На Бермудах

На Бермудах тишина и покой. В это время года здесь особенно тихо.
- Все дело в шляпе - говорит местный незнакомец. - Как всегда сыто смотрят на тебя коты и кошки заигрывающе улыбаются. Как всегда разинув рот на тебя смотрит разиня, причем вчера он смотрел также на кого-то другого, словно бы и «вчера» и «его рта» не было, как будто он и вовсе не был, и не стоял тут разинув рот.
- Все приезжающие рано или поздно уезжают - говорит завсегдатай, уже второй по счету, сбившийся в откупоренную жижу сознания второй бутылки человеческого стекла.
«Стекло жизни» - немногословно промолвила тишина безмолвия и ринулась в пучину бермудской посредственности - ей же тоже надо как-то на жизнь зарабатывать - за это ее осудить сложно, тем более что каждый первый за вторым гоняются за возможностью оказаться на этом пьедестале радости и гнета.
Нам кажется, что мы еще на что-то способны - говорят увидевшиеся раз в году на Бермудах разини и тут же опоясывают свою сердобольную голову морской пеленой и закатным солнцем в дуршлаге неба. Оба два по-морскому ждут возможности пожрать на халяву и не оказаться последними, то есть теми, кто будет за всеми прибираться.
Казалось бы все на Бермудах спокойны и величественны в своей непосредственности по средствам живущих безумцев.
- Вот он - вампир мироздания, хобот Вельзевула, парусник пустыни, овца короткошерстная свиной породы, шлейф благородного скептицизма и тождественности - вот он - набор слов из одной фразы!
- Это пустышка - промолвил рот разини. - я его уже где-то видел, по-моему даже совсем недавно - на прошлой неделе кажется, на похоронах золушки и гроба господня.
Бесхребетный колокол безумия на разверзнувшихся облаках белокурой бестии. Человек как будто бы многоликий, но в тоже время бесперспективный. Художники поймут - многоликости в перспективе нет…
На Бермудах одна перспектива - здесь все похожи друг на друга…

1.
Как бы не хотелось вернуть это чувство - невозможно. Всегда было и будет невозможно, вероятно до завтра или до той поры пока все не станет на свои места и предельно ясно. Пока все в тумане и пассажиры круизного лайнера вполне комфортно теряются в своих таких чужих и вместе с тем таких своих парамыслях (в голове среднестатистического курортника всегда две мысли, которые ходят парами, изредка переодеваясь и скидывая с себя запачкавшуюся одежду).
- Помню в прошлом месяце мы вот также заходили в Мельбурн. Был такой туман, что мы путали друг-друга и хватались за прохожего, словно за спасательную шлюпку. Словно он был спасательный круг. Ничего не было видно.
- У меня был похожий случай. Только я схватился не за круг, а пошел по кругу. Пытался попасть на вторую палубу, находясь на ней. Третьей палубы не было. Мне почему то казалось, что на второй палубе будет непременно комфортнее и светлее. Очень досадовал. И даже перед сном все вспоминал и вспоминал, как не попал на вторую палубу. Да, да, да…
Не то, чтобы второпях или слишком уж быстро, но все же лайнер подходил к Бермудам и уже было остановился в миле от них, когда капитан принял волевое решение и отдал швартовы на мели посреди океана, огромного, неприступного и непреходящего. Опоясанный окурками рыбацких лодок островок коралловой живности на атолле принял на грудь железного мастодонта…



2.
Чтобы не происходило - нам невдомек. Мы же не можем нести ответственность за происходящее с окружающими нас людьми, а они не могут точно также - следовательно, и мы являемся частью этого всемогущества бессилия.
Изменения, порождаемые с частотою пульсирования крови в солнечных венах - ток нашего века равнозначного безумия, когда стирая грань между вседозволенностью и дозволенностью всего, мы, постепенно не отдавая себе отчета в том, садимся на мель - течение продолжает идти мимо нас, вызывая у нас иллюзию собственного движения. Течение проходящего преходящего - нас…