История 10. Слишком большой, чтобы

– Бак пафшкииц! Щамурафц! (Этот Бак, да он же сумасшедший!)

Я слушал и наслаждался. Пфайфики прозвали меня Бак, что по-ихнему означало – большой. И это не только за рост. Я вообще оказался слишком «большим» для здешних гуманоидов, потому что нес в себе много чужого и непонятного.

До моего появления на астероиде пфайфиков жизнь текла по бинарному принципу: есть топливо – бери, нет топлива – отваливай.

И тут нарисовался я.

– Топлива нет! – заранее просигналили мне со старенькой, покореженной метеоритами базы.

– Ну и ладно, – сказал я и стал заходить на посадку.

– Топлива нет! – думая, что человекообразный плохо понимает стандарт, пфайфик стал показывать мне отсутствие горючки жестами.

Я энергично кивнул ему пару раз и… сел.

Сел против неписаных местных правил. Но и стрелять в меня пфайфики не решились: топлива-то не завезли, а значит – и защищать нечего.

В обшарпанной проржавевшей забегаловке ко мне тут же подошел один, самый смелый, и, косясь на трех других, подпирающих головами сделанную под человека стойку, спросил на стандарте (их чириканье я понимал с большой натяжкой):

– Топливо ждать будешь?

– Нет, – сказал я и стал пить авт – местное слабоалкогольное пойло.

Пфайфик онемел. Удлинившимися от удивления глазами он влез, практически, в мою кружку, а пальцы сложил коробочкой, словно изготовился молиться.

Я пил.

– Так не будешь ждать топливо? – переспросил пфайфик, очумело таращась на меня.

– Не буду, – согласился я, равнодушно глядя, как мой зеленокожий собеседник бочком, точно краб, пятится к своим.

Конечно, на астероиде сейчас только и разговоров, что о моей персоне. Но передатчик тут маломощный, и дальше информация не уйдет.

Горючка меня действительно не интересовала. И то, что я официально числился штрафником, никак не мешало работать непосредственно на Мериса. А Мерис велел на недельку сдохнуть. Ну я и сдох.

Какой-то хороший, наверное, парень валялся сейчас под обломками рефлекторной башни с моим личным браслетом на руке. (Маячок из плеча я тоже на всякий случай вырезал – дохнуть, так дохнуть).

Выпил за этого безымянного парня, по весу похожего на экзотианца (больше о нем ничего нельзя было сказать с уверенностью – слишком обгорел). Щас он еще полежит, бедняга, денька три. Потом его откопает Келли, он видел, куда я его сунул. Потом сочинят рапорт. Потом пошлют в Главное управление армады материалы для генетического анализа. Потом потеряют их по дороге, война же. Родители получат армейскую пенсию за «пропавшего без вести», и будет им, наконец, от меня, беспутного, хоть какая-то польза.

А может, Келли и пять дней промаринует «меня» в развалинах – лето не самое ядреное в центральной части третьего континента Мах-ми. Нет, как ни крути – неделя. И неделю я должен пропить. На то она и «неделя», чтобы ничего не делать.

Тоска-то какая, Беспамятные боги!

Нужно было пить, чтобы не думать. Не думать о том, что будет дальше. Не думать о смерти Дьюпа. Она все еще была со мной, когда я останавливался. Стоит замереть и умирание нащупывает в тебе родные корни. И ты снова набираешь скорость, бросаешься в зону Метью, без навигации, без расчетов, вперед, в безвременье, чтобы и мысли не смогли догнать тебя. Но нет ничего быстрее мыслей.


Зря меня после истории с расстрелом террористов кинули в штрафбат. Это был тактический проигрыш военного министерства. Меня нужно было сразу вешать. Зачем пытаться переиграть Мериса в его же фантики? Уже через три месяца из штрафбата меня перевели в группу зачистки, в подразделение смертников, которое документально еще существовало, а на деле – практически нет. Потом с уголовниками я оказался на Мах-ми, где шли уличные бои, «сливы», биоэвакуация… Самая подходящая обстановка, чтобы тихо стать безымянным куском мяса.

Мерис подтянул на Мах-ми Келли, который временно командовал нашей ЭМ-17, и теперь оставалось всего лишь тихо похоронить бывшего капитана Верена и зачислить к Келли какого-нибудь другого двухметрового болвана. Вот этого самого Бака, например. Нужно-то всего лишь недельку подождать.

Мерис предполагал нанять меня тут же, на Мах-ми. В таких случаях предельная наглость снимает все подозрения. Моей задачей было – отсидеться на астероиде, а потом свалиться на голову Келли.

Пояс астероидов, окружающий Мах-ми, мало пострадал от обстрела. Да здесь и до нас было спокойнее некуда. Мах-ми – это тебе не приграничный наногигант Аннхелл, где только ленивый не играет в политику. Тут ловить нечего. Ни высоких технологий, ни сырьевых ресурсов, ни особенных культурных ценностей.

Мах-ми – исконно экзотианская территория, но население преимущественно «наше». Так сложилось. И южное крыло армады слопало этот маленький мир, даже ни разу не икнув.

Особого сражения за Мах-ми, кстати, не было. Экзотианские корабли отступили к Гране, там есть что защищать – урановые рудники, серебро и палладий. А вот на грунте нам повоевать пришлось: часть населения небезуспешно оборонялась. Плюс мародеры, которым все равно, кого грабить. Ну и наши головотяпы.

Я взял еще кружку авта. Какой вообще бандак придумал такой слабый, никчемный алкоголь? Утопиться ж проще, чем напиться!


Напиться я безуспешно пытался двое суток. На третьи уснул и проспал часов десять. Когда проснулся, выяснил, что пфайфики за это время совершенно освоились с моим телом и почитают его за мебель. Возле головы лежала какая-то рекламная снедь, строем стояли полные кружки… Похоже, я украшал своей персоной местное заведение и привлекал посетителей.

Астероид тряхнуло. То ли садился корабль, то ли… Тряхнуло еще раз, и других «то ли» не осталось. Садился корабль. Судя по вибрации – не самый маленький. Топливо привезли, что ли? Я зевнул. Пфайфики уже не замечали меня особо – привыкли. На вибрацию они тоже не отреагировали, значит, посадка была делом ожидаемым и банальным. Точно – топливо. Теперь пфайфики начнут продавать его мелким леталам, типа меня, которые крутятся в системе, выживая спекуляцией и контрабандой, купят себе немного кислорода. Ну и я, может, как-нибудь убью тут еще шесть, ой, нет – семь дней.

Еще раз зевнул. Чуть челюсть не вывернул.

В обжитый мною бар вошел пилот с прибывшего корабля. Похоже, гуманоид – рост, телосложение и все такое. Лицо закрывал шлем – за двойным шлюзом дверей воздуха просто не было.

Шлем аккуратно лег на стойку.

Человек. Совсем молодой парень. Наверное, в космосе начал пахать, как я на ферме, сначала за пульт, потом в школу. Хорошая осанка, ровная походка. В движениях что-то экзотианское, но костяк средний. Полукровка? Пфайфики защебетали с ним по-своему. Какой-то – я их не различал – показал на меня. Парень обернулся. Странные были у него глаза. Длинные, теплые, похожие на серебряных рыбок. Мне как-то не попадались такие раньше.

Он сел за соседний столик. Я кивнул ему, предлагая поделиться своим кружечным изобилием. Он по экзотиански склонил голову на бок, отказываясь. Точно – полукровка. Тонкие черты, темно-рыжие волосы. Красавец. Бабы от него, поди, без ума.

Мой собственный опыт общения с противоположным полом все еще бродил вокруг борделя. Я никогда не знал, о чем с дамами можно говорить, чего еще от них хотеть и все прочее. Моя мать... Я не был любимым сыном. Им был мой старший брат Брен. Родных сестер не случилось. Погодки двоюродные росли слишком девочками и всегда сторонились меня. Мы с Бреном подглядывали за их глупыми играми.

Тряхнул все еще тяжелой башкой, и полукровка нервно оглянулся. Я рассмеялся невольно, встал. Надо пойти размяться хоть как-то, а то уже задница приросла к стулу.

 Полез наверх по ржавой лестнице. В барах такого типа автоматически предполагается зал для отдыха.

Зал я нашел. Пустой. И из всех развлечений досталась мне одна родная физкультура. Хорошо хоть пфайфики не видели, каким способом я перевожу кислород. Вот бы оскорбились.

Я увлекся. Вернее, я слышал скрип лестницы, но не отреагировал – это же не личное помещение. Но кто мог закашлять за моей спиной? Разве что новоприбывший пилот?

– Чего тебе? – спросил я, не оборачиваясь: так скрутил себя растяжкой, что фиг обернешься.

– Мне стрелок нужен. Ты, часом, не стрелок?

Голос мягкий, приятный.

Я продолжал растяжку, размышляя, надо ли мне вообще с кем бы то ни было разговаривать? Но мысль о еще семи днях здесь победила. Разговор – тоже развлечение.

– Я часом занят. Сильно.

Голос хмыкнул недоверчиво. Видно, пфайфики уже рассказали, как «сильно» занят их гость. Однако комментировать я не собирался.

Он подождал.

– Могу заплатить горючим.

Я, наконец, выпутался из своего «узла» и развернулся к нему.

А полукровка-то озабочен: глаза-рыбки прищурены, под ними залегли тени, красивый рот кривится. В полутьме бара я этого не заметил, но тут он встал в аккурат под «лампочкой».

– Я не на стандарте сказал? – спросил с ма-ленькой угрозой в голосе (большой моему росту не полагалось). – Я занят. И деньги мне не нужны.

Полукровка круто развернулся и затопал вниз по лестнице. А мне сразу расхотелось заниматься – скука замаячила передо мной во всей своей зеленой красе.

– Эй, ты, – сказал я в удаляющуюся спину. – На сколько дней тебе нужен стрелок?

