Спокойных дней не будет - часть 27

Только оставшись одна, Соня поняла, как бесконечно устала от странного праздника, лучше которого еще недавно не было ничего на свете. Последние сутки оказались до краев наполнены маленькими и большими неприятностями, и почему-то никак не хотело уходить стойкое чувство, что все проблемы только начинаются.
Соня гнала прочь плохие мысли и готова была "подумать об этом завтра", но, к сожалению, интуиция ее не подвела.
Николай вошел в незапертую дверь, когда она уже разделась и в халате сидела перед зеркалом, смывая с лица косметику.
- Что ты теперь собираешься делать? - без вступления начал он и, не дожидаясь приглашения, уселся на ее застеленную белым пледом кровать.
- Спать, конечно.
Она взглянула на мужа через плечо, как на надоедливое насекомое, жужжащее в темноте, и продолжила свое занятие.
- Жалеешь, что сегодня ночь пройдет без него, правда? - Соня без угрызений совести кивнула своему отражению, соглашаясь с предположением незваного гостя, и, как ни в чем не бывало, взяла в руки ночной крем. - А вот мной ты давно уже брезгуешь, хотя ты все еще моя жена.
- Наши отношения не имеют никакого отношения к Илье.
- Ну, конечно! С ним ты живешь в другом мире.
- Мне не нравится разговаривать в таком тоне.
- Тон тебе не нравится, жизнь тебе не нравится, я тебе тоже давно не нравлюсь. Или никогда и не нравился?
- Николай, иди к себе и оставь меня в покое. Я устала, а ты пьян.
- Я пьян, да. И тебе трудно с этим смириться? Ты же у нас вся такая утонченная и изысканная. Артистическая натура...
- К чему эти пошлости, Коля? Это не твой стиль. А насчет моей брезгливости... Я никогда не делала из этого тайну. Меня тошнит, когда от тебя несет за версту, как от винного погреба.
- А твой драгоценный брат никогда не пьет?
- Хм... - Соня с изумлением подумала, что муж прав, и ее совершенно не смущает запах алкоголя от Ильи. - Он тоже пьет... Но все это как-то не так... Он не алкоголик, как ты.
- Но он тоже трахает тебя после выпивки!
- Да.
- Потрясающе! Ты даже не пытаешься сохранить лицо, - возмутился ее спокойному признанию профессор. - Ты просто чокнутая шлюха.
- Может, я и шлюха, но мое лицо в порядке. А вот свое ты не видишь! И твои проблемы...
- Это у тебя проблемы, - ехидно прервал ее Николай, собираясь сделать свое признание и радуясь, что может уязвить жену. - Представь, я позавчера вечером видел твоего драгоценного любовника на Чистых прудах. С одной из его потаскух.
- Вот как?
Соня продолжала легкими движениями наносить крем на лицо и даже не изменила позы. Он помедлил, давая ей возможность осмыслить небрежно брошенную фразу, но следом за ее язвительным полувопросом-полунасмешкой никаких других эмоций не последовало.
- Ты, наверное, не в курсе его бурной сексуальной жизни, - вкрадчиво продолжил он. - Он ведь делит тебя не только с Розой.
- Это проблемы Розы, как я полагаю, - небрежно пожав плечами, Соня переглянулась со своим отражением. - А ты что-то уж очень волнуешься за него. Впрочем, хороший врач всегда должен помнить о сложном пациенте.
- Он все время кого-то трахает, - не дал увести себя от генеральной линии профессор. - И тебе, кстати, об этом не спешит сообщить.
- Коля, не будь таким наивным! О его похождениях знает весь город. Да что там город! Государство в курсе, спасибо желтой прессе. И что же?
- Значит, он просто хочет умереть на очередной бабе, - усмехнулся Николай, от всей души пожелав сопернику этой светлой перспективы.
- Да ради Бога! - Она высоко подняла брови и с пренебрежением покачала головой. - Он же мужчина, сам выбирает свою судьбу. Что с него взять?
- Неужели с него и взять больше нечего, кроме денег?
- Ну, я-то деньги получаю не за это, так что не пытайся меня поддеть! А если его видят с разными женщинами, так это говорит о том, что он, по крайней мере, еще способен на многое.
- Ты намекаешь на меня? Пытаешься противопоставить мужа и любовника?
- Ты очень понятлив.
- Такое сравнение всегда получается предвзятым, не в пользу мужа. Но в нашем случае это лишь потому, что ты просто не спишь со мной.
- И не буду. Так что оставь свои нравоучения и заведи себе молодую любовницу, если сможешь.
- У меня есть жена!
- У тебя была жена. А у Ильи есть жена и куча баб. И молодая любовница, которая его любит. Последуй его примеру, и твоя жизнь наладится.
Соня поднялась со своего места и, запахнув халат, пошла к окну с намерением закрыть шторы.
- Я и завел, - вслед ей бросил Николай, надеясь хоть на какую-нибудь эмоциональную реакцию.
- Это ты про Наташу? - не оборачиваясь, с насмешкой спросила она. - Про Наталью Михайловну? Только не надо мне рассказывать сказки. Со времени нашего с ней знакомства она тебе не дала ни разу.
- Откуда ты знаешь Наташу?
- Если бы у тебя хватило ума не приводить ее мой дом... Впрочем, я не жалею о знакомстве с ней. Напротив, считаю, что она прекрасная и достойная женщина, хоть ты и попытался сделать из нее подстилку для своих пьяных утех, вместо того, чтобы по-настоящему посодействовать. Я дала ей денег на покупку квартиры и помогла с работой.
- Ах, вот оно что! - Николай старался держаться, но было видно, что это признание подкосило его на корню. - Ты и ее купила?
- Купила? Это ты называешь "купила"? Конечно, мне было бы куда проще, если бы она продолжала спать с тобой. Вот за что стоило бы заплатить, а не за твою беспробудную выпивку. Хотя ты прав, следовало все-таки кого-нибудь нанять для тебя. Какую-нибудь непритязательную медсестричку. Может, тогда ты бы не опустился до такого положения.
- А ты становишься все больше похожа на своего брата. Гордишься тем, что можешь купить человека?
- Я не покупаю людей, Коля. Я покупаю возможности для людей, потому что могу это делать. И собираюсь купить для себя лично одну возможность...
- Развод?
- Ты догадлив. Как только после праздников откроются суды, я с тобой разведусь. А теперь иди к себе. Я хочу спать.
- Я не дам тебе развода. Я заставлю тебя побегать...
- Ты что, вчера родился? - Соня посмотрела на него широко распахнутыми глазами и, как уличный мальчишка, повертела пальцем у виска. - Я завтра же возьму адвоката, и нас к вечеру разведут без вопросов.
- Что бы ты там ни придумала, ты не сможешь лишить меня ребенка. Я буду бороться!
- Бороться? Ты ничего не перепутал? Это ведь моя дочь! И ты не имеешь к ней никакого отношения. Просто сосед по коммунальной квартире. Впрочем, довольно навязчивый и неприятный сосед.
- Я, значит, сосед? А он имеет отношение, твой любовник?
- При чем тут снова Илья?
- Думаю, это он отец Беллы! Ты спала с ним и случайно забеременела, а мне пришлось прикрывать ваши грехи.
- Какой бред! - простонала Соня. - Я же сказала, что сплю с ним только полгода.
- Ну, как ты умеешь врать, я уже слышал. Но подожди, скоро все узнают...
- Не смеши меня, Николай. Все узнают! Да кто поверит опустившемуся, пропившему мозги кардиологу? Тебе давно нужна помощь психиатра...
- Когда пресса узнает об инцесте в такой семье, как ваша, мало кого заинтересует источник информации, тем более, что надежнее источника им не найти.
- А, так ты пылаешь страстью к большому скандалу? Ну-ну, попробуй свои силы на общественном поприще, величайший разоблачитель олигархов!
- Да неужели после всего, что случилось, я оставлю вас обоих без наказания? Или ты попытаешься купить мое молчание, как уже купила многих?
- Сам посуди, зачем мне такая пустышка, как твое молчание? Болтай, сколько душе угодно. Начни рассказывать об этом прямо завтра на дежурстве в клинике, поделись информацией со своим преемником. Хотя, как мне думается, доктор Овсянкин не из тех, кто разносит сплетни.
- Не из тех, - по привычке согласился он, но тут же насторожился. - А при чем здесь Борис?
- Еще бы ему сплетничать. У него самого рыльце-то в пушку. И не просто рыльце, а прямо весь... Ну, да ладно. Что было, то было, - отмахнулась она
- Что было? Ты можешь говорить нормальным языком?
