Эликсир бессмертия
Who dares to live forever?
Oh, when love must die!
Queen «Who wants to live forever»
На этот раз кашель был такой силы, что валил с ног. Лишь через мучительно долгие пару минут жутчайших спазмов Оксана пришла в себя и обнаружила, что стоит на коленях перед унитазом, изрыгая в его бездонные недра кровавую мокроту.
- М-да… – прохрипела она, поднимаясь с колен. – Везение – это не мой конек. Именно поэтому… кха… я завидую мгновенным жмурикам. Им не приходится по сто раз на дню выплевывать легкие…
С этими словами она с трудом поднялась и пошла к двери. Однако у самой двери она остановилась и посмотрела в зеркало. Оттуда на неё глядела очень худая бледная восемнадцатилетняя (уже) девица с не менее бледным лицом, на котором почти что фингалами выделялись огромные круги под глазами. Точно такие же практически синие островки виднелись на руках в области вен. Отражение подняло худую руку и коснулось ею серебристой косы спутанных волос, еле достающих до плеч.
Отросли, родимые… – протянула она. – Парик из похоронной сметы можно вычеркнуть.
И вышла из туалета, закрыв за собой дверь.
* * *
Оксана вот уже три года находилась в больнице. И все эти три года к ней не приходил никто из родных.
Она ясно помнила тот день, когда она внезапно начала ощущать странное ощущение в груди, перешедшее скоро в жуткий непрекращающийся кашель.
Тот знойный летний день запомнился Оксане навсегда. Тогда необычно серьезный врач попросил её выйти из кабинета и позвать родителей.
Спустя несколько минут побледневшие отец и мать вышли из кабинета. Необычно хмурый отец с подавленным видом засовывал пухлый бумажник обратно в свой малиновый пиджак и косился на нервно одергивающую мини-юбку мать. Мать же, только выйдя оттуда, вытащила пачку сигарет, достала одну, зажгла, затянулась, посмотрела на сигарету… и впервые на памяти Оксаны бросила её в урну, не докурив.
- Раньше надо было… – вздохнул отец. – Не доглядел, деньги приносил… Ну, дочка, иди-ка ты с мамой домой, – обратился он к дочери. – А мне еще кое с кем перетереть надо…
И Оксана уехала вместе с как-то странно выглядевшей матерью домой.
А затем…
Затем начался кошмар…
Отец домой так и не приехал. Не появился он и на утро. Лишь в полдень в квартире раздался звонок. Подошедшая к телефону мать как-то сразу, уже после пары фраз, побледнела и замерла, уставившись на прижимающую ставший из белого бурым платок к губам дочь. Буквально через каких-то несколько минут она отвезла ничего не понимающую Оксану в больницу, посадила её на стул и куда-то отошла. В самом конце коридора она на мгновение обернулась, но после этого пошла дальше. Больше Оксана её не видела.
Оксана никогда не смогла бы забыть тот взгляд. Он постоянно являлся ей затем в кошмарах.
В том взгляде было многое: боль, гнев, страх. Но все это было на дне, а так…
А так там не было ничего.
Только потом Оксана поняла, что означал тот пустой взгляд.
Так смотрят на мертвеца.
На следующий день произошло сразу несколько знаменательных событий.
Во-первых, проснувшись, Оксана увидела лежавшие в углу несколько сумок с её одеждой.
Во-вторых, подошедшая медсестра после долгой отвлекающей речи сказала, что её отец погиб. Тем вечером, после посещения больницы, он ехал к одному из своих друзей, и по дороге машину подорвали. Мать же, оставив её вчера в больнице, исчезла в непонятном направлении.
А в-третьих, подошедший после обеда врач сказал ей после продолжительной беседы, что у неё рак легких предпоследней стадии.
Оксане тогда только исполнилось пятнадцать лет…
* * *
Оксана вышла из туалета и пошла по коридору. На ходу она вытащила из кармана пачку мятных драже, и бросила несколько штук в рот.
Внезапно она резко остановилась, увидев, как навстречу ей несется на своих двоих, на костылях и колясках лавина из больных, врачей и медсестер, облаченная в ночнушки, халаты и прочие хламиды. И вся эта лавина неслась прямо на неё.
- Эй-эй! – закричала Оксана. – Вы что смерти моей хоти… – её слова буквально утонули в шквале криков, из которых наиболее четким был «С днем рождения!».
Однако после этого у Оксаны не дрогнул ни один лицевой мускул. Вместо этого она посмотрела на висящий на стене календарь. Сегодня обнажился листок 8 мая.
Затем она обернулась и сказала:
- Спасибо, конечно. Мне очень приятно. Знаете, быть совершеннолетней – это, конечно, хорошо, но вряд ли это продлится долго в моем случае.
И ушла в свою комнату.
И лишь подушка знала, сколько было пролито в ту ночь слез.
* * *
На следующий день Оксана смогла вздохнуть спокойно: 9 мая весь «контингент» больницы чествовал Федора Никитича – ветерана, забытого родственниками, и тихо угасающего теперь здесь, поскольку здоровье не позволяло отправить его ни домой ни в дом престарелых. В числе поздравляющих была и Оксана. Она тоже старалась быть веселой, но получалось это у неё из рук вон плохо.