Он остановился. Кажется, вздохнул. Снова полез вверх.

Я еще раз смерил его взглядом – нет, не экзотианец, но что же в нем не так?

Парень хмуро смотрел на меня, прикидывая что-то.

– Дня на два, – буркнул он, наконец. – Ну, может, на три.

– Ну, если только на три, – усмехнулся я. И спросил в лоб. – Ты кого собрался убить?

Секунды две полукровка непонимающе хлопал глазами, потом на скулах проступили пятна, и он схватился за сенсор. Еще через две третьих секунды я уже сидел на нем. Мне было весело – оружие он вытащить так и не успел.

Да, мне было именно весело. Потеряв Дьюпа, я очень хотел кого-нибудь спасти. И смех немного защищал меня от меня же самого. Иначе бы уже наспасался. Дураков кругом ошивалось как никогда много. Но этот мне еще и приглянулся чем-то. Хотя… скука тоже имеет право голоса.

Я встал с него. Неловко оказалось на нем сидеть. Скрестил руки и стал, улыбаясь, наблюдать, как полукровка подскакивает, вытаскивает-таки тяжеловатое для его руки оружие. Тем более, сенсорное вполне можно подобрать и полегче. Еще я видел, что от его неловких движений «маячок» автонаведения сдвинулся. Еще забавнее. Сенсором со сбитой «наводкой» лучше просто махать – больше шансов, что попадешь хоть куда-то.

Однако парень разочаровал меня и не стал стрелять в мою ухмыляющуюся рожу. С интеллектом у него, к сожалению, все оказалось в норме. Где он еще найдет здесь стрелка? То, что мы сошлись – уже редкая удача. А на Мах-ми стоят части регулярной армии Империи, там ему вообще ничего не светит. Кроме виселицы. В целях экономии зарядов. Там не будут долго размышлять: полукровка он или нет.

Я зевнул. И, обогнув его, пошел к лестнице. С полдороги окликнул:

– Пошли, что ли, наниматель? Тебя зовут-то как?

– Влан, – почти не разжимая зубов, сказал он.

Последнюю букву парень произнес вообще с закрытым ртом. Я с трудом понял. Была, кажется, птица в здешней системе – влан. Кличка значит. Только что придумал, поди. Ну-ну. И я для тебя – Бак. Впрочем, я вообще сейчас Бак. Агжей три дня как умер.

Мне снова стало смешно, и я затопал к выходу, минуя суетящихся на уровне моего пресса пфайфиков. Они, наверное, пытались понять наш с Вланом разговор. Вот только знание стандарта не дает никаких ключей к пониманию намерений гуманоидов другого вида. Мы для них – темный лес, как, впрочем, и они для нас.


Влан, прихрамывая, тащился сзади. Видно, упал неловко. Но я и так видел, куда идти. Корабль на стоянке маячил один-одинешенек. Среди шлюпок, моей и местных, он возвышался приличной глыбой.

Влан отключил защитное поле, и я вошел первым. По привычке сел в кресло первого пилота, проверил системы управления. Полукровка не мешал мне. Но и не садился рядом.

– Куда полетим, птица? – спросил я весело.

– На Мах-ми, – сквозь зубы процедил Влан.

– Ты чего, обалдел? – поинтересовался я сдержанно. – Или это какая-то новая местная шутка?

Полукровка молчал.

Я развернулся к нему вместе с креслом. Нет, он не шутил. Это было видно по глазам, по сжатым челюстям.

– Ты чем треснутый? – спросил я, не повышая голоса. – Нас срежут еще до входа в атмосферу. Это ты понимаешь?

– Я – хороший пилот, – упрямо сказал он.

– Ты? – ему удалось-таки меня удивить. – С твоей реакцией?

У Влана на скулах опять расцвели пятна.

– На меня просто никто никогда не прыгал! – сердито сказал он.

– У тебя теперь много чего будет «как никогда», – парировал я. – Кто у тебя остался на Мах-ми? Подружка?

Скулы вспыхнули еще сильней. Чего же мы так краснеем-то?

– У меня там семья!

– И?

– Они – экзотианцы! Пока я… – он запнулся, не желая посвящать меня в подробности своей личной жизни, – ... был в соседней системе, там такое началось! Мне нужно их оттуда вывезти, понимаешь, ты, большой… – он не решился-таки меня оскорбить.

– Они – экзотианцы, а ты значит – нет? – усмехнулся я.

– Я – нет. Кровь есть, но это неважно совершенно.

– Что ж, может и неважно... Ну, пошли тогда.

Я встал.

– Куда пошли? – румянец пропал и глаза расширились.

– В мою шлюпку пошли, дурак. На корабле мы никак не проскочим. Слишком большая мишень. Каким бы кто пилотом себя ни возомнил, есть характеристики систем наведения. А на шлюпке, если повезет, сядем по-тихому. Большое у тебя семейство?

– Двое.

– Войдут.

– Как я потом с тобой рассчитаюсь?

– Ты? – удивился я. Ни какого «расчета» я не планировал. С моей стороны затеянное являлось чисто гуманистическим актом. – Ну, подумай. Только в процессе думай, когда ногами двигать будешь. Времени у меня – не вагон. Да и у тебя, учитывая, что на Мах-ми творится – тоже.


В своей посудине я демонстративно переключил второй пульт в режим дубля. Пусть сначала эта птичка докажет мне, что вообще умеет летать.

Влан не сказал ничего. Молча сел, надел шлем. Движения скупые, привычные. И то ладно.

Я резко дернул шлюпку свечкой, потому что горючего и так достаточно, а тут еще и навязывать его же, видимо, будут. Зато мы легли на курс, едва только оторвавшись.

– Сам стрелять умеешь? – спросил я чудного своего напарника.

– Практики не имел по людям стрелять, – буркнул он.

– Ты, поди, из «этих»? – развеселился я. И проблеял голосом расчувствовавшегося проповедника. – «Право на жизнь и право на смерть даются человеку богом…» 

– Да, из этих! И что?! – взвился он.

– Да ничего, пожалуйста, – я понял, что дразню его.

Мне нравилось его дразнить. Он так охотно заводился. Эх, нам бы таких парочку в подразделение – жизнь стала бы светлее и ярче.

Настроение мое улучшалось с каждой минутой. В космосе я вообще чувствовал себя увереннее, чем на грунте.

– Сам-то родом откуда? – весело спросил я Влана, предвкушая его шипение, вранье и прочие редкие в солдатской жизни прелести. Далее я намеревался спросить его о первом сексуальном опыте.

Ждал, что полукровка начнет с песни «Не твое дело, право». (Был такой свежий шлягер.) И даже приготовился ему подпеть. Но Влан неожиданно нахмурился и буркнул, что не знает.

– Как это? – удивился я. – В наш век электронных номеров?

– А вот так, – пожал плечами Влан. – И вообще на территориях экзотианского подчинения с номерами не так уж строго. – Может, я даже на Мах-ми и родился, только карточки рождения нет.

– Так ты, получается, всю жизнь работаешь нелегально? Торговля на астероидах и все такое?

Влан коротко кивнул уже по-нашему, наклонив голову к ямочке на шее. Шея у него была длинная, кивок вышел долгий, не по уставу.

– А почему не легализовался?

– А твое какое?

Я фыркнул. Заводился он с полуоборота.

– Как же ты, голубь, (местные орлы питаются, в основном, этой птицей), вообще мне доверился?

Влан нахмурился. Я-то понимал, что у него просто не было выхода. Но сам-то он в это въехал?

Полукровка посмотрел на меня. Я улыбался своим мыслям, одновременно посматривая на него и выполняя не самый простой маневр – уклонение от двух встречных астероидов и одного движущегося поперек курса. Маневр привычный, руки двигались механически. Я отмечал, что Влан следит за моими движениями, повторяя их не на автомате, как было бы привычно мне, а копируя и примеряясь. Похоже – стопроцентный самоучка. Не отработаны реакции на машинах и тренажерах, но котелок варит – движения не так уж и запаздывают.

Влан перехватил мой взгляд и снова покраснел.

Я не выдержал, захохотал. К его чести он не бросил пульт и не полез на меня с кулаками. Секунды три полукровка сидел, закусив губу, а потом засмеялся вместе со мной. Кое-чему его жизнь, значит, уже научила. Я тоже знал это правило – если над тобой смеются, а ты не можешь дать в морду – тоже посмейся. Над собой.

Впрочем, смех не мешал мне смотреть в оба – не хотелось бы за забавами проворонить большой камушек.


Мах-ми окружена рваным астероидным поясом, потому она и Мах-ми (бабочка). Чудесное зрелище из космоса, но на маленькой шлюпке – ты сам не больше астероида. Так что глаза на подлете к планете лучше держать открытыми.

Каменная каша меня пока даже устраивала. Но, к сожалению, на орбите болтались отгоняющие астероиды гравитационные модули, а потому, прежде чем войти в атмосферу, нам предстояло преодолеть относительно свободную полосу пространства.

Задача не самая сложная, конечно. Да и не первый раз я так развлекался – практически изображая свободное падение болида. Чтобы не подстрелили. Впрочем, тактика не стопроцентная. Сам бы я на месте дежурного заинтересовался, что за фигня падает.

Ага, он и заинтересовался. Пришлось отстрелить один из баков с горючим. Взрыв вышел вполне пристойный, а у Влана возник-таки должок. Бак – он денег стоит.


Тряхнуло нас, конечно, основательно.

– Зацепило? – крикнул Влан.

Хотел пошутить, но глаза у него были такие испуганные, что я сдержался.

– Не зацепило.

Я понимал его страх. Проделанный мною маневр только внешне кажется простым. Если вас решили «пощупать» ракетой, то попадание нужно суметь изобразить не секундой раньше или позже, а когда надо. Но на месте дежурного я бы глянул и на спектрограмму взрыва. Впрочем, мы уже вошли в атмосферу, и «вести» нас стало гораздо труднее.


