Читатель. рассказ

Всем библиотекарям посвящается



   Великий русский писатель Лев Николаевич Толстой начал свой роман “Воскресение" такими словами: "Как ни старались люди, собравшись в одно небольшое место несколько сот тысяч, изуродовать ту землю, на которой они жались, как ни забивали камнями землю, чтобы ничего не росло на ней, как ни счищали всякую пробивающуюся травку, как ни дымили каменным углем и нефтью, как ни обрезывали деревья и ни выгоняли всех животных и птиц, - весна была весною даже и в городе". И дальше все в том же духе - про плохих, ну очень плохих, людей, и про хорошую, ну очень хорошую, весну. Не приходило в голову руссоисту Толстому, что ведь все можно повернуть иначе, противоположным образом.   

  Миллионы, миллиарды световых лет мертвой материи, холода и одиночества, и только в одной мизерной, еле видимой с больших расстояний, точке - разумная жизнь, люди. Уродуют они землю, забивают ее камнями? Пускай уродуют и забивают, а кто еще, кроме нас, в космосе этим занимается? Дымят каменным углем и нефтью? Пускай дымят, им это нужно для жизни, для развития. Создают свой искусственный мир цивилизации, который так ненавистен Толстому,  - так сколько же в космосе искусственного, а сколько естественного? Наш, человеческий, искусственный, мир - пылинка во Вселенной. Так восславим же людей, - пускай они зубами и когтями цепляются за землю, стремясь выжить, пускай они борются с ней каждое мгновение, воплощая свои мечты, пускай они творят великое человеческое царство. Ибо в этом - красота истинная.


       В человеческом царстве своё, хотя и довольно скромное, место занимал военный городок Северный, что стоял неподалеку от одного из районных центров на северо-западе России. Прямо в центре Северного, рядом с многочисленными автобусными остановками, стоял Дом Культуры. На удивление, внешний вид ДК был совсем не смертельным, его построили уже в постсоветские времена: высокие стены зеленого цвета, затейливый дизайн.

        30-го декабря 2010 года ровно в 10 утра в его широкие остекленные двери вошла библиотекарь ДК Людмила Ивановна Петрушева. Вошла, надо сказать, не без труда - вообще погода в ту памятную зиму доставляла людям сплошные трудности, и тот день не был исключением. Температура была обычной - градусов 11-ть, это была не проблема. Проблема была в другом – в снеге и ветре. За весь декабрь выпало столько снега, что ездить на машине и ходить пешком было почти невозможно. Водители врезались друг в друга и, выходя из машин, громко ругались матом. Пешеходы скакали по сугробам, проклиная коммунальные службы. А небо, словно издеваясь над людьми, каждый день выбрасывало новую порцию снега. Ветер же нещадно обрушивал его на несчастных людей. Вы видите, Лев Николаевич? Вот она, Ваша природа-матушка.

         Итак, Людмила Ивановна вошла в ДК, - и остановилась перевести дух, да размотать шерстяной платок на голове. Сразу при входе ее встретил охранник, Сергей Сергеевич, мужчина лет пятидесяти в черной форме. Они улыбнулись друг другу и поздоровались.

     - Ну что, Людмила Ивановна, не ожидал Вас сегодня увидеть.
     - Ой, мне муж то же самое сказал - зачем идешь?
     - Так правильно и сказал. Зачем идете?
     - Ну, Сергей Сергеич, все-таки, сегодня рабочий день еще.
     Тот вздохнул:
     - Ой, я Вас умоляю - ну кто попрется 30-го числа в библиотеку, а?
     - А начальство?
     - Я бы Вас прикрыл. Я же Вам сказал вчера - библиотеку прикрою. Грудью на амбразуру лягу.
     - Ну все равно. А вдруг придет кто-нибудь.
     - Ох, Людмила Ивановна, Вы не исправимы.

        А библиотекарь, одарив прощальной улыбкой охранника, уже торопилась к гардеробу - как никак, а рабочий день начался. Раздевшись, она взяла свою ветхую дамскую сумку и стала подниматься на второй этаж. Людмила Ивановна была обычной женщиной преклонного возраста - по виду ей было за шестьдесят, держалась она хорошо, среднего роста, худая, сухощавая, с узким морщинистым лицом, несколько воспаленными голубыми глазами, ее длинные светлые волосы были собраны сзади в косичку. Одета она была в черное платье, купленное еще в советские времена, но неплохо сохранившееся.