Федор Никитич был несказанно рад. Он с радостью принял и сорванные больными на клумбах тюльпаны, и поднесенную медсестрой (за что она получила смачный поцелуй от ветерана и нагоняй от начальства) чарку со спиртом.
Затем все, как и вся Россия, смотрели парад и последовавший за ним какой-то сериал. Федор Никитич тоже смотрел его, причмокивая и кивая, но все-таки часто бурчал что-то вроде «Приукрасил Азольский , ой приукрасил!». Ну а вечером наступила пора расходиться, и медсестры начали разводить больных по палатам. Оксана тоже хотела уйти к себе, но внезапно Федор Никитич сказал:
- Оксан, останься, пожалуйста!
- Зачем? – вырвалось у неё.
- Да так, сказать кое-что надо… – задумчиво произнес старик. И ждуще приоткрыл дверь своей палаты.
* * *
Оксана зашла в палату Федора Никитича. В этой одиночной палате царил прямо-таки солдатский порядок. Кровать была аккуратно заправлена, щетка и тюбик занимали определенное место на тумбочке, рядом с открытым фотоальбомом. На стене висели лишь небольшая, но забитая до отказа книжная полка и календарь. Больше в палате ничего не было. Хотя… Дальняя часть комнаты была отгорожена шторкой.
Ветеран тем временем, пока Оксана осматривалась, закрыл дверь. И встал у двери, опираясь на трость.
- За чем вы меня позвали? – спросила Оксана.
- Хочу помочь тебе, – ответил ветеран.
- Спасибо, конечно, Федор Никитич, – усмехнулась она. – Вот только помочь мне можно лишь одним способом – эвтаназией.
- Не смей так говорить! – отрезал ветеран.
- Почему? Да даже вы, Федор Никитич, проживете дольше меня! – крикнула девушка и попыталась выйти, но ветеран не позволил ей это сделать. – Выпустите меня!
- Конечно, выпущу, – пообещал старик. – Только выслушай меня. Пожалуйста! – с нажимом добавил он.
Оксана отошла к окну и села на подоконник.
- Я вас слушаю.
- Скажи… – начал старик. – Ты хотела бы излечиться?
- Это риторический вопрос, Федор Никитич… – вздохнула Оксана. – Вот только ответ на него существует только один, и при том не тот, что хотелось бы услышать… К чему вы это сказали?
- Оксана, ты веришь в существование эликсира бессмертия? – неожиданно спросил старик.
Некоторое время Оксана тупо смотрела на ветерана. А потом она расхохоталась?
- Вы… вы… Это вы так хотите меня отвлечь или утешить? – все ещё хохоча, пролепетала она.
- Веришь, или нет?
- Это же… бред!
- Веришь, или нет?! – продолжал напирать старик.
- Конечно, нет! – усмехнулась девушка.
- А теперь? – внезапно спросил Федор Никитич.
Вероника моргнула, а затем ей пришлось закрыть себе рот, чтобы не закричать. Она почувствовала, что сходит с ума.
Перед ней, опершись спиной на дверной косяк, стоял облаченный в парадную форму майора советских сухопутных сил Федор Никитич.
Вот только выглядел он не на восемьдесят, а на тридцать лет.
* * *
- Ну а теперь веришь?
- Это что, маскарад? – вырвалось у Оксаны.
- Нет, внучка, нет… - вздохнул Федор Никитич. Что самое странное, так это то, что его голос практически не изменился. – Ты ведь интересуешься историей, верно?
- Ну… да, – ответила ошарашенная девушка и жутко закашлялась.
- Значит, ты должна знать, что Гитлер и Гиммлер отправляли экспедиции в Тибет, на поиски Шамбалы, – спокойно сказал ветеран, дождавшись, пока она откашляется. – А искали они то же самое, что жаждали получить до этого и Цинь Шихуанди , и Плано Карпини , и Марко Поло – эликсир бессмертия. И что самое интересное – это им удалось! Не знаю, как им удалось найти Шамбалу, не знаю, что они сделали с там живущими людьми, но двадцать девятого апреля сорок пятого тоя группа перехватила направляющийся в рейхканцелярию отряд эсесовцев. Прежде чем погибнуть, они убили всех моих ребят. Я подполз к их командиру, чтобы узнать цель их визита. Он рассказал мне о том, что их поиски увенчались успехом, и они добыли эликсир бессмертия. И вот они несли его Гитлеру.
Я не поверил ему. Тогда тот выстрелил мне в сердце и, пока я агонизировал, провел обряд. Через несколько часов я очнулся и понял, что на мне нет ни царапины. Как видишь, с тех пор прошло больше полувека, а я все тот же. Теперь веришь мне?
- С трудом, – промямлила Оксана. – зачем же притворяться стариком, если вы молоды и бессмертны?
- Как оказалось, эта ноша не по мне, – с улыбкой сказал Федор Никитич. Три года назад я случайно зашел сюда, и увидел тебя. А когда узнал о твоем диагнозе, то решил сделать тебе одно предложение.
