Страсти по Гервасию и Протасию

В 387 году в городе Медиолане (теперь – Милан), который был тогда местопребыванием малолетнего императора Валентиниана II и его матери-регентши императрицы Юстины, развернулась решающая битва между двумя главными направлениями христианства – арианством и ортодоксией.
Каждое из этих направлений к тому времени уже было оформлено в самостоятельную церковь со своими епископами и своими храмами. Бывало так, что в одном городе было два епископа – арианский и ортодоксальный, и у каждого – свои храмы и своя паства.
При таких условиях ни о каком объединении или согласии речи быть не могло: борьба двух христианских церквей должна была закончиться полной и окончательной победой одной из них и полным поражением и разгромом другой. Борьба велась почти 100 лет с переменным успехом: все зависело от того, чью сторону брали императоры.
В столичном городе Медиолане обстановка была непростая.
Императрица Юстина и её сын Валентиниан, а также большая часть императорской армии, включая сюда и германских наемников,  придерживались арианского учения, основанного на приоритете разума над верой. Например, ариане считали, что Иисус родился как обычный человек (а не существовал извечно),  указывали, что почитание икон есть языческое идолопоклонство, и полагали кощунственным принятое у ортодоксов поклонение кресту - орудию казни Иисуса. Они также весьма скептически относились к чудесам и исцелениям, якобы творимым мощами святых, культ которых в то время активно поддерживался ортодоксами на Востоке.
Однако огромные массы горожан попали под влияние ортодоксального епископа Амвросия, который, поддерживая их веру в чудеса и запугивая адскими муками, всячески настраивал свою паству против ариан. Простой народ неодобрительно относился к «ученым» арианам, пытавшимся привести христианство в соответствие с доводами разума. Плебеев больше устраивал подход Тертуллиана, провозгласившего:  Et mortuus est dei filius: prorsus credibile est, quia ineptum est. Et sepultus resurrexit: certum est, quia impossibile. (И Сын Божий умер: это бесспорно, ибо нелепо. И, погребённый, воскрес: это несомненно, ибо невозможно) . Впоследствии этот подход был выражен в краткой формуле: «Верую, ибо абсурдно». Эта формула хорошо отражает точку зрения медиоланского плебса.
В результате деятельности Амвросия в течение нескольких лет в Медиолане не осталось ни одной арианской церкви – они либо были захвачены, либо естественным образом (в связи с уменьшением паствы) перешли в руки ортодоксальной церкви. Даже солдатам-арианам негде стало молиться.
Когда императрица обратилась к Амвросию с просьбой передать арианской церкви хотя бы одну базилику, чтобы можно было отправлять там богослужение, она получила резкий отказ.  Обиженный Валентиниан разрешил своим солдатам силой захватить базилику. Однако настроенная Амвросием чернь заполнила церковное здание, так что захват его неизбежно превратился бы в кровавое побоище, чего Юстина и Валентиниан вовсе не желали. Так началось противостояние Амвросия законным властям Империи.
Юный император ещё раз обратился к епископу, взывая к его здравому смыслу и милосердию. «Разве император не имеет право хотя бы на один храм, в котором он мог бы помолиться?» – спрашивал он. «Императору принадлежат дворцы, а церкви - епископу» - высокомерно ответил Амвросий, и прибавил, что его люди будут охранять базилику хоть до второго пришествия.
Видя, что ситуация начинает выходить из-под контроля, Валентиниан II обвинил Амвросия в подстрекательстве к бунту и неповиновении императорской власти и приказал удалиться из Медиолана. Казалось бы, партия Амвросия была проиграна: с его низложением епископская кафедра могла перейти к арианам. Но тут, как говорит официальная церковная версия, ему на помощь (а значит, на помощь ортодоксии) пришло чудо. Впрочем, единственным свидетелем этого чуда был... сам Амвросий.
