Свадьба

Давно я не гулял на свадьбах, а тут пришлось. Родственница наша дальняя замуж собралась. Нинке двадцать годов, работает на ферме дояркой, живет с родителями в нашей деревне. Вовка - жених работает на молоковозке и проживает за семь километров от нас. Свадьбу решили играть у жениха, основные приглашенные живут в Бабцине, да у них и дом побольше. Назначили роспись на субботу, на три часа, ну а гулянка должна была начаться в шесть, по крайней мере, так всем сказали. За три дня до свадьбы, председатель раздолбал колхозный «козел», попросту перевернулся в овраг по пьяному делу. У нас на том «козле» все расписываться ездят, а тут такое дело, хоть собак запрягай. Осень началась с дождями, все кругом развезло, на легковой машине ни куда не сунешься, ну не на тракторе же ехать. Помыли молоковозку, в ней, правда, всего то два места: одно для шофера, другое для пассажира, ну а куда денешься, если жениться приспичило. Сначала не хотели брать свидетелей, потом Витька, друг жениха, сказал, что в бочке прокатится, ну а невеста с подругой как-нибудь на одной сидушке поместятся. Витька стаканище заглотил и в бочку запрыгнул, только башка торчит. Ну, остальные в кабине, любо-дорого покатили. Мы им в след помахали, сами в тракторную тележку залезли и с песнями по ухабам поехали на торжество.

Что с молодыми приключилось, это мне потом Вовка рассказал, так что привирать я тут не собираюсь. Приехали они к сельсовету, из машины вылезли, Витька из бочки кое-как вывалился, стоит плюется. Всю дорогу песни орал, рот то на распашку, туда всякие мухи, да мошки по залетали. Зашли в помещение, их там уж ждут: председатель Николай Иванович и его заместитель Валентина. Ну, все честь по чести обделали, где надо подписались, друг дружку окольцевали, и давай целоваться. Витек шампанское достал, проволоку открутил, а оно, видать, по дороге трясучей долго терпело, ка-а-а-а-к шибануло, пробка в потолок, а содержимое все на невесту. Потом, правда, выяснилось, что стаканы не приготовили, лить все равно не куда было. Ну не платье же выжимать, а пить чего-то надо. Две бутылки самогона лучше, чем одна бутылка шампанского. Выпили, конфетами закусили, еще выпили, пока оба пузыря не уделали, не успокоились. Мужики вышли на улицу, уже изрядно пошатываясь. Председатель начал целовать всех девок по очереди, на невесте всех дольше задержался, ну Володька ему и припечатал. И чего Николай Иванович обиделся, сам же виноват. Минут через пятнадцать их помирили. Витьку, правда, пришлось в магазин за водкой сбегать. Как они в сельсовет ехали, говорят, что тесновато было, однако когда в обратный путь собрались, все в кабине уместились, еще и Николаю Ивановичу место осталось, только он не поехал. На обратном пути Нинке в голову втемяшилось, что на ферму надо бы заскочить, блажь какая то на нее нашла любимой своей корове рассказать, что она замуж вышла. Вот дура. Ну что ж, поехали корову радовать. Зорька ни чего, не подозревая, стояла и жевала в стойле, Нинку она не ждала, и вообще ей было все до лампочки. А эта вбежала, за шею обняла, вся в белом, как привидение, еще и воняет от нее, знамо дело тут кого хочешь, кондрашка хватит. Зорька задними клешнями как взбрыкнет, Вовка во время подошел. Приземлился он правда мягко, на кучу навоза и лежит отдыхает. Корова Нинке платье рогами разорвала и стоит, мычит, глаза кровью налились. Пока жениха в чувства привели, пока к Нинке домой добрались, Вовку в тестевы шмотки переодели, костюм то свадебный весь в навозе, Нинка платье кое-как залатала и собрались ехать, время то уж восьмой час. Витек за руль сел, Вовка то раненый. А Витьку че, ему что на машине, что на мотоцикле, он ведь сроду ни на чем не ездил, а согласился только из-за того, что пьяный был. Километра два всего не доехали, свидетельница – Надька во всем виновата. Всю дорогу она задницей, об какой то рычаг терлась, а потом и вовсе на него уселась, заорала, как бешеная, Витек и съехал с дороги, ему бы тормозить, а он на газ. Ну, в общем в грязи они там забуксовали, машину бросили, пошли пешком.

