Давид

                К. Велигина afalina311071@mail.ru

                ДАВИД.
                пьеса в стихах и в прозе


                Действующие лица.

Давид
Саул, царь израильский
Ионафан, сын Саула,
Мелхола, дочь Саула
Самуил, пророк

Елиав
Аминадав – братья Давида
Самма

Голиаф, филистимский воин
Авигея, жена Навала
Слуга Навала
Авесса, воин Давида
Авенир, военачальник Саула
Ахимелех, священник
Аэндорская волшебница

Авиафар, сын Ахимелеха, Овид, отрок (паж Ионафана), воины Саула, воины Давида и воины филистимские.


                1.

     Израильские воины расположились станом в долине дуба, между Сокхофом и Азеком. Среди них старшие братья Давида: Елиав, Аминадав и Самма.

     ЕЛИАВ (братьям).
Нещадно солнце жжет долину,
А мы войны под солнцем ждем.
Но нет пока о ней помину.
Всё Голиаф из Гефа! В нем
На десять львов хватило б силы.
Забавы бранные мне милы,
Но мир я более люблю
И Господа о нем молю.
Ну, кто сразится с Голиафом?
Ведь ростом он шести локтей
И пяди! Знать бы мне людей,
Что не глядят ему со страхом
Вослед, когда, поч`естив нас,
Он вновь скрывается из глаз.

      АМИНАДАВ.
Почестив! Брат мой, сколь учтив ты.
Да он нам жизни не дает,
Пес филистимский, зверь нечистый,
Что злобно дразнит наш народ!
Израильтян, царя поносит –
И кто с него за это спросит?
Он в медном шлеме и броне…
О нем бы не пристало мне
И говорит-то понапрасну,
Но… здоровенное копье
И медный щит… будь то мое
Добро, устал бы я ужасно
Держать его, а уж носить
Заставил бы себя просить (смеется).

     САММА.
Да, братья, это лютый воин.
Уж сколько дней из-за него
Сидим мы здесь. Но кто достоин
Сразить колосса?

     ЕЛИАВ.
Для того
Мы здесь и собрались, мой Самма,
Средь скал, на солнцепеке прямо –
И ни войны, ни мира нет.
Мы трусим.

     АМИНАДАВ.
Право, то навет.

     ЕЛИАВ.
А разве видишь ты героя,
Что был бы равен злому псу?
Такому чудищу к лицу
Нас вызывать на поле боя,
По одному, чтоб на` смерть шли
Мы, точно в море корабли –
И друг за дружкою тонули.
Поодиночке перебьет
Он всех нас…

    
    САММА.
Вспомни о Сауле!
И Голиафа час пробьет.



     АМИНАДАВ.
Неужто царь, что избран Богом,
Покинут? В благочестье строгом
Он пред Всевышним предстоит,
А мы – народ его. Сгубить
Не смогут нас филистимляне.
Как встарь, героя даст нам Бог.

     ЕЛИАВ.
Скорей бы уж герой наш смог
Себя явить на поле брани,
Не то всю жизнь здесь просидим
Мы в ожиданье…

    САММА (приглядываясь).
Вот один
Опять в долину сходит лютый,
Свирепый воин Голиаф.
Нет горше для меня минуты.
Заткну я уши, Елиав.

     ЕЛИАВ.
И я заткну. (С  тоской). И всё ж пойму я,
Как он поносит нас, ликуя.

     Голиаф спускается в долину и с вызовом оглядывает гору, на которой расположились израильские воины. Он в тяжелой медной чешуйчатой броне, в медном шлеме, в наголенниках, с большим копьем и тяжелым медным щитом за плечами.

     ГОЛИАФ (свистит). Эй, вы, рабы Сауловы! Зачем воевать вышли?
Долго ли мне еще клянчить у вас хорошего бойца? В сотый раз за сорок дней вам повторяю: выберете среди вас настоящего воина, а не такого же труса, как вы все! Пусть сойдет ко мне! Еще раз говорю: если ваш человек победит меня, мы, филистимляне, будем вам рабами, а если я одолею его и убью, то вы будете нашими рабами и будете служить нам. Эй, слушайте, рабы! Сегодня уж я посрамлю полки израильские. Ну, кто со мной один на один? Чего молчите? Не беда, я нынче терпеливый. Не уйду из долины, пока не пришлете мне свою жертвенную овечку в доспехах!

     Хохочет. Вместе с ним хохочет весь филистимский лагерь. Израильский лагерь молчит. Лица у людей хмурые, они угрюмо переговариваются вполголоса.
     Появляется Давид (ему 17 лет) и подходит к братьям.
    
     ДАВИД.
Привет вам братья и почтенье.

     ЕЛИАВ.
Здорово, брат.

     АМИНАДАВ.
Привет тебе.

     САММА.
Давид! Ты слышал поношенье?

    ДАВИД (хмурясь).
Всё слышал. Но в людской судьбе
Всевышний крепче Голиафа.
Он у него отнимет право
Себя считать сильнее всех,
Заведомо на свой успех
Так полагаясь дерзновенно.
О, жив Господь, а мы – Его
Бойцы. За Бога своего,
За всё, что столь для нас священно,
Не постоим ли в трудный час,
Как Бог всегда стоял за нас?

     ВОИН, СТОЯЩИЙ РЯДОМ
             (Давиду).
Ты, малый, говоришь, как пишешь.
Кто б Голиафа победил,
Того (уж знаю я) – ты слышишь? –
Наш царь бы щедро наградил.
И дочь бы отдал он герою.
Досада всех берет, не скрою,
Что нет героев среди нас.
Как будто нет ушей и глаз,
Чтоб видеть, как позорит правых
Безбожник языком своим.
Но за свою мы жизнь дрожим,
Боимся мы смертей кровавых.
Иерихон бы вспомнить нам,
Да, видно, Геф не по зубам
Потомкам славного Навина…

     Отходит в сторону.

     ЕЛИАВ (сердито, Давиду).
Ну, что тебе, мальчишке, здесь
Бродить средь взрослых беспричинно?
Скажи, где бросил ты овец?
Пожалуй, ты сбежал из дома!
Твое лукавство мне знакомо.

     ДАВИД (мягко).
Лукавством не кори меня.
Привет отца принес вам я,
Хлебов и зерен вам принес я
(Лежат в телеге), а овец
Оставил сторожу. Отец
Так приказал, чтоб удалось мне
Вас навестить. Я встрече рад –
И скоро соберусь назад.

     ЕЛИАВ (сурово).
Высокомерным ты родился!
Я знаю, хочется тебе
(Чтобы отец тобой гордился)
Принять участие в борьбе,
В сраженье добром отличиться.
Но зн`аю я, что`  ты за птица.
Ступай домой, паси овец!
(Мягче). Давид! Ступай же, наконец.
И передай поклоны наши
Родным, и не болтай ни с кем
Из воинов. И так ни с чем
Сидим, не солоно хлебавши.
И без тебя нам тошно тут.
(Снова сердясь). Ступай домой, упрямый плут!

     ДАВИД.
Мой брат, ты сердишься напрасно.
Слова делами не назвать.
Что сделал я? Одно мне ясно:
Мне рано обращаться вспять.
(Громко). Хочу сразиться с великаном!
Пусть голос мой летит над станом
Быстрей сирийского коня, -
И слышат воины меня!
Хочу, чтоб не терзал отныне
Филистимлянин наш народ.
Он от руки моей падет,
Как лев, поверженный в пустыне.

     ЕЛИАВ.
Мальчишка спятил. Эй, Давид!

     ВОИНЫ.
Оставь его, пусть говорит!

     ВОИН, СТОЯЩИЙ РЯДОМ
     (берет Давида за руку).
Нет, пусть идет к Саулу с нами.
Он, верно, правду нам сказал.
Хоть мал он и незрел годами,
Я вижу: он бы наказал
С такою верой Голиафа!
Его душа не знает страха.
(Давиду). Вперед, идем со мной к царю.
Я знаю, что`  я говорю.

     ВОИНЫ.
Мы тоже знаем, тоже верим!
Пусть царь послушает его.
Побить колосса самого
Давид воистину намерен.
Поможет Бог тому, кто прав,
И да погибнет Голиаф!

                2.

     Царь Саул, Ионафан и военачальник Авенир сидят перед походным царским шатром. Рядом – оруженосцы царя.
     Воины подводят к царю Давида.
    
     ОДИН ИЗ ВОИНОВ (поклонившись Саулу).
Великий царь! Вот юный воин.
Сразиться с Голиафом он
Мечтает. Верно, он достоин
От поношений царский трон
И всех израильтян избавить,
И великана обезглавить.
Он верит в то, что говорит,
А с верой всякий победит,
Кого захочет. Пусть же отрок
Пойдет на бой. С ним будет Бог.
Кто с Богом, тот не одинок,
И тот сильней, кто сердцем кроток,
Кто почитает свой народ…
Пусть на сраженье он пойдет.

     Отходит в сторону. Давид выступает вперед и кланяется царю. Саул с важностью кивает ему головой.

     ДАВИД.
О царь! Не д`олжно Голиафу
Смущать и оскорблять народ,
Что Богом избран. Не по праву
Так Голиаф себя ведет.
Позволь мне честью с ним сразиться!
Пускай никто не усомнится:
Готов прославить Бога я…

     САУЛ (с улыбкой).
Давид! Я узнаю`  тебя.
На гуслях ты играл мне часто,
Ты дух мой радовал игрой,
И очень вовремя порой.
Но нападать и защищаться,
Мой милый, надобно уметь
Не хуже, чем играть и петь.
Ну, кто ты против великана?
Тебе с таким тягаться рано.
Он воин с юности своей
И не привык щадить детей,
А ты еще ребенок, право…

     ДАВИД.
Но в детях Божий Дух силен,
И в слабых – Саваофа слава.
Да будет наш народ спасен!
Когда в пустыне, господин мой,
Овец отца я пас, один я
И львов, и медведей разил.
Я верю в милость Божьих сил.
Что было с дикими зверями,
Коснувшихся моих овец,
Тех, что доверил мне отец,
То будет с Голиафом. С нами
Не смеет так держаться он;
Безбожник будет умерщвлен.
Зачем поносит Божьи рати
Филистимлянин, дикий зверь?
Всевышний будет помогать мне.
Поверь мне, господин, поверь!

     САУЛ.
Ну, хорошо. Тебе поверю
И заодно тебя проверю.
Да защитит Господь тебя,
Давид. Вот здесь броня моя,
Вот щит и меч. Надень доспехи.

     Давид надевает.

Что, тяжелы? Прости боец:
Не для забав, не для потехи
Ковал их царский мой кузнец.

     ДАВИД.
Великий царь, твои доспехи
Способны мне создать помехи.
Я никогда их не носил.

     САУЛ.
Чтоб их носить, немало сил
Должно быть у тебя. Но слышал
Мое ты мненье: ты дитя.

     ДАВИД.
Я не бахвалился, шутя;
На бой я в самом деле вышел.
Сниму доспехи – и с врагом
Иначе сделаюсь знаком.

     Снимает доспехи, идет к ручью, собирает гладкие камни и кладет их в свою пастушью сумку.

     САУЛ (Авениру).
Что делает он? Боже правый!
Не верю я глазам своим.
Считает битву он забавой…
Всевышний да пребудет с ним.

    АВЕНИР.
Да, способ не совсем обычен,
И Голиаф к камням привычен.
Я сомневаюсь, чтобы он
Бежал от них…

     САУЛ.
Как будто сон
Я вижу: юношу с камнями
И Голиафа во броне…
Но нет, не снится это мне.
Живет Господь! Что будет с нами,
Когда Давида зверь убьет?
Помилуй, Боже, мой народ!
(Авениру). Скажи мне, кто отец Давида?