     Через минуту Петрушева открывала дверь своей библиотеки. Вообще, в Доме Культуры было много отделений - музыкальная школа, спортивные кружки, психологический центр (в котором работал очень молодой и очень серьезный психолог в очках и с черной бородкой), актовый зал. Во всем этом изобилии культуры библиотека играла весьма скромную роль. Войдя в ее помещение, Петрушева стала совершать привычные действия - вынимать из свой сумки мобильник и пудру, расчищать рабочий стол... Помещение было очень маленьким - как гостиная в обычной квартире. Два больших окна со стеклопакетами. Пять коротких металлических стеллажей, разделенных по темам: детективы, дамские романы, фантастика, история, философия. И - у самого входа - стол библиотекаря, на котором лежали ручки, бумаги, формуляры, стояла небольшая потрепанная картотека. 

       Вот, собственно, и всё. Что сейчас происходит в библиотеке? На одном из подоконников шумит включенный хозяйкой чайник. Сама Людмила Ивановна сидит за столом в своей обычной позе: руки локтями на стол, голову - на сложенные домиком пальцы. Сидит и смотрит прямо перед собой. И думает: "Придет он или нет? Должен прийти". Очередной порыв ветра сотрясает окна.
    

     Людмила Ивановна Петрушева была обычным человеком. Родилась, закончила школу и ВУЗ, потом вышла замуж - за военного, звали его Василий Семенович. С ним, тогда еще младшим лейтенантом сухопутных войск, она и моталась сначала по всему СССР, а потом по всей России. Родили и вырастили двух красивых дочек, которые уже вышли замуж и уехали. Городок Северный стал последним прибежищем Петрушевых, здесь несколько лет назад Василий Семенович вышел на пенсию в звании полковника. Здесь они и жили в двухкомнатной квартире. Денег было немного, но вполне хватало. Людмила Ивановна всю жизнь работала там же, где и муж, в военных частях, - как правило, он устраивал ее в архивы. Со временем она тоже вышла на пенсию, но не осталась дома, как подорвавший себе здоровье супруг, а устроилась сюда, в Дом Культуры, в библиотеку. Благо, книги она любила и всю жизнь читала (больше, чем грубоватый Василий Семенович).

     Так она и проработала здесь несколько лет. Что можно было сказать о библиотеке г. Северный? О ее читателях? Да ничего хорошего, конечно. Библиотека была слабой, убогой, в ней не насчитывалось даже двух тысяч наименований. В сущности, она была составлена из книг, которые приносили офицеры военной части. Что люди читали? Во-первых, они почти и не читали. Петрушевой трудно было сравнивать - она устроилась сюда уже в постсоветское время - ей сложно было понять, как обстояло дело раньше, но она догадывалась, что лучше, может быть, - намного лучше. Оно и понятно - что еще было людям делать в советское время, по телеку - одно и то же, по радио, в газетах - одно и то же, библиотека оказывалась чуть ли ни единственной отдушиной. Здесь можно было почитать что-нибудь не советское - Дюма, например, или Драйзера. После краха Союза всё сразу изменилось - все прилипли к телевизору, а потом - к компьютеру и интернету. О книгах забыли. Формально читателей библиотеки было много - чуть ни не все северянцы, - но реально ходила в лучшем случае их пятая часть.

     И потом, если даже и заходили, то - что брали? Донцову, Маринину, Устинову... Кто-то - брал очередной томик Акунина и был уверен, что воспаряет на высокий интеллектуальный уровень. Кто-то — очередной томик Пелевина, думая, что познает все глубины дзэн-буддистской мудрости. Отделы истории, философии - в них даже никто и не заходил. Многие читатели предлагали вообще не занимать ими место, освободить для детективов. Людмила Ивановна спорила с ними и ни в какую не соглашалась. Четверть фонда находилась на руках читателей, которые держали книги по году и больше (причем это совсем не значит, что они их читали).   

      Да, хорошего было мало. По всей стране библиотеки превратились в какую-то "черную дыру", из которой бежало все живое, здоровое. А зарплаты библиотекарей - в том числе и Петрушевой - давно стали предметом анекдотов и презрительных насмешек. Но она все равно работала. Почему? Ведь она легко могла найти себе другую работу, где платили столько же и больше?