- Зачем? Если тебе нужна информация, сходи к первоисточнику. Я дала тебе наводку, а уж копать придется тебе самому, не обессудь.
Соня без зазрения совести забавлялась растерянностью мужа.
- Прекрати со мной играть.
- Правда в том, что рядом с тобой два года растет его ребенок, наша дочь. Но он об этом ничего не знает в отличие от тебя.
- Как это, дочь? Ты спятила? Ты говоришь о Белле?
- Я-то совершенно здорова, чего не скажешь о тебе. Я понимаю, что тебе трудно это осознать вот так, сразу. Но тайное всегда становится явным. Для одних - раньше, для других - чуть позже, но обязательно становится.
- Для того чтобы разозлить меня, твое грязное воображение не брезгует даже...
- Хорошо. Может быть, ты хочешь провести генетический анализ? Так изволь. Только орать на меня не надо. И, кстати, Илья может подтвердить этот прискорбный для тебя факт. Я рассказала ему про Бориса, когда ходила беременная. А вот самому молодому папаше не сказала. Спать с ним спала, был грех, но девочка все равно только моя!
- Ты... Ты... Ты самая мелкая, гнусная, лицемерная тварь!
- О, похоже, ты все-таки поверил! Это большой прорыв в наших отношениях! Может, теперь вернемся к нормальному разговору о разводе? Я оставлю тебе квартиру, положу более чем достаточно денег на твой счет. Ты до конца жизни будешь вполне обеспеченным рантье. Никакой нужды, если сразу все не пропьешь, конечно. Но это, к счастью, будет не моя проблема.
- Какая же ты бессердечная стерва! Даже не надейся увидеть конец моей жизни.
- Я и не увижу. Уж лучше быть бессердечной стервой, чем бессловесной женой законченного алкоголика.
- Ты столько времени лгала мне про Беллу!
- Оставь моего ребенка в покое! - наконец потеряла терпение Соня. - Я и сама хотела бы выбрать ей более достойного отца, но дело уже сделано. И дочка у меня получилась просто загляденье.
- Поверить не могу. Я так любил ее!
- А теперь, значит, уже разлюбил? Быстро ты...
- Да я за нее... Да я... Я бы умер за нее!
- Ты слабый человек, Коля. Ты ни жить, ни умереть не можешь даже за себя. Так что смени пластинку и отправляйся спать.
- Да тебя убить мало!
Николай Николаевич со зловещим видом поднялся с белого пледа, но она прошла в метре от него и остановилась возле двери.
- Ты даже решение не можешь принять: то ли самому умереть, то ли меня убить. Отправляйся спать, Отелло!
Она распахнула дверь и с равнодушным видом уставилась в коридор, давая ему понять, что аудиенция окончена, и продолжать разговор дальше она не намерена. Некоторое время в глубине комнаты не было слышно ни звука, но она упорно ждала, пока муж выйдет.
- Соня, - глухим голосом позвал он, но она не обернулась. - Зачем?..
Он не окончил фразу, тяжело задышал, будто пробежал кросс, и через несколько секунд она услышала странный звук. Казалось, он наткнулся на какой-то предмет, и уже оборачиваясь, Соня увидела, что Николай падает на ковер, как в замедленной съемке, неестественно изогнувшись в одну сторону и глядя в пространство.
- Николай, что за фарс! - воскликнула она в раздражении и неохотно подалась к нему. - Ты не настолько пьян... Коля?
Он хрипло втягивал в себя воздух и корчился на полу. Соня замерла, вглядываясь в его фигуру и вдруг, в одно мгновенье осознав, что происходит нечто страшное, рухнула рядом с ним на колени.
- Господи, Коля! Что ты?
Еще минуту назад живое и подвижное лицо было стянуто в болезненную маску, из перекошенного рта тянулась на ковер ниточка слюны, а глаза смотрели прямо перед собой с непониманием и ужасом. Соня наклонилась ниже в надежде убедиться, что худшие опасения не оправдаются, и тут он попытался что-то сказать, вернее, замычал, как глухонемой, и перевел на нее просящий взгляд.
- О, нет! Не может быть! Только не это!
Ее затрясло, как в лихорадке. Захотелось закричать в голос, чтобы прогнать страшный сон, но по Колиной щеке поползла слеза, и он потянулся к жене дрожащей рукой. Другая рука была скрючена, как неживая, и придавлена к полу всей тяжестью его тела. Коля что-то пытался ей сказать, но она не могла разобрать ни звука в его мычании. Впрочем, она и так знала, что он старался донести до нее, но страх сковал ее по рукам и ногам. Сидя перед ним на коленях, она прижимала ладони к лицу и раскачивалась из стороны в сторону, повторяя про себя одно только слово, которое он силился сказать вслух. "Инсульт!"
- Боже! - Когда она пришла в себя, он все еще молил ее о помощи. - Да-да, конечно! Надо вызвать скорую! Сейчас, подожди.
Она вскочила на ноги и бросилась к телефону, но вместо скорой набрала номер дома, откуда они уехали два часа назад. Телефон у Ильи был беспробудно занят, наверное, хозяева продолжали принимать поздравления. Соня набрала личный номер Ильи, оглядываясь на Николая, который все еще лежал на полу на прежнем месте, не имея возможности самостоятельно подняться.
- Соня? - по бархатным интонациям в голосе брата было ясно, что его никто не может слышать. - Уже соскучилась?
- Илья, ты мне нужен. Срочно! - почти закричала Соня, стараясь не смотреть на мужа. - Приезжай немедленно!
- Что он сделал?
Илья мгновенно сменил тон, услышав в ее голосе неподдельный страх.
- Он... Ему плохо. Он упал и лежит на полу. О Господи! Я думаю, что у него инсульт. Он сам не встанет. Мне нужно вызвать врача. Ты можешь приехать прямо сейчас? Ты должен!
- Что значит, инсульт? С чего ты взяла?
- Он не может пошевелиться и только мычит, как немой. Боже! Мы разговаривали, а потом он упал. Мне так страшно! Скорее, прошу тебя!
- Я выезжаю! Ничего не делай, слышишь? Просто дождись меня и все!
- Я должна вызвать скорую.
- Я сам вызову скорую, а ты просто дождись меня. Сядь в кресло и успокойся. Прими что-нибудь и жди. Я позвоню, когда подъеду. Ты откроешь мне дверь, чтобы я не трезвонил и не напугал Беллу. Я уже еду.
- Нет-нет, не вешай трубку, пожалуйста! Я не могу сидеть тут одна. Разговаривай со мной!
- Перестань, Соня, все будет хорошо. Возьми себя в руки, успокойся, выпей валерьянки. Я позвоню.
- Нет, Илья! - Но он уже отключился, и Соня безумным взглядом посмотрела на дисплей телефона. - Скорее, прошу тебя!
Она забралась с ногами на кровать, укуталась пледом и полными ужаса глазами уставилась на лежащего на полу мужа. Николай больше не издавал звуков, и можно было подумать, что он умер, но пальцы не парализованной руки методично скребли по ковру, словно он отчаянно цеплялся за жизнь.
Перед Сониным мысленным взором вставали одна за другой картины их семейной истории. Она помнила, как впервые вошла в комнату, где Илья со своим другом о чем-то увлеченно разговаривали весь вечер, и впервые увидела высокого поджарого мужчину с шикарной седой гривой. Помнила его замешательство и неотступный взгляд. Она не хотела замуж ни за него, ни за кого другого, пусть даже Илья считал, что это лучший шанс в ее судьбе. Это было несправедливо, отдать ее, как крепостную девку, пренебрегая ее собственными чувствами. С самого начала он был убежден, что она не останется одна, уйдет из-под его власти, как ручеек из запруды. Оставляя ее с Николаем, он, таким образом, оставлял ее для себя, пусть даже такой дорогой ценой. Сдал в аренду на несколько лет с правом одностороннего расторжения сделки. Он как будто чувствовал, что однажды придет и потребует назад свою собственность, и Николай не сможет отказать. А бедный Коля так до сегодняшнего дня и не понял, что брат с сестрой сыграли с ним злую шутку. И пусть Соня тогда ничего еще не понимала и злилась на Илью, это нисколько не снимает с нее вину теперь. Она оказалась соучастницей жестокой игры, цена которой теперь уже была куда выше, чем даже личное счастье. На весах была человеческая жизнь. И при всем своем презрении к профессору, который опустился до уровня рядового алкоголика, она не желала ему такой жестокой участи.