     АВЕНИР.
Царь! Да живет душа твоя,
Не знаю.

     САУЛ.
Так узнай. Обида –
Не знать отважных духом.

     АВЕНИР.
Я,
Не медля, попытаюсь волю
Твою исполнить. Но позволю
Тебе заметить: он играл
Тебе. И ты его не знал?

     Саул молчит.

     Давид спускается в долину, где прохаживаются Голиаф и его оруженосец.

     ГОЛИАФ (с презрительной насмешкой, оруженосцу). Гляди-ка, кого они против меня выпустили. Какой красавчик! Белокурый, глаза синие, на губах молоко не обсохло. И ничего, кроме какой-то палки в руках. Тоже мне, воин! (Давиду). Что ты идешь на меня с палкой? Собака я тебе, что ли? Да проклянут тебя Ваал и Астарта за то, что не почитаешь меня, как д`олжно! Иди, иди сюда! Вот я скормлю тебя птицам небесным и зверям полевым.
     ДАВИД. Голиаф из Гефа! Ты идешь против меня с мечом, копьем и щитом, а я иду против тебя во имя Господа Саваофа, Бога воинств израильских, которые ты поносил. Знай: ныне предаст тебя Господь в руку мою, и я убью тебя, и сниму с тебя голову твою, и отдам трупы войска филистимского птицам небесным и зверям земным, и узнает вся земля, что есть Бог во Израиле! И узн`аете вы, нечестивые, что не мечом и копьем спасает Господь, ибо это война Господа, и Он предаст вас в руки наши.

     Голиаф идет навстречу Давиду. Давид берет камень из своей сумки и с помощью пращи поражает Голиафа в лоб, не защищенный шлемом. Голиаф падает ничком на землю. Давид вынимает меч Голиафа из ножен и отсекает ему голову.
     Шум и крики. Израильтяне гонят прочь устрашенных филистимлян.
     Давид подходит к Саулу и кладет к его ногам голову Голиафа.

    САУЛ.
Чей сын ты, мой герой отважный?

     ДАВИД.
Сын Иессея, господин.

     САУЛ.
Он человек простой иль важный?

     ДАВИД.
Простой.

     САУЛ.
Ты у него один?

     ДАВИД.
Я младший и восьмой по счету.

     САУЛ (обнимает его).
Тем больше для тебя почету,
Что от руки твоей погиб
Филистимлянин. Мой Давид,
Где дом твой?

     ДАВИД.
Дом мой в Вифлееме.

     САУЛ (сыну).
Ионафан! Вот наш герой.
Сравнялся ныне он со всеми
Великими. Меня игрой
На гуслях забавлял он прежде…

     ИОНАФАН (снимая дорогой плащ).
А нынче пусть в моей одежде,
Пусть в платье царском примет он
Свирелей глас, тимпанов звон.
Мы пир устроим в честь героя!
Давид, я полюбил тебя,
Как душу собственную. Я
Отныне брат тебе.

     ДАВИД.
Не стою
Твоей я дружбы, сын царя.

    ИОНАФАН.
Вот это говоришь ты зря.
Дай руку мне, пойдем со мною.
Ты крепок в вере, друг Давид,
Ты счастлив красотой земною,
Приятен мне твой нрав и вид.
Мне честь с тобой дружить отныне.
Ты нам напомнил о Навине,
О том, как побеждали мы
Врагов лукавые умы.
Пойдем со мной, с царем Саулом,
Отцом моим, устроим пир.
Победу дал ты нам и мир.
О, слышишь, как с веселым гулом
Израильтяне грабят стан
Бежавших прочь филистимлян?

     ДАВИД (дружелюбно и доверчиво).
Да, слышу! Радости сердечной
Я полон, друг Ионафан,
И славлю Бога бесконечно.
Меня избавил Он от ран,
Победу даровал мне чудом…

     САУЛ.
Тебя избрал своим сосудом
Отмщения сегодня Бог.
Ионафан! Труби же в рог.
Пусть Авенир наш собирает
Мужей военных во дворец
Иерусалимский. Твой отец,
Давид, пусть завтра ожидает
Тебя с веселием домой.
Ты нынче гость почетный мой.

     Ионафан трубит в рог. Ему отвечают звуки рогов. Саул обнимает Давида и Ионафана. Втроем они идут навстречу оруженосцам, которые ведут к ним лошадей.
    
                3.

     Вечер. Сад в царском дворце в Иерусалиме. Ионафан гуляет в саду. Появляется Давид.
    
     ИОНАФАН (обнимая его). Давид! Ты из Вифлеема?
     ДАВИД (с улыбкой). Да, навещал родителей и братьев. Они очень рады за меня.
     ИОНАФАН. Я тоже рад за тебя. И за себя рад, что ты сегодня приехал. Мне очень тебя не хватало.
     ДАВИД. А мне тебя! (Помолчав, смущенно). Знаешь, у меня семеро братьев, и я очень их люблю. Но ни одного из них – так, как тебя. Ты близок мне так же, как я сам себе близок.
     ИОНАФАН. У меня такое же чувство к тебе, Давид. У меня тоже есть братья, но они не отражаются во моей душе так, как ты.
     ДАВИД. Я отражаюсь в твоей душе?
     ИОНАФАН. Да, отражаешься. Я точно всё время вижу, чувствую тебя в себе. И когда мы вместе побеждаем филистимлян, или пируем, или забавляемся с оружием, мне кажется, мы – одна душа.
     ДАВИД. Я тоже чувствую это. Мы с тобой братья по духу, братья по любви. Знаешь, мне кажется, такая любовь между людьми наступит, когда явится Спаситель, обещанный нам Господом. И тогда люди будут служить друг другу, как рабы, но по дружбе, из любви, а не по принуждению.
     ИОНАФАН. Наверно, ты прав, так всё и будет.
     ДАВИД. Знаешь, о чем я думаю сейчас, Ионафан? Совсем недавно я пас овец. Я рано вставал и шел пасти их на тихие пустынные луга, еще влажные от росы. Я шел босой под светлеющим небом, и колокольчики моего стада позванивали в предрассветных сумерках. По утрам бывает удивительно тихо. Сейчас поют ночные кузнечики и соловьи, а утром – только овечьи колокольчики. Бывало, уснешь днем под смоковницей, среди стада, просыпаешься – а воздух, как шелк, и белые овцы бродят вокруг тебя по зелени луга. Ягнята играют с матерями, птицы поют. И ты знаешь каждую овцу, каждого ягненка. И любишь их. (Помолчав). А сейчас всё иначе. Нет тишины, есть войны, победы, слава. И это хорошо… но…
     ИОНАФАН. Но?
     ДАВИД. Вчера я ехал рядом с твоим отцом, а ты был позади с Авениром. Народ встречал нас после очередной битвы с филистимлянами. И девушки пели – ты, должно быть, слышал: «Саул победил тысячи, а Давид – десятки тысяч».
     ИОНАФАН. Слышал. Славная песня.
     ДАВИД. Славная-то славная, только государю она не понравилась. Я услышал, как он тихо сказал, точно про себя: «Вот как, десятки тысяч! Намного же, оказывается, мой добрый воин превзошел меня. Ему теперь недостает только моего трона». Я огорчился: зачем он сказал так!
     ИОНАФАН (тихо). Ты же сам говорил мне: пророк Самуил помазал тебя на царство.
     ДАВИД. Да. Но мой царь – твой отец, и иначе никогда не будет. Мой царь – Саул, и, пока он жив, даже мысль моя не коснется трона. Я предан ему и хочу любить его. А он… мне кажется, он то ли боится меня, то ли думает, что я ему завидую.
     ИОНАФАН. Похоже, наоборот: `он завидует тебе.
     ДАВИД. Но он царь! Зачем ему завидовать?
     ИОНАФАН (со вздохом). Он тоже человек. Он завидует тому, чего не имеет сам. Народ любит тебя больше, чем моего отца. И почитает больше. С этим ничего не поделаешь. Потому что Господь возлюбил тебя, а от отца моего отходит всё дальше, с тех пор, как отец пощадил царя из Амалика и скот его, и сам принес жертву, не дождавшись пророка Самуила.
     ДАВИД. Мы должны молиться о Сауле.
     ИОНАФАН (ласково). Я знаю, ты молишься. И я тоже.
     ДАВИД. Он сейчас у себя?
     ИОНАФАН. Да. Он спрашивал о тебе, хотел, чтобы ты поиграл ему на гуслях.
     ДАВИД (встрепенувшись). Я сейчас же иду к нему. Может, он будет добр со мной.
     ИОНАФАН. Дай-то Бог ему и тебе. Впрочем, ему не за что быть с тобой злым.
     ДАВИД. Ты прав. Он сам хвалил меня недавно за то, что я очень точно исполняю его распоряжения.
    
     Обнимает Ионафана и убегает.
   
     ИОНАФАН. Господи, помилуй отца моего и раба твоего Давида! Посмотри, Боже, как он молод, добр, отважен, почувствуй, как горит к нему сердце мое. Я люблю его, как свою душу, он великий брат мой, помилуй его! Неужели нельзя, Боже, чтобы и отец мой полюбил его? Но отец стал подозрителен. Он боится благоразумия Давида, потому что сам не так благоразумен. Отец, отчего ты не был послушен Богу? Нет любви в сердце твоем, и истина твоя сменилась печалью.
    
     Уходит из сада.

                4.

     Давид сидит в покоях Саула, у стены, напротив царя, и играет на гуслях. Царь полулежит на своем ложе. Рядом с ним копье.

      ДАВИД (поет).
Блажен, кто на совет
Не ходит нечестивых
И не стоит у грешных на пути,
И не сидит в собранье развращенных,
Но в Божием законе воля мужа
Блаженного, и только о законе
Божественном он думает всечасно.
И будет он, как древо, при потоках
Прозрачных вод посаженное. Плод
Свой принесет оно, листва его
Да будет зеленеть, не увядая.
Во всём ему сопутствует успех.
Не так, как нечестивым, ибо те –
Всего лишь прах, взметаемый ветрами.
Перед судом не устоять бесчестным,
И грешнику не устоять пред правым.
Всегда путь праведных известен Богу
А нечестивцев путь предаст он смерти.

     Внезапно Саул хватает копье, вскакивает с ложа и бросает оружие в Давида. Давид уклоняется. Копье вонзается в стену. Давид вскакивает на ноги и отступает к другой стене. Саул выдергивает копье из стены и поворачивается к Давиду.

     ДАВИД.
О, царь, скажи мне, что я сделал,
В чем виноват перед тобой?
Я вижу, что тебя прогневал.
Но чем? Не знаю за собой
Вины, достойной смерти лютой.

     САУЛ.
Вины? О, каждою минутой,
Что ты проводишь пред мной,
Ты виноват! Садись и пой.
(Насмешливо). Да, продолжай же славить Бога,
Устами лживыми, кляня
При этом мысленно меня.
Гляжу, ты хочешь слишком много:
И трон мой получить, и дочь,
И славу…

     ДАВИД (умоляюще).
Царь, гони ты прочь
Такие мысли. Сам лукавый
Тебе внушил их, господин!
Чужой не надобно мне славы.
Ты – мой отец и властелин,
Ты государь мой, и не лгу я,
Когда, печалясь иль ликуя,
Я Бога моего хвалю.
Его всем сердцем я люблю.
Тебя хотел утешить пеньем
Твой раб, мой добрый государь.
Ведь музыка – великий дар,
Она дается в утешенье
Нам Господом. О, господин,
Ведь я люблю тебя, как сын
Иной отца не любит…

     САУЛ.
Право?
И с тех, наверно, самых пор,
Как Самуил вступил лукаво
На бедный Иессеев двор?
И рог с собой принес с елеем,
И сговорился с Иессеем,
Как вор, за царскою спиной!
Я знаю всё! Шутить со мной
И Богом я вам не позволю.
Меня помазал Самуил
На царство – так Господь судил.
Кого же нынче пред собою
Я вижу? Нового царя,
Что, низкой завистью горя,
Поет мне песни сладкогласно.
Хитрец ты, верный мой Давид!
Но ты стараешься напрасно:
Сейчас же будешь ты убит!