    Потому что она любила свое дело, потому что чувствовала себя на своем месте. Да, деньги маленькие, общество кидает из стороны в сторону, но библиотеки-то все равно должны существовать, должны играть свою роль. Но - играют ли они? Не сизифов ли это труд? На эти вопросы, которые Людмила Ивановна слышала от близких и подруг, а иногда - от самой себя - она уверенно отвечала - да, играют. Несмотря ни на что. Люди все равно приходят. Все равно интересуются. Все равно - берут книги. Не так уж важно, что этих людей мало, сейчас мало, потом будет больше. Не так уж важно и то, что они часто интересуются всякой ерундой, это тоже может измениться. Все может изменится. А она, несмотря ни на что, должна делать свое дело - отвечать на вопросы читателей, помогать им находить книги, выбивать из районного коллектора новые издания, устраивать выставки... Пока она - хотя бы иногда - видит горящие глаза северянцев, работа имеет смысл.   

     Лучшим способом бороться с сомнениями в своей работе, которые, время от времени, все-таки, посещали ее, было вспомнить о тех читателях, которые интересовались серьезной литературой - классикой, историей, иногда даже философией. Конечно, это были единицы в буквальном смысле слова. А среди них Людмила Ивановна чаще всего вспоминала юношу, молодого человека лет двадцати, которого звали Александр Видин. Это был идеальный читатель со всех точек зрения - ходил в библиотеку регулярно и часто, раз в неделю. Детективы и прочую муру на дух не переносил, иногда даже не знал каких-то популярных авторов. Очень любил Толстого (да, да, Лев Николаевич), Достоевского, Горького (он прочитал все тома его "Жизни Клима Самгина”!). Вообще, круг интересов Видина был очень широкий – он запоем читал книги по истории, иногда мог углубиться в чтение Вольтера и Канта (как их только занесло в библиотеку военного городка - один бог знает), однажды прочел биографию Парацельса, потом - пророчества Нострадамуса. Он любил также сугубо научные книги - например, по биологии и даже по физике.

     Это, вобщем-то, все, что знала о Видине Людмила Ивановна, ведь она изучала людей, в основном, по формулярам. Она не любила точить с ними лясы - даже с такими, как Александр - и всегда держала дистанцию. Опять-таки, Петрушева считала, что должна просто выполнять свою скромную функцию, и не выходить за ее пределы. Ну и потом, человеком она была довольно закрытым. Тем не менее, каждый раз, когда в библиотеку заходил Видин, Петрушева вся переполнялась радостью, заряжалась жизненной энергией на всю неделю, и думала: "Вот ради таких читателей и стоит работать".   


     Почему в тот день, 30-го декабря, Людмила Ивановна пришла на работу? Она слукавила, отвечая на вопрос охранника Сергея Сергеевича. Конечно, она могла бы и не приходить, никто бы в такой предпраздничный день ее не проверил. Правда заключалась в том, что именно 30-го декабря истекал срок, на который взял свою последнюю книгу Видин. Библиотекарь знала, что юноша никогда не продлевал книги и всегда возвращал их вовремя. Он читал быстро - за две недели. Те мысли, которые мы застали в голове Людмилы Ивановны по ее приходе в библиотеку - "Придет он или нет? Должен прийти" - относились именно к нему. 


     Однако - часы шли (может быть, не так быстро, как хотелось бы Людмиле Ивановне), а Александра все не было. После трех дня за окном стало стремительно темнеть. Ветер продолжал свои усилия по расшатыванию здания ДК. Чем только Людмила Ивановна ни занималась все это время. Читала - в последнее время ей все больше нравилось популярное советское издание "Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима". Вязала - теплые носки для мужа. Время от времени разговаривала с самим мужем - он звонил ей и продолжал ругать за то, что она пошла в такой день на работу, оставив его одного. Разговаривала и с заходившими к ней довольно часто другими работниками ДК, многие из которых тоже маялись от безделья.

