цыганская водка

Возили нас по всей стране в товарных вагонах из дерева. В "телятниках", как их еще называли, потому как использовались эти вагоны так же и для перевозки домашней скотины. А перед тем, как загрузиться в "телятники", солдаты вымывали их водой из шланга, мастерили нары и ставили чугунную печь-буржуйку для кипячения воды и разогрева консервов. Воду набирали в бачки во время остановок, а малую нужду справляли прямо на ходу - в открытую дверь. Впрочем и большую тоже, высунув задницу наружу, для страховки только обвязывая себя веревкой.

Вагоны с солдатами и платформы с военной техникой обычно цепляли к товарным составам и график наших путешествий был совершенно непредсказуем: в ожидании попутного состава наши вагоны могли сутками торчать на запасных путях, а потом сутками их гнали без единой остановки. Помню, из Белоруссии в Казахстан домчались за несколько дней, а из Литвы в Калининградскую область тащились аж две недели. Тогда еще двери в одном вагоне не закрылись, заклинило их, а была уже поздняя осень, и когда солдаты спали на нарах, у них из ноздрей шел пар, а шинели, которыми они были укрыты, покрывались за ночь изморозью. И согревались они только теплом друг друга - у буржуйки ведь всю ночь не просидишь.

А как-то ехали летом через южно-русскую степь и вдруг видим - цыганский табор невдалеке от железнодорожного полотна разбил полотняные свои шатры. Только в самых глухих уголках Империи, куда не всегда добирались менты и где советская власть существовала лишь номинально - какая, на хрен, может быть "власть" в степях, в горах или в тайге? - наверное, еще бродили последние кочевые цыгане - разодетые в яркие одежды, гитаристы и гадалки, с лошадьми, запряженными в кибитки. Цыгане, заметив нас, стали что-то кричать и махать нам руками. Затем от табора отделился цыган, верхом на белой лошади, и поскакал за нашим поездом вдоль железного полотна.

Цыган скалил зубы, выкатывал радостно глаза, бил лошадь голыми пятками по бокам, визжал и махал нам рукой, в которой что-то блестело на солнце, а его расстегнутая кроваво-красная рубашка развевалась на ветру. На повороте машинист сбавил скорость, цыган догнал наш вагон, приблизился почти вплотную к составу, и мы увидели, что у него в руке - бутылка водки, которую он держит за горлышко, как противотанковую гранату. Он протянул бутылку в нашу сторону и закричал что-то, мы хоть и не расслышали, но поняли, что водка - для нас. Кто-то ловкий принял цыганский подарок, и цыган повернул свою лошадь в сторону от железной дороги и вскоре изчез в этой неоглядной степи. А мы выпили пол-литровую, на двадцать человек, это только едва понюхать, но в армии бывало и одной сигаретой взвод накуривался, так что и нам с этой пол-литры удалось слегка захмелеть: жарило южно-русское степное солнце, а водка была теплая, да и мы от спиртного малость поотвыкли.

А во время ночной остановки меня отправили сменить часового - охранять платформы с техникой, поезд мчался, рассекая темноту прожектором, через совершенно ровное пространство, которое со всех сторон сливалось с горизонтом, сияла полная Луна, небо было полнозвездным, и я тогда, недолго думая, забрался на крышу БэТээРа, укрытого брезентовым чехлом, встал на этой крыше в полный рост, поднял руки с калашниковым вверх и ехал так несколько минут, крича от переизбытка чувств и ощущений во все горло:

Никогда, ни до, ни после этого случая, я так громко, долго и жизнерадостно не орал.
Хорошо еще, что сдержался и не стал палить из калаша в воздух, а то бы отправили меня прямиком в дисбат - шахты для ракет стратегического назначения где-нибудь в Заполярье рыть - вручную и без перекуров