     Снова бросает копье в Давида. Давид отскакивает в сторону. Входит Ионафан. Сразу всё понимает и, схватив копье, заслоняет собой Давида.

(С досадой, сыну). А ты зачем пришел сюда?
Уйди!

     ИОНАФАН.
Отец мой, никуда
Я не уйду, пока ты в гневе.
К Давиду ты несправедлив.

     САУЛ.
И ты`  мне лжешь, подобно Еве,
Когда, Адама соблазнив,
Она от Бога тщилась скрыться…
Лгуны! Вам лучше не родиться
И вовсе было бы на свет.
В вас ни любви, ни правды нет.

    ИОНАФАН (твердо).
Отец, мы пред тобою в правде
И в свете Божьем предстоим.
Мы видим: ты тоской томим…

    
    САУЛ (устало).
А коли видите, оставьте
Меня покамест одного.
Я видеть не хочу его.

     Кивает на Давида. Ионафан и Давид переглядываются. Давид выходит из покоев. Саул вновь опускается на свое ложе. Ионафан прислоняет копье к стене.

     ИОНАФАН (сердечно).
Отец, скажи мне, что с тобою?
Что за печаль гнетет тебя?
    
     САУЛ.
Ты заслонил его собою,
Как будто твой отец – не я,
Как будто я низвергнут с трона
Твоим любимцем беззаконно,
Как будто царь отныне – он,
А я оставить должен трон,
Хотя Самим я избран Богом,
Помазан Самуилом я…
Но как мрачна душа моя –
И плачет, и скорбит о многом.
Нет ничего, Ионафан,
Ужаснее сердечных ран.

     ИОНАФАН.
Отец, злой дух тебя смущает.
Поверь, что чист перед тобой
Давид – и всё тебе прощает.
Ведь он слуга вернейший твой.
Прости ж и ты его сердечно.
Я чувствую, что он, конечно,
Сегодня, в этот самый час,
Всем сердцем молится о нас.
Отец, он честен пред тобою.
Тебя он любит, славит, чтит.
Тебе его несносен вид,
Но доброй он храним судьбою.
Клянусь тебе, чем хочешь, я,
Что нет вернее у тебя
Слуги, чем наш Давид. И если
Тот верен слух, что Самуил
Его в цари помазал, есть ли
Здесь страх, какой тебя смутил?
Не выйдет из повиновенья
Тебе Давид ни на мгновенье.
Своею жизнью дорожит
Он потому, что хочет жить…

     САУЛ.
… и быть царем, мой сын, не так ли?
Он увернулся от копья.

    ИОНАФАН.
Царь, он бы отдал за тебя
И за меня всю кровь до капли!
В бою себя он не щадит.

     САУЛ.
Да, правда. Славный мой Давид!
Я знаю, чтит он слово Божье,
А я не прав. За что, за что
Злой Вельзевул меня тревожит?
Мой сын, я знаю, что никто
Не заменил бы мне Давида.
Какая горькая обида,
Что нет во мне любви к нему –
И сам не знаю, почему.
Он возмужал, уж латы носит,
Силен – и весел, как дельфин,
И нежен, и готов один
Сражаться с теми, кто поносит
Израильтян и царский трон.
Великих благ достоин он.
Умеет пить, отважен в битве,
Стрелок лихой и добрый друг…
Мне б поминать его в молитве,
А я… как будто бы заслуг
Его не помню перед нами.
Нет, да не будем мы врагами!
Дам тысячу людей ему,
Давиду, сыну моему.

     ИОНАФАН (горячо).
Да, сыну! Он того достоин,
Чтоб ты любил его, отец.
О, примирись с ним, наконец:
Он славный человек и воин.

     САУЛ.
Быть по сему. (Зовет раба). Сабин! Поди,
Ко мне Давида приведи.

     Раб выходит и тут же возвращается с Давидом.

(весело). Смотрю, искать тебя не нужно.
Ты рядом был, мой сын Давид.
Что ж, будем жить отныне дружно.
Прости меня. Пусть Бог хранит
Тебя, мой сын. Тебе даю я
Отряд мой тысячный и жду я,
Что ты проявишь здесь себя
Как полководец. Знаю я
Твою отвагу, друг мой добрый,
И сердце чистое твое. (Обнимает Давида).
Вот так. Забудем про копье.
То был укус безвредной кобры,
Чей яд давно уж пережит.
Дай руку, славный мой Давид!

     ДАВИД.
Я рад, мой государь, что весел
Ты сердцем и здоров душой.

     САУЛ (Давиду и Ионафану).
Да, я немного почудесил,
Но Бог мне воротил покой.
Ступайте, отдохну немного.

     Давид и Ионафан уходят. Саул жестом отсылает раба и остается один.

О, что мне делать, ради Бога!
Как ненавижу я его,
И сам не знаю, отчего!
Нет, знаю: сердце мне терзает
Благоразумие его,
Любимца Бога Самого.
Но пусть он ничего не знает.
В него Мелхола влюблена…
Еще не кончена война.
Пусть сотню он врагов убьет мне –
И дам ему Мелхолу я.
Но где ему сразиться с сотней!
Прощай, Давид, душа моя.
На смерти женишься ты скоро,
А не на дочери скупого
На чувства добрые царя.
Красиво пел ты мне, но зря
Поверил ты царю сегодня.
Зачем связала нас судьба?
Меж нами вечная борьба.
О зависть, ненависти сводня!
Как ловко сводишь ты врагов
Под звуки гуслей и рогов.
(Задумчиво). Страшна мне доброта Давида,
Должно быть, потому, что я
От Бога отошел, как видно.
Грехи теперь – мои друзья,
И злые подозренья – слуги.
Но пусть не я, чужие руки
Жизнь у Давида заберут.
Пусть ни при чем я буду тут.
Оставлен Богом и пророком,
Томлюсь я горькою душой,
Гонимый беспощадным роком,
Народу своему чужой.
Надежд, любви не знаю боле,
А вера… нет сильнее боли,
Чем потерять ее, томясь:
Постыли мне и свет, и власть,
И лишь Давид внушает чувство –
Такое, что не дай мне Бог!
Но дал уже. И вот не смог
Я победить его. Как пусто
Вокруг меня, во мне, со мной…
Я жив лишь завистью одной.

     Опускает голову.

                5.

     Мелхола и Давид в саду.

     МЕЛХОЛА (Давиду, с нежностью). Как же я рада, что ты теперь мой муж, Давид!
     ДАВИД. И уже две недели, моя Мелхола!
     МЕЛХОЛА. Да, две недели! Я всё не могу поверить этому чуду. А ты?
     ДАВИД (смеется). А я могу, потому что уже поверил.
     МЕЛХОЛА. Ты великий воин, храбрейший из мужей. Вместо ста филистимлян ты побил двести! И это с той горсткой людей, которую дал тебе мой отец.
     ДАВИД. Да, государь дал мне мало людей, не позволил взять мою тысячу. И, конечно, не ожидал, что мне с моими малыми силами удастся побить двести филистимлян.
     МЕЛХОЛА. А я молилась о твоей победе. Знаешь, как я счастлива с тобой, Давид, господин мой? (Кладет ему руки на плечи).
     ДАВИД. Не меньше, чем я с тобой, жена моя! (Обнимает ее и кружит).

     Целуют друг друга.

     МЕЛХОЛА (вздыхает). Нет, возлюбленный муж мой! Я не буду твоей единственной женой. Сколько девушек смотрит на тебя жадными глазами!
     ДАВИД. Я и сам смотрю на них, Мелхола. Но пока что вижу только тебя одну.
     МЕЛХОЛА. Это ненадолго. Ты, конечно, возьмешь себе еще жен.
     ДАВИД. Если я и возьму еще жену…
     МЕЛХОЛА. И еще`  жену. Я уже начала загибать пальцы…

     Оба смеются.

     ДАВИД (с нежностью). Сколько бы их ни было, ты всегда будешь моей первой женой, и ни одну из них я не буду любить так же, как тебя!
   
     Срывает цветы и осыпает ее цветами.

     МЕЛХОЛА (весело). У моего господина большое сердце: хватит на всех женщин израильских!
     ДАВИД. И на всех детей от женщин израильских!
     МЕЛХОЛА. Ты любишь детей?
     ДАВИД. Как же можно не любить их? Они ласковы, как цветы, их дыхание чисто, их щечки нежны, как мордочки ягнят.
     МЕЛХОЛА. То-то они бегают за тобой, не чая в тебе души: и рабы, и свободные.
      ДАВИД (смеется). Да. И хватают ручонками ножны моего оружия. А ручонки, как веточки. И как они чудесно дышат, когда, бывает, подхватишь их на руки! Я всегда держу для них изюм и медовые палочки, дарю им тростниковые свирели и фигурки, что научился вырезать из дерева. И еще я очень люблю их глаза: такие ясные, чистые, как маленькие озера. В них то задумчивость, то отвага, то озорство, то простодушие – и всегда доверчивость и доброта. Дети ближе к Богу, чем мы.
     МЕЛХОЛА. Дети бывают злыми и хитрыми. И жестокими.
     ДАВИД. Они, как медные и серебряные зеркала, отражают своих родителей. Если они злятся и хитрят, надо наказать их. А после наказания поцеловать и сказать: «Не делайте так больше». И они не будут.
     МЕЛХОЛА. Еще они бывают сопливыми и грязными.
     ДАВИД. Значит, их няньки плохо смотрят за ними! В таком случае я сам вытираю им носы, а то и мою их. И они очень довольны, что тысяченачальник Давид заботится о них. Хохочут так, что и сам начинаешь смеяться.
     МЕЛХОЛА. Ты очень любишь детей, мой господин.
     ДАВИД. Да, люблю! И хочу, чтобы у меня их было много, много, много! Я гордился бы своими сыновьями и любовался бы на красоту дочерей моих.
     МЕЛХОЛА. Ты любишь детей больше меня!
     ДАВИД. (Подхватывает ее на руки). А ты мой самый главный ребенок! Мое дитя и моя возлюбленная! Жена, данная мне Господом, да славится имя Его!

     Целует ее. Мелхола смеется, обнимая его за шею. Давид уносит ее за деревья сада.

                6.

     Ионафан ищет Давида в поле.
    
     ИОНАФАН (зовет).
Давид! Давид! Меня ты слышишь?
   
    ДАВИД (выходя из укрытия).
Я здесь, мой друг Ионафан.
Я прятался в скалистой нише,
В пещере для овец. (Волнуясь). Я зван
Тобою для вестей печ`альных?

     ИОНАФАН (весело).
Да нет же, нет. Хотя в начальных
Словах царя был слышен гнев,
Теперь умолк сердитый лев.

