Такие должны жить

(Один из моих первых рассказов. Выкидывать жалко. Вот... выложил)

       Николай Васильевич возвращался домой с работы. Нет, родители назвали его не в честь Гоголя, а в честь деда – председателя обкома партии. Думали, это поможет будущему их сына. Но Советы развалились до того, как молодой Коля сделал себе партийную карьеру. Да и не стремился он в партию. Просто, с детства был очень послушным. Он и в педагогический пошёл по просьбе мамы. Хотела она, чтобы сын учил детей доброму и вечному. И теперь в новой России он был простым учителем математики, которому скоро сорок, и который так и не обзавёлся семьёй, зато обзавёлся солидным брюшком. Поесть он любил, да и как откажешь маме – для него же старается. С мамой он и жил, в старенькой двухкомнатной квартире в конце города. Отец его не смог привыкнуть к новым порядкам в стране – умер от сердечного приступа в начале 90-х.
       Итак, шёл Николай Васильевич с работы домой, небольшой полный человек с потёртым кожаным портфелем под мышкой. Шёл тем же маршрутом, что и всегда. Как всегда, не обращая внимания на привычное окружение. Рутинный день обещал завершиться также как и тысячи дней до него.
       Позади осталась большая часть пути, когда что-то необычное заставило Николая Васильевича отвлечься от размышлений о предстоящем ужине и проверке тетрадей.
По проспекту пылал старый деревянный дом. Строение более полувековой давности было почти полностью охвачено огнём, пожарные даже не пытались его тушить. Они только ограждали от огня соседние дома. Всё увеличивающаяся толпа зевак любовалась зрелищем. Пожарники и два милиционера пытались отогнать их подальше от дома.
       Педагог-математик немного посмотрел на происходящее, посочувствовал бедным жильцам этого дома, и уже собирался идти дальше, когда его, всегда спокойное сердце, чуть не выскочило из груди. На последнем четвёртом этаже, в окне появилась детская фигурка. Даже сквозь гул пламени и треск дерева был слышен детский плач. Толпа зевак загудела громче пожара.
       Николай Васильевич никогда не считал себя безрассудным, и в детстве не читал приключенческих романов. Он всегда спокойно смотрел на любую действительность. Но тут с ним что-то случилось, что-то кольнуло в мозг и в сердце. Практичный ум математика отчётливо понимал, что пожарники не смогут подать лестницу из-за бушующего этажами ниже пламени.  На побежавшего было, к подъезду пожарника упало горящее бревно. Остальные кинулись его вытаскивать. И тут, никогда ранее не рисковавший, учитель математики, отшвырнув портфель, бросился в горящий подъезд. Бросился со скоростью, на которую никогда не был способен.
       Кругом всё горело и трещало. От лестницы местами остались жалкие огарки. Стараясь как можно быстрее, Николай Васильевич прыгал с одной уцелевшей ступеньки на другую. Сверху падали горящие головни. Одна сильно ударила его в плечо. Обжигая ладони о раскалённые стены, учитель сумел сохранить равновесие. Уже обожжённой ладонью затушил горящий рукав куртки.
       Третий этаж – сзади рухнул большой кусок лестничного пролёта… Наконец четвёртый. Судя по виденному окну, дверь налево.
       Он бил по горящей двери ногами, пытался вышибить её плечом, и всё громче кричал от ярости. И… О чудо! Дверь поддалась. Ещё несколько ударов, и, с протяжным скрипом, обломки двери рухнули в квартиру.
       Николай Васильевич уворачивался от пламени в, ставших узкими, комнатах и всё звал виденного ребёнка. Дым резал глаза, забирал последний воздух. Жар был просто нестерпим. В кармане, обжигая, потекли расплавленной пластмассой очки. И вдруг у одного окна, сквозь дым и огонь он увидел мальчика лет восьми. У ребёнка уже не было сил даже плакать.
       В минуту, забыв про ожоги и всю осторожность, Николай Васильевич бросился напролом сквозь огонь, сбросил пиджак, подхватил мальчика на руки и бросился из квартиры вниз.
       Он не бежал – он летел сквозь дождь из огня и дерева, следя только, чтобы не обжечь потерявшего сознания мальчугана…
Через полчаса Николая Васильевича в тяжёлом состоянии доставили в городской ожоговый центр. В его гаснущее сознание пробился разговор врачей.
– Вот это герой. Представляешь, сам весь обгорел, а мальчишку вынес невредимым. Тот только дыма надышался.
– Да. Я этого героя знаю. Он учитель, у моего сына математику ведёт.
– Повезло твоему сыну с учителем. Такие должны жить. Кидай Толя все силы на его лечение.
                Такие должны жить…