Прогноз землетрясений

                Ничто так не возбуждает интерес к науке,
                как извержения вулканов и землетрясения.
                Дон Аминадо

Все образованные люди знают, что телефон изобрел Александер Белл. Но кто знает имя человека, пришедшего в Патентное бюро с точно таким же изобретением, но часом позже? Да никто! Я понимаю отчаяние этого изобретателя-неудачника, но он сам виноват. Может быть, он долго нежился в постели, или медленно пил утренний кофе, или он долго искал засунутую женой неизвестно куда папку с заявкой. Подобная ситуация начинает складываться и у меня, но об этом позже.

По профессии я сейсмолог и работаю, соответственно, на сейсмической станции. Я женат и имею двух взрослых сыновей. Старший сын уже сделал меня дедом. Моя жена Света – домохозяйка и одновременно является моей секретаршей. Свои секретарские обязанности она свела до наведения порядка на моем рабочем столе, где по ее мнению царит хаос. После таких налетов я с трудом нахожу нужные мне записи и документы. Все мои попытки умерить ее служебное рвение были обречены на неудачу. Уволить свою секретаршу не могу, поэтому стараюсь спрятать все самое ценное в дальний ящик стола.

Как и всякого преданного своему делу сейсмолога, меня волнует проблема прогноза землетрясений, в особенности краткосрочного. Здесь у нас много общего с синоптиками с той лишь разницей, что им лучше удаются краткосрочные прогнозы, а нам долгосрочные.

Этой проблемой я занимаюсь давно, но в последнее время в ее решении существенно продвинулся. Особенно с тех пор, когда мне в голову пришла блестящая идея. Пока не могу подробно рассказать, в чем она состоит, и ограничусь лишь намеками. Известный из курса физики метод обнаружения напряжений в твердом теле посредством поляризованного света я использовал наоборот. Дело в том, что накопление энергии в очаге землетрясения сопровождается изменением поляризации света в эпицентре. Иногда это проявляется в свечении неба во время землетрясения. Если заметить изменение поляризации света, то можно прогнозировать землетрясение. А это спасет многие тысячи человеческих жизней.

Побуждаемый самой благородной целью, я проделал гигантскую работу. Здесь были и тонны изученной литературы, и теоретические выкладки, и громоздкие расчеты, и насмешки коллег. Многие не верили, что из моей затеи что-нибудь получится, только не я. Грандиозность замысла поглотила меня полностью. Даже бросил курить и пить пиво. Мои мысли будоражили меня и по ночам. Мой подвижнический пыл лишал меня сна. Проделывал самые хитроумные опыты, то, радуясь подтверждению моих идей, то, впадая в отчаяние от их провала. И вот забрезжил свет в конце тоннеля. Получил весьма обнадеживающие положительные результаты. Дело попахивало докторской диссертацией. Послал аннотацию своих работ в Академию наук. Вскоре оттуда пришел совершенно неожиданный ответ, где сообщалось, что я буду делать доклад на Международном Конгрессе сейсмологов, который состоится 25 мая в Лондоне.

Эта новость сильно обрадовала меня и мою семью, включая грудную внучку. А моих коллег огорчила, хотя они делали вид, что тоже радуются. Они-то надеялись, что у меня ничего не получится, а я обманул их надежды. А начальник так расчувствовался, что даже чмокнул меня в лысину, и пообещал премировать меня. Но больше всех радовалась моя Света. Со мной она стала необычайно ласковой. В остальном, она стала такая важная и ходила по двору с высоко поднятой головой.

Я начал писать свой доклад на Конгрессе. Этот доклад произведет эффект разорвавшейся бомбы. Таких эпохальных событий в сейсмологии еще не было. Человечество, наконец, научится преодолевать страх перед таким грозным стихийным бедствием как землетрясение. Мой доклад вызовет такую сенсацию, какую мир не видел давно. Естественно, мое имя замелькает во всех средствах массовой информации. При благоприятном стечении обстоятельств, я вполне могу рассчитывать на Нобелевскую премию. Даже прикинул, на что потрачу ее. Мой доклад покажет, что наша отечественная наука находится на передовых позициях, а не на задворках мирового прогресса.

Учитывая, что Конгресс состоится в Лондоне, то доклад придется делать на английском языке, а я его в последний раз учил в школе и то не на «отлично». Поэтому засел за словари и русско-английский разговорник.

Тем временем моя племянница Лиза собралась выходить замуж. Ее жених окончил военное училище, и его направили на службу во Владивосток. Перед отъездом молодые люди решили соединить свои жизни законным браком. Свадьба была пышной и многолюдной. Мы с женой от души повеселились. Молодым надарили много подарков в виде твердой валюты, а также дорогой аппаратуры и посуды. Все, что Лиза не могла взять с собой, она оставила нам с тем, чтобы мы отправили багажом.