     ДАВИД.
Надолго ли такое чудо?
Ведь царь и слугам говорил,
Чтобы убить меня; просил
Тебя об этом…

    ИОНАФАН.
Я не буду
Тебя неведеньем томить,
Всё расскажу тебе, Давид.
Когда с отцом мы говорили,
Ему я молвил: «Государь,
Мы б вместе тяжко согрешили,
Когда Давиду бы удар
Нанес слуга твой или сын твой.
Нам лучше каяться с молитвой,
Чтоб наш начальник и герой
Не прятался ночной порой
От нас, как враг или грабитель.
Отец, он честен пред тобой.
За что же мучим так судьбой
Племен безбожных победитель?
Когда побит был Голиаф,
Ты радовался, был ты прав.
За что ж теперь ты ищешь смерти
Давида, брата моего?
Не человек ты разве, зверь ты,
Противник Бога Самого,
Что ищешь гибели Давида?
Лишь об одном моя молитва:
Невинной крови не пролей,
Не заставляй своих людей
И сына совершать бесчестье.
Пускай живет себе Давид!
Легко нам будет покорить
Филистимлян с Давидом вместе,
Как побеждали их мы встарь.
О, будь же справедливым, царь!»

     ДАВИД.
И что же он тебе ответил?

    
     ИОНАФАН.
Сказал: ты прав, Ионафан.
Уж коль Давида я приветил,
Не попущу свершить обман
И крови не пролью невинной,
Не стану никогда причиной
Я смерти юноши сего.
Пять лет уж знаю я его.
Довольно! Пусть лица не прячет.
Живет Господь, он не умрет.

     ДАВИД (с надеждой).
Он так сказал?

     ИОНАФАН.
Сказал. И вот,
Мне кажется, что это значит:
Отца оставил злобный дух,
Ему ты можешь верить, друг!

     ДАВИД (обнимает Ионафана).
О, рад бы верить, брат мой милый,
Но нет доверия в душе,
Столкнувшейся с недоброй силой,
Не раз обманутой уже.
Но я к царю вернусь, коль ясно
Тебе, что это не опасно.

     ИОНАФАН.
Нет, не опасно, мой Давид.
Мое мне сердце говорит:
Саул на этот раз смирился,
Не будет обижать тебя.
И до чего доволен я,
Что всё же своего добился!
Пойдем со мною. Будем пить,
Дружить, надеяться, любить!

     Обнявшись, уходят.

                7.

      Мелхола встречается во дворце с Ионафаном.

     МЕЛХОЛА (плачет). Брат мой!
     ИОНАФАН (обнимает ее). Я всё уже знаю! Бедная моя Мелхола.
     МЕЛХОЛА. Я никак, никак не ждала этого, Ионафан! Ведь вы ходили на войну вместе и нанесли филистимлянам великое поражение! И отец, и Давид, и ты, и Авенир – все, все радовались! А народ наш как ликовал!
     ИОНАФАН. Это так, сестра моя.
     МЕЛХОЛА. И зачем только Давид через два дня после победы пошел играть отцу нашему на гуслях? Отец, конечно, сам позвал его, но ведь Давид знал, что лучше бы ему не ходить. Царь снова метнул в него копье, Давид мне сам рассказал. Он прибежал из дворца в наш дом. Какое у него было печальное лицо! (Плачет). Муж мой, господин возлюбленный! И тогда… тогда пришли они, Ионафан, стражники царя. Я сразу поняла: Давиду нельзя оставаться дома. Я помогла ему спуститься из окна, он убежал…
     ИОНАФАН (целует ее руки). Великое дело ты сделала, сестра моя, когда спасла возлюбленного брата моего. Ведь ты всё равно, что душу мою спасла.
     МЕЛХОЛА. Знаю, брат мой. Вы так дружны с Давидом, как другие мужи не дружны между собою. Вы – точно два ангела, священна дружба ваша.
     ИОНАФАН. А что дальше ты сделала, Мелхола?
     МЕЛХОЛА. Ты же всё знаешь.
     ИОНАФАН. Не подробно.
     МЕЛХОЛА. Я взяла статую из дерева и положила на постель, покрыла ее одеждой мужа, а в изголовье положила козью кожу. И когда слуги нашего отца пришли, чтобы взять Давида, я сказала им: он болен. Они ушли, потом явились снова, и унесли постель со статуей, а я нарочно бежала и кричала им вслед: оставьте Давида, он болен!.. а сама радовалась, что он спасся.
     ИОНАФАН. И отец велел прислать за тобой носилки?
     МЕЛХОЛА. Да. Когда я явилась к нему, он спросил, для чего я обманула его и отпустила врага его? Я хотела крикнуть ему: потому что я люблю Давида, и Бог его любит! Но я ответила: Давид угрожал мне, сказал, что если я его не отпущу, он убьет меня.
     ИОНАФАН. Ты правильно поступила, сестра.
     МЕЛХОЛА. Теперь я ничего не знаю о нем. А ты знаешь?
     ИОНАФАН. Да, знаю. Он убежал к Самуилу в Раму. Они сейчас вместе остановились в Навафе. Отец узнал, что он там, и послал слуг взять его, но Дух Божий сошел на слуг, когда они увидели Самуила, и они стали пророчествовать. Саул еще два раза посылал слуг, но все они начинали пророчествовать – и ничего не могли сделать Давиду. Тогда отец сам отправился туда. И представь себе: он тоже стал пророком, так что люди стали говорить: неужели и Саул во пророках?
     МЕЛХОЛА. Но теперь отец вернулся и больше не пророчествует. А Давид, муж мой…
     ИОНАФАН (понизив голос). Я тайком послал к нему одного из моих отроков. Давид, если Господь даст ему, непременно увидится со мной. И я расскажу ему, что ты сделала для него, Мелхола.
     МЕЛХОЛА. Только бы его не убили!
     ИОНАФАН.  Нет, этого не случится. Отец притих – и уже не ищет души Давида. Мне кажется, царь многое понял, увидевшись с Самуилом.
     МЕЛХОЛА. Дай-то, господи, чтобы это было воистину так!
     ИОНАФАН. Да живет Господь Саваоф! Да будет так!

                8. 

     Ночь. Давид и Ионафан сидят возле овечьих пещер.
    
     ДАВИД (продолжая беседу). Вот так я и добрался сюда, брат мой.
     ИОНАФАН. Слава Богу, сохранившему тебя в пути!
     ДАВИД. И что я сделал, Ионафан, в чем согрешил перед отцом твоим, что он ищет души моей?
     ИОНАФАН. Нет, это не так, мой Давид. Отец не делает ничего, что не было бы мне известно. Он всё открывает мне. Для чего царю скрывать от меня, что он хочет убить тебя? Нет, поверь мне, ты не умрешь, этого не будет! Отец теперь успокоился.
     ДАВИД (с жаром). Брат мой, клянусь тебе, он хочет моей гибели! А то, что тебе это неизвестно, не удивительно. Саул хорошо знает, как ты любишь меня и печешься обо мне, и думает про себя: пусть Ионафан не знает, что`  я замышляю; зачем ему огорчаться? Но поверь мне, брат мой: с тех пор как я убежал, один только шаг между мною и смертью.
     ИОНАФАН. Да хранит тебя Бог, Давид. Может, ты и прав. Скажи мне, как помочь тебе, что сделать для тебя? Я всё сделаю.
     ДАВИД. Я знаю, как и тебе, и мне наверняка узнать, чтобы уж больше не сомневаться: ищет царь моей смерти или нет? Завтра новомесячье, и я должен сидеть с Саулом за столом, но я не пойду: скроюсь до вечера третьего дня. Если твой отец спросит обо мне, скажи ему: Давид выпросился у меня сходить к себе в Вифлеем, потому что там годичное жертвоприношение всего родства его. Если он скажет «хорошо», значит, он ничего не умышляет  против меня, но если он разгневается моим отсутствием, то знай и не сомневайся: злое дело решено у него.
      ИОНАФАН. Я сделаю всё, как ты говоришь, Давид мой.
      ДАВИД (берет Ионафана за руки). Если же в самом деле есть какая вина на мне, господин мой и друг, то лучше сам убей меня: зачем тебе вести меня к отцу твоему?
     ИОНАФАН. Господь с тобой, брат, что ты говоришь! Шесть лет уже я знаю тебя. Ты вырос, возмужал, но я намного старше тебя. В глазах моих ты прежнее дитя, тот отрок, которого я сразу полюбил, как свою душу. Не говори мне о твоей смерти. Пусть поразит меня Господь мой, если я допущу ее! Если я буду точно знать, что мой отец решился погубить тебя, неужели я не предупрежу тебя об этом?
     ДАВИД. Как ты предупредишь меня?
     ИОНАФАН. Послушай, завтра я всё узнаю наверняка. И если мой отец благосклонен к тебе, я не стану предупреждать тебя. Но если он и вправду замыслил зло, я тебе открою это. И тогда ты уйдешь с миром: и да будет Господь с тобою, как был когда-то с отцом моим! Но в этом случае окажи мне милость и не отними ее у дома моего вовеки, даже когда Господь истребит с земли всех врагов твоих. Ибо ты сам знаешь: мы с тобой заключили завет с домом моим и с домом твоим. Да взыщет Господь с врагов Давида! Клянусь я тебе в верности своей любовью к тебе. Ты сам знаешь, как ты мне дорог, брат.
     ДАВИД. Знаю, мой Ионафан. И ты обо мне знаешь: нет у меня брата дороже тебя, нет друга роднее, чем ты, и любовь твоя для меня превыше любви женской!
     ИОНАФАН. Верно, когда придет Спаситель, что обещан нам Богом, все, кто пойдет за Ним, будут так же любить друг друга и быть в дружеском союзе между собой. Помнишь, ты как-то говорил об этом?
     ДАВИД. Помню. И думаю об этом так же, как ты. Но еще думаю о том, что не все пойдут за Ним – и скорблю о маловерии человеческом. Итак, брат…
     ИОНАФАН. Итак, на третий день спустись туда, где скрывался прежде, сядь у камня Азель. А я выйду на прогулку и пущу в ту сторону три стрелы. И пошлю отрока, которого возьму с собою (наверно, то будет Овид, он еще не так смышлен, как другие), - пошлю его находить стрелы. И если скажу отроку «вот, стрелы позади тебя, подбери их», значит, всё в порядке, и ты выйдешь ко мне из укрытия, потому что незачем тебе будет таиться. Но если я скажу отроку «вот, стрелы впереди тебя», значит уходи, ибо отпускает тебя Господь.
     ДАВИД. Пусть так и будет, брат мой Ионафан.
   
     Встают.

     ИОНАФАН. Пора расходиться нам, небо уже светлеет.
     ДАВИД. Да, прощай. И передай Мелхоле, что я люблю ее, как любил в первый день свадьбы нашей. Пусть молится о муже своем!
     ИОНАФАН. Передам, брат. Прощай.
     Обнимаются и расходятся.

                9.

     Царь сидит за обедом вместе с Авениром и Ионафаном. Рядом – свита царя.
    
     САУЛ (нетерпеливо).
А где Давид? Вчера обедать
Он не пришел, и нынче нет
Его… О. как бы мне разведать,
С чего сегодня на обед
Он не явился так, как должно?
Казалось бы, не так уж сложно
Обычай царский соблюдать.
Себя он заставляет ждать
Второй уж день. Что это значит?
Не знаешь, где он, Авенир?

     АВЕНИР.
Не знаю, государь.

     САУЛ.
О, мир
Тем, кто себя от нас не прячет.
Но на Давида я сердит.
(К свите). Кто знает, где сейчас Давид?

     ИОНАФАН.
Я знаю, государь, Слуга твой
Отпущен мною в Вифлеем,
Домой, к отцу его и братьям.
 
     САУЛ (резко).
Зачем туда пошел он?

    

     ИОНАФАН.
С тем,
Чтоб вместе жертвоприношенье
С родней свершить. Не в поношенье
Его сегодня с нами нет:
Он Моисеев чтит завет.