Он когда-то был сильным и красивым человеком, он легко мог поднять ее на руки и заниматься с ней полночи любовью, как мальчишка. У него были большие творческие планы. В компьютере так и осталась недописанной книга. Он любил своего приемного сына, проявлял трогательную заботу о бывшей жене, всегда горой стоял за подчиненных. И его отношение к маленькой Белле...
Соня заплакала, уткнувшись лицом в угол пледа. Она плакала о Коле, беспомощно распростертом на мягком ковре, о своем ребенке, который дался ей так тяжело, об Илье, который был заперт в замкнутом кругу условностей и не находил выхода, о рано ушедшей матери и, наконец, о себе. О себе плакалось лучше всего. О своих детских ожиданиях и надеждах в удобном кресле в кабинете брата, где она ждала его возвращения ночами. О ярости и поцелуях после выпускного бала, когда она умирала от любви в его руках, а он оттолкнул ее и через несколько лет отдал другому. О равнодушных объятиях Бориса, принесших только чувство унижения и презрение к себе. О страхе быть разоблаченной, о приговоре врачей и своем нежелании потерять ребенка. О том, сколько пришлось вытерпеть, когда Коля начал пить...
Словно услышав ее мысли, Николай застонал, и Соня, придя в себя, наспех вытерла лицо и сползла с кровати, опустилась на ковер рядом с ним, припала к полу, как провинившаяся собака.
- Коленька, милый, - всхлипнула она и накрыла ладонью его руку. - Это все из-за меня! Я так виновата перед тобой! Я не должна была говорить тебе всего этого. У нас ничего не получалось в последнее время. Это неважно, кто был виноват, теперь совсем не важно. Нужно было просто разойтись и не мучить друг друга. Господи, зачем я только сказала тебе! Понимаешь, я испугалась... Ты сказал, что сделаешь наши отношения с Ильей достоянием прессы, а это невозможно. Ему не нужен скандал. Мне все равно, что скажут люди, а ему нельзя. Он любит меня, и я люблю его, но мы не можем афишировать наших чувств. Столько лет я боролась с собой, но это сильнее меня. Я не знаю, сможешь ли ты понять меня. И уж точно не сможешь простить. Но то, что я сказала тебе про Беллу, это ужасно. Мне было стыдно, когда я узнала, что беременна. Я была с ее отцом всего лишь один раз. Я ни секунды не любила его. Он ничего для меня не значил. Это было минутное увлечение, глупость, безответственность. Помнишь, ты был за границей, а Илья попал в больницу с очередным приступом? Я пришла просить Бориса, чтобы за операцию взялся он сам, но он отказывался. И тогда я сказала, что готова сделать все, чтобы операцию провел он. А потом мы оказались в постели, и так все глупо получилось... Я рассказала об этом Илье за пару недель до рождения Беллы, а он встретил Бориса и напугал его до полусмерти. После этого я даже двух слов с этим доктором не сказала. Он ничего не значит для меня. Белла только моя дочь. У нее нет отца. Я знаю, как ты любишь ее. Тебе было больно знать все это, но я защищалась. Нет, я защищала Илью. Для себя мне ничего не нужно, но я не хотела подставлять его и причинить тебе столько зла. Пожалуйста, поверь мне! Ты поправишься, вернешься к прежней жизни. Ах, нет, что я говорю! Ничего не будет, как раньше. Но зачем ты сам толкал себя в эту яму? Ты столько пил!.. Ничего, тебе помогут, сделают все возможное. Неважно, сколько это будет стоить, но мы поставим тебя на ноги...
Он молча смотрел на нее, и по его лицу катились слезы. Она вытирала их свободной рукой, и плакала вместе с ним. Телефонный звонок в одно мгновение разрушил атмосферу покаяния. Соня с проворством молодого зверя вскочила на ноги и бросилась искать аппарат в складках пледа.
- Открывай дверь, я поднимаюсь, - коротко скомандовал Илья и повесил трубку.
- Сейчас, Коленька, сейчас, - забормотала она, вытирая мокрые щеки обеими руками, и туже подтянула пояс халата. - Все будет хорошо.
Николай что-то замычал ей вслед, но она не обернулась, бросилась в коридор.
Илья мрачно посмотрел на ее заплаканное лицо и перешагнул через порог. Вслед за ним вошел Павел и, видимо, получивший на этот счет четкие инструкции, остался в прихожей. Илья, бросив на вешалку пальто, двинулся за сестрой в спальню, про себя отметив и ее заплаканное лицо и соблазнительный шелковый халат, туго перетянутый на узкой талии.
- Ндаа... - только и смог сказать он, переступив порог комнаты, и плотно закрыл за собой дверь. - Похоже, ты права.
- Илюша, милый, ему так плохо, - заскулила Соня и уцепилась за его локоть. - Надо срочно вызвать скорую.
- Вызовем, - отрезал он и, стряхнув ее руку, обошел Николая, чтобы посмотреть ему в лицо. - Доигрался в героя-любовника, доктор?
- Перестань! Что ты говоришь! - Соня возникла рядом с братом, потянула его в сторону. - Позвони, пожалуйста. Я не знаю, что сказать.
- Кажется, совсем недавно он рвался в бой?..
- О чем ты? - Соня начала догадываться о намерениях брата и испугалась не на шутку. - Он не может ответить тебе. Будь великодушен. Мы должны помочь ему.
- Мы что-то должны ему? Я ему что-то должен? Или ты? - Илья с наигранным недоумением посмотрел на Соню. - Я хочу, чтобы он посмотрел на тебя и подумал о том, что ему недолго быть твоим мужем.
- Боже мой, Илья!..
- Она моя и всегда была моей. - Он обращался к поверженному сопернику, не сводя с сестры голодных волчьих глаз. - Я столько лет представлял ее в твоей постели и готов был убить тебя, лишь бы закончить эту пытку. Когда-то мне казалось, что, отдав ее за тебя, я решу массу проблем, но проблем стало больше. Она должна была быть моей, и, в конце концов, она стала моей, а теперь я жалею лишь о том, что это должно было случиться гораздо раньше. Я должен был быть ее единственным мужчиной. Откуда ты тогда взялся с твоим намерением жениться, черт бы тебя побрал? Ты забрал ее у меня и даже не смог удержать, толкнул в объятия какого-то похотливого идиота, который едва не угробил ее. Ты думаешь, я смогу забыть это и простить тебя? Будь она моей, я бы никогда...
- Он знает про Бориса, - глухо сказала Соня, вглядываясь в искаженное болью и ужасом лицо мужа. - Я сказала ему, кто отец Беллы, и тогда ему стало плохо.
- Ах, вот как? - Илья с презрением посмотрел на беспомощного Николая. - Значит, я уже почти отомщен?
- Что ты делаешь? - Она схватила его руку и потянула к себе. - Он даже ответить тебе не может! Он все эти годы пил, потому что не смог справиться с моей изменой. С тем, что чувствовал, что я не люблю его.
- Он еще и пил? И почему я никогда не слышал об этом?
Признание вырвалось у Сони случайно, и по его реакции она поняла, что только усугубила ситуацию.
- Да, я не говорила тебе... я оберегала тебя...
- Оберегала меня? Ты унижал ее столько лет, а она молчала и выгораживала тебя? Ну, тогда ты получил то, что заслужил!
- Никто не заслуживает подобной участи! - почти закричала она и зарыдала, ухватившись за лацканы его пиджака. - Не смей говорить такие ужасные вещи!
Он оторвал от себя ее руки, прижал ее к себе, принялся гладить по остриженным волосам.
- Перестань, не плачь. Все позади.
Но Соня отстранилась, не сводя глаз с обезображенного параличом лица Николая, который, тяжело дыша, наблюдал за любовниками с ковра.
- Умоляю, давай вызовем врача. Мы не можем больше ждать. Вдруг ему станет хуже?
- Это избавило бы его от ненужных страданий.
- Я не понимаю... О чем ты говоришь?
- Вести жизнь жалкого растения... Бесполезного инвалида...
- Нет, ты с ума сошел! - Она отшатнулась от брата, как от чудовища, явившегося из недр ночного кошмара. - Не нам решать, когда ему уйти из жизни! Он помогал тебе, он любил меня и был добр к моему ребенку! Не смей даже думать об этом!