- Предложение… То, о чем я думаю?
- Да, – кивнул молодой старик. – Каков будет твой ответ?
- Мой ответ будет таков: хватит пудрить мне мозги! – воскликнула Оксана.
- Ты не понимаешь, от чего отказываешься… – начал Федор Никитич, но Оксана сразу же его перебила:
- Выпустите меня!
- Хорошо, хорошо! – воскликнул ветеран и посторонился, давая ей пройти.
- И не смейте больше говорить со мной на… - начала было девушка, но тут что-то ударило её по затылку, и в мире выключили свет.
- Это, конечно, эгоистично с моей стороны… – пропыхтел юноша в офицерском кителе. – Но почему бы и нет?
* * *
Голова болела просто жутко, до тошноты. А еще почему-то не поднимались ни руки, ни ноги. Оксана открыла глаза и обнаружила, что лежит на кровати Федора Никитича, привязанная к ней. Сам ветеран, вновь, кстати, постаревший, сидел на стуле в изголовье и помешивал содержимое стеклянной колбочки, которую он держал в левой руке.
- Что… что вы себе позволяете? – закричала она, но тут же ей в рот пихнули кляп.
- Помолчи пока! – довольно воскликнул Федор Никитич. – Молчи и слушай.
Извини. Конечно, что решаю за тебя, но попробуй и меня понять. Я устал. Не столько от жизни, сколько от изменений. Я живу в совсем другой стране, в другом мире, в другом обществе, и это меня угнетает. К тому же тебе это нужнее.
Оксана протестующее замычала.
- Не волнуйся ты так. Все равно тебе ничего не угрожает… в отличие от меня.
На ветерана уставились два больших зеленых глаза.
- Знаешь. Почему за всю многовековую историю Китая там было так мало бессмертных? Вся фишка в том, что, чтобы дать бессмертие другому, ты должен сам умереть. Хороший стимул для малочисленности, не так ли? – с этими словами Федор Никитич порезал себе ладонь, и в подставленную колбу стекла струйка крови.
- Ну вот и все! – тихо улыбнулся старик и. вынув кляп, попытался влить содержимое колбы девушке в рот.
- Нет! – закричала Оксана и сжала челюсти.
Тогда ветеран просто зажал ей ноздри. Через несколько секунд девушка все же открыла рот, и Федор Никитич сразу же вылил туда все, что было в колбе. Затем он, корчась от внезапно накативших судорог, отвязал Оксану и сунул ей в руки потрепанную тетрадку.
- Живи на здоровье… – прохрипел он, погладил её по голове, и со страшным грохотом упал.
В эту же секунду судороги начались и у Оксаны. Корчась, она вышла из палаты, прохрипела подбежавшей сестре, что у ветерана остановилось сердце, и поплелась к себе. Стоило ей только зайти за угол, как судороги стали настолько болезненными, что она упала на четвереньки и заорала так, что даже закушенный рукав кофты почти не скрывал звука…
А из-за угла доносился треск разрядов и плач одной из сестер, которая умудрилась влюбиться в жизнерадостного старика… «А вот этого старик, похоже, не учел, хотя мог обратиться с этим к ней!» – мелькнуло в голове у Оксаны, а затем боль стала настолько сильной, что она потеряла сознание.
* * *
Обычное утро 8 мая.
Каждый год в этот день успешная писательница и предпринимательница Оксана Чайкина, приняв поздравления и подарки от мужа и двоих детей, едет на работу. Там её поздравляют подчиненные, буквально влюбленные в свою прекрасную начальницу. Даже её враги в бизнесе и в литературе поздравляют её, потрясенные очередным её успехом.
Ну а на следующий день вечером Оксана покупает самый красивый и дорогой букет цветов и едет на кладбище. Там она уверенно подходит к ухоженной, но простой могилке некоего Ф.И. Чайкина и, как и каждый год в этот день и час, кладет букет в изголовье. Затем она долго стоит у могилы и размышляет. Простила ли она старика? Она не знает. Свыклась ли она со своей новой и очень долгой жизнью? Этого она тоже не знает, но, тем не менее, всегда носит в кармане небольшую фляжку с неким напитком.
Применит ли она когда-нибудь этот напиток? Этого она тоже пока еще не может сказать: слишком мало времени прошло с того дня. Возможно, однажды она предложит этот путь внуку или правнуку, но пока она если и задумывается об этом, то её мысли все равно сводятся к осознанию своего нового жизненного статуса. А пока она со страхом ждет того момента, когда ей придется видеть старение своих близких.
Но, какие бы мысли не приходили ей в голову, какими бы словами не поминала она ветерана Великой Отечественной – все равно, каждое 9 мая, она приходит сюда, чтобы поблагодарить человека, буквально всучившего ей второй шанс.
Или обрекшего её на вечные муки.
Пытка или наслаждение?
Все дальнейшее зависит от точки зрения.
Зима 2010 – 31 января 2011.
Свидетельство о публикации №211020201865