Слава Беспамятным, летать за время службы в спецоне я не разучился – мы регулярно принимали участие в боевых операциях кораблей южного крыла армады. Сильно сбросил скорость и… в общем-то, затерялся среди других медленных атмосферных целей. Теперь оставалось не наткнуться на патруль, что называется, лоб в лоб. Но если у парнишки на Мах-Ми семья, какие-нибудь боги должны о нас позаботиться.

Конечно, посадка на планету, где вовсю идут боевые действия, сродни самоубийству, но я не боялся. Даже не просто не боялся, был уверен, что пронесет. Потому что в прошлый раз мне упорно не везло вот на эти самые секунды, на щенячий волос, как говорила мама. Если бы мне повезло хоть чуть-чуть, Дьюп остался бы жив. И, похоронив его, я ощущал, что боги должны мне теперь по полной.

Я уверенно вел маленькую шлюпку, поглядывая то на экран слежения, то на спутниковую карту местности. На Мах-ми нас перекинули совсем недавно, и планету я, можно сказать, не знал. Города два видел, не больше.

Влан молчал. Он просто ткнул пальцем в карту.

Город назывался Ис-Тхан, и там, судя по сводкам, было довольно горячо: в самом разгаре уличные бои, они же – «зачистки». Пришлось рискнуть и набрать один из военных кодов, чтобы сориентироваться по местности. Вообще, Влану сильно повезло, что он меня встретил. Очень сильно. Нас пару раз «запрашивали», и я давал стандартный спецоновский отзыв. По своим я стрелять не собирался, но мы вполне могли налететь и на обороняющихся экзотианцев, и на мародеров.

Влан уже начал поглядывать на меня с подозрением. Он и раньше не очень понимал, с кем связался. Однако не очень крупный мошенник, каким я выглядел на астероиде, уж точно не мог знать отзывов спецона. Впрочем, мы оба играли вслепую: он доверился моему росту, я – его глазам-рыбкам.

– Садимся, – сказал, наконец, Влан.

Спикировали вниз, и в нас тут же начали палить. Пришлось максимально резко войти в поворот. Щит активировать я не стал, еще не понял, кто стреляет.

– Спрячь свой сенсорный, – бросил я Влану, доставая свободной рукой импульсник и ставя его на самый широкий спектр поражения. Такие импульсники в армии называют «прощай, оружие». Широкий сигнал вырубает все не механическое в радиусе примерно тридцати-сорока метров: доспехи, связь, системы наведения. Ну, так у нас-то с Вланом ничего и нет, а все остальные пусть думают о себе сами.

Я взял стандартный армейский гэт.

Когда мы почти коснулись земли, буквально вытолкнул наружу полукровку и, включив блокировку шлюпки, выпрыгнул сам. Шлюпка рванулась вверх, а мы покатились под защиту бетонных обломков.

Кто же так старательно поливает нас огнем? Неужели – наши?

– Куда теперь?

Влан махнул рукой:

– Вон через тот дом. Думаю, они в подвале прячутся.

– Держись за мной. Вперед не лезь, – я перебежками двинулся к указанному дому.

 Скатился в подвал. Пусто. Остатки еды, разбросанные вещи… Влан стал копаться во всем этом, а я наблюдал за улицей.

– Они тут были. Только не понять – давно или нет. – Влан держал в руках цветную ленту, и глаза у него блестели. Мокрые, что ли?

– Сколько лет сестрам? – спросил, не оборачиваясь больше. Не было у меня времени его разглядывать. По улице шли трое. Я не понимал, чьи это люди.

– Двенадцать и четырнадцать.

– Тогда дело плохо, – честно выложил я, не отрывая глаз от… От кого? Квэста Отара. Наши! Только…

– Думаешь, убили?

– За мной! Из-за спины не высовывайся!

Осторожно двинулся за этими троими «нашими». Эпитэ ма хэтэ, я уже понял, что они давно и с удовольствием занимаются тут мародерством. От того их форма приобрела уже странный вид – каждого украшала какая-нибудь дрянь. И сами они вели себя не как бойцы, а как гиены. Шарили глазами – где бы, что бы да как бы. Но раз наши, где-то рядом штаб. Кто их командир, чтоб его Хэд наизнанку вывернул!..


– Куда мы идем?

– Заткнись. Дыхание побереги.

– Ты… Я…

– Тебе в деталях описать, что с твоими сестренками сейчас делают, чтобы ты заткнулся? – я ускорил шаг.

Можем не успеть. Потом, бывает, и убивают.

Влан уже и так дышал тяжело.

Квэста Дади пассейша, эти трое еще и патрулируют!

И тут раздался душераздирающий детский крик. Мы побежали. И трое тоже побежали. Им, видно, сильно хотелось посмотреть.

Я начал стрелять, как только мы вывернули на площадь. Может, дал бы себе осмотреться лишнюю треть секунды, но не хотел, чтобы и Влан сообразил, что именно там произошло. Мне хватило характерного едкого запаха.

Выстрелов никто не ждал – у них, якобы, все было под контролем.

А потом начал стрелять Влан, и контроля не стало. Это оказались регулярные части – доспехи, рации и еще много другой не работающей теперь электроники. Наши регулярные части. Но вели они себя, как свиньи. И я стрелял по своим. Со злостью. С остервенением. Потому что спасать было уже некого. И лучше бы срочно что-то взорвать, чтобы этот недоделанный пилот-самоучка не увидел трупов. Впрочем, девяносто девять из ста, что он их и не увидит. Мы тут просто оба сейчас сдохнем. И это даже не девяносто девять, а...

Но, видимо, у богов все-таки есть совесть.

Тебе, верно, странно, почему я так часто вспоминаю богов? В свободном космосе не верить в высшее начало трудно. Когда вы оба болтаетесь в пустоте, ты и бог, то гораздо лучше слышишь и понимаешь творца. По крайней мере, я не встречал в космосе атеистов. Не пришлось.

Итак, совесть имелась. Над нами зависла эмка (корабль небольшого размера, может садиться непосредственно на планету), и придавила сверху силовым полем.

Кто-то заинтересовался перестрелкой.

Я более-менее легко переносил перегрузки и с трудом, но мог двигаться. Приподнялся. Хэд! На эмке опознавательные знаки спецона.

Только Келли тут из наших. Как он меня вычислил? Прицепив маячок к моей шлюпке? С него станется. Вот пусть и выкручивается теперь сам. В принципе, спецон при военном положении много на что имеет право.

Келли спрыгнул, не дожидаясь полной посадки. Я б на его месте тоже взбесился. Но я сейчас достаточно зол и на своем.

Поле отключили. Я стоял и медленно, демонстративно отряхивался. Почти все ребята из нашего подразделения знали меня в лицо. Разве что новички могли спутать. Но Келли бы проинструктировал.

Стоял и ждал. Келли сам в состоянии оценить увиденное, ему комментатор не нужен. И он оценил.

Наши ребята сразу «взяли периметр».

Влан, судя по лицу, уже считал себя мертвым – к спецону гражданские относились еще хуже, чем к регулярным частям. Как правило, было за что.

Обзор с нашего места не впечатлял, и полукровка не мог точно видеть, что там с его сестрами. Я выше ростом и то различал лишь торчащие из кучи тряпок конечности.

Наконец Келли подошел ко мне. Открыл рот, но что спросить – не придумал. Потом посмотрел на Влана. Затормозился как-то. Глянул на меня. Потом еще раз на Влана. Я его недоумения не оценил и на немой вопрос не ответил.

Тогда Келли махнул ребятам рукой – увести, и нас повели в корабль.

Бойцы не знали, как со мной обращаться. В другое время меня бы это повеселило, но сейчас я боролся со злостью и раздражением. Хотел подбодрить Влана – пустые усилия. Может, полукровка схлопотал стрессовый шок, а может, все-таки разглядел что-то?

Келли приказал «увести», но не сказал куда. Видя нерешительность конвоиров, я направился прямиком в карцер. Сел на пол. Влан плюхнулся рядом. Мне очень хотелось обнять его, но я чувствовал, что он близок к истерике. А как успокаивать в таких случаях, не знал. Келли старше, может, подскажет чего?

Капитан послал за мной минут через двадцать. Когда вели по коридору, ребята уже не сдерживались – кто-то здоровался, кто-то улыбался. Они были рады меня видеть.

Келли тоже обрадовался. Он упорно не хотел признавать, кто теперь главный, и при встрече наедине все так же докладывал мне обстановку и держал себя как старший по возрасту подчиненный молодого командира. Я уже устал с ним бороться и бороться бросил.

Он доложил. Я выслушал. Мы обсудили предпринятые меры. Действовал капитан правильно: кое-кого расстрелял, кое-кого для наглядности повесил, приставив охрану, чтобы не сняли раньше времени. Мы написали рапорт о проверке и предполагаемой смене командования уличенной нами в мародерстве части.

То, что я натворил, худо или бедно можно было вписать в уже подготовленную легенду и даже изобразить меня героем. Мы посмеялись.

– Только с леди этой не знаю, что делать, – сказал Келли.

– С какой леди?

– Ну, с той, с которой вы вместе...

Я завис.

– Сержант, – спросил я, позабыв про капитанские нашивки Келли, – у нас кто-нибудь родом из этой системы служит?

– Дейс, по-моему. Позвать?

Я кивнул, уже и сам вспомнив этого вечно улыбающегося технического самородка, которого Келли сманил из наземного гарнизона Аннхелла. С большим скандалом, кстати, сманил, пришлось откупаться двумя канистрами спирта.

Вот только я не помнил, чтобы Дейс был родом именно с Мах-ми. Хотя… Парень он щуплый, низкорослый, что может говорить о примеси экзотианской крови. А тут, на Мах-ми, все как раз так перемешано…

Пока ждали Дейса, прокручивал в памяти историю своего знакомства с Вланом.