- Никто не говорит об убийстве, Соня! - Он снова привлек ее к себе, сменил металлические нотки в голосе на подозрительную мягкость. - Сейчас мы вызовем врача... Просто я хочу, чтобы он понял, что ему не удастся и впредь разрушать твою жизнь. Мы столько лет ссорились и мирились, но всегда знали, что у нас нет никого ближе во всем мире.
- Ты безумен! Разве ты не понимаешь, что мы с тобой оба станем убийцами?
- Перестань орать!
Рассудок медленно возвращался к нему. Он и сам не очень понимал, что на него нашло. Первобытное чувство торжества при виде поверженного, раздавленного, лежащего у ног врага затмило все на свете, вызвало не человеческое сочувствие, а звериную похоть. Он выпустил из объятий Соню, достал из кармана телефон и принялся набирать номер, но вдруг остановился и посмотрел на сестру.
- Может быть, позвонить прямо к нему в клинику? Пусть присылают машину. Там, по крайней мере, ему обеспечат максимально хороший уход.
- Ты думаешь? - Она все еще не могла поверить в происходящее и с трудом соображала. - А может, в ЦКБ?
- В ЦКБ мы переведем его, если понадобится. - Теперь он взялся за дело так, как будто минуту назад не желал смерти этому человеку. - Скажи телефон дежурного. Нет, лучше поговори сама.
Он подал ей трубку, и Соня нерешительно протянула руку, глядя ему прямо в глаза, как будто забирала телефон из клетки хищника. Но он не сделал попытки схватить ее, удержать, и она по памяти набрала знакомый номер и срывающимся голосом описала дежурному ситуацию.
- Они высылают машину, - сухо сказала она, вернув ему телефон, и, достав носовой платок из ящика комода, опустилась возле мужа на ковер. - Коленька, сейчас приедет скорая, и тебя отвезут в клинику. У вас ведь хорошие врачи, правда? - Он что-то промычал в ответ, и она сочла это добрым знаком. - Я так и думала. Она быстро доедут. Ты потерпи.
- Перестань сюсюкать с ним, как с младенцем, - поморщился Илья и отошел к окну, глядя на ночной пейзаж.
- Ничего, милый, - зашептала она, приблизив голову к голове мужа. - Ты не слушай его, он тоже расстроен. Он сам не понимает, что делает. Сколько раз он был на пороге смерти, и сейчас ему тоже страшно, я знаю. Я ужасно боялась перед рождением Беллы. Все говорили, что у меня мало шансов, и ты говорил, а я выкарабкалась. Я не хотела умирать, не хотела сдаваться. И ты должен держаться!
Она уже не испытывала к нему отвращения, как в первые минуты. Она вытирала ему лицо, мокрое от пота и слез, перекошенный рот. Но она не любила его, хоть и испытывала чувство жалости, и мучилась угрызениями совести.
- Ты бы оделась, - заметил Илья, наблюдая за склонившейся над мужем сестрой, - а то скоро уже врачи приедут. И тут ты в таком соблазнительном виде.
- Да-да, конечно, - спохватилась она, но, поймав его прищуренный взгляд, запоздало расслышала вторую часть реплики. - Я никого не соблазняла.
- Кроме него! - Он кивнул на профессора и поморщился. - Еще неизвестно, от чего у него случился удар.
- Как ты смеешь! - Он даже не успел опомниться, как она стремительно пересекла комнату и оказалась с ним лицом к лицу. - Ты говоришь так, как будто я...
- Откуда мне знать, как он заработал свой инсульт.
Она ударила его так звонко, что этот звук, казалось, прокатился эхом по спящей квартире. В последнюю секунду он угадал ее намерение, но не успел воспользовался своим знанием. Соня, потеряв голову от ярости, попыталась бы еще раз, но тут он схватил ее в охапку и потащил в ванную, как взбесившуюся кошку. Она отчаянно брыкалась и вырывалась, не издавая не звука, чтобы не привлекать внимание Николая, который в изнеможении закрыл глаза, но Илья втолкнул ее в ванную и ворвался следом, заперев за собой дверь.
- Он ведь ничего не сможет теперь ни подтвердить, ни опровергнуть! Кому из нас ты врешь?
- Сейчас приедет скорая, отпусти меня немедленно, - сдавленным голосом шипела она. - Мне нужно одеться.
- Сначала тебе придется раздеться.
- Ты чудовище! Я надеялась, что ты одумался, но я ошиблась... Это просто какой-то пир во время чумы! Чему ты радуешься? Ты мог оказаться на его месте в любой момент.
- Не дождешься. Я еще поживу. - Он крепко ухватил ее за локти и потянул на себя. - И ты будешь со мной, пока я жив.
- Когда ты такой...
- Тебе не приходится выбирать. Я такой, какой есть.
Он вдавил ее лопатки в рельефную плитку и одним движением избавил от халата. Она предприняла яростную попытку оттолкнуть его, но он развернул ее лицом к стене, заломил руку и потянул вверх ночную рубашку. Она разом перестала сопротивляться, осознав, что случится в следующий момент.
- Не надо, Илюша, - стараясь казаться спокойной, униженно попросила она и судорожно сглотнула. - Ты делаешь мне больно.
- А ты? Ты годами причиняешь мне боль, но я не жалуюсь. Мне по статусу не положено жаловаться. Только посмотри, что ты сделала со мной! А с ним! Мы грыземся, как два кобеля из-за течной суки. А в результате что? Мы оба сдохнем, а ты найдешь себе другого идиота. Но мы-то об этом уже не узнаем.
- А, так это я виновата во всем? - задохнулась от гнева она. - В его болезни, может быть... Но тебе я ничего не сделала, ничего! Или ты хочешь взять на себя роль ангела мщения? "Так не доставайся же ты никому?"
Он не мог оценить уместность цитаты из "Бесприданницы", но она очень похоже описала чувства, владеющие им сейчас.
- Ты и не достанешься! - Он слегка ослабил хватку. - Потому что я не стану ни с кем делить тебя.
- Я и не предлагаю делить. Ты знаешь, как я люблю тебя.
Он поцеловал ее спину над неестественно вывернутым острым локтем, прошелся губами вверх до шеи, с тоской подумав о том, что когда-то почти всю ее могли закрыть длинные волосы. Соня замерла, парализованная этой неожиданной нежностью.
- Они ведь едут из загорода? - Илья ткнулся губами в тонкие завитки волос на шее. - У нас еще есть время...
- Я не могу... Он там умирает на полу, пока мы...
- Ну, он еще нас с тобой переживет, - хрипло усмехнулся. - Подумай-ка лучше о себе.
- Что о себе? - не понимая, испуганно заверещала она, пытаясь словами воспротивиться насилию. - Ты не можешь так поступить со мной! Ты не станешь разрушать наши отношения...
- Подумай о том, что тебя это тоже заводит, и ты тоже хочешь...
- Ох, нет, - застонала теряющая волю Соня, и он выпустил ее заломленную руку, давая ей свободу повернуться и обнять его. - Только не сейчас. Звонят?
Настойчивый звонок в дверь повторился, и в коридоре послышались голоса.
- Они приехали. Они разбудят Беллу! - Соня высвободилась из его рук, схватила банный халат. - Иди туда.
- Ты сказала, не сейчас. Когда?
Он потребовал ответа, но она уже владела ситуацией, мягко подтолкнула его к выходу. Илья недовольно кашлянул и вышел из ванной как раз вовремя. В спальню входили посторонние и Павел. Соня появилась через несколько секунд, затянутая в банный халат, с мокрыми, зачесанными назад волосами.
- Николай Николаевич, ну, как вы?
Молодой врач, которого Соня никогда не видела, с типичной внешностью истинного арийца, тем не менее, заговорил с распростертым на полу профессором на чистом русском языке и склонился очень низко, надеясь услышать ответ. Но кроме нечленораздельного мычания не услышал ничего от недвижимого человека. Пока он возился со шприцами и ампулами, Соня боялась даже вздохнуть, глядя на лежащего на полу мужа и всей кожей ощущая на себе тяжелый и настойчивый взгляд брата. Казалось, гнетущая обстановка в комнате действует и на доктора, который периодически оглядывался на стоящего у окна мужчину, словно чувствовал исходящую от него угрозу.
Павел внимательно переводил взгляд с шефа на Соню и обратно, понимая, что в этом доме что-то случилось помимо инсульта профессора, но разобраться в ситуации не мог.
- Все плохо, да?
Соня не выдержала первой, заглянула в пронзительные голубые глаза доктора, хотя ответ уже знала давно.