     САУЛ.
Ах, чтит завет он! Как я тронут,
Сейчас слезами истеку
От умиленья. Пастуху,
Видать, опять о нашем троне
Взмечталось вдруг. (С гневом, Ионафану). Негодный сын!
Ты виноват, да, ты один,
Что нет его сегодня с нами!
Я знаю: стали вы друзьями.
Сдружился с сыном Иессея
Ты на позор себе, на срам
Тебя родившей! Моисея
Давид твой чтит. И тут же сам
Смеется над святым заветом,
О троне думая при этом!
Запомни, сын мой непокорный:
Покуда жив любимец твой,
На лесть и хитрости проворный,
Он будет управлять тобой.
Не устоишь ни ты, ни царство
Твое пред ним. Его коварство
Известно в полной мере мне.
Да, он бесстрашен на войне,
Но погубить меня он хочет,
Искоренит он весь мой род,
Прельстил собою мой народ,
О власти собственной хлопочет.
Он дух твой лестью обманул:
Всё так, не будь я царь Саул!
Сейчас же - и без промедленья –
Пошли за ним своих людей.
Уже не изменю решенья
Я своего. Скорей, скорей
Ко мне Давида приведите –
И хорошенько проследите,
Чтоб не сбежал сегодня он.
Ослушник смерти обречен!

     ИОНАФАН.
Отец, но что тебе он сделал?
Чем виноват перед тобой
Давид, слуга вернейший твой,
Столь неподкупный, добрый, смелый,
Избранник Бога Самого?
За что ты гибели его,
Как будто благодати, ищешь?
Как будто бы душа твоя
Вся обратилась в пепелище,
Как будто злобная змея
В тебе, отец мой, поселилась!
О, окажи Давиду милость.
Я за него тебя молю.
Как брата, я его люблю!

     САУЛ (усмехаясь).
Как брата, верно! Ты когда-то
Ему одежду подарил.
Его давно ты полюбил,
Как брата. Боже мой, как брата!
Его! Предателя! Лжеца!
Восьмого сына у отца…
(Злобно смеется). Отдай же ты ему скорее
Всё! Лишь один хитон оставь
Себе, а сыну Иессея –
Всё, даже трон!… (В ярости). О нет, избавь
Меня от слов о дружбе вашей!
Я этой дружбой сыт, как чашей
Похлебки горькой… Твой отец
С тобой сочтется наконец!

     Бросает копье в Ионафана. Ионафан уклоняется от удара.

     ИОНАФАН (в гневе).
Довольно, государь, я тронут
Твоим вниманием ко мне.
И тем обедом, что не тронут
Остался, нынче сыт вполне.
Прощай! Я ухожу отсюда,
И пусть тебе поможет чудо.
Да исцелишься духом ты!

     Уходит.

     САУЛ (ему вслед).
Ступай, лелей свои мечты
О дружбе, о любви, о братстве.
(Авениру). И что за вздор болтает он!
Грозит беда со всех сторон,
И всех нам надобно бояться,
И каждого подозревать,
А сын мой склонен лишь мечтать.
Мой Авенир! Найди Давида!

     АВЕНИР.
Да будет так, мой государь.

     САУЛ.
Мне твой ответ по нраву. Видно,
Еще я, в самом деле, царь,
А не отверженец презренный.
Будь верен мне, мой друг бесценный.
Я щедро награжу тебя.
(Про себя). Пока еще на троне я.

                10.

     Ионафан и его отрок, маленький слуга царского сына, в поле.

     ИОНАФАН (отроку).
Овид, пускать я буду стрелы,
А ты их будешь находить
И подбирать, но приносить
Обратно мне не нужно. Смелый
И зоркий мальчик ты, Овид:
Увидишь, как стрела летит,
Где упадет, – проста забава.
Вот я стреляю. Ну, вперед!

     Мальчик убегает за стрелой.

(Сам себе). О, как душа моя устала…
Давид, храни тебя Господь!
(Громко, Овиду). Беги скорей, мой отрок милый,
Стрела тебя опередила.
(Снова стреляет). И эта дальше полетит.
Беги вперед, дружок Овид!
Еще одну стрелу пускаю,
И дальше отрока она
Ложится, мне едва видна,
На маленькой поляне, с краю.
Заметил отрок, молодец!
Давид, когда ты пас овец,
Не думал ты, мой друг сердечный,
Что будешь так страдать душой
И телом. Только бы Предвечный
Навек остался бы с тобой!
Беги, беги как можно дальше
От злобы, зависти и фальши.
(Громко, отроку). Вернись теперь ко мне, Овид!
(Тихо). Храни тебя Господь, Давид.

     Отрок подбегает к нему со стрелами.

Довольно, отрок мой. Возьми же
И лук, и стрелы. Отнеси
Их в город, во дворец. Я вижу,
Ты ловок. Анну попроси
Прислать обед в мои покои.
Я скоро буду за тобою.

     Овид убегает со снаряжением хозяина.

Давид, откликнись, я один!

     ДАВИД.
Я здесь, мой друг и господин!

Крепко обнимают друг друга и плачут.

     ИОНАФАН.
Ты оказался прав. Ступай же,
Да не оставит Бог тебя,
А в чем с тобой клялись, любя
Друг друга, пусть же станет нашим
Заветом, милый мой Давид,
Который нас соединит.

     ДАВИД.
Пусть между мною и тобою,
Ионафан, пребудет Бог.
Мы связаны одной судьбою
И дружбой, нежной, как любовь.
По мне ты первым будешь править.
Как горько мне тебя оставить!
Как тяжко дом, жену, семью –
Всё бросить! Боже, на Твою
Лишь милость вечно уповаю.
    
      ИОНАФАН.
Не плач, возлюбленный мой брат.
Дай Бог, чтоб скоро ты назад
Вернулся. Я тебя считаю
Частицей сердца своего.
А царь… не осуждай его!

     ДАВИД.
Не осуждаю и прощаю.
До встречи, мой Ионафан.
Я силе Божьей посвящаю
Печаль душевных наших ран.
Держись мой друг, не падай духом…

    
     ИОНАФАН.
Клянусь, не назову я другом
Таким, как ты, уж никого.
Ты – радость сердца моего
На веки вечные. До встречи,
До скорой встречи – и прощай.
Будь осторожен – обещай! –
И в мире, и в кровавой сече.
А там, за варницей пустой,
Ждут люди, что пойдут с тобой.
То – часть моей вернейшей свиты,
Они тебя мне сберегут.
Теперь тебе пути открыты.
Нельзя задерживаться тут.

      ДАВИД.
Прощай. Уже заходит солнце.
Когда-то вновь с тобой сойдемся!

     Расходятся.

                11.

     Давид с несколькими своими людьми в Номве, городе священников. Священник Ахимелех выходит из храма им навстречу.

     ДАВИД.
Ахимелех! Благослови нас!

     АХИМЕЛЕХ (благословляя).
Мир всем вам, добрый мой Давид.
Гляжу я, ты немало вынес,
И у тебя печальный вид.
И почему людей так мало
С тобою? До чего устало
И голодно глядят они…

     ДАВИД.
Что делать, мы пока одни.
Царь дал мне тайное заданье.
Отряд оставил я в одном
Пустынном месте. Мы потом
Соединимся. Ты же дай мне
Пока что есть. Довольны всем
Мы будем… нас всего лишь семь.

     АХИМЕЛЕХ.
Я вижу, сын мой, вас немного,
Но хлеб священный у меня,
А не простой. Когда вы строго
Себя держали, дам вам я
Хлебы святые предложенья;
Не будет в этом прегрешенья.

     ДАВИД.
Не знали женщин мы давно,
Сосуды чисты… лишь одно,
Быть может: нечиста дорога,
Но хлеб в сосудах будет чист,
Как древа нарожденный лист…
О, мы себя держали строго.

     АХИМЕЛЕХ (выносит из храма священные хлебы).
Так ешьте же.

     ДАВИД.
Ахимелех!
Ты спас от голода нас всех.

     Все едят. Давид заглядывает в храм.

Но кто там у тебя? Скажи мне.

     АХИМЕЛЕХ.
Начальник царских пастухов.

     ДАВИД (с тревогой).
Там Доик? (Про себя). Точно ветер зимний
Подул во мне, и стынет кровь,
Как я подумаю, что будет,
Когда предательством погубит
Нас Доик; ненадежен он.
Враги, враги со всех сторон!
(Ахимелеху). Отец, нам надобно оружье.
Я так спешил, что взял с собой
Лишь меч свой малый боевой…

     АХИМЕЛЕХ.
Я рад бы дать вам то, что нужно,
Но не держу оружья я.
Молитва – палица моя.
А впрочем, позади ефода
Хранится Голиафа меч,
Трофей священного народа.
Вполне годится он для сеч.

     ДАВИД (горячо).
Подобного ему средь света
Оружья нет. Отец, за это
Я в ноги кланяюсь тебе.
Бесценен этот меч в борьбе
С филистимлянами.

     АХИМЕЛЕХ.
Бери же
Его себе (дает меч Давиду). Пусть он хранит
Вас всех от бед и защитит
От злобы вас, подобно крыше,
Что защищает от дождей
Под ней укрывшихся людей.
И да хранит Господь вас, дети!

     ДАВИД.
Дай Бог! Прощай Ахимелех.

     Уходят.

(Обращается к спутникам). Пока нас миновали сети
Лукавого, и дремлет грех.
Но Доика из Идумеи
Мы встретили напрасно. Змеи
Гнездятся и в святых местах –
И там с молитвой на устах
Вынашивают злые планы.
Хлеб подкрепил нас всех, друзья.
Живет Господь! И верю я,
Что нам святыни невозбранны.
Пойдем пока что в Геф, а там
Господь пути укажет нам.

                12.

     Дом, в котором укрылась от гнева царя Саула семья Давида. Самма один, ожидает братьев. Стук в дверь. Самма подходит к двери.

     САММА. Жив Господь.
     ЕЛИАВ (из-за двери). Во веки веков!
    
     Самма открывает дверь и впускает Елиава и Аминадава. Обнимаются.

     САММА. Слава Господу нашему! Долго же вас не было. Мы уже стали волноваться за вас.
     ЕЛИАВ.  Где отец, мать и остальные братья?
     САММА. Мать готовит еду, отцу неможется, он спит, а братья на выгоне. Я остался, чтобы отпереть вам, если придете.
   
     Все садятся.

     Ну, видели вы Давида?