Мы в пять часов к женихову дому подрулили, ну и кто куда, целый час еще впереди. Я, Нинкин отец – Николай, брат его родной – Сергей и двоюродный – Петруха пошли по деревне прошвырнуться, по молодости приходилось часто здесь бывать, девок тут много было красивых, вот мы сюда и гонялись, а местные пацаны уж больно ревнивые были, драться часто приходилось. Целый час мы вспоминали, кого под каким кустом местные забияки колотили, у какого забора девок тискали. Пришли мы обратно, все стоят, и мы в сторонке встали. Пол часа еще прошло, местные то смотрим, веселые стоят, они где-то приняли, им ожидание не в тягость, а нам, как и раньше, видать, не рады. Сергей с Петром к Николаю стали приставать, какого, мол, хрена отец невесты в положение такое себя поставил, что ни сам выпить не может, ни родню угостить. Так они его завели, что не выдержал Николай, пошел в разведку. Минут через десять подходит и шепотом приглашает нас зайти с другой стороны огорода. Мы по одиночке, мелкими перебежками пошли в указанном направлении. Николай видать ни кого ни о чем не спрашивал, слямзил из сеней четверть самогона и какой то каравай, завернутый в полотенце, пока пробирался по огороду, яблок в карманы насовал, спрятал все по другую сторону забора, в кустах. Потом зашел в дом, поболтал со сватом, как бы невзначай, сунул в карман стопку и пришел к нам. Выпили мы раза по три, жизнь изменилась к лучшему, можно было бы и еще, но тогда это стало бы уже подозрительным. Припрятали остатки на непредвиденный случай и вышли к народу. Время неумолимо приближалось к восьми часам, темнело, вдали показались жених с невестой и свидетели. Все вокруг засуетились, соседские бабки веревку натянули, путь молодым перегородили. Мамаша жениха, гляжу, за кидалась, на мужика своего напала. Слышу, она его пытает, куда каравай дели и два с половиной литра самогона, что бы от старух откупиться. Мужик, бедолага глазами моргает, руками разводит, а сам уж пьяненький, где нажрался, не говорит. Я в сторону отошел, черт их знает, еще на меня подумают. Молодые подошли, измучались сердешные, а их к дому не пускают, калым требуют. Все-таки вынесли старухам самогонки, да денег дали, такой порядок. За женихом и невестой все в дом повалили, расселись чинно, любо дорого посмотреть. Чего тянуть, налили, выпили за молодых, потом за родителей жениха. Когда за родителей невесты пили, Николай как раз по делам выходил, а пришел, тут уж все «горько» кричали, а дальше и вообще ни кто, ни чего не говорил, кто хотел, тот пил, а кто пить не хотел, тот закусывал. Николай, видать, все ждал, да так и не дождался. Подошел он к Витьку, да как вмазал между глаз, он тосты то произносил, ему и отвечать. Витек, когда под стол летел, за скатерть ухватился, знамо дело, закуски много перепортили и посуды перебили. Нет, драки не было, она попозже будет, а на этот раз обошлось, их обеих схватили и в разные углы растащили. Когда выяснилось, по какой причине Николай Витька ударил, все разом закричали, тут же разлили, за родителей невесты выпили. Свадьба в свою колею вошла, а два свата, изрядно подпитые, уселись напротив друг друга, и давай приданым хвастаться. Все бы ничего, да только Николаю что-то обидным показалось в словах свата. Трезвый то он мухи не обидит, а пьяный шебутной, слова ему не скажи, ко всему цепляется, потому, наверное, после каждого праздника он с синяками ходит. Врезал он свату, не удержался, а тот тоже не лыком шит, с пола поднялся и в бой. Тут и другие вступились, разнимать уж не кому, все заняты. Я в это время на улице под гармошку плясал, у меня вообще такой характер, если я выпивши, и где-нибудь гармошка заиграет, бегу туда. Тут драка на улицу вывалилась, мне кто-то в ухо заехал, я немножко полежал, да в общую кучу кинулся, не пойму, кто кого молотит, где свои, где чужие, треснул кому-то, что бы зря не стоять, а мне с двух сторон ответили. Лежу и думаю, обратно идти или еще полежать. Не выдержал, пошел, да видать зря, бабы уж всех растащили, кто еще на ногах держался. Снова гармонь заиграла, конечно, я плясать пошел.

Николай вывел на улицу жену и дочь, крикнул всем нашим, что домой собирается, что ноги его здесь больше не будет. Процессия скрылась в потемках, остальные потихоньку подтягивались, догоняя головную колонну. Шли молча, каждый думал о своем. Вдруг Сергей закричал сзади, что пора бы сделать привал и выпить за молодых. Невеста заплакала, Николай развернулся и хотел, было врезать брательнику, как Серега, словно по волшебству, снял с плеча сумку, в ней что-то звенело. И снова, как в сказке, из-за тучи выглянула луна, и стало видно, как Сергей вынимает из сумки бутылки, стаканы и закуску. Пока выпивали, выяснилось, что братишка зря время не терял, он еще до драки эту сумку приготовил, говорит, догадывался, что этим дело кончится. Похвалили за сообразительность, выпили еще, на природе пьется куда лучше, чем в душной, шумной избе. Вот гармони, правда, нет, зато глотки у всех луженые, всю оставшуюся дорогу горланили так, что луна, от стыда, тучкой прикрылась.

На следующий день, ближе к полудню, все собрались у Николая. Душа требовала похмелья, заодно выяснить, как дела у Нинки и не приехал ли Володька. Невеста заперлась в своей комнате, и видеть ни кого не хотела. Жалко девку. Сидели до позднего вечера, разошлись, так толком ни чего и не поняли, приедет Вовка за Нинкой или развод будет. Утром, следующего дня, Николай сам пришел к нам и приказал немедленно явиться. Я как только порог перешагнул, смотрю жених с невестой сидят за столом, а вокруг все наши. Душа слезами обливается от умиленья, вот ведь, какая радостная картина на рисовалась. Гуляли до вечера и с песнями и с плясками, вся деревня около дома собралась. А Вовка то вчера еще приперся, они целый день машину вызволяли, Нинка по выкобенивалась маленько, да видать любовь то переборола гордыню, враз оттаяла.

Ну что сказать про молодых, живут у Николая, собираются строиться, вон им на краю деревни место определили. Нинка с брюхом ходит, скоро ждут прибавления, так что и новоселье отметим, а вперед новорожденного обмоем. Праздники, как говориться, на нас с неба не сыплются, мы их сами делаем.