- Да, - убежденно кивнул он, не будучи сторонником теории, что близких надо оберегать от правды, и повернулся к санитарам с носилками. - Срочно госпитализировать.
- Я поеду с ним! - засуетилась она, просительно глядя на врача. - Ведь можно?
- Нет! - твердо сказал за ее спиной Илья, пока доктор готовился открыть рот.
Павел едва заметно усмехнулся. Он отлично понял шефа и почти полностью восстановил картину произошедшего в этом доме. Соня заметила легкое движение в его лице и, залившись краской стыда, опустила глаза, тем самым подтвердив его подозрения.
- У нас в машине нет места, - в свою очередь ответил доктор и подозрительно посмотрел на Илью. - Если хотите своим ходом... Но думаю, что с вашей поездкой можно подождать до утра. Вы ему сейчас не поможете.
- Не поможем, - с горечью повторила Соня, прижав ладони к пылающим щекам, но тут же встрепенулась. - Но я хочу поехать с ним!
- Соня, оставь!
Бесстрастные санитары деловито приподняли с ковра беспомощное тело Николая и слаженным движением переложили на носилки.
- Как знаете, - пожал плечами доктор и повторил: - Если хотите своим ходом...
- Мы приедем утром. - Илья положил тяжелую ладонь на плечо сестры, пригвоздив Соню к полу. - Тебе надо успокоиться и поспать.
- Коля! - Она стряхнула руку брата и склонилась над носилками, в последний раз провела платком по его мокрому подбородку. - Все будет хорошо, я приеду утром.
Он ответил ей ненавидящим взглядом, и она не смогла заставить себя поцеловать мужа. Павел посторонился, и санитары вынесли носилки в коридор.
- О Господи, это все из-за меня!
Соня слишком театрально закрыла лицо руками, и белобрысый доктор окинул ее усталым внимательным взглядом.
- Хватит уже трагедий!
Илья взял сестру за плечи и, развернув, как куклу, прижал к себе. Доктор с едва скрываемым неодобрением покачал головой и вышел из комнаты вслед за санитарами. В глубине квартиры хлопнула дверь. Павел, оставшийся стоять на пороге спальни, ждал распоряжений от шефа, но Илья обнимал плачущую Соню и, казалось, вообще ничего не видел вокруг себя.
- Что за трогательную сцену ты тут разыграла, девочка? - Он поднял ее голову за подбородок и поцеловал вздрагивающие губы. - Доктора справятся и без тебя. Ты сейчас нужна мне больше, чем ему.
- Тебе совсем не жаль его...
- Я не хочу говорить о нем. Поговорим о нас.
- Что о нас?
Она делала вид, что не понимает брата, осторожно упершись руками ему в грудь. Он развязал пояс на ее халате и обхватил ее за талию, подтянул к себе.
- Не надо, Илюша.
- Сколько мне еще прикажешь ждать?
- Не сейчас, прошу тебя. Я не могу...
- Илья Ефимович, для меня будут распоряжения? - осторожно кашлянув, спросил Павел, когда рука шефа под халатом медленно поползла по спине Сони вниз.
- Ты еще здесь?
На звук его голоса женщина и мужчина, увлеченные друг другом, обернулись, и в глазах Сони он прочитал испуг и просьбу остаться, и в недоумении сдвинул брови.
- Езжайте оба домой, - натянуто улыбнувшись, она отступила от Ильи, и воспользовавшись моментом, и неспешно запахнула халат, но Павел голову мог дать на отсечение, что под халатом ничего нет. - Я справлюсь. Сейчас приму снотворное и до утра просплю, надеюсь.
- Отправляйся домой, ты мне сегодня не нужен больше.
- Нет! - Она повысила голос и умоляюще посмотрела на Павла. - Отвези Илью Ефимовича домой, ему тоже надо отдохнуть.
- Я сам знаю, что мне надо! - Илья сжал кулаки и сурово глянул на подчиненного. - Ступай уже, завтра подашь машину к восьми тридцати. Сюда.
- Хорошо.
Соня, теряя надежду, в растерянности посмотрела на своего недавнего врага. Он поймал ее взгляд и едва заметно дернул плечом. Сделать для нее он ничего не мог, беспрекословное выполнение любых распоряжений шефа было его работой.
- Ты чего-то ждешь?
В голосе Ильи слышалось нетерпение, и Соня с тоской подумала, что и эту битву она снова проиграла.
- Спокойной ночи, - ответил Павел и закрыл за собой дверь спальни.
- Сейчас! - не терпящим возражения тоном продолжил прерванный разговор Илья, повернувшись к сестре и, решительно сдернув ненужный более халат, потянул ее на скомканный белый плед. - Прямо сейчас!

- Софья, мне надо с тобой поговорить!
Кирилл назвал ее полным именем, что случалось крайне редко, наклонился над ее плечом и заговорщицки понизил голос, косясь на любопытных соседей по кабинету.
- Говори, - отозвалась занятая почтой Соня и отправила очередное электронное письмо в корзину. - Ну, сколько можно слать одно и то же. Замучили меня эти дураки.
- Мне надо без свидетелей, - проигнорировав крик ее души, попросил Кирилл..
- Кир, давай будем твои проблемы решать вечером после службы, ок? У меня работы по горло.
- Это не мои проблемы, а твои, - сообщил Кирилл и доверительно потрогал ее запястье. - Пойдем к Саше пока его нет.
- Да ты спятил совсем? - Она на мгновенье подняла на него изумленные глаза и снова уткнулась в монитор. - Говори тут, нет у меня времени в конспирацию играть.
- Я хочу тебе кое-что показать...
- В Сашином кабинете? Очень смешно! Твое кое-что меня не интересует.
- Свое кое-что я и не рекламирую, - обиженно сказал непонятый Кирилл. - А вот твое кое-что обретается на улице. Из Сашиного окна видно.
- Кир, отвали, а? Меня не интересуют машины, облака, птички и дворники. Меня сейчас вообще ничего не интересует.
- Заинтересует, когда узнаешь, что за тобой следят.
- Слушай, мне, правда, не до смеха.
Она все еще не вслушивалась в его слова, безжалостно сортируя переписку с коллегами.
- А ты видишь, что я смеюсь? - резко спросил он, и она снова посмотрела на него, теперь уже с явным интересом.
- Не вижу, и это странно. Обычно ты не бываешь серьезным.
- Ну, наконец-то до тебя стало доходить... Пойдем, это ты должна увидеть.
Они прошли в Сашин кабинет, и Кирилл плотно закрыл дверь и подвел ее за локоть к окну.
- Видишь вон тот Рено?
- Ну, вижу.
- Она пасется тут уже неделю.
- И что?
- А его водитель фотографирует тебя каждый день утром и вечером и каждый раз, как ты оказываешься во дворе.
- Кир, у тебя паранойя?
- Соня, твой муж нанял сыщика следить за тобой.
- Кирюша, мой муж в данный момент наполовину растение. Он с трудом сиделке объясняет, что ему надо пописать.
- Тогда любовник.
- У меня нет любовника. Сейчас нет.
- Значит, бывший любовник. Или враги твоего брата. Или британская разведка. Или жена, у которой ты мужа увела. В общем, не знаю я, кто за тобой следит. Но он следит явно уже неделю. Может, и дольше, просто я не обращал внимания раньше.
- Фантазии у тебя неуемные, Кирюша. Ладно, давай рассуждать разумно. Ну, машина, ну, стоит под окнами неделю... При чем тут я?
- При том, что ее водитель тебя фотографирует.
- Да брось, Кир... не морочь мне голову.
- Давай проверим.
- Как это можно проверить? Подойти и в лоб спросить?
- У меня есть план.
Кирилл сделал хитрые глаза и вальяжно расположился в кресле шефа, собираясь рассказать ей о своей коварной задумке. Соня пожала плечами и устроилась на стуле напротив, готовая потратить пять минут своего драгоценного времени, чтобы выслушать его бредовые идеи. Но план оказался коротким и на редкость удачным. И выслушав не вполне логичные, но весьма эмоциональные доводы коллеги, Соня согласилась принять участие в этой авантюре.