     АМИНАДАВ. Как не видеть! Он всё там же, в лесу Херет.
     САММА. Хорошо было его убежище в Адолламской пещере, где мы в первый раз всем домом навещали его.
     ЕЛИАВ. Что говорить! Славное было место. Но главное, чтобы головы наши были целы, и Давид не пострадал. Легко ли целым домом прятаться от гнева Саула!
     САММА. Ну, как там Давид наш? Всё те же при нем четыреста человек?
     АМИНАДАВ. Э! Уже больше. Скоро и в изгнании станет он тысяченачальником.
     ЕЛИАВ. Да, все идут к нему: и притесненные, и несчастные, и должники царедворцев Сауловых. Но главное-то не это.
     АМИНАДАВ. Да, не это. Такое рассказал нам Авиафар, сын Ахимелеха, священника из Номвы – волосы дыбом встают.
     ЕЛИАВ. Да, брат Самма, страшные дела творит царь наш. Так велик его гнев на Давида, что не знает он теперь пощады. Вот, что зависть-то делает с душой человеческой!
     САММА. Да живет Господь Бог наш! Что случилось?
     ЕЛИАВ. А видишь ли, сказал Саул, будучи в Гиве, свите своей и людям своим: мол, великих милостей, что ли, ожидаете от Давида, сыны Вениаминовы? Точно сговорились вы против меня. И никто из вас, мол, не открыл мне, что сын мой возбудил против меня раба моего строить мне ковы, как это ныне видно!
     АМИНАДАВ. Это он про Ионафана сказал.
     ЕЛИАВ. Да, про Ионафана. А тут, представь, Доик из Идумеи вылезает вперед и доносит царю: мол, я видел, как Давид приходил в Номву к Ахимелеху, сыну Ахитува. И, мол, Ахимелех дал ему продовольствие и меч Голиафа Филистимлянина, и вопросил о Давиде Бога.
     САММА. Горе Доику-предателю! Всегда он завидовал Давиду! И что же дальше было?
     ЕЛИАВ (со вздохом). Ну, что! Призвал к себе царь Ахимелеха-священника и весь дом отца его – словом, всех священников из Номвы. Что делать! Пришли они. И говорит Саул Ахимелеху: для чего, мол, вы сговорились, против меня, ты и сын Иессея, что ты дал ему хлебы предложения и меч, и вопросил о нем Бога, чтобы он восстал против меня?
     АМИНАДАВ. А Ахимелех ему отвечает: мол, да живет душа твоя, царь! Кто из рабов твоих верен тебе так же, как Давид? Он и зять твой, и исполнитель повелений твоих, и почтителен в доме твоем. А Бога не вопрошал о нем ни я, ни другой из дома моего. Об этом деле не знаю я ни малого, ни великого.
     ЕЛИАВ. И тут, Самма, царь ему говорит: умереть ты должен, Ахимелех, - и ты, и весь дом отца твоего. Вы знали, что Давид убежал, – и не открыли мне. Так он сказал, царь. И велел своим телохранителям умертвить священников Господних!
     САММА (с ужасом). Да быть того не может!
     АМИНАДАВ. Нынче чего только не может быть, Самма, - всё может быть! Но телохранители не захотели убивать священников Господних.
     ЕЛИАВ. И тогда царь велел Доику Идумеянину умертвить священников, и дал ему людей. И восемьдесят пять человек умертвил в тот день Доик! А потом напал на Номву и всех мечом поразил: и людей, и скот. Ни женщин, ни отроков, ни младенцев не пощадил, вот что! Спасся один только сын Ахимелехов, Авиафар. Он-то всё и рассказал нам. Потому что прибежал к Давиду после бойни в Номве.
     АМИНАДАВ. А Давид сказал ему: я, мол, знал, что Доик из Идумеи непременно донесет царю, что я был в Номве. И добавил: Авиафар, я виновен во всех душах дома отца твоего. Оставайся, говорит, у меня и не бойся: ибо кто будет искать моей души, тот будет искать и твоей души; ты будешь под моей охраной.
     САММА. Хорошо поступил брат наш! Но как же силен Вельзевул против человека! Господи, вразуми царя Саула и помилуй нас!

                13.

     Воины Давида и сам Давид сидят в глубине пещеры. Поспешно входит Авесса, разведчик Давида.
 
     АВЕССА.
Давид, сам царь идет к пещере.

     ДАВИД.
Один?

     АВЕССА.
Да, да совсем один.
Не знает он, что мы, как звери,
Здесь прячемся среди руин.
Своих солдат внизу оставил
Гонитель наш – и тем избавил
Нас от хлопот. Он к нам идет
И смерть свою он здесь найдет.

     ОДИН ИЗ ВОИНОВ.
Да, смерть! Господь сказал Давиду,
Что в руки Он ему предаст
Врага его. И этот час
Сегодня наступил, как видно.
Давид, скорей убей его
Во имя Бога Самого.

      ДАВИД.
Сидите здесь. К нему один
Я подберусь во тьме неслышно.

     Выходит в соседнюю пещеру, где бежит ручей. Саул умывается. Давид осторожно подходит к нему и отрезает кинжалом лоскут от его плаща. Царь не замечает этого. Давид возвращается в пещеру к своим людям.

     ОДИН ИЗ ВОИНОВ.
Ну что, убит он, господин?

    
    ДАВИД.
Нет, с этим ничего не вышло.

     ДРУГОЙ ВОИН.
Тогда мы сами на него
Набросимся – и своего
Начальника спасем…

     ДАВИД.
Ни с места!
И ты не торопись, Авесса.
Давно уж знаю я Саула.
Да не попустит мне Господь
Убить царя, смутить народ,
Внять наущеньям Вельзевула.
Помазаннику Бога я
Не причиню вреда, друзья,
И вам убийства не позволю,
Затем, что ваши души я
Пасу, как пас овец я в поле.
Вы – паства верная моя.
Под страхом смерти вам велю я
Не думать даже о Сауле –
О том, как погубить его!
Но как мне горько за него…
Сидите здесь, вернусь я скоро.
Авесса, где он?

     АВЕССА.
Вышел вон.

     ДАВИД.
Пойду и я. Со всех сторон
Нас окружают скалы, горы,
Расщелины. Всегда найдем
Мы здесь приют и добрый дом.

     Выходит из пещеры.

(Громко, вслед Саулу). Мой царь и господин, я, раб твой,
Смиренно кланяюсь тебе.

     Саул оборачивается. Давид падает на колени, кланяется Саулу, снова встает.

Зачем ты слушаешь неправду,
Внимаешь злой людской молве,
Как будто я тебе желаю
Погибели? То сила злая
Мутит людей, да и тебя.
Отец мой! Пред тобою я,
Поверь, по-прежнему невинен.
Господь мне ныне предавал
Тебя в пещере, но не стал
Я убивать тебя. В пустыне
Я мог кинжал вонзить в тебя,
Но, да живет душа твоя,
Отец, тебе пощаду дал я
И не позволил никому
Тебя коснуться. Это правда.
Я заявил: не подниму
Руки моей на господина.
Пусть от него терплю безвинно,
Но он – от Бога царь, и я
Не трону моего царя.
Смотри, вот край твоей одежды
В руке моей. Отсек лоскут
Кинжалом я. И мог бы тут
Убить тебя. Свои надежды
На трон я мог осуществить,
Осмелившись тебя убить.
Но убедись: не посягаю
Я на тебя. Ни жизнь, ни власть
Твои мне не нужны. Другая
Судьба моя. И я в свой час
Изведаю всё то, что должен.
Итак, меж нами мир возможен.
Оставь меня и не гони,
Мой господин. Вот мы одни,
Господь да будет нам судьею.
Твоей я смерти не хочу
И злом за зло не отплачу,
Да будет наш Господь с тобою,
О царь, - с тобою и со мной.
Отец мой, дай же мне покой!

     САУЛ.
Давид мой, сын мой, ты ли это?
(Плачет). Воздал добром ты мне за зло.
Теперь я вижу, что навета
Ты жертвой стал. Мне повезло
С тобою, мой Давид: ты лучше
Меня. В пещере нынче случай
Нас свел – и милостив ты был
Ко мне: меня ты не убил.
О, кто еще явил бы милость,
Как ты, к смертельному врагу?
Слез удержать я не могу.
Мне точно истина открылась
В поступке царственном твоем.
И нынче плачу о своем
Я беснованье постоянном.
Теперь я знаю, что царем
Ты будешь, сын мой, богоданным,
Когда мы вместе не умрем.
Ты будешь твердо, мудро править,
Но обещай мне не оставить
Детей моих и не взыскать
С них за меня. Я виноват
Перед тобой, Давид, безмерно.
Но поклянись, что не предашь
Ты род мой смерти, не воздашь
Мне злом за зло!

     ДАВИД.
Клянусь!

     САУЛ.
Я, верно,
Вины своей не искуплю…
Но помни: я тебя люблю.
Когда Дух Божий посещает
Мой жалкий, непокорный дух,
Мне словно ангелы вещают,
Что ты мне сын и добрый друг.
Но я не властен над собою,
Я роковой гоним судьбою.
И в этом мире я теперь
То добрый царь, то лютый зверь.
Прощай, Давид. Ионафану
Я расскажу, что нынче мне
В предательской пещерной тьме
Ты не нанес кинжалом рану.
Прощай, Давид!

     ДАВИД.
Прощай, мой царь.
(Сам себе). О, быть бы вместе нам, как встарь!
 
      Расходятся в разные стороны.

                14.

     Авигея, жена Навала, богатого человека, печет хлеб в своем доме. Входит слуга.
     СЛУГА. Госпожа! Знаешь ли ты, что случилось нынче в доме нашем?
     АВИГЕЯ. Не знаю, Закхей. Что же случилось?
     СЛУГА. А то, госпожа, что прислал Давид, (шепотом) будущий царь наш, (громче) людей своих к мужу твоему Навалу. И они сказали ему: «Мир тебе и дому твоему, хозяин! Ныне начальник наш Давид, сын Иессеев, услышал, что у тебя стригут овец. Пастухи твои были с нами, и мы не обижали их, и ничего не пропало у них во время их пребывания на Кармиле. Дай же нам, рабам твоим и сыну твоему Давиду, что найдет рука твоя, ибо мы голодны».
     АВИГЕЯ. Господь Всемогущий! А он что?
     СЛУГА. А он! Разве не знаешь ты мужа своего, госпожа? Он человек злой, с ним и говорить нельзя. Он им ответил: кто, мол, такой Давид, сын Иессеев? Ныне стало много рабов, бегающих от господ своих. Неужели отниму я пищу мою у работников, стригущих овец, - и отдам тем, кого не знаю и знать не хочу? Вот так ответил – грубо, нехорошо! А еды-то у нас девать некуда, работники, почитай, каждый день объедаются не хуже господина моего! А ведь люди-то Давидовы были очень добры к нам, не обижали нас, и воистину ничего не пропало у нас за то время, что мы ходили с ними в поле. Они были для нас оградою и днем, и ночью, пока мы пасли стада свои. И ведь знает Навал, что Самуил, недавно отошедший на лоно Авраамово, помазал в цари Давида, да только Навал верит, что Саул достанет-таки нового помазанника! А я верую, и ты сама знаешь: кого Самуил в цари помазал, того Господь хранит свято! Подумай, госпожа: ведь Давид не оставит обиды! Беда будет всему дому нашему: возьмут его люди всё силой, а нас всех перебьют. И праха не останется от дома Навалова!
     АВИГЕЯ. Я поняла тебя. Пока пеку хлеб, поди, скажи Еноху: пусть навьючит на ослов двести хлебов и два меха с вином, и пять овец приготовленных, и пять мер зерен сушеных, и сто связок изюму, и двести связок смокв. Только пусть он всё сделает тайно от Навала. Проследи за этим. А уж я сама со слугами поеду навстречу Давиду и воинам его.
     СЛУГА. Всё сделаю.

     Уходит.

                15.

     Авигея встречает Давида и его воинов.
   
     ДАВИД. Мир тебе, женщина! Кто ты и что за караван у тебя?
     АВИГЕЯ (кланяясь Давиду). Я Авигея, господин мой, жена Навала.
     ДАВИД. Ах, вот как! Вот, что я тебе скажу, госпожа моя: напрасно охранял я в пустыне имущество мужа твоего, и не пропало ничего из принадлежащего ему. Злом он платит мне за добро. Пусть поразит Бог врагов Давида и пронзит он сердце их, и ослабит мышцу их, если до рассвета останется что живое в доме Навала!
     АВИГЕЯ (падает к ногам Давида). Господин мой, смилуйся! Не обращай внимания на этого злого человека, Навала, ибо каково имя его, таков и он сам. Навал – «безумный» означает, и безумие его с ним. А я, раба твоя, не видела слуг твоих, которых ты присылал. И ныне, господин мой, да удержит Бог руку твою от мщения. Да будут поражены все враги господина моего! Вот дары, которые принесла я тебе для слуг и отроков твоих и для тебя, господина моего. Прости вину рабы твоей! Войны Господа ведешь ты, и зла не найдется в тебе во всю жизнь твою. Как поразил ты пращею Голиафа, так да поразит Господь врагов твоих. Но когда станешь ты, господин мой, царем над Израилем, то разве не огорчится и не обеспокоится сердце твое, что ты напрасно пролил кровь не сберег себя от отмщения, которое Господу надлежит совершать, а не человеку, рабу Его?
     ДАВИД (поднимает Авигею). Благословен Господь Бог Израилев, Который послал тебя ныне навстречу мне, Авигея! И благословен разум твой, и благословенна ты за то, что не допустила меня идти на пролитие крови и на месть. Ведь если бы ты не поспешила, и праха не осталось бы от дома Навала и всего богатства его. Благодарю тебя за дары! Иди с миром в дом твой. Я послушался голоса твоего и почтил лицо твое.
     АВИГЕЯ. Прощай, господин. Да живет душа твоя!