Он сообщил своей пастве, что ночью приснились ему два мученика, погибших, якобы, во времена гонений на христиан во времена Нерона. Они назвались братьями Гервасием и Протасием, и попросили извлечь их тела из забвения и отпеть по христианскому обряду. А лежали тела невинно убиенных под плитой пола, по странному стечению обстоятельств – именно той базилики, которая и являлась яблоком раздора.
Когда на следующее утро Амвросий поведал своим приверженцам о своем чудесном сне, раздались голоса сомнения: никто никогда и слыхом не слыхивал о таких мучениках - Гервасии и Протасии. Но Амвросий успокоил народ, продемонстрировав якобы старинное житие этих мучеников (правда, почерк этого «жития» почему-то подозрительно походил на почерк самого Амвросия). 
Воодушевленная толпа, жаждущая своими глазами увидеть чудо, хотела было тут же приступить к поискам останков. Амвросию пришлось остудить их пыл, объяснив, что как Христос воскрес на третий день, так и святые мощи должны быть обретены на третий день после их явления в сновидении. Видать, «чудо» еще не было как следует "подготовлено". 
На третий день процессия верующих торжественно направилась от дома епископа к базилике, охраняемой верными Амвросию людьми. Войдя в базилику, Амвросий театрально закрыл глаза, как бы вспоминая свой сон, а затем указал перстом в одну из каменных плит пола. (Надо полагать, ему совсем не улыбалось, что возбужденная толпа в поисках чуда перевернула бы весь пол церкви, сделав ее негодной к богослужению). Плита была немедленно отворена, но когда Амвросий взглянул туда, он не поверил своим глазам: там лежали два совершенно свежих (!) трупа – на них явственно проступали ссадины и кровоподтеки, даже кровь не успела подсохнуть. Ожидавшая увидеть истлевшие кости двухсотлетней давности толпа тупо созерцала находку. «Перестарались помощнички, - думал про себя окруженный притихшей толпой Амвросий. – Сейчас меня будут бить, и возможно, ногами».  Но тут счастливая мысль озарила его. «Слушайте христиане! – театральным жестом вскинул он воскрилия своих одежд. – Бог явил нам великое чудо! Мощи великомучеников Гервасия и Протасия оказались нетленными! Это знак! Эти люди были отмечены Божественной благодатью. Они святые!».
Толпа, привыкшая ставить веру превыше здравого смысла, разразилась возгласами восхищения. Люди стали припадать к выкопанным из-под пола трупам, которые теперь были положены на специальные носилки, пытались целовать их. Как бы случайно оказавшийся здесь слепой прозрел, что вызвало ещё большее неистовство толпы.
«Чудесное» обретение святых мощей было расценено ортодоксами как свидетельство того, что Бог на их стороне. Император, ввиду всеобщего беснования  фанатиков, вынужден был отступить. Амвросий остался епископом и стал вдохновителем гонений на арианство, которое в скором времени оказалось под запретом и окончательно сошло с исторической сцены. Ортодоксия более чем на тысячу лет захватила безраздельную власть над умами и душами людей, с изощренной жестокостью расправляясь с любыми проявлениями инакомыслия.   
Скорее всего, сам Амвросий и не предполагал, что ловко провёрнутая им операция с мнимыми мощами мнимых мучеников, которую безо всякого сомнения можно отнести к шедеврам черного пиара, будет иметь столь далеко идущие последствия. Он всего лишь не хотел лишиться своей епископской кафедры.
Тем не менее, именно эта история положила начало почитанию христианами святых мощей.
Любопытно, что бы сказал Амвросий, если бы узнал, что потомки поместят его собственные останки вместе с останками найденных им «святых» Гервасия и Протасия. Уж сам-то он наверняка знал, кто на самом деле были эти двое. Тем не менее, с 1864 года ему приходится делить ложе с фальшивыми мучениками в крипте базилики Сант-Амброджо в Милане. 
Может, это тоже знак Божий?