В обеденный перерыв они вместе вышли из здания и направились к воротам. Прямо за воротами их пути разошлись. Соня стремительно взяла курс направо по улице, будто торопилась на какое-то мероприятие, а Кирилл, перейдя дорогу к тому месту, где стоял Рено, исподтишка пронаблюдал, как занервничал водитель автомашины, как поспешно бросил свой автомобиль и резво отправился вслед за убегающей Соней. Остальное было делом техники для того, кто давно занимался ремонтом машин. Едва Соня и ее преследователь скрылись за углом, Кирилл подошел к пассажирской двери машины, заглянул в окно и к своей огромной радости увидел черную папку, лежащую на сидении. Всего несколько секунд понадобилось, чтобы дверца гостеприимно распахнулась, а папка перекочевала с сидения к нему в руки. Машина заорала, как оглашенная, но Кирилл быстро захлопнул дверь, полагая, что работающей сигнализацией в наше время никого не удивишь, и неторопливо отправился через улицу в офис, сунув папку под полу пиджака. Уже за воротами он приоткрыл ее и, удовлетворенно кивнув, поднялся в кабинет и стал ждать возвращения Сони. Минут через пятнадцать, потаскав за собой преследователя по переулкам, как заяц молодую гончую, она вернулась на свое место и вопросительно посмотрела через стеклянные перегородки на заговорщика. Тот приподнял за уголок папку и потряс ею в воздухе. Соня в несколько шагов преодолела разделяющее их расстояние и протянула руку к улике.
- Что это?
- Твоя очень удачная фотосессия и вчерашний письменный отчет к ней.
- Ты шутишь!
Она раскрыла черную обложку и долго смотрела на свое улыбающееся лицо, все еще не в силах поверить в происходящее.
- Ну, теперь ты не думаешь, что у меня паранойя?
- Хм... кажется, я знаю, у кого паранойя... - Она загадочно улыбнулась и тут же спохватилась, погасила улыбку, нахмурилась. - Передай Саше, что я уехала, и когда вернусь неизвестно.
- А там, куда ты едешь, тебе помощь не нужна?
- Там, куда я еду, помощь понадобится другому человеку. Но у него достаточно защитников.
Мерседес вылетел с офисной стоянки, едва притормозив на повороте, и Соня в зеркало заднего вида увидела, как Рено пытается вклиниться в поток, чтобы догнать удаляющийся объект наблюдения.
Через полчаса муторного дерганья в пробках, Соня добралась до офиса брата, посигналила у шлагбаума и проехала внутрь очень вовремя. Машина шефа под парами стояла около подъезда, готовая стартовать в любую секунду, а Павел топтался на ступенях, ожидая выхода Ильи. При виде давнего врага, Соня вызвала в себе чувства, похожие на праведный гнев и, вместо того, чтобы ехать на отведенное место парковки, перекрыла хозяйскому Мерседесу дорогу, почти уткнувшись передним бампером в бордюр прямо перед ним. Не выключая двигатель, она стремительно вышла, держа в руке черную папку, и проигнорировав секьюрити, которые с трех сторон направились к ней, взбежала по лестнице. Павел ее не видел, стоя лицом к зданию, и она проскочила на две ступеньки выше, чтобы оказаться с нужной стороны, да еще и в более удобной стратегической позиции.
- Это твоих рук дело, вояка?
Без приветствия она раскрыла перед ним папку и с глубоким удовлетворением увидела, что не ошиблась. Всегда невозмутимое лицо на миг приобрело изумленное и почти испуганное выражение.
- Откуда у тебя?..
- Отлично, значит, это твоя работа! И как давно за мной ездят твои ищейки?
- Соня, я не имею права обсуждать с тобой...
- То есть распоряжение поступило с самого верха? А ты, как всегда, просто шестерка?
Охранники выросли у нее за спиной и, почти подобострастно извиняясь, попросили ее убрать машину с проезжей части.
- Пошли вон! - бросила она через плечо, не удостоив их даже взглядом. - Мне надо поговорить с Ильей.
Павел сделал предупреждающий жест рукой, и все трое отступили назад, но не убрались, как она пожелала, а лишь заняли правильные позиции, готовые к исполнению любых распоряжений начальства.
- И что мы будем с этим делать, а, Павлик? - едко спросила она, лениво перелистывая страницы с отчетом и фотографиями перед его носом, заставляя его сравнивать и искушаться мыслями, что оригинал в разы лучше сотен копий. - Я тебя предупреждала, чтобы ты забыл о моем существовании? А ты, чертов извращенец, поощряешь в нем все самое худшее...
- Поговорила бы ты лучше с братом, - сухо заметил он, взяв себя в руки. - Не на ровном же месте он решил получить сведения о твоей личной жизни!
- Вот и поговорю, дружок, еще как поговорю...
- Софья! - Он заговорил совсем тихо, стараясь не дать повод к сплетням. - Не устраивай скандала тут. Он выйдет через несколько минут. Поднимись в офис! Ты знаешь, что публичные разборки ничем хорошим не кончатся.
- Ага, как же! - Она окатила Павла волной презрения и, вернувшись к машине брата, уселась на сияющий чистотой капот. - Вы, мальчики, играете в свои игры, а я в свои.
- Не делай глупостей, Соня! - Павел на удивление быстро оказался рядом. - Отдай мне папку и уезжай, а я постараюсь уладить эту проблему.
- Доставить вам обоим такую радость? Вот уж дудки! Вляпались, так имейте мужество отвечать за свою подлость.
- Соня, не дури!
Он разозлился и ухватил ее за локоть, но она яростно вырвала руку и мгновенно ощерилась, как тигрица, готовая дать ему достойный отпор.
- Только тронь меня еще раз, плебей!
Охранники, наблюдающие конфликт со стороны, переглянулись, не зная, что предпринять, но было поздно. По ступеням в сопровождении двух телохранителей спускался Илья. Павел отступил в сторону, давая хозяину место, и Илья, высоко подняв брови, посмотрел сидящей на машине Соне прямо в глаза, потом перевел вопросительный взгляд на Павла, и снова вернул его к сестре.
- Софья? Что случилось? Вы тут драку собрались устроить, не иначе?
- Это ты мне скажи, дорогой, что случилось! - елейным голосом протянула она и, спрыгнув с машины, бросила на капот открытую папку.
Фотографии разлетелись по блестящей поверхности, часть их соскользнула под колеса, а Соня с вызовом взглянула брату в лицо. Как ни странно, его реакция оказалась совсем иной, чем у Павла. Он и бровью не повел, только чуть наклонил голову, заняв внутреннюю оборону.
- Хочешь похвастаться удачными снимками? Вот этот мне определенно нравится. Оставлю себе на память.
Он взял с капота одну из фотографий с улыбающейся сестрой крупным планом и сунул во внутренний карман пиджака.
- Да они все тобой оплачены, милый. Забирай, чего уж! Это твоя собственность.
- Все, что есть у тебя, оплачено мной, - понизив голос, согласился он. - Да и ты сама...
- Как тебя понимать, братец?
- Для тебя это новость?
- Я не про твое всеобъемлющее чувство собственника, а про нанятого болвана, который ездит за мной на своей дешевой тачке и фотографирует меня, а потом поставляет тебе отчеты.
- Согласись, хорошо фотографирует.
- Главное, чтобы тебе нравилось! - съязвила она, стараясь не улыбнуться. - И все-таки мне нужен ответ.
Прежде, чем ответить, Илья сделал недвусмысленный жест, охранники и Павел почти мгновенно оказались вне зоны слышимости диалога, а сам Илья придвинулся к Соне, нарушив ее личное жизненное пространство ровно настолько, чтобы они оба почувствовали, что двухмесячная разлука ничего не изменила в отношениях. Их все так же тянуло друг к другу.
- А как бы ты хотела меня понимать?
- Я бы хотела хоть как-то тебя понимать, но мой мозг отказывается принимать эту реальность! Ты устроил за мной слежку, как будто я... как будто...
Она не нашла подходящих слов, но он подчеркнуто доброжелательно продолжил речь за нее, не отводя внимательных глаз.
- Как будто ты моя собственность, на которую покушается каждый, кому не лень. Да, ты правильно меня поняла.
- Кто дал тебе право?.. - завелась Соня, чувствуя, что желание дотронуться до него готово перечеркнуть каждое сказанное ею слово. - Нет, даже не так... Что дало тебе основание думать, будто я совершаю нечто, что требует тотального контроля? В чем я так провинилась перед тобой, что стала объектом для наблюдения? Ты не муж мне, у тебя нет права предъявлять мне хоть какие-то претензии.
- Да, я не муж тебе, - многозначительно повторил он и еще сократил расстояние между ними. - И я хотел убедиться, что ты не лжешь мне, как мужу. А что касается моих прав... ты все знаешь сама, зачем повторять?
- То есть тебе надо просто убедиться и все?.. И моих слов не достаточно? Нужен короткий поводок и инструктор к нему, ведь так?