     Уходит.



     Давид в лесу один. К нему подходит Авесса.
    
     АВЕССА. Давид! Ты уже слышал? Навал умер. Десять дней назад оскорбил нас – и теперь мертв. Никто не убивал его, сам умер.
     ДАВИД. Вот оно что! (Опускается на колени). Благословен Господь, воздавший за посрамление, нанесенное мне Навалом, и сохранивший раба Своего от зла. Бог обратил злобу Навала на его же голову. Жив Господь Саваоф! (Встает). Авесса, вот что я подумал. Царь Саул отнял у меня мою Мелхолу, отдал ее Фалтию из Галлима, и я не верну ее себе, пока не придет время мое. А вдова Навала добро сделала нам, и разум ее велик, и лицо красиво, и сама она, точно ласточка, легки движения ее. Я видел, что понравился ей, и она тоже осталась в сердце моем. Для чего ей пребывать в одиночестве? Предложу ей быть женой моей. (Весело). Как думаешь, она откажет мне?
     АВЕССА (тоже весело). Думаю, нам не долго придется ждать ее: приедет вместе с нашими отроками и будет радоваться вместе с тобой. Ведь Навал не любил ее и был груб с ней.
     ДАВИД. Что ж, затеем свадьбу! Уж я-то буду любить ее: меня хватит на всех женщин израильских. (Вздыхает). Мелхола, жена моя первая! Не буду знать покоя, пока не верну тебя в дом мой. (Авессе). Посылай отроков к Авигее! Я буду любить ее…

                16.

     Ночь. Холм Гахила. Воины Давида спят. Давид сидит в одиночестве.

     ДАВИД (наигрывает на гуслях и тихо поет).
Доколе, Господи, доколе
Ты будешь забывать меня
И отвращать свой лик от горя,
Что душу мучает мою?
Доколе мне слагать советы
В душе моей и день и ночь?
И скорбь мою? Доколе, Боже,
Врагу дозволишь возноситься
Ты невозбранно надо мной?
Услышь, услышь меня, Господь мой!
И очи просвети мои,
Да не усну я сном навеки.
И да не скажет враг мой, будто
Он одолел меня. Мои
Гонители да не ликуют,
Коль в скорби поколеблюсь я.
На милость, Боже, уповаю
Твою, и радуется сердце
Мое спасенью Твоему,
И Господу я воспою
За благодетельство святое.

     Приходит один из воинов Давида.

     ВОИН (Давиду).
Мой господин, Саул явился.

     ДАВИД.
И где он?

    ВОИН.
Здесь же, на холме,
Правее нас расположился
Он станом.
   
     ДАВИД.
Позови ко мне
Авиафара и Авессу –
и спать ложись.

     Воин кланяется и уходит.

(Сам себе). Похоже, к лесу,
К дороге ближе спят враги.
Куда деваться от тоски?
В последний раз я попытаюсь
Саулу доказать, что я
Не враг ему. О, жизнь моя!
Как скорбно тянешься ты, маясь.
Уж минет скоро пятый год,
Как я в изгнанье… что нас ждет?

     К Давиду подходят Авесса и Авиафар.

Садитесь, воины и братья.
Вы слышите: тревожна ночь.
Враг близко. Не умею спать я,
Когда под боком острый нож.
Роса сверкает в лунном свете,
Как бисер. Сколько в этом лете
И в этой ночи красоты
И тишины. О, непросты
Дороги наши в мире этом.
То рьяно бьем филистимлян,
То от царя бежим… Нам дан
Нелегкий жребий. Лунным светом
Я очарован, но, боюсь,
Он вновь меня повергнет в грусть.
Хочу сходить я в стан Саула.
Из вас пойдет ли кто-нибудь
Со мной, пока заря не вздула
Светильник утра? Не уснуть
Сегодня мне под этим небом…

     АВЕССА.
Мой господин, как будто не был
Ты в стане спящего врага!
Но я покорный твой слуга.
С тобой готов идти я.

     ДАВИД.
Что же,
Тогда пойдем. (Встает). Возьми с собой
Кинжал. Под этакой луной
От соглядатаев нас, Боже,
Спаси и сохрани. Вперед!
Кто ищет, тот да обретет.

     Спускаются в лагерь спящих врагов. Подходят к шатру Саула. Саул и Авенир спят, никто не бодрствует. Копье Саула воткнуто в землю у изголовья царя.

     АВЕССА (тихо).
Давид, Господь Саула предал
Тебе вторично. Так позволь
Копьем его убить. Победа
Сегодня будет за тобой.
Ударю я, – не вскрикнет даже,
Позор его ленивой страже!
Позволь, я толком говорю.
Удара я не повторю.

     ДАВИД.
Нет, не губи его, Авесса:
Он Богом избран во цари.
Не обольщайся же, смотри.
Потом себе не сыщешь места,
Убив его. Пусть на войне
Погибнет, но зато на мне
И на тебе греха не будет
Убийства. Свято верю я:
С Саулом нас Господь рассудит.
Не поразит рука моя
Царя, отца Ионафана,
Отца Мелхолы. Без обмана
Хочу я царство получить.
Саула я обязан чтить.
Возьми копье, сосуд с водою –
И вновь воротимся назад.
Мне есть сегодня, что` сказать
Врагу, грозящему бедою
Мне и сподвижникам моим.
В последний раз сражусь я с ним
Словами…

     АВЕССА.
Не поможет слово.

     ДАВИД.
Возможно, так. Но должен я
Хотя бы попыт`аться снова
Просить его не гнать меня.

     Всходят на гору.

     ДАВИД (кричит с горы).
Эй, Авенир, великий воин!
Ты воинов своих достоин.

     АВЕНИР (просыпаясь).
Кто беспокоит там царя?

     ДАВИД.
Да тот, кого ты гонишь зря
Уж много лет. Но не об этом
С тобой хотел я говорить.
Позор тебе! Царя хранить
Твоя забота перед светом.
Чуть не проспал ты жизнь его,
Владыки царства твоего.
Вы, здесь уснувшие, поверьте:
Остались чудом вы в живых.
Беспечный сон достоин смерти.
Копье, вода – ищите их!
Они украдены, пропали.
У вас мы без труда их взяли.

     САУЛ.
Давид! Не твой ли голос мне
В ночной явился тишине?

    
    ДАВИД.
Да, государь, с Давидом ныне
Ты говоришь. Зачем опять
Ты хочешь жизнь мою отнять,
Меня преследуя в пустыне?
Что сделал я тебе, мой царь,
Худого – и теперь, и встарь?
Что, точно пса, меня ты гонишь
В чужие земли, как врага?
Меня вовек ты не догонишь,
А только утомишь слегка.
Царю ли за блохой гоняться?
Пристало ли тебе бояться
Меня, ничтожного слугу?

     САУЛ (с болью).
Довольно! Больше не могу
Тебя я слушать. О, Давид мой!
Я согрешил перед тобой
Так тяжко, будто перед битвой
Похитил меч твой боевой.
Безумен я перед тобою.
С опущенною головою,
Томим раскаяньем, стою.
Помилуй седину мою,
Сойди ко мне, не бойся, друг мой:
Я больше не гоню тебя.

     ДАВИД.
Тебе не верю больше я.
И тем сильнейшей, горькой мукой
Полно всё существо мое.
Возьмите воду и копье.

     САУЛ.
Благословен ты, сын мой милый,
Я знаю: превозможешь всё,
Господней наделенный силой,
Получишь царство ты мое.
Прости меня.

     ДАВИД.
Отец, прощаю.

     САУЛ.
Тебе я царство завещаю.

     ДАВИД.
Прощай!

     САУЛ.
Прощай же, мой Давид,
Пускай Господь тебя хранит.

     Давид и Авесса уходят.

                17.

     Пустыня в Гефе. Появляется Давид.

     ДАВИД (зовет).
Ионафан! Мой друг, откликнись!

      ИОНАФАН (выходя из-за дерева).
 Я здесь, Давид.

     Обнимаются.

Сердечно рад
Тебя я видеть. Как ты?

     ДАВИД.
Свыклись
Мы с новым испытаньем, брат.
И я, и воины, и жены
Мои в порядке. Напряженны
Сперва казались здесь нам дни,
Но позади теперь они.
Судьбы насмешка: мы с друзьями
Живем в стране филистимлян,
Как будто мертвый великан
Из Гефа подшутил на нами.
Дал Анхус-царь мне Секелаг.
Гордится мной он. Если б так
Саул, отец твой, мной гордился…

     Умолкает.

     ИОНАФАН (с грустью).
Гордился бы еще не так,
Когда б с тобою примирился,
Но он по-прежнему твой враг.
Терзаем духом он нечистым,
Стал на пролитье крови быстрым,
Любовь народа потерял,
От жизни собственной устал –
Так он измаялся в гордыне.
Мне больно видеть, как отец
Теряет царский свой венец.
Сидит он в Иерусалиме.
Ничто его не веселит.
Вот так живем мы, брат Давид.

     ДАВИД (старается отвлечь друга).
Не всё ж сидеть в Иерусалиме.
А как же войны? Много лет
Безбожных били мы в пустыне
И побеждали их в ответ
На злобу их и на бесчестье.
Не раз сражался с нами вместе
Саул, мой тесть и твой отец.

     ИОНАФАН.
Сраженьям не пришел конец,
Мы бьем филистимлян и ныне,
Но нам пока что не везет,
Господь оставил Свой народ
За то, что вынужден в пустыне
Филистимлянам ты служить.
Везение от нас бежит.
Уже не дважды и не трижды
Филистимляне били нас.
Пускай бы так, Давид мой, лишь бы
Отец услышал Бога глас –
И внял ему, и покаянье
Принес… но он не в состоянье
Стать прежним. Я его люблю
И Бога за него молю.

     ДАВИД.
Я также. Но пока на троне
Саул, мне родины не знать.
Здесь, в Гефе, царь меня не тронет,
Но как же я тоскую, брат,
По радостной земле отчизны.
Когда-то не щадил я жизни
В сражениях за свой народ.
Ионафан, прошел уж год,
Как мы на службе у безбожных
Филистимлян, и должен я
Языческого их царя
Обманывать. Оно несложно.
Мы губим амаликитян,
А говорим: израильтян.

     ИОНАФАН.
И верит он?