Вскоре доклад был готов и даже переведен на английский язык. Я направил его в высшие инстанции и довольно быстро получил одобрение. С собой на конгресс решил взять также все материалы моих исследований, так как не исключены нападки на мои труды со стороны оппонентов. Получилась большая кипа документов. Надо было сложить их компактно с учетом таможенных досмотров и прочее. И тут мой взгляд остановился на толстой папке, в которой храню черновики. Для себя вывел правило: потребность во всякой бумажке возникает на следующий день, после того, как ты ее выбросил. Поэтому я редко выбрасываю разные записи, а наоборот, аккуратно складываю в папку. На ней наклеил этикетку «Ненужные бумаги». Вот в эту папку вложил свой доклад и сопутствующие документы, выложив ее содержимое в пакет.

Когда до моего отъезда в Лондон оставалось несколько дней, к нам на станцию пожаловал коллега из Японии. Его звали Тедзиро Сасаки. Этот высокий гость был маленького роста. Вежливая улыбка застыла на его азиатском лице. Я очень обрадовался такому неожиданному визиту и пригласил его в гости. Вот с кем можно будет обсудить волнующие меня вопросы, тем более, что японцы в этой области далеко продвинулись.

Вечером следующего дня мы принимали гостя из Японии. К этому готовились основательно. Квартира сияла и блестела. К сожалению, не оставалось времени, чтобы сварганить, пусть самую примитивную, икебану. Зная гастрономические пристрастия японцев, жена приготовила три рыбных блюда, рисовую кашу и открыла банку морской капусты. За неимением саке я выставил на стол припасенную для таких случаев бутылку марочного коньяка.

Когда раздался звонок в двери, я встретил гостя и провел его в гостиную. Там мы сели на диван и повели светскую беседу. Японец плохо говорил по-русски, а я по-японски еще хуже, то есть никак. Тем не менее, мы прекрасно понимали друг друга как профессионалы. Он называл меня по имени, а я его Сасаки-сан. Когда мы сели за стол, вдруг вспомнил, что не приготовил палочек, и хотел побежать на кухню настрогать их. Но оказалось, что японец умеет пользоваться ложкой и вилкой. Жена надела халат, который вполне мог сойти за кимоно, и изображала из себя гейшу и, как принято на Востоке, только обслуживала нас, мужчин. А коньяк мы пили за дружбу, науку и, конечно, за женщин. На десерт у нас был вишневый сок из местной сакуры.

После ужина мы перешли к главной теме разговора, а именно, о прогнозе землетрясений. И тут мой гость неожиданно заявил:

- Нас, японцев, трясло и будет трясти, но мы эту проблему уже решили.

Такое высказывание меня озадачило. Ведь мне точно известно, что эта проблема пока не решена нигде в мире, в том числе и в Японии, несмотря на ее высокие технологии. Это проявление восточной хитрости или за этим что-то кроется? А, может быть, они опередили меня? После осторожных расспросов выяснилось, что господин Сасаки неточно выразился. Он хотел сказать, что они решают проблему. От сердца у меня отлегло, но на душе остался осадок.

В тот вечер я испытал огромную радость, когда узнал, что уважаемый Сасаки-сан привез на нашу станцию в порядке гуманитарной помощи новейший сейсмограф. Наш надо было списать еще в позапрошлом веке.

В общем, прием удался, и когда провожал гостя, то попытался спеть единственную японскую песню, которую я знаю – «У моря, у синего моря…».


У меня выработалась давняя привычка – перед принятием важного решения или дальней поездкой проведывать отца, как космонавты перед полетом посещали Мавзолей. Мой отец еще не очень стар, но умудрен жизнью и всегда дает дельные советы. Он живет в небольшом приморском городке. К нему всегда езжу поездом.

Во время последней поездки к отцу в купе находились только я и маленькая невзрачная старушка в старомодной шляпке. Собрался остаться наедине со своими мыслями, но это мне не удалось, потому что старушка оказалась чрезвычайно разговорчивой. Она сразу же заявила, что ее зовут Дарья Степановна, и она едет к дочке и внукам. А потом обратилась ко мне как к старому знакомому:

- А ты куда едешь?
- В тот же город, что и вы, к отцу.
- И чем ты занимаешься?
- Я – сейсмолог.
- Милый! – оживилась старушка, - Как хорошо, что я тебя встретила! Я давно собиралась к сексологу.
- Вы ослышались. Я не сексолог, а сейсмолог.
- А что это такое?
- Я занимаюсь землетрясениями.
- Ой, милый, нас всегда трясет. И я знаю, почему.
- Расскажите, пожалуйста, от чего же, - такой поворот разговора меня заинтересовал.