Когда она прибегала к подобным сравнениям, у него возникало почти непреодолимое желание пустить в ход совсем другие аргументы, а не разумные доводы. Кулаки сами сжимались, и приходилось контролировать каждое свое движение. Он включил внутреннюю защиту от перегрева и отступил в прямом и переносном смысле.
- Все, Соня, мне некогда. Захочешь - позвони, мы встретимся и поговорим об этом в другой обстановке. Публичных скандалов нам с тобой не надо.
- Мне ничего от тебя не надо! - с вызовом заявила она, и охранники сделали вид, что не услышали ее реплику. - Я не желаю обсуждать с тобой целесообразность слежки, не собираюсь разговаривать про мое поведение, вообще не желаю общаться на таких условиях.
- Замечательно, - на редкость покладисто согласился мужчина и сильнее стиснул пальцы в карманах пальто. - А теперь убери машину и дай мне проехать.
Но вместо того, чтобы выполнить распоряжение, она сама нарушила границы их личных пространств, подошла к Илье вплотную, держа в руках папку, позволившую им встретиться спустя два месяца после ужасной ночи, когда Николая забрали в больницу.
- Илюша, ты разве не понимаешь, что сам все портишь? Ты не понимаешь, что моя любовь не может вписываться в такие рамки?
- Твоя любовь? Что-то не слишком ты баловала меня в последнее время.
- И ты, конечно, не помнишь, почему.
- Я провинился тем, что остался с тобой в ту ночь?
- Ты был ужасен в ту ночь.
- Ты о сексе?
- Нет, о твоем поведении.
- Но секс тебе понравился?
- Не все определяется в постели. Мы чуть не убили его.
- Ну, не убили же.
- Ты не смеешь быть таким... беспринципным чудовищем...
- Уйди, Соня, - тихо сказал он, закипая гневом. - Не вынуждай меня...
- Хочешь ударить меня?
- Хочешь меня спровоцировать?
- Чего ты добиваешься этой слежкой?
- Мне нужно знать, что ты не морочишь мне голову.
- Почему моего слова тебе не достаточно? - вздохнула Соня и пошла на примирение. - Хорошо, пусть была слежка! Я готова простить тебя, если ты сейчас же уберешь этого пса с фотоаппаратом
- Я сам решу, когда мне снять наблюдение, ты мне не указ.
- Тогда не удивляйся, что и я много чего решу сама! - снова разозлилась она.
- Едва ли у тебя получится... Ты все еще в моей власти.
- Посмотрим, - бросила она со странной улыбкой и ушла в тихо урчащую машину под его ненавидящим и вожделеющим взглядом.
Павел бросился собирать рассыпанные по земле фотографии, пока Сонина машина, вспыхивая стоп-сигналами, выезжала со стоянки. Прямо за воротами она увидела Рено, вставший на проезжей части с аварийной сигнализацией в ожидании ее выезда. Снова перекрыв дорогу Мерседесу Ильи, она, не торопясь, вышла из машины и с презрительной усмешкой бросила ненужную больше папку в открытое окно Рено.
- Забери свои шедевры, Пинкертон недоделанный. Надеюсь, инстинкт самосохранения у тебя развит лучше, чем рабочие навыки. Потому что если я тебя еще раз увижу, тебе надеяться будет не на кого. Твой заказчик сам поможет мне тебя закопать. Усвоил, неудачник?
И, не дожидаясь ответа, степенно вернулась за руль, оглянулась на застрявшую сзади машину и набрала знакомый номер.
- Так что ты хотел мне сказать?
- Когда мы увидимся? - в свою очередь задал вопрос Илья, проигнорировав ее наступательную операцию.
- А когда ты снимешь наблюдение?
- Считай, что уже снял.
- Тогда считай, что мы уже увиделись, - усмехнулась она.
- Прошло два месяца...
- Вот именно, у тебя была куча времени, чтобы позвонить мне и задать любой вопрос. Или назначить встречу. Да просто приехать... А ты предпочел унижать меня контролем и надзором.
- Я не собираюсь объяснять свои мотивы и, тем более, оправдываться, - разозлился Илья, понимая, что уже оправдывается.
- Да они и так прозрачны. Мне не нужны объяснения. Я жду извинений.
- Тем более! Я не сделал ничего, за что должен извиниться.
Вот ведь паршивка, уже выкрутила ситуацию так, что он и извинялся, и оправдывался, и чувствовал себя виноватым по всем статьям, а она продолжала гнуть свою линию и насмехаться над ним.
- В соответствии с твоей моралью - так и есть. Но меня оскорбляет такой контроль, и я жду, что ты признаешь, что по отношению ко мне поступил по-свински.
- Я поступил так, как считал нужным.
- Тогда мы не договоримся...
- Я и не собирался с тобой договариваться! - возмутился вконец обозленный Илья. - Мне надо тебя вернуть.
- Вернуть? - недоверчиво протянула она, едва сдерживая довольную усмешку. - Может, и вернешь, конечно... Но у меня есть два условия на продолжение отношений: ты снимешь наблюдение и извинишься за свою отвратительную выходку. В противном случае наши отношения никуда не продвинутся.
- Ты забываешь, что условия в нашей игре диктую я!
- А разве мы с тобой во что-то играем? - Она изобразила максимум непонимания и возмущения на своем лице, и довольная эффектом, подмигнула себе в зеркало. - Ты просто не получишь того, чего добиваешься...
Ему не надо было даже быть рядом, чтобы представить ее вздернутые брови и поджатые в обиде губы, и как назло Павел обернулся и посмотрел на шефа, ожидая, когда завершится этот странный разговор, который он явно проигрывал вышедшей из повиновения девчонке.
- А чего я по-твоему добиваюсь, Софья?
- Меня! - Она дала волю истинным чувствам и злорадно заулыбалась, представив, в каком бешенстве он слушает это самоуверенное заявление. - Чем больше ты делаешь подобных глупостей, тем меньше у тебя остается меня. - "Господи, ну, кто еще посмеет сказать мне, что я делаю глупости! А ведь права, делаю... из-за нее делаю..." - И в какой-то момент меня у тебя совсем не станет, а ты без меня не уже сможешь, как ни крути... - "Не смогу, Сонька, уже не могу!" - Так что решай: либо у меня есть свобода любить тебя в рамках наших совместных договоренностей, так, как я умею и хочу, либо есть твой жесткий контроль и мое желание избежать его, в котором я буду совершенствоваться день ото дня. - "Это так ты предупреждаешь меня, что будешь гулять? Ты смеешь угрожать мне?" - И ни один твой сыщик не сможет помочь тебе вернуть меня, если мы зайдем слишком далеко. Подумай над этим хорошенько, братец.
Соня нажала отбой и улыбнулась себе от всей души в зеркало заднего обзора, обернулась к застрявшему сзади Мерседесу брата и чопорно кивнула неотрывно смотрящему на нее Павлу.
- Чертова кукла! - рявкнул Илья, сунув телефон в карман, и поискал налитыми кровью глазами, на ком бы оторваться.
- Снять наблюдение? - спросил Павел, не сводя глаз с Сони, и Илья почти зарычал, найдя объект для эмоционального срыва.
- Ты что, не мог выбрать человека с мозгами, а не придурка, который не в состоянии даже документы сохранить в неприкосновенности?
- Я еще не в курсе, как это получилось.
- Да по хрену мне, как это получилось! - орал побагровевший шеф, что случалось с ним довольно редко. - Я не собирался посвящать ее в мои планы! А теперь она будет шантажировать меня этой наружкой!
- Я сниму наблюдение, - сухо отреагировал Павел, не найдя достаточных оснований, чтобы оправдываться.
- Вот еще! - молниеносно отреагировал Илья. - Пусть теперь поживет под надзором, ей это не повредит. Но если еще раз твои люди так проколются, я с тебя голову сниму!
- Если она будет знать, что за ней наблюдают, то станет внимательнее.
- А ты думал, я хочу что ли, чтобы она по рукам пошла? - хмыкнул он и развалился на кожаном диване. - Пусть боится! Пусть знает, что она под колпаком. Может, тогда глупости не будут лезть в ее башку.