     ДАВИД.
Пока что верит.
Ведь нам сопутствует успех.
Но кто страданья наши мерит?
Как больно мне за нас за всех –
И за тебя, любимый брат мой:
Мы видимся тайком, украдкой.
Когда ж иной наступит день?
Когда небес ночная тень
Не скроет лик твой от Давида?
Как буду ликовать тогда!
Вернусь на родину, туда,
Где никакая уж обида
Не тронет сердца моего…

     ИОНАФАН.
Не торопи тот день. Его
Господь тебе подарит вскоре,
Но вряд ли встретимся тогда.
Давид, я чувствую: беда
Недалека. Я чую горе,
Что дом Саулов посетит.
Наверно, буду я убит.
(С нежностью). В последний раз, мой брат любимый,
Сошлись сегодня мы с тобой.
Великий путь с тобой прошли мы,
Одною движимы судьбой.
Но и с отцом я крепко связан.
Я знаю: за отца наказан
Всевышним будет весь наш род.
Господь с лица земли сотрет
Всех сыновей царя Саула…

     ДАВИД.
О, нет! О, нет, Ионафан!
Тебя предчувствие кольнуло.
Не верь ему, оно – обман!
Да не коснется гнев Господень
Тебя, мой добрый брат. Угоден
Ты Богу и угоден мне!
Скажи мне: может быть, во сне
Увидел ты удел свой тяжкий?
Но лживы сны. Как два коня,
Летим с тобой в одной упряжке.
Мой брат, не огорчай меня.
Пускай беды с тобой не будет!..

     ИОНАФАН.
Давид, Один Господь рассудит,
Как поступить Ему со мной.
Ведь Он – Отец и твой, и мой.
Не огорчайся же напрасно,
Не плачь! Предчувствия мои
Довольно смутны и неясны…
Но образ мой в душе храни.
Не забывай о нашем братстве.
Пора назад мне собираться:
Домой, туда, где нет тебя.
Прощай, Давид, душа моя.

     ДАВИД.
Нет, брат мой, я скажу: до встречи!
Вернее, лучше будет так.

     ИОНАФАН.
«До встречи», - я тебе отвечу.

     ДАВИД.
Тебя проводят. Дай мне знак,
Что ты добрался невредимым
До родины. Моим любимым
До смерти другом будешь ты.
Пред Богом были мы чисты,
Грешили, как и все на свете,
Но каялись – и снова шли
По жизненной стезе, как дети,
Что радость Божью обрели.
До встречи, друг Ионафан.
Я знаю: ты мне Богом дан.

     Обнимаются и расходятся.

                18.

      Саул и Ионафан вдвоем во дворце. Оба чистят оружие.

     САУЛ. Сын мой! Я знаю, ты недавно виделся с Давидом.
     ИОНАФАН. Да, отец, я был в Гефе.
     САУЛ. И как же наш Давид служит царю Анхусу?
     ИОНАФАН. Он приобрел благоволение в очах его.
     САУЛ. Чем же?
     ИОНАФАН. Не беспокойся, государь, не предательством. Он бьет со своими людьми гессуриян, гирзеян, амаликитян. А Анхус думает, будто он истребляет израильтян, -  и доволен.
     САУЛ. С тех пор, как Давид оставил нас, удача от нас отвернулась.
     ИОНАФАН. Не Давид в этом виноват.
     САУЛ. Знаю, что не Давид. (Хмуро). Господь перестал говорить со мною даже через пророков, а ты знаешь: филистимляне целым стадом собираются на нас, точно ваалы ожившие, точно медные быки, которых раскаляют они на огне, чтобы бросить внутрь их детей своих, - и приносят так жертву идолу своему…
     ИОНАФАН. Да, они губят детей своих. За то мы их и истребляем: да не живет злое на свете…
     САУЛ. Так вот. Говорил я уже братьям твоим, а теперь говорю тебе: Господь совсем отступился от меня. Даже через пророков не отвечает мне! Как же мне быть? Ни от кого не получаю помощи.
     ИОНАФАН. Отец! Призови Давида; Бог любит его, мы победим с ним.
     САУЛ. Ты сам знаешь, что не могу я призвать Давида. Сегодня обрадуюсь ему более, нежели вам, сыновьям моим, а завтра копье метну в него. Нет, не могу принять я Давида, а с ним и воли Божьей, ибо угодно Богу, чтобы я принял Давида. Но я не могу. Я вот что сделаю. Волшебников и гадателей я изгнал из земли израильской, но где-то ведь они еще остались: нужно только поискать!
     ИОНАФАН. Отец, не делай этого, не обращайся к богопротивным людям!
     САУЛ. Сердце мое неспокойно. Пусть хоть волшебники скажут мне, что делать. Уж слишком много филистимлян собралось на нас. Тут, в Аэндоре, есть женщина. Говорят, ей дается знание, и редко она ошибается.
     ИОНАФАН. Отец! Неужели же нет другого пути?
     САУЛ. Для меня – нет. Ночью переоденусь в простое платье и схожу в Аэндор со слугами моими. Не отговаривай меня. Говорю тебе: ни от кого больше не получу я ответа о судьбе моей.

                19.

     Ночь. Дом аэндорской волшебницы. Волшебница варит на огне зелье. Стук в дверь. Женщина прислушивается.

     ВОЛШЕБНИЦА.
Тринадцать я ударов слышу:
Условный стук. Открою дверь.
Кого-то мне под эту крышу
Вы, духи, привели теперь?

     Открывает дверь. Входит Саул в сопровождении двоих слуг. Все в простой одежде. Саул выступает вперед. Женщина кланяется ему.

Мой господин, чего ты хочешь?

     САУЛ.
Известно всем, что ты пророчишь
По-своему и ворожишь.
Поворожи мне. Что молчишь?

     ВОЛШЕБНИЦА.
Тебе известно, что Саулом
Мы выгнаны с позором прочь.
О, не добра сегодня ночь!
И мышь летучая мелькнула –
Вон, видишь?.. Вам нельзя гадать,
Вы можете меня предать.

     САУЛ.
Живет Господь! Тебе не будет
Худого нынче ничего.
Тебя, бедняжку, не осудит
Сам царь. Хочу я одного:
Увидеть нынче Самуила.
Я знаю, у тебя есть сила
Умерших вызывать к себе.
Не будет ничего тебе
За это. Вот кошель тяжелый.
Там золото и серебро.
Возьми и сделай мне добро.

     ВОЛШЕБНИЦА (со вздохом).
Зачем смущать меня пришел ты?
Но раз ты просишь, господин,
Ступай тогда за мной один
Вот в эту комнату пустую.
Садись, да будет мир с тобой.
Уж для тебя поворожу я
Сейчас увидишь пред собой,
Кого желаешь…

     Ворожит. Появляется дух Самуила.

(Вскрикивает, Саулу).Обманул
Меня мой гость. Ты – сам Саул!

     САУЛ.
Да, это так, но ты не бойся
И ни о чем не беспокойся.
Скажи, что видишь пред собою?

     ВОЛШЕБНИЦА.
Я вижу старца. Из земли
Он вышел с белой бородою…
Кого мне духи привели?

     САУЛ.
То Самуил.

     Падает и кланяется.

     САМУИЛ.
Зачем тревожишь
Меня? Ты прежним стать не сможешь.

     САУЛ.
Я знаю это, Самуил.
Но мучаюсь я свыше сил.
Оставил Бог меня. Ответа
Не получают от Него.
Как быть? Неужто твоего
Не стою доброго совета?
Филистимлян вокруг не счесть.
Подай же мне благую весть!

     САМУИЛ.
Зачем тебе меня тревожить,
Когда оставлен Богом ты?
Тебе ничто уж не поможет,
Оставь напрасные мечты.
Давид – помазанник Господень,
Затем, что Богу он угоден.
А ты – ослушник, и врагу
Ты будешь предан. Не могу
Помочь тебе. Узнай же: завтра
Филистимлянин победит.
Врагами будешь ты убит –
И сыновья твои… Неправда
Да истребится наконец!

     САУЛ.
Как, буду я убит, отец?

     САМУИЛ.
И ты, и сыновья: все вместе
Придете вы туда, где я
Сейчас.

     САУЛ.
Страшнее вести
Еще не знала жизнь моя.

     Падает без чувств. Самуил исчезает. Волшебница хлопочет над Саулом. Он приходит в себя.

     ВОЛШЕБНИЦА.
Мой господин, чего хотел ты,
Я сделала. Боялась смерти
Я от руки твоей, о царь.
Вставай же.

     САУЛ.
Немощен и стар
Я стал. Не мне теперь сражаться.
Не будет завтра ни меня,
Ни сыновей моих… Кляня,
Себя, придется мне расстаться
Со всем, что в мире я берег.
Мой враг – не человек, но Бог!


     ВОЛШЕБНИЦА.
Поешь немного: ты измучен,
Вот хлеб, возьми.

     САУЛ.
Благодарю.
Не нужно хлеба. Дай-ка лучше
Ты масел своему царю
И пелены для погребенья.

     ВОЛШЕБНИЦА (с состраданием).
Отец мой, прояви смиренье.
И, может, Бог простит тебя.

     САУЛ.
Оставь. Погибну завтра я.

     Приходят слуги Саула.

     ВОЛШЕБНИЦА (слугам).
Уговорите господина
Поесть. Явил добро он мне.
Сейчас он будто бы во сне,
Испуган – есть на то причина.
Дурную получил он весть.
Пусть опресноков он поест.

     ОДИН ИЗ СЛУГ.
Да, государь, набраться силы
Необходимо для тебя.

     САУЛ.
Зачем мне силы? Для могилы?
А впрочем, что ж… согласен я.
Отмечу собственною тризной
Свою любовь перед отчизной.
Лишил Господь мой слез меня,
А то… о, как бы плакал я!
Я гнался в гневе за Давидом,
Заботился о троне я –
И как скорбит душа моя!
Мне завтра суждено убитым
Быть… род мой Бог искоренит,
И будет царствовать Давид.
Зачем не каялся в пустыне,
Зачем не слушал Бога я,
Зачем я позабыл святыни,
Слугу вернейшего гоня?
Прощай, Давид, прости Саула,
Чья совесть намертво уснула.
Молись, Давид мой, за меня.
Перед тобой виновен я.
А помнится, ты мне на гуслях
Веселым мальчиком играл…
Давид, ты вырос, возмужал…
Как без тебя мне нынче пусто!
Как тяжело! Уже никто
Мне не сыграет. Что же, что
Мне делать нынче? Покаянье
Не принесет плода. Страданье
Свое я сам себе принес.
(Тихо). О, Боже, хоть бы каплю слез!

                20.

     ДАВИД. Всё произошло так, как предсказал царю Саулу Самуил, и я стал царем. Но долго я не мог утешиться об Ионафане, брате моем, и о Сауле. И оплакивал их долгое время. И не было у меня больше такого друга, как Ионафан. Вот, как я пел и плакал о них.

Поражена краса твоя, Израиль!
Как пали сильные! Не возвещайте
На улицах безбожных Аскалона
И Гефа о погибели великих.
Да не порадуются нечестивцы
Смертям героев. Ни роса, не дождь
Да не падут в траву Гелвуйских гор,
Да не растут на них поля с плодами.
Святое место! Там повержен щит
Саула, государя моего.
Был крепок в битвах лук Ионафана,
И меч Саула в битвах не был праздным.
Отец и сын! Вас смерть не разлучила,
Сильней орлов и львов вы были вместе.
О, дочери Израиля, восплачьте!
Саул вас наряжал, и украшенья
Вам доставлял. А ты, Ионафан,
Мой брат возлюбленный, о, как скорблю я
О том, что потерял тебя навеки!
Я нашего завета не нарушу.
И дружба наша вечно будет в сердце
Моем, познавшем счастье и страданье.

     Да, так я пел и плакал. Мне было тридцать лет, когда я стал царем над Израилем, а царствовал я сорок лет – и был любим Богом и людьми. И хватало моей любви и на жен, и на детей израильских, и на весь народ.

                КОНЕЦ

Начало: 12.08.10; конец: 17.08.10