Старая женщина прокашлялась и приняла позу, как опытный лектор перед аудиторией. Затем неторопливо начала рассказ:

- Ты видел, что делает собака, когда выходит из воды? Она начинает трястись от головы до хвоста и при этом освобождается от остатков воды на шерсти. Одновременно собака сбрасывает с себя паразитов, что ей докучают. Я думаю, что земля также трясется, чтобы приструнить людей, которые портят природу и вредят ей.

Этот вклад старушки в сейсмологию очень развеселил меня. А, подумав, я пришел к мнению, что теория моей спутницы довольно оригинальна, хотя и ненаучна. Про себя назвал ее «теорией мокрой собаки».

К отцу приехал вечером, а утром направился домой. Перед расставанием спросил его:

- Папа, что тебе привезти из Англии?
- Да ничего, сынок. У меня всё есть, - ответил отец, но потом добавил. - Привези мне хорошую курительную трубку.


Когда вернулся домой, то заметил, что в гостиной стало свободнее, чем до моего отъезда. Очевидно, жена уже отправила коробки и ящики с Лизиным имуществом. За время пути у меня возникли новые идеи по моей теме. Я захотел посмотреть свои бумаги, но заветной папки не было на месте. Сразу же поспешил к жене-секретарше, но по ее словам она мой доклад и в глаза не видела. Еще раз осмотрел ящик с важными бумагами, но папка как в воду канула. Тогда я методично обследовал всю квартиру, не преминув заглянуть в самые отдаленные закоулки. Результат тот же, то есть, никакой. После этого повторил обыск, на этот раз в обратном направлении. И опять ничего.

Какой кошмар! Я был опустошен, разбит и сброшен с пьедестала, который сам себе и воздвиг. Что у меня осталось кроме жалких черновиков? С чем поеду в Лондон и поеду ли вообще? Что скажу Академии наук? Целый рой безответных вопросов летал в моей голове. Где же может быть эта злосчастная папка? А не украли ее? Может быть. Я стал подыскивать кандидатуру, способную совершить такой предосудительный поступок. Перебрал всех, кто приходил в наш дом, и один за другим отметал их. А что, если это сделал наш японский гость? Надо обдумать и такую версию.

Чем больше думал об этом, тем сильнее становились мои подозрения. Этому человеку как никому интересна тема моих исследований. А эти оговорки относительно мнимого решения моей проблемы. И как-то вовремя пришел к нам в гости этот потомок самураев. Мы его приняли как родного, а он – на тебе. Я сегодня же позвоню в Японское посольство с нотой протеста и спрошу, по какому ведомству у них проходит Тедзиро Сасаки. Впрочем, это имя определенно вымышленное. А японец ли он? Вполне возможно, что на самом деле он китаец или чукча. Но когда уходил этот агент разведки, он точно не нес с собой мою папку, иначе бы я заметил. А что мешало ему вернуться позже?

А теперь надо допросить мою секретаршу-жену. Я уже спрашивал ее относительно папки с докладом, и она отнекивалась. А на этот раз надо ее допросить с пристрастием.

Пригласил Свету в кабинет и строгим голосом мента-знатока сказал:

- Мне уже известно, куда ты дела мою папку с докладом, но хочу, чтобы ты сама в этом чистосердечно призналась.
- Если знаешь, то там и возьми! – огрызнулась подследственная. На пушку ее не возьмешь. Тогда я сменил тактику.
- Светочка! Ну, очень нужна мне эта папка. От нее зависит многое. Вспомни, пожалуйста, куда ты могла ее деть. Эта папка такая толстая, старая, с этикеткой…
- А на этикетке надпись «Ненужные бумаги»? - перебила меня Света.
- Точно! Где же она?
- Я думаю, что уже далеко.
- Где именно? – торопливо спросил я.

И тогда Света рассказала печальную историю моей папки. Когда укладывали Лизины коробки в багажный контейнер, то вместо передней прокладки Света использовала ненужную по ее мнению папку. И теперь контейнер едет медленной скоростью во Владивосток.

У меня опустились руки. Мой доклад в Лондоне рухнул.

Я позвонил куратору в Академию наук и услышал от него много нелицеприятного. А потом позвонил мне ученый секретарь и отчитывал меня как нашкодившего школьника. Оказывается, после моего доклада должно было быть открыто финансирование международных организаций для доведения моих идей до финиша.

Оставалось перехватить контейнер в пути, вскрыть его и изъять мою драгоценную папку. Я связался с Управлением железной дороги и услышал, что вскрывать контейнер в пути не положено и мне следует ждать прибытия моего груза в пункт назначения. Они, конечно, по-своему правы, и мне не оставалось ничего другого как ждать.

