Обычно красивые женщины на меня внимания вообще не обращали, а за остальными приходилось ухаживать с переменным успехом. А тут меня зовет удивительной красоты женщина к себе, обещает накормить и говорит, что мне у нее будет хорошо. Мне стало жарко.
Она звала с тем первогреховным библейским желанием, с которым яблоко совращало Адама. Она звала с той убедительностью, с которой вожди будущих революций обещали сомнительную диалектику всеобщего удовольствия. Она звала с той пронзительной откровенностью, с которой русалки, зацепившись хвостом за пучок колыхающихся водорослей, должны погрузить тебя в головокружительную теплоту не довостребованных грудей. Я знал, что не бывает русалок среди холодных сугробов, но ее голос был больше, чем волхование. А волшебству мы не только рады, но и готовы раствориться в нем.
В жизни, конечно, в первую очередь хочется отдать долги, потом быть предельно честным и отчасти духовно чистым, но когда появляется желание, то все первое откладывается на потом.
Пока я сомневался, ведь жизнь только у психов превращается в сказку, и в ней не случаются моментальные исполнения твоих сокровенных желаний. Внутренний голос твердил, что ты всю жизнь искал, а теперь - вот твой шанс. Бери его, и если ты пройдешь мимо него, то второго может не повториться. Шанс не камешек в ботинке, бриллиант на руке – не спутай.
- Милый, сколько еще тебя можно ждать? Неужели тебе не жалко меня? Я совсем замерзла. А ты меня совсем не слышишь.
Я не устоял. Я не мог отказать этому певучему голосу снежной русалки. Первый мой шаг был не уверенный, но второй не сомневался, что я уже бегу к ней.
Я уже взлетел над сугробом, который нас разделял, но она, вдруг наклонившись, на миг исчезла. Потом выпрямилась…
На плече у нее сидел огромный черный кот.
- Ну, вот, наконец,  ты вернулся ко мне. Замерз, наверное, бедненький. Пойдем скорее домой. Я так тебя люблю. Я тебя там накормлю и согрею. Что же ты от меня все время убегаешь?
Кот довольно перекинул лапы через ее плечо, обдал меня зеленой молнией люминесцентных косых глаз, и словно сказал: «Размечтался. Ты здесь сегодня лишний. Забудь».
- А как же я? – прошептали мои замерзшие губы. Но она этого не услышала. А я больше не повторял.
И с тех пор стараюсь не верить женщинам, которые со мной общаются из-за сугробов. Снег надо убирать во время.