Павел пожал плечами, не разделяя уверенности шефа в том, что избалованная Соня станет благоразумнее, но спорить с разъяренным носорогом, несущимся по прериям не разбирая дороги, не рискнуло бы даже стадо слонов. Илья, прищурившись, смотрел за окно с мрачным выражением лица, но мысли, бродящие в его голове, были далеки от мести и ненависти. Она была слишком хороша, просто безбожно хороша, чтобы ее ненавидеть. Оказалось, что надо просто увидеть ее после многодневной разлуки, чтобы понять, что ничего не прошло и никогда уже не пройдет, как ни утешай себя... Требовалось срочно придумать способ вернуть ее в свою жизнь. Двух месяцев воздержания было более чем достаточно.
А удовлетворенная разыгранным спектаклем Соня вернулась в офис в превосходном расположении духа. Кирилл и Александр Васильевич, как заговорщики, готовящие бомбу для царя, уединились в стеклянном кабинете и что-то бурно обсуждали, не замечая течения событий в окружающем мире, но стоило ей появиться на своем рабочем месте, Саша тут же прервал монолог и уверенно махнул рукой: иди сюда.
- Уже разболтал? - прищурилась она на Кирилла, едва глянув на кислое выражение лица начальника.
- Сонь, мы тут не сплетничаем, между прочим, как базарные торговки, а переживаем за тебя, - заметил уязвленный Кирилл.
- Дураки вы оба, - сходу объявила она и удобно устроилась в посетительском кресле, вальяжно закинув ногу на ногу и сияя загадочной улыбкой. - Милые, конечно, и славные, заботливые, но законченные дураки!
- Эй, ты поосторожнее со словами, а то он тебя уволит! - Кирилл с большим подозрением хмурил брови и пытался понять, что вызвало в ней такой подъем эмоций. - Ты убила кого-то?
- Ага, убила и съела! - Она счастливо хохотнула, проигнорировав шутливую угрозу, и поменяла ногу, невольно заставив взгляды обоих мужчин переместиться значительно ниже улыбающихся глаз и губ. - Кое-кого напугала, и поделом болвану, кое-кого неприятно удивила и даже подставила, надеюсь, он сейчас огребает по полной программе, а кое-кого завела и взбесила до крайности. Ну, ничего, это ему только на пользу, чтобы не застаивался. В общем, день удался!
- Давай-ка ты все по порядку, а? - попросил Кирилл, с трудом заставив себя вернуться глазами к ее сияющему лицу. - Начни с того, где ты была.
- Угу, как же! Так я вам все и рассказала.
- Не надо поминутного отчета. Скажи хотя бы, почему твой любовник следит за тобой, - без обиняков спросил Саша, отлично зная ответ на этот вопрос.
- Потому что он ревнует, зачем же еще следить?
- И у него есть основания для этого?
- Вообще-то вас обоих это никак не касается! - Поглядев на их вытянувшиеся лица, она рассмеялась и продолжила как ни в чем не бывало. - Но я отвечу, так и быть. Чтобы сходить с ума от ревности, ему не нужны основания, так он устроен. Сам факт моего существования в этом мире - уже достаточное основание держать меня под контролем и предполагать мою виновность во всех смертных грехах.
- И тебя это не раздражает, не тяготит, не бесит? - от всей души изумился Кирилл, искренне не понимая смысла таких отношений.
- Ну, может в первую минуту слегка заводит... - с мечтательным выражением лица промурлыкала Соня, но вовремя спохватилась. - Но по зрелом размышлении... хотя нет, вообще без размышлений... не бесит. Скорее, утверждает в мысли, что отношения ровно такие, какие и должны быть. А то уж мне стало казаться, что я его больше не интересую. - Саша смотрел на нее во все глаза и никак не мог понять, шутит она все еще или говорит на полном серьезе. - Но он, оказывается, хитрит и тайно получает информацию из других источников, а я, дурочка, даже не догадывалась.
- Соня, да это какая-то ерунда, а не любовь! Просто патология. Вся эта слежка, ревность, недоверие, скандалы...
- Все люди разные, Кира. - Соня явно понимала в этой жизни что-то такое, что обоим мужчинам было недоступно. - Кому-то нужен тихий омут, кому-то африканские страсти.
- Да уж, тихий омут явно не для тебя, - мрачно констатировал Саша и снова опустил взгляд на ее ноги. - И не с тобой.
- Я никому и не обещала легкой жизни! Ну, разобрались в моих мотивах и следствиях, господа психоаналитики? - Она грациозно потянулась, забыв, что помимо двух собеседников за стеклом еще находится куча свидетелей, уперла ладони в колени, намереваясь подняться. - Поняли, что лечить меня бесполезно и причитать над моей нелегкой судьбой глупо?
- Поняли, что ты совершенно сумасшедшая, - с легкой завистью в голосе сказал Кирилл, и Саша мрачно усмехнулся, подтверждая этот тезис. - То есть безбашенная и непредсказуемая, как олимпийский медведь в небе! Но совет тебе дать хочется. Живи аккуратно, Софья Ильинична. Потому что как только для ревности у твоего героя появится основание, а не подозрение, он тебя убьет, как Рогожин Настасью Филипповну. Или на цепь посадит в Тауэре, на крайний случай.
- С чего ты взял, Кирюша, что я дам ему такое основание? Мне сейчас не до того... муж... ребенок... работой вы меня завалили дальше некуда.
- Ты дашь, - утвердившийся в этой мысли Кирилл вздохнул. - Ты из тех, кто постоянно провоцируют мужчин. Это про таких, как ты, говорят "chercher la femme". И ищут их, ищут всю жизнь...
- И ты? - заулыбалась коварная Соня. - Да, Кирочка? У тебя тоже по весне левые мысли? Ты тоже видишь в женщинах корень зла? И все равно не можешь устоять...
- Мыслям не запретишь! - подмигнул Александру Васильевичу жизнерадостный Кирилл, призывая того в свидетели, но шеф вовсе не разделял его оптимизма. - На твою царскую персону и без меня претендентов найдется вагон и маленькая тележка.
- Давай-ка без намеков, доктор Фрейд! - огрызнулся Саша и зло посмотрел в любопытствующий аквариум, в котором тут же забурлила обычная рабочая жизнь.
- Твои подозрения безосновательны, - весело опровергла проницательного коллегу Соня, ввергнув шефа в еще большую тоску. - У нас с Александром Васильевичем исключительно деловые отношения на работе и чисто дружеские на автостоянке по ее окончании. Других нет и не предвидится. Да и по фоткам в отчете это прекрасно видно.
- Так и я о том же... Наши банальные человеческие чувства нисколько тебя не волнуют. Потому и слежка тебе не страшна. А когда найдется кто-то, кто отомстит за нас и зацепит тебя... вот тогда будь осторожна, Соня. Твой ревнивец устроит тебе заключительную сцену из Отелло.
- Ты знаешь, Кирюша, - с глубочайшим убеждением в голосе ответила невозможная офис-менеджер среднестатистической московской конторы и поднялась, - чем жить в серости и рутине, лучше ярко вспыхнуть и умереть рядом с сильным мужчиной.
- Уж, конечно, красивой женщине эффектно умереть не запретишь! Не меньше, чем в объятиях мавра! Давай-ка ты перестанешь позерствовать и поживешь еще нам на радость, а?
- Уговорил! Согласна пожить... с ним... на радость вам!
Соня засияла самой лучезарной улыбкой, вспомнив о перспективе жизни с Ильей со всеми ее трудностями и преимуществами.
- Эх, тут уж нам ни запретить, ни разрешить! - почти непритворно вздохнул Кирилл.
- Все, мальчики! Пойду-ка я поработаю. А то вдруг в кабинетах еще и жучков понаставлено, и наши с вами стратегии пишутся на пленку и снова идут отчетами в черную папочку.
- Не удивлюсь, - буркнул Саша, с тоской глядя, как она, встряхнув отросшими волосами, с достоинством вышла из кабинета и прикрыла за собой дверь, даже не обернувшись. - Ну, что думаешь?
- Любовь у них, - вздохнул Кирилл. - Как минимум неземная. Нам с тобой, простым смертным, не понять.
- Это я и так вижу, что любовь. То есть шансы мои на нуле?
- Извини за откровенность, шеф, ниже. Гораздо ниже. Ты в глубоком минусе... не сказать бы определеннее.
- Спасибо, дружище, утешил, нечего сказать!
- Да я и сам хотел бы утешить, но поражен до глубины души. Думал, она вернется в слезах и обидах, а тут гордость за этого тирана и леденцовое счастье от уха до уха. Разве их поймешь, этих влюбленных принцесс?
- Куда уж, в себе бы разобраться! - буркнул Саша, и Кирилл, с неподдельным сочувствием похлопав его по плечу, отправился вслед за Соней впрягаться в рабочий процесс.