Келли занялся чаем. Зная, что я не любитель спиртного, он доставал где мог какие-то экзотические сорта. В каюте булькал закипающий чайник, на границе слышимости перекликались по связи дежурные. «Глаза, – думал я. – Должен же был догадаться, почему такие глаза…»

Наконец прискакал Дейс – как всегда веселый и весь какой-то встрепанный.

– Местный уроженец? – спросил я.

Он с готовностью кивнул. Чего, интересно, обрадовался? В увольнительной был, что ли?

– Скажи, боец, – я говорил медленно, тщательно подбирая слова, – есть у вас птица, название которой звучит вроде «влан» или как-то похоже?

– Влана, господин капитан?

– Вла-на? – повторил я четко.

– Так точно.

– Спасибо, боец. Ты чего такой радостный? С родными все в порядке?

– Так точно!

– Ну иди, свободен.

Я повернулся к Келли.

– А меня ведь и не обманули, в общем-то. Влан-Влана. Мог бы догадаться. Где она?

Келли вызвал дежурного. Тот растерянно пояснил, что после моего ухода «Влан» попросил посмотреть на трупы женщин, и он разрешил.

Мы с Келли подскочили оба. Знали, какие там трупы.

Позабавившись, наши «соратники» вживую облили женщин и детей дезинфектантом, который в несколько часов превращает мясо и кости в однородную органическую массу. И сделано было это не тогда, когда мы с Вланом устроили там фейерверк, а гораздо раньше. Сбивший меня с толку детский крик оказался случайным, что называется «не из этой темы». Выскочив на площадь, я сразу все понял. По запаху. Потому я и не пытался вступить в переговоры – спасти мы никого уже не могли.

Сам я ни разу не видел, как людей обрабатывают раствором, как мусор, и как в считанные минуты дезинфектант разъедает заживо сначала легкие и слизистые, потом – мягкие ткани. Мне только рассказывали. Но если бы в подчинении у меня сегодня оказались мои спецоновцы, я бы попробовал сделать это кое с кем сам.

Влана стояла возле кучи органики, из которой торчали недоразложившиеся ноги и обрывки одежды. Когда я хотел ее оттащить – она просто упала. Еще и надышалась этой дряни, видимо. Мы с Келли подхватили ее. Тоже мне – женщина-пилот. Женщина, которая по воле обстоятельств или по собственной воле сделала из себя мужчину. А мы теперь что должны делать?

Я посмотрел на Келли. У него хоть какой-то опыт есть. Знал, что он женат и у него две дочки. Но капитан только головой помотал. На борту у нас обычный медик, в плане руку-ногу пришить, а нужен психотехник.

Мы занесли Влану в медотсек и тут же вышли. Втроем там не развернешься – тесно. Эмка хоть и приличная посудина, но не корт. Оставили девушку с медиком, понимая, что в чувство-то он ее сейчас приведет, а дальше что?

Келли тут же смылся, чтобы выяснить, куда вообще можно пристроить хотя бы в медицинском плане штатскую девицу без документов. Я остался подпирать дверь в медотсек. Нелепость ситуации меня раздражала.

Что такое вообще «девушка в космосе»?

Да не понять что!

Встреть я Влану где-нибудь в городе, я, может, и догадался бы. Но пилот! Это же сто процентов бесплодие и еще Хэд знает, что там бывает от жесткого излучения у женщин. Нашему-то брату, если захочется завести детей, никогда не известно наверняка, даст ли генетический департамент положительное заключение. А леди могут путешествовать в пространстве только в максимально защищенных условиях пассажирского транспорта. И то желательно уже в возрасте, не предусматривающем деторождение.

Женщина-пилот. Это было для меня чем-то невообразимым. Но чем больше я вспоминал ее глаза, тем больше мне хотелось зайти и хотя бы посмотреть на эти глаза еще раз. Что за шутки Рогатого?

«К Хэду!», – подумал я, развернулся и пошел искать Келли.


Келли, пока я подпирал дверь, действовал. Он вообще человек действия, долгие размышления выбивают его из колеи.

Капитан приказал парням разобрать неразложившиеся человеческие останки и выяснил, что девчонок двенадцати-четырнадцати лет, по крайней мере, сверху нет. А значит – оставался крошечный шанс, что они в эту кучу не попали и скрываются сейчас где-то в развалинах. Стоило поискать. Тогда и с Вланой решить легче.

Мы послали запросы с примерными описаниями по всем работающим службам. Дали команду нашим военным патрулям. Медик погрузил Влану в искусственный сон и двое суток он нам обещал.

Я все-таки зашел и посмотрел на нее спящую. Даже с закрытыми глазами она нравилась мне все больше. Выругался и ушел. Следом бежал медик со стенаниями, что ему этот случай не по профилю. Медик видел, что я зол, но не знал, почему. Объяснять я ему не собирался.

Женщина-пилот. К Хэду!


Я не специалист по генетике. Иначе объяснил бы тебе, почему женщина-пилот – так для меня дико. Я, конечно, учил в школе, что обычные космические излучения, не говоря уже про всякие там гамма-всплески, творят с информацией живых клеток нечто невообразимое. Но в деталях – не помню. Помню только, что если в первом поколении козлят у людей не родилось, это совсем ничего не значит.

Еще помню, что мужчины якобы менее восприимчивы к той посторонней информации, которую гонят сквозь пространство чужие звезды. Однако то и дело раздаются скептические голоса ученых: что делать выводы еще рано, и через пару тысяч лет все это выйдет таким боком, что мало не покажется никому.

Однако парни все равно будут болтаться в космосе. Потому что мужчинам нужна новая информация. Даже с риском, что использовать ее мы не сможем. Наши гены жаждут изменений. Пусть из нас выживет один на тысячу – мы все равно полезем в самое пекло.

Другое дело женщины. Страсть к саморазрушению не должна быть присуща им тоже, иначе человечество вымрет. Есть, конечно, женщины, считающие иначе, но официально леди в армаду, например, не возьмут никогда. На то есть прямой запрет генетического департамента. Летать можно разве что вот так, как Влана – без документов. Ну, может быть, в спецоне еще. Про такое как-то тоже слышал.

Когда я в детстве читал глупые фантастические саги, там «слабого» полу в космосе – кишмя кишело. В мои же времена не каждый парень рискует летать даже на предельно защищенных пассажирских. Хотя в тот же наземный спецон идут без особого страха – пусть дело это куда более убойное, зато, если уж уцелел, так уцелел.

Как только я подал документы в армаду, мне отец сразу сказал: ты теперь для семьи – отрезанный ломоть. На нашей планете нравы патриархальные.

Говорят, что на экзотианских КК встречаются женщины, но и там выбирают жестко: или летай, или рожай – что-нибудь одно. Но, так или иначе, у экзотианок в этом плане свободы больше.


Однако о генетике я размышлял недолго. Проблем и без того хватало. Нужно было срочно доложить о случившемся высшему командованию, пока все это не обросло соплями и сплетнями.

Келли для доклада не подходил, он и красноречие – вещи несовместные, а мне сейчас не позволяла должность. Пришлось срочно связываться с Мерисом, объясняться. Заодно и поругались. Мерис решил сначала, что я тупо хочу его подставить. Заткнулся он только тогда, когда я ткнул его носом в предусмотрительно спасенные от окончательного разложения останки детей и женщин. Ну и пообещал отослать ему все это спецпочтой.

К сожалению, вылететь к нам генерал не мог, однако согласился доложить «через голову», сразу вышестоящему начальству. Теперь я спокойно мог разрешить Келли нести все, что угодно, если на него таки выйдет кто-нибудь из командования и потребует объяснений.

Во время торговли с Мерисом пропала одна из пар дежурных, которых местная наземная служба отрядила патрулировать территорию. Личные браслеты – штука надежная, так просто оба сдохнуть не могли. Похоже, ребята радовали сейчас мародеров – оружие, одежда, а может, и свежее мясо. Бывало такое.

После разговора с Мерисом я с удовольствием сожрал бы кого-нибудь сам, потому – взял шлюпку, четырех бойцов и попробовал на бреющем полете подцепить сигналы личных маячков.

Кое-что вышло. То ли сигналы, то ли похожие помехи, но что-то из заброшенной канализации доносилось.


Канализация завалилась совершенно. Таких ветхих я давно не видел. Пройти мы по ней не смогли, сигнал потеряли. Тем не менее, надежда оставалась – мы нашли обломки одного из личных браслетов (без атомной «батарейки», конечно, «батарейку» сперли).

Кто-то предложил попробовать собаку. У местных полисов вполне могли быть собаки.

Связались с городской полицией, добыли пятнистого от страха полиса с лохматой смешной собачкой. Собачка оказалась дружелюбной и ласковой, облизала мне лицо, когда я присел погладить ее и, обнюхав обломки браслета, свистнула в какую-то дыру.

 Стали разгребать. Оказалось, пес нашел полузасыпанное ответвление от основного хода. Мы его раскопали. Пес тоже рыл, повизгивая. Под завалом лежал труп, плотно закатанный в пластик. На лице – рана в крошках пенобетона. Даже не рана – царапина.

Даже если доспехи у бойца стояли на минимальной защите, пропустить летящий в него камень они не могли. Разве что, он был вооружен импульсным оружием, и отключил на момент выстрела доспех. Камень мог его испугать, рука дрогнула и возникла завязка между импульсом и доспехом. Второй тоже отключил доспех, чтобы помочь ему...

Я связался с Келли, попросил выяснить, чем были вооружены патрульные и попросил достать их личные вещи.

Стоп. Сигнал-то мы ловили. Значит – второй жив?

Почерк был знакомый. Трущобный почерк. Значит, второй патрульный сейчас под городом, или в каких-то других местах обитания местных бомжей.

Я послал шлюпку «на автомате» за вещами второго бойца – вдруг собачка найдет что-то еще.

Поджидая шлюпку, мы выбрались на поверхность и уселись портить здоровье, кто чем привык.

Сутки на Мах-ми длиннее стандартных, и тусклое белое солнце только-только клюнуло горизонт, но по корабельному времени ребятам давно полагалось в койку. Ален Ремьен остался наблюдать за местностью, остальные повалились на траву. Айим, самый мощный на вид из парней, сразу уснул. Двое закурили. На это в спецоне смотрели сквозь пальцы, ну и я, в конце концов, стерпелся. Потому что мой способ гробить здоровье тоже оригинальностью не отличался. Я начал размышлять. А это – причина большей части болезней, кроме инфекционных.

Я думал о том, где бы взять человека, выросшего на здешних помойках. Или хотя бы на здешних улицах. Попробовал поговорить об этом с полисом, но полис стал неадекватен уже от одного моего вида. А то, что я без нашивок, вообще вводило его в ступор. Наверное, он решил, что самые высшие чины в спецоне так и должны выглядеть – грязные, злые, с изодранной мордой (исцарапался, когда в канализацию лез) и в форме без нашивок. А я-то думал, что после Дьюпа внешним видом спецоновца мало кого можно удивить.

В общем, полис оказался мне не полезен. Даже имя пса мы у него не узнали. Но пес откликался и на «иди сюда, собачка».

Пришлось собачку изъять, полиса отправить к маме, а ребятам на эмку свистнуть, чтобы прислали и Дейса, как единственного местного. К несчастью, Леса, чувствовавшего себя в любых трущобах как рыба в воде, Келли, пока я осваивал штрафбат, сдал в интернат на Пайе (соседней малой планете), устал он с ним воевать.


И тут на связь вышел медик. Девица наша раньше предполагаемого пришла в себя и требовала, чтобы мы ее подключили к поиску.

В первую секунду я хотел вставить медику, чтобы не лез, где его не ночевало. Но потом решил взглянуть на Влану и задать ей пару вопросов на тему – отошла она от произошедшего или нет.

Влана выглядела неплохо. Очень неплохо. Глаза блестели. На щеках горел румянец. Если бы я не видел ее часов восемь назад, не поверил бы, что можно восстановиться так быстро. На этом контакт следовало закончить, но я решил задать-таки два-три вопроса, чтобы самому не думать, зачем на нее вытаращился.

– Документы хоть какие-то у вас есть? – спросил вместо приветствия, хотя хотел поздороваться вообще-то.

– Есть личная карточка, – ответила Влана, растерянно заморгав, видно другого вопроса ждала.

– Ну, вот и прекрасно. Сейчас к вам сержант Гарман подойдет, ему и покажете. Вижу, вам лучше. Рад за вас. До связи.

И я поднял руку, чтобы отключиться.

Глаза Вланы округлились, она шагнула вперед. Лицо девушки сразу заняло весь экранчик.

– Да стой…те же вы! Я же помочь могу! Я же выросла на этих улицах!

Местный был нам нужен, но мне так хотелось избавиться уже от этой леди… Хотя, почему – нет? Если девушка может летать, почему бы ей не лазить по подвалам и свалкам?

– Ладно, – сказал я раздраженно. – С тем же Гарманом в шлюпку – и бегом ко мне!

«К Хэду, – сказал я сам себе мысленно. – К Хэ-ду!»


Шлюпка с Дейсом, Гарманом и Вланой прибыла минут через двадцать.

Выглядела леди и в самом деле превосходно. Ребята, наверное, рассказали ей, что есть надежда и все такое. Я-то понимал, что мы вообще ищем пока не тех, кого бы она хотела, но промолчал. Не до того мне было. Время уходило, и вместе с ним – надежда найти второго бойца живым.

Зачем им боец? Зачем напали? Почему не убили второго? Или убили? Тогда – где тело?

– Проверить все близлежащие свалки, ямы, подвалы. Двигаемся к северной оконечности города. Параллельно, двумя группами. Работаем в пределах видимости групп. Ищите второго! Девять из десяти – он тоже труп! – сказал я резко. Ребят надо было занять и лишить иллюзий. – Первая группа, возьмите с собой леди, – закончил я. – Она уверена, что знает все местные свалки!

Щеки Вланы опять вспыхнули. Я был не рад, что обидел ее. Да и вообще не понял, почему вдруг захотелось хамить? Но нахамил и пошел. Не оборачиваясь.


Мы разделились – я с Дейсом, Айимом и собачкой, а Влана с Гарманом, Ремьеном и Росом. За Влану я не боялся. Гарману в плане телоохранения можно было доверить кого угодно, он надежен, как старая добрая атомная война.

Двинулись быстро. Сайсен Айим – здоровенный парень. За полчаса он успел основательно перезарядиться и ломанулся, как кьют (местное вьючное животное). Я тоже не уступал ему ни в росте, ни в ширине шага. Дейс едва поспевал за нами. Он невысокий и довольно щуплый, но голова, по словам Келли, работает. Келли вообще неровно дышал к разного рода техническим умельцам и битым железом гениям. А я вот даже не помнил, как этого «гения» зовут. Непорядок.

Я шел, держа палец на кнопке поисковика, надеясь уловить «звонок» личного маячка бойца. Но, похоже, зря надеялся. И в затылке отчего-то свербело. Словно кто-то наблюдал за нами. Но наблюдателя мы бы давно засекли, так почему же...

Резко остановился. Огляделся. Ощущение, что за нами наблюдают, не пропало. Сообщил второй группе, чтобы смотрели в оба.

Через пять минут вызвал Гарман. Предложил сойтись. Это означало, что у ребят появились кое-какие мысли.

– А по связи?

Я слышал, как Гарман советуется с кем-то.

– Можно, – ответил он, наконец. – Только не озирайтесь и головы вверх не поднимайте. Влана считает, что наблюдают за нами с крыши. Выносных лифтов здесь нет, и бандюки бродят по крышам, как у себя дома. Тем более сейчас, когда административные здания не работают. Но говорить, она считает, можно. Я объяснил ей тип нашей связи – она такого не знает.

– Знают ли здесь наш «тип связи», мы сейчас сами поймем, – сказал я и, приказав второй группе постепенно расходиться с нашей, вызвал с эмки вторую шлюпку. Велел зависнуть над крышей соседнего здания (этажей в двадцать, не больше), но в зону видимости с земли не входить. И кинуть мне картинку сверху.

Или бандиты с крыши уже разбежались. Или…

«Или» получилось. С эмки запросили навигацию со спутника. Погода была отличная, к тому же совсем стемнело. Шлюпка спустилась максимально низко, сигналы свели, и, хоть и в инфракрасном режиме, но картинку мы получили. Молодец таки оказалась Влана. На крыше они, гады, сидели. Видимо, сиганули туда прямо из канализации, на таких маленьких скейтах. Килограмм на… Сколько может поднять скейт на антиграве? Потому и собачка заметалась. Удирай они от нас по земле – хоть какой-то бы след остался.

Вот тебе и летающие кирпичи…

Бандюков на крыше сидело штук двенадцать. Но я мог и ошибиться, фигурки жались друг к другу – видимо наверху холоднее, чем внизу. А еще фигурки показались мне щупловатыми.

Я быстро вышел через браслет в сеть и выяснил, что пятьдесят кило – уже большой предел для бытового скейта. Опаньки. Таки молодежная банда оказалась.

Атаковать живой силой смысла не имело. Если заложник у них – мы его тут же и потеряем. Оставалось – придавить полем.

Я сообщил Келли. Он стал поднимать эмку. Однако, дело это не такое простое, как кажется. Пока прогреют планетарные двигатели, пока изменят программу навигации – эмка не шлюпка, основная навигационная карта у нее стоит типа космос-космос, а здесь расстояние в пределах двадцать простых единиц, не магнитных. Тут – или карту менять, или на ручном. Кто там без Роса сможет на ручном? Тусекс-Пузо Ходячее?

Нам нужно было изображать деятельность, пока подойдет эмка, и я погнал парней обследовать промоину в земле. Собачка поскуливала. Она тоже что-то подозревала, но говорить не умела.

В промоине ничего интересного не нашлось, а времени оставалось много. Мы стали промоину раскапывать. Фигурки на крыше зашевелились. Бодро так зашевелились. И до меня дошло, что мы чисто по дурости роем там, где надо. Взялись рыть с усердием. Наши мелкие враги стали готовиться то ли удирать, то ли спасать свое сокровище.

Я объявил перерыв, чтобы их успокоить, как бы и вправду не удрали. К этому моменту усталость покинула даже Дейса. Ребята чувствовали кульминацию, пришлось напомнить, что надо изображать сонных и вялых, иначе наши «кошки на крыше» заподозрят что-нибудь и дадут деру.

Подростковые банды на Мах-ми вряд ли называли «кошками», как на Анхелле. Но надо же мне было этих мелких как-то называть?

А «кошки» нервничали. Жестикулировали, бегали по крыше.

Я связался с Гарманом и срочно велел его группе отходить так, чтобы с крыши их больше не видели. И отослал шлюпку. Демонстративно. А Айиму и Дейсу приказал копать. Подростки – твари по своей сути наглые. Вдруг не побоятся напасть? Нас, в общем-то, всего трое. Собачка – одно название. Но я ее на всякий случай привязал, вбив колышек рядом с нашими вещами. Тяжелое оружие и часть амуниции ребята по моему приказу сняли и сложили в кучу. Только гэты мы бросили, чтобы были под рукой. Спецоновцы так обычно не делают. Если бы нам действительно хотелось тут что-нибудь раскопать, мы подняли бы на крыло десяток местных из соседних подвалов, а сами встали бы в оцепление. Но нам хотелось изобразить, какие мы тупые и самонадеянные. И мы изобразили.

Я уже думал не о том, как ловить этих местных «кошек», а о том, куда девать Влану, если придется кого-то допрашивать.

Через сколько минут над нами зависнет, наконец, Келли? Он просил минут двадцать-двадцать пять. Значит, нам, возможно, даже придется картинно «сдаться».

Я проинструктировал парней. Заодно спросил у Дейса, как его зовут. Оказалось, Эммануэл. Вот же наградили родители.

И тут они посыпались сверху. На своих маленьких летающий скейтах, практически из темноты… Не совсем, конечно, из темноты, я намеренно поставил фонарь от раскопа дальше, чем было нужно.

Дейсу я велел изображать испуганного до комы, а лучше – убитого, и он тут же упал, нелепо всплеснув руками. (Он мог бы и смыться в суматохе, но нам нужно задержать банду, а не растягивать по городу.) В Айима выстрелили пару раз из огнестрельного, он лениво уклонился, перекатился и встал у меня за спиной. Уклонялся он по привычке. Огнестрельное оружие «держит» даже самый простой «доспех», и мы не боялись его совершенно.

Все складывалось как надо: за спиной – Сайсен Айим, которому в плане реакции я доверял, как себе, умница Дейс изображал, что он труп, типа задели из «сенсорного», которым махал по широкой дуге какой-то придурок (сенсорное может войти в резонанс с «доспехами», если угол чего-то там совпадет).

Можно начинать тянуть время и торговаться, пока не сядет Келли. Браслет на моей руке переведен в режим передатчика, и Келли сейчас все отлично слышит (даже кое-что видит, когда я руками машу).

Мне стало скучно. Теперь я понимал Дьюпа, который утомлялся обычно от простецкой нашей тактики, где все продуманно…

Ба! Все, да не все. Скосив глаза на браслет, я увидел, что в тыл к нам заходит группа Гармана. Вот пусть только влезет, умник, шею потом намылю! Я знал, что девушки способны уже одним своим присутствием толкать мужчин на идиотские поступки. Знал. Но в теории, так сказать. А теперь практика вместо того, чтобы сидеть и не рыпаться, дышала мне в спину. Ну, пусть только тявкнет эта практика, мало ей потом не покажется.


Пока суть да дело, я успел как следует рассмотреть своих «кошек». Пятеро пацанов и девчонка (значит, половина осталась сидеть на крыше). Одеты в хроностиле. Прошлое тысячелетие. И по виду, и по степени износа. Теперь понятно, почему у них так много огнестрельного оружия (несколько невостребованного сейчас) – дети играют во времена колонизации сектора. Этакие дикари каменных джунглей. (Я заметил всего два светочастотных и один сенсорный «бэк» (белковонаводящий), вроде того, что был у Вланы, но полегче – «аксо» или «D18». Светочастотные тоже были маломощные, доспехи такими не пробить. А у нас с Айимом – проверенные армейские гэты. У меня еще и импульсник в левой (стрелял я одинаково с обеих рук). У Айима в левой – плоский диск отражателя. Хорошая штука, если умеешь пользоваться. Подбросил, попал лучом на отражатель и выстрелил куда угодно, хоть себе за спину. Айим умел.

«Кошки» мало что понимали пока в происходящем. Подросткам почему-то казалось в темноте, да с крыши, что мы почти безоружны, протяни руку и бери. Ну, так мало ли что там, с крыши, покажется.

Высокий белобрысый парень с хвостиком волос над правым ухом, прихваченным старинной заколкой, видимо, главный в банде, перевернул ногой Дейса. Тот, умница, не подавал признаков жизни.

Парень мрачно уставился нас с Айимом. Трепаться ему не хотелось. Хотелось шлепнуть нас по-быстрому. Но при сложившемся раскладе это мы его могли шлепнуть. Останавливало только то, что на крыше наш боец.

Я вспомнил, что Мах-ми – место окраинное, от новинок цивилизации удаленное, и поджарил ржавый остов валявшегося в пределах скудной видимости авто. Эффект был нормальный. Все сразу поняли, что у меня в руках. Если до этого иллюзии у подростков оставались, то теперь кино закончилось. И свет уже зажгли. Вроде как они на нас напали, но поймали их мы.

Я цокнул языком, давая знать Айиму за спиной, что все под контролем, и скоро играем дальше. Сзади уже почти вплотную подошла группа Гармана, а над крышей минут через пятнадцать зависнет эмка.

Бежать надо было «кошкам», а не играть в солдатики. Похоже на моем лице это отпечаталось крупными буквами. Какой-то пацан вздернул оружие, и я, жалея дурака, долбанул по железяке из импульсника (из гэта срезал бы вместе с рукой). Парню и так досталось. Как он заорал, наверное, на крыше услышали.

Зато сразу выяснилось, кто тут настоящий лидер. Девчонка, яркоглазая, с рыже-голубыми волосами, выхватила у блондина коммуникатор и вызверилась на меня.

– Ты, жирный придурок! Если дернешься, от твоего вонючего бойца кишки с крыши спустят! Ты понял?!

Я не смог сдержать улыбку. Почему жирный-то? Потому что доспехи под формой? Оказывается, полнит?

Айим, уловив и правильно истолковав вздрагивание начальственной спины, тоже фыркнул.

Я смотрел на девицу с удовольствием. Все в ней было уместно и гармонично – даже странные тряпки вместо нормальной одежды. Тонкие запястья и щиколотки, высокие скулы – явно чистокровная экзотианка. Фантастически красивое лицо, плотная матовая кожа, умело тонированные волосы. Будь она постарше, может, я бы даже испытал чего, но так – просто любовался. Паршивке едва ли исполнилось пятнадцать.

– Че ты лыбишься, поганый ублюдок!

Нет, ну как я мог не улыбаться, когда воздушное, тонкокостное существо с обликом фейри ругается, словно уборщик. Почему я хохотать не начал, вот вопрос.

«Кошечка» поднесла к губам коммуникатор:

– Эй вы, наверху, козла этого подведите, чтобы он увидел! На! Зырь! – она развернула ко мне дешевый передатчик, где на маленьком экране маячило что-то в форме спецона.

– Только форму вижу, – сказал я нагло. – Пусть номер назовет.

Возникла заминка. То ли мой боец не хотел говорить, то ли не мог.

Я терпеливо ждал. Время работало исключительно на меня.

– Да он резину тянет! – истерически взвизгнул белобрысый парень.

Я пожал плечами – дело мол, ваше, что про меня думать.

Из коммуникатора неслись ругательства – на крыше тоже что-то происходило. Потом над ночным городом пролетел вопль, слышный и без средств связи.

– Ща тебе на опознание скинут руку или ногу! – сказал парень.

Еще бы десять минут.

Трудно договориться с подростками, это я уже знал по Лесу. Оставалось, пользуясь тем, что на крыше вроде бы Хэд знает, что творится, на «раз-два-три» сделать из тех, кто спустился к нам, таких же заложников, как мой боец. По крайней мере, из двоих. Остальных перестреляем. Иначе… Я толкнул плечом Айима, чтобы приготовился.

– Девчонка – моя, – сказал я, почти не шевеля губами. – Твой – белобрысый. Остальных – к Хэду. На…

– Ах ты, маленькая мерзавка! – раздалось за моей спиной, и из темноты выросла Влана с маячившим сзади Гарманом. Рожа у него заранее побагровела. Но Влана плевала на субординацию. Она быстро двигалась к свету. Как ночная бабочка, подумалось вдруг мне.

– Тебя бы мать видела! Ты на кого похожа, Айка? Что за грязные тряпки? А руки? У тебя пятна на руках! Ты подхватила лихорадку? Ну-ка, покажи локти!

Влана уже вплотную пошла к девушке, дернула ее на себя. Парень попытался что-то сказать…

– А ты вообще молчи, – оборвала его моя девица на полуслове. – Отец в ополчении, а ты как отморозок по крышам! Вот я расскажу отцу-то! Сам ему объясняй, где ты его видел! Себе на руки посмотри!

Влана так и не дала мальчишке рта открыть. Одновременно она быстро-быстро осматривала руки этой «Айки».

Гарман беспомощно оглянулся на меня. Я чуть кивнул, успокойся, мол. Время так или иначе идет.

Похоже, «кошечка» оказалось одной из пропавших сестер Вланы, старшей. А где младшая? На крыше?

Сверху снова донесся вопль.

– Ты, малая, – встрял я в семейное разбирательство. – У тебя коммуникатор в руках. Посмотри, что там, на крыше, творится?

И тут запястье у меня запульсировало. Эмка. Готовность десять секунд.

– Все, – сказал я. – Можешь уже не смотреть.

Я бросил гэт через плечо, а импульсник сунул в кобуру на ремне. Толкнул спиной Айима, тот повернулся, поставил оружие на предохранитель. С учетом ситуации, дальше мы справлялись голыми руками. Гарману я на всякий случай показал два пальца, чтобы он охранял Влану. Хотя без доспехов ее не выпустили бы с корабля, но мало ли что, дама все-таки.

Крыша была освещена прожекторами эмки, но детали снизу не просматривались. Экранчик же на браслете временно «захлебнулся» от перемены освещения. Зато я разглядел, что над крышей висят и обе наши шлюпки.

– Оружие в кучку собираем, пока не стало ОЧЕНЬ поздно, – сказал я пацанам. – И штуки ваши эти, – я кивнул на лежащий вверх колесиками скейт. – Не вздумайте. Падать будет больно, руки-ноги переломаете, а возиться с вами некому. Проще будет пристрелить.

Я видел, что меня не понимают. Щас шлюпка осветит нас сверху. Пацаны бросятся врассыпную… Зевнул, снял с плеча гэт и в две секунды сделал из четырех скейтов четыре кучки оплавленного металла. На скейт белобрысого Гарман наступил ногой. Оставался еще один, Айкин… Дейс, до того зачем-то продолжавший красиво изображать труп, поднялся и сел на него. Белобрысый смотрел на «восстание мертвеца» с таким ужасом, что Дейс невольно показал ему все свои зубы.

– Не двигаться! – заорали сверху.

Нас залило мертвенно-голубым светом. Пацаны, как я и предполагал, бросились было бежать… Тут же окружность, контролируемая эмкой, вспухла по контуру раскаленным воздухом и испаряющейся землей. Собачка испуганно завыла, в лицо дохнуло жаром. Наши не церемонились. Хорошо, что я расстрелял скейты эти.

Из эмки выпрыгнул Келли.

– Что там наверху? – спросил я у него.

– Хреново наверху. Один точно успел уйти внутрь, через чердачный люк. А может, и двое ушли. Я караулить оставил. И Таркес (наш боец) у них в заложниках.

– Мальчик ушел или девочка? – спросил я, покосившись на Влану, продолжающую трясти и шепотом отчитывать сестрицу.

– Да Хэд его знает.
– Наверху вторую девчонку нашли?
– Есть одна.
– Красивая?
– ?
– Красивая, говорю?
– Ну… Девчонка как девчонка.
– Лет сколько?
– Ну пятнадцать-шестнадцать… Может, чуть больше.

– Не та. Придется идти ловить вторую сестрицу. – Я проверил, не прогорел ли на гэте предохранитель и кивнул Айиму. – Пошли, Сай. Дейс – ты тоже. Келли, давай сам на крышу и медленно-медленно спускайся. Шумно и с твоей тщательностью. Тут дальше Гарман справится. Справишься, сержант? Оружие – под опись, щенков раздеть догола, в наручники и в шлюпку.

Обыскивать при незнании специфики местности я решил не рисковать.

Гарман с сомнением посмотрел на Айку.

– Доигралась? – громко спросила Влана. – Подождите, Бак, я с вами! – оглянулась на Гармана. – Сержант, тест на желтую лихорадку не забудете сделать?

«Вот так так», – подумал я, притормаживая и дожидаясь Влану. Подобной реакции я от леди не ожидал. Неужели она смогла так быстро раскусить Гармана? Он издеваться над девочкой никогда не станет, просто найдет в шлюпке запасную форму. Я поаплодировал Влане про себя, но, когда догнала, сказал резко:

– Только зарубите себе в любом удобном месте: если скажу «стоять» – вы будете расти в земле, как дерево. Ясно? А то пристрелю сразу, я – не Гарман.

– Ясно, господин капитан, – весело отозвалась Влана и посмотрела на меня так, что сердце мое сначала взметнулось под горло, а потом шлепнулось прямо в...

Я чуть не закашлялся, пришлось хмыкнуть, чтобы скрыть смущение:

– Не капитан. Сержант.

Влана приподняла брови. Оглянулась на Келли, который только что стоял передо мной, как стоят перед командиром. Я быстро пошел вперед, дабы пресечь идиотские вопросы.

Собачку не взяли. Побоялись, что залает. Она умильно смотрела нам вслед и махала хвостом.

На крышу вернуться подростки не смогут – там сидят наши. Щас Келли медленно пойдет вниз, обыскивая на своем пути каждый сантиметр. Пойдет долго и шумно, как я ему приказал. Наша задача – тихо ждать. И мы ждали, пока Келли спугнет девочку, и станет ясно, где она.

Запульсировал браслет, болью отозвалось то место в плече, откуда я вырезал маячок – вызывал Мерис.

Включился.

– Ты чем там занят, «сержант»? – спросил он весело.

– Бандитов ловлю.

– Бросай своих бандитов. Дело есть.

– Не могу, – я подавил зевок. – Не поймаю, никто не поймает.

– Дались они тебе. Долбани с орбиты.

– У них боец мой.

– Пусть Келли ловит.

– Келли на крыше. Пока спущу – полчаса пройдет.

– Тебе что, командование передать некому?

– А ты что, уже шлюпку за мной послал?

– А то.

Эпите а мэте. Я посмотрел на Дейса, на Айима… Ребята много чего могли, кроме командовать.

– Тебе штатский подойдет?

– Одурел? Откуда у тебя штатский?

– Пилот местный, вместе кошек по чердакам собираем.

– Вообще – дело твое. Чисто теоретически в боевой обстановке – чего не бывает, – удивился моей лояльности Мерис. – Доверяешь – передавай, наши висят уже над тобой. Только не видят.

– В подъезде я, выхожу.

Переключил коммуникатор, вызвал Келли и как мог свирепо посмотрел на Влану.

– Так, боец-птица, меня начальство вызывает. Командование на время поимки этой девицы принимаете вы. Дейс, Айим? Слушаться – как меня! Келли, ты слышал? Сай, сними браслет.

Я вручил браслет Сайсена Влане.

– Келли, связь через браслет Айима. Отбой.

На улице ребята уже погрузили пленных. Я, конечно, мог перепоручить охрану Вланы Гарману, но пусть он лучше опекает эту Айку. С его-то страстью всех опекать, он с ней как-нибудь управится.

 Забираясь в шлюпку, снова почувствовал вызов.

– Поди, бандита какого-нибудь вместо себя командовать оставил? – ехидненько спросил Мерис.

– Я же сказал – пилота.

– Ну-ну…

– Ты меня куда?

– На орбиту и в прыжке – на Аннхелл. У меня для тебя подарочек.

– И все?

– Еще морду вымой.


Ни хрена себе подарочек. До Аннхелла с одного «прокола» не доберешься, конфигурация магнитных полей не та. Только «двойной» прыжок. Как раз и похудею килограмма на два, а то уже девчонкам не нравлюсь.

«Подарочком» Мерис мог назвать все, что угодно, и я начал приводить в порядок амуницию. Неизвестно в какое пекло придется лезть за этим «подарочком». Однако, выражение «вымой морду» означало, что надо быть «при параде».

Я вертел услышанное и так, и эдак, но понять, зачем меня вызывает Мерис, не мог. Обидно, но сегодня все больше меня знали: и Влана, и мой шеф.


Когда вломился, как привык – один, без сопровождения, Мерис оглядел меня с каким-то уж больно оценивающим прищуром. Будто собирался купить на мясо.

Я ухнул в массажное кресло – каждая мышца после двойного «прыжка» мешала соседке – и утопил в оживших подлокотниках плечи.

Смотрел на генерала и никак не мог понять: куда такая спешка? Ничего в кабинете у Мериса не горело, никого лишнего там не наблюдалось.

– Зачем вырвал-то из живого? – спросил, с наслаждением отдавая тело креслу.

Вообще приятно, когда хоть кто-то рядом с тобой для разнообразия головой думает. Мог ведь и табуретку поставить.

Мерис разглядывал меня и молчал. Выпить не предлагал, хотя раньше бывало, что предлагал мне, а пил сам. Значит, ничего на его нервы в данный момент не давило. Я стал медленно заводиться. Дел и без его фокусов невпроворот.

– Это что, тест на толерантность начальству или я чего-то недопонял? – спросил «вполсилы», только готовясь в очередной раз поцапаться с ним. – У меня там, между прочим, Хэд знает, что на планете творится. Я бы этих щенков недоделанных топил всех перед войной. Чтобы потом не ловить по канализациям и крышам!

– Опять у тебя с подрастающим поколением проблемы? – усмехнулся Мерис. – А чего ты их щадишь-то? Повесил бы сотни три показательно.

– Недостаточно еще озверел, чтобы детей вешать.

– Ну, гоняйся тогда, у тебя же вроде, получается? – хмыкнул Мерис и встал. – На, погляди, какую мы тебе биографию достали. Ветеран эскгамской войны, бывший полковник! Герой! А чистенькая какая – не подкопаешься. Последние двадцать лет жил на недавно колонизированной Луне Бхайма. На подходах к Гране, ну, ты слышал, поди? Ни Луны, ни Бхайма, ни документика. Предполагается, что уцелел ты чудом, вылетев в это время к родственникам на Грану.

– Там же оцепление?

– Так ты пилот с ого-го каким стажем. Почти что бог.

– Погоди, Эскгам... Так это… лет мне должно быть сколько?

– А кого волнует, сколько курсов реомоложения ты прошел? Главное, что теперь я спокойно могу вернуть тебя на твое же место. Келли еще со своими понятиями о субординации не достал?

– Достал, – вздохнул я. – Как только не убеждал его, что теперь я ему должен подчиняться, а не он мне... Ничего не выходит. Что он за человек?

– Он? – удивился Мерис. – А ты сам на его месте смог бы из-под такого как ты вылезти?

– А что во мне ТАКОГО? – я опять начал злиться. Умел же генерал поддеть. Нашел, понимаешь, виноватого! Словно бы это я всячески ломал Келли.

– Ты, «сержант», в зеркало давно на себя смотрел?

– У тебя тут все равно нету, – съязвил я.

Неожиданно Мерис резко изменил тон:

– А ну встать смирно! Ты почему сидишь, мерзавец, когда старший по званию перед тобой стоит?!


Надо сказать, я не то что не встал, а, пожалуй, еще сильнее откинулся в кресле. Так удобнее было видеть всего генерала целиком. Чего он взбесился-то вдруг? Или опять развод пошел? То, что нужно действительно встать, мне даже в голову не пришло. Устал я. И вообще, пусть на ординарца своего орет, затем я что ли к нему Хэд знает откуда за два часа...

Мерис какое-то время еще пытался «поднять» меня из кресла взглядом, а потом вдруг расхохотался.

– Видел бы ты себя, Агжей, или, как там тебя сейчас по бумагам, Гордон?

– Ну, только не Гордон. А чего я в себе не видел? Да ты садись уже, а то я, правда, что-нибудь подумаю.

– Да...

Он пинком выгнал из угла стол. Достал «Пот дракона». Любил же он эту гадость. Следом вынул из бара какой-то сок. Какой – меня не волновало, хотелось чего-то холодного. Я придвинулся вместе с креслом к столу и налил.

– Хоть на кулак-то свой посмотри? – фыркнул, следивший за мной глазами Мерис. – Кувалду в детстве видел?

Я посмотрел на свои пальцы и сжал их в кулак.

– Вот-вот. И весь ты такой стал. Заматерел ты, Агжей. Не подчиняться тебе – проще застрелиться. Чего ты от Келли-то захотел? Ты ж одним видом своим...

– И что мне теперь делать? – искренне огорчился я.

– Что? Верну тебя на место. А его – не в звании же понижать, подберу что-нибудь.

Мне до боли жалко было расставаться с Келли, но возразить я не мог. Келли нужно расти, не век же ему ходить в моих сержантах, тем более – он в два раза старше меня.

– Кого ты там ловил сегодня? – Мерис выпил, достал свою вонючую сигарету, закурил и тоже откинулся в кресле.

– Ты не поверишь, какая история вышла, – начал я лениво и издалека. На душе было не очень-то весело, почему бы не постебаться? – Женщину-пилота когда-нибудь видел?

Мерис покачал головой, и дым покачался тоже.

– А я вот нашел одну. На астероиде, куда ты меня загнал.

– А... так это из-за нее ты раньше оговоренного? Страшная вещь – бабы. Надеюсь, фаза любви уже миновала?

– Какой любви? – удивился я почти искренне. – Просто помог человеку. Я и не понял сразу, что она – женщина. Пилот – и вдруг – женщина. До сих пор странно.

– В плане – помог? – перебил Мерис.

– Она сестренок двух потеряла. Вот мы и ловили их, когда ты меня на крыло поднял. По крышам. Чудная женщина, не видел таких раньше. Воля – мужская, голос командный и тот есть. Умная. И – пилот не самый плохой. Хоть и видно, что самоучка.

– Так-таки неплохой? – все еще лениво поддакнул Мерис, но в голосе уже проскользнули привычные металлические нотки. – Зовут как?

– Влана назвалась. Я личную карточку так и не успел посмотреть. А других документов у нее нет.

– Документов нет?

Все, передо мной был уже привычный Мерис – собранный, сжатый в пружину. Что его так насторожило?

– Влана, говоришь? Влана… – забормотал он и полез в картотеку.

Я не глядел из вежливости, что он там ищет. Отвернулся и стал высматривать в баре, потом в буфете хоть что-то, что я мог бы выпить. Мало-мальски непротивное. Однако там батареей стояли сплошь крепкие напитки. Градусов от 70-ти. Пришлось налить воды.

– Влана… – бормотал Мерис. Потом со щелчком закрыл каталог.

Я повернулся.

– Ну-ка, покажи мне эту свою Влану, – попросил он.

– Да, пожалуйста.

И я вызвал по связи не Келли, как было бы разумно, а ее. И банально приказал доложить обстановку.

Генерала Влана не видела, он стоял сбоку. А вот обстановка обнадеживала. Правда на руке у девушки красовалась свежая повязка, но небольшецких таких размеров. А так – все ничего. Девицы обе в карцере, боец – живой и здоровый.

Мерис смотрел на экран и чесал щетину на подбородке. Он был из тех, кто мог бриться и по два раза в день, толк тот же. Я знал, что время от времени он выводит свои дикороссы на пару месяцев. Но потом они снова берут свое. Видно дела давненько не позволяли генералу заняться мордой обстоятельнее.

– Похожа, – сказал он, когда я отключился.

– На кого?

– Ты не поверишь! – вернул он мой пассаж, падая в кресло. – Был у нас такой очень интересный случай... Году, скажем...

– Убью, – сказал я тихо. – Будешь издеваться – убью.

Мерис захохотал.

– Эх, Агжей, легко дразнить того, кто ведется. Ладно, слушай так. Замом по личному составу я не вчера стал. И о многих не очень приличных историях наслышан не в меру. Так вот, знал я, что один наш штатный генерал, на хорошем счету и все такое, регулярно оформляет денежные переводы на Мах-ми. Но ни родственников у него там, ни друзей. Заинтересовался я, конечно. Времена тогда были спокойные, просто вызвал его и спросил напрямик. Он и ответил, что там у него внебрачная дочь. А лет пять-шесть назад генерал этот скоропостижно... и так далее. Значит, семья его осталась без поддержки. Но девочка здорово на отца похожа. Да и документы... Видимо, хотел он ее официально оформить, но не успел. А службы все равно по привычке глаза закрывали, генерал ведь.

– А ты уверен, что это она?

– Да справочки-то я в два дня наведу. Но и так – больно похожа. Хороший был мужик, волевой, на голову здоровый. Слушай, «сержант», а возьми ты ее замом по личному составу? Выправим мы ей документы...

– Ты что, офонарел, генерал? Ну, то, что дама – ладно, я притерплюсь. Но куда я ее возьму? Мне зам по личному составу и не положен.

– А мы тебе еще две бригады подольем. Ты же у нас теперь герой. А Келли переведешь замом по техчасти. Он потянет. Это же он у тебя на вооружение Хэд знает что берет? Не вскидывайся, я знаю, что по делу все. И будет тебе кратковременное счастье.

– Почему – кратковременное?

– Потому что я тебя не для этого столько растил. Скоро выше пойдешь.

– Я и так, похоже, выше пойду. С Мах-ми же выведешь? Что мне там с такой кучей народа делать? А куда?

– На Аннхелл.

– Да меня там каждая собака знает! Ты что – революцию решил устроить?

– А вот и хорошо, что знает, – Мерис не стал отвечать на мою вторую реплику.

Я только башкой помотал, вот ведь интриган.

Тем временем Мерис встал, давая мне понять, что визит пора заканчивать. Я тоже поднялся. Однако он резко развернулся, подошел к сейфу, достал из него нечто, упакованное в стандартный пакет для официальных приказов, из тех, что посылаются не на кристаллах, а на тонких пластиковых листах, когда обстановка требует, чтобы они сгорали по дороге. Взвесил добытое в руках.

– Совсем забыл, для чего и звал тебя, собственно, – сказал он, разорвал пакет и вытащил старинную толстую тетрадь в черной обложке. Сейчас таких не выпускают уже.

– Вчера нашли. Хорошо он ее спрятал, – Мерис протянул тетрадь мне. – Это наследство твое. От лендслера. Дневник его или что-то в этом роде. Я пролистал для порядка – бомбы там нет, просто личные записи.

– А почему мне? – растерянно спросил я, принимая тетрадь так осторожно, словно была она из «венериного волоса», редкого минерала, чьи кристаллы как дым.

– Написано было на пакете, что он просит передать тебе. Выходит, «сержант», ближе тебя у него никого и...

Я смотрел на тетрадь и боялся ее открыть. То ли не хотел при Мерисе, то ли опасался, что она сейчас испарится в моих руках, исчезнет. Чтобы не мучиться, я просто сунул ее за пазуху. Так надежнее.

– Бумаги пришлю через день-два, – сказал мне напоследок Мерис. По назначениям и всему прочему. – Он помедлил. – Да, вот еще возьми, – генерал извлек из стенного шкафа сверток. – Это йилан. Вроде как чай такой. Немного горчит, но некоторым нравится. Ты же у нас любитель чая?


Когда я вернулся на свою эмку, то застал в капитанской каюте натуральное столпотворение, хотя дело вообще-то уже шло к рассвету.

Нужно сказать, что в нашей капитанской обитал сроду не капитан. Мы сделали из нее, как из самого большого помещения на корабле, общий зал, а что я, что Келли потом жили в обычных каютах, просто изъяв койку предполагаемого партнера, чтобы установить приличный экран для спецсвязи.

Сейчас бывшая капитанская была завалена ящиками с маркировкой госрезерва. На ящиках сидели мои бойцы, участвовавшие в поимке «кошек», а на двух больших столах расставляли коробки с консервированным соком и какими-то местными напитками. Парни мои не то чтобы праздновали, но радость лезла изо всех щелей. Смех, какие-то глупые интонации… Ага, и Влана в центре всего. У меня от сердца отлегло. Мне казалось, что я вернусь, а она уже забрала девчонок и улетела по каким-то своим делам. Потому-то я и вломился, даже не переодеваясь, хотя больше всего мне хотелось отдохнуть и принять душ.

– Ну, – сказал я, более-менее весело, когда переступил порог, и меня заметили. – Какие у вас хорошие новости?

– Склад продовольственный нашли, – доложил вынырнувший из-за улыбающейся Вланы Гарман. Улыбка ей шла. – Прямо там и нашли, где вы копали. Гигантский складище, довоенный еще, резервный. Чего там только нет. Пацаны эти его подрыли маленько, но аккуратно таскали, не загадили.

 – Давайте к столу, капитан, – поддержал Гармана Келли, улыбаясь от уха до уха. У нас тут такой… гм… чай сейчас будет.

– Нет уж, – усмехнулся я. – Буду другой чай пробовать.

Достал из-за пазухи пакет, развернул его... Упаковка была иссиня черной с серебром.

– Ух ты, – сказала Влана. – Йилан. Мама очень любила его, но он был такой дорогой. А сейчас, наверное, особенно. Йилан из северной части системы. Это не просто чай, «капитан», – она посмотрела на меня и улыбнулась. – Это отличный нервный стимулятор. А у вас такие круги под глазами. Вас что там – били?

Я фыркнул. Подумаешь – круги. За четыре часа – четыре прыжка. И стою, между прочим, на своих ногах, не падаю.

– Сейчас я заварю, я умею. Да вы садитесь!

Я рухнул в заботливо подвинутое кем-то кресло. Влана хлопотала у стола, и во всем моем теле разливалось какое-то странное блаженство. Так, как происходило, просто не могло происходить. Так случается только в плохих романах. В жизни моя девочка уже давно должна бы раствориться Хэд знает где. А тетрадь… Я нащупал локтем спрятанную за пазухой тетрадь.

 Нет, все мое при мне.

Влана подала чай, что-то щебеча про вкус и про то, что к нему нужно привыкнуть. Я глотнул и понял, что это оно. Та горькая дрянь, которую пил на Орисе Дьюп.

– Горько? – спросила Влана.