А тем временем Международный Конгресс сейсмологов состоялся без моего участия. Среди прочих на нем выступил с докладом коллега Сасаки по Токийскому университету некий Окамото Косиро. С замиранием сердца прочитал этот доклад, и очень скоро убедился, насколько близки идеи японца с моими. По-видимому, японцы занялись этим направлением позже меня и еще не достигли моих результатов. Но это только вопрос времени. Тем более, что я пока действовал как любитель-одиночка, а на их стороне вся мощь науки. Но я еще не сошел с дистанции, и буду бороться до конца.

Через несколько дней мне позвонили железнодорожники и сообщили, что наш контейнер найден в пути недалеко от Читы. Я этому обрадовался, но оказалось зря. Дело в том, что контейнер был вскрыт злоумышленниками и ограблен. Это сообщение подорвало мои надежды на благополучное завершение приключения папки. Немного поразмыслив, пришел к заключению, что ворам папка ни к чему, и она может сохраниться. Я принял решение - немедленно лететь в Читу.


Затратив много денег и нервов, я прилетел в Читу, а оттуда добрался до маленькой железнодорожной станции. Начальник станции сказал мне, что по факту ограбления моего контейнера открыто уголовное дело и им занимается следователь Петренко. А найти его оказалось нелегко, так как он одновременно ведет несколько дел.

Следователь Петренко сразу вызвал во мне доверие к себе. Он был какой-то подвижный и юркий. Именно такие оперативно отлавливают преступников, подумал я и оказался прав.

 Не без гордости следователь сообщил мне, что грабители нашего контейнера пойманы по горячим следам. Но, к сожалению, вещи пока не найдены.

- Меня больше интересует толстая папка, которая была вложена перед дверью контейнера, - сказал я. – Вы не знаете где она?

К этому вопросу следователь не был готов, поэтому он слегка замялся, но все-таки ответил:

- Ваша папка очень помогла следствию. Именно по отпечаткам пальцев на ней мы изобличили преступников.
- Вы не ответили на мой вопрос. Где же папка?
- Она у меня дома, - нерешительно произнес следователь.
- Папка цела?
- Боюсь, что нет. Я использовал ее для растопки печки, – притихшим голосом сказал Петренко.

У меня не было слов, чтобы выразиться по поводу трагической гибели папки. Все мои надежды на благополучный исход дела рухнули. Совершенно некстати в голове всплыла теория «мокрой собаки».

Мне ничего не осталось иного, как в ускоренном темпе начать восстановление материалов моей теории. Делать ту же самую работу, которую ты уже проделал – занятие неблагодарное. Но что-то я помнил, на что-то сохранились черновики. Так что работа со скрипом сдвинулась с места. Учитывая особую важность моей работы, мне выделили двух помощников – Машу и Марью Ивановну. Что меня волнует больше всего – это фактор времени. Я включился в гонку с японцами и надеюсь их победить. И мне не хочется быть в положении второго изобретателя после Белла. Но не в зависимости от исхода гонки я хочу войти в историю науки как теоретик землетрясений. В конце концов, когда будет решена проблема краткосрочных прогнозов землетрясений, это будет благом для всего человечества не в зависимости от персоны ее автора. Я верю, что наступит время, когда к сводкам прогноза погоды присоединятся сводки прогноза землетрясений, но более точные.

Если все же Нобелевская премия настигнет меня, теперь твердо знаю, какую вещь куплю в первую очередь. Это будет большой сейф с замками особой секретности. В нем буду хранить все свои папки и документы. И тогда никто не сможет использовать мои папки в качестве прокладок (с некоторых пор это слово меня бесит) и тем более растапливать ими печки.


Рецензии
Чудесно написано.
"Моя жена Света – домохозяйка и одновременно является моей секретаршей. Свои секретарские обязанности она свела до наведения порядка на моем рабочем столе, где по ее мнению царит хаос. После таких налетов я с трудом нахожу нужные мне записи и документы. Все мои попытки умерить ее служебное рвение были обречены на неудачу. Уволить свою секретаршу не могу, поэтому стараюсь спрятать все самое ценное в дальний ящик стола."

Игорь Леванов   08.12.2016 11:44     Заявить о нарушении
Света - она такая! За что возьмётся - не оторвёшь:))
С улыбкой.

Олег Маляренко   09.12.2016 21:25   Заявить о нарушении
Замечательно, что есть Света)
Кто знает, что бы было, если бы вы в Лондоне....
там люди своеобразные однако))))

Любовь Звездина   10.12.2016 02:30   Заявить о нарушении