    Чаще всего к ней заглядывала толстушка из гардероба, благо, что посетителей в этот день почти не было. Это была еще не очень старая полная женщина, Вера Ильинична, злая и болтливая. В последний раз за день она зашла в библиотеку за час до ее закрытия - в пять часов. Она уселась напротив сидевшей на своем месте Людмилы Ивановны, направила на нее свои маленькие хитрые глазки и заговорила: 
     - А я, между прочим, догадалась, Люда (она всегда так запанибратски называла библиотекаря), почему ты сегодня пришла. Только не отпирайся, пожалуйста.
          Людмила Ивановна вздохнула:
         - Ну и почему?
        - Ты опять своего Видина ждешь.
        - Что значит - своего? Он - читатель, такой же, как все.
        - Нет, Люда, для тебя он не просто читатель, такой же, как все.
Коварная гардеробщица сверлила собеседницу глазами, ожидая признания.
Людмила Ивановна, наконец, сдалась:
-  Ну хорошо, я пришла, потому что он сегодня должен сдать свою книгу и взять новую. Да, ну и что? И что здесь такого?
     - Ничего, Люда, кроме того, что ты ждешь напрасно. Он не придет. Сегодня 30-е декабря, завтра Новый год. Твой ненаглядный Видин уже нажрался и валяется где-нибудь у друзей.
     Библиотекарь пожала плечами.
     - Может быть, я не знаю. А может - и нет.
     - Люда, тебя муж дома ждет? - строго вопросила Вера Ильинична, которая очень любила роль наставницы (хотя она была младше своей подруги).
    Петрушева нервно забарабанила пальцами по оргстеклу, которым был накрыт ее стол.
     - Ждет.
     - Вот и иди к мужу. Не трать время. Я бы на твоем месте уже давно убежала из этого ДК проклятого. Но на мне-то - гардероб, а не библиотека. Куда я убегу?
      Посидев еще немного, Вера Ильинична ушла. Людмила Ивановна вышла в коридор - размять затекшие ноги (в самой библиотеке места не хватало). Петрушева не относилась к впечатлительным людям - ее нисколько не смутил напор гардеробщицы, как и то, что до закрытия библиотеки оставалось уже меньше часа. Он все равно придет, говорила она себе.


     И он пришел. Петрушева снова была за своим столом, когда дверь открылась и вошел Видин. Он был среднего роста, немного неуклюжий, лицо у него было красивым - прямой правильный нос, тонкие губы, широкий лоб, короткие черные волосы. Голубые глаза смотрели спокойно, уверенно. Одет он был в черный потасканный свитер и синие джинсы. Лицо покраснело от мороза и колючего ветра. Видин держал в руках потертую сумку, в которой он принес книги.
     - Здравствуйте, Людмила Ивановна.
     Она широко улыбнулась:
      - Здравствуй, Саша. А я уж думала, ты не придешь.
      - Ну как же не приду, Людмила Ивановна. Вы знаете - я всегда во время возвращаю книги.
      - Конечно, знаю, но... все-таки... погода такая... да и Новый год еще.
      Он закивал головой:
      - Да, еле добрался. А Новый год - он же завтра будет.
      - Ну да.
    Видин расстегнул сумку и выложил на стол книги. Петрушева засуетилась, отыскала его формуляр и стала делать в нем записи. Одна из книг была - "Оды" Горация.
      - Ну как - спросила она, не переставая писать, - понравился тебе Гораций?
      Александр поджал нижнюю губу:
      - Да, очень понравился. Такие строгие, сильные стихи... Римский дух... А Вы его не читали?
      Людмила Ивановна усмехнулась:
      - Я такие книги, Саша, не читаю. Поздно мне уже.
      - А Вы все равно обязательно прочтите...
      Она кивнула головой. Отложила в сторону принятые книги. 
      - Ну что, брать что-нибудь будешь? 
      Петрушева отлично знала, что будет.
    - Да, конечно. Я одну книгу возьму, отдохну немного от чтения на каникулах. 
      - Это правильно, Саша. Отдыхать тоже надо. Что тебе принести?
      - Людмила Ивановна, я давно хотел взять Шкловского, про звезды, забыл, как называется...
      Она знала весь каталог наизусть.
      - Да-да-да... Шкловский - “Звезды: их рождение, жизнь, смерть”. Правильно?
      - Правильно.
      Людмила Ивановна вскочила со своего места и принесла нужную книгу  - это было выцветшее серое издание начала 80-х. Снова села за стол, снова начала оформлять. 
      - Что, Саша, звездами интересуешься?
      - Да... Очень интересуюсь...
   Видин спрятал книгу и свой формуляр в сумку, поздравил Людмилу Ивановну с наступающим Новым годом и ушел. Библиотекарь еще долго сидела и улыбалась в пустоту, туда, где только что стоял последний читатель уходящего года.

      За окном снег и ветер с неослабевающим усердием продолжали делать своё разрушительное дело. Но теперь они почему-то уже не казались такими страшными, скорее — шалунами, маленькими бесенятами, вставлявшими людям палки в колеса.


     На маленькой планете Земля, теряющейся в космосе, люди жили, творили и познавали.

1 января 2011 года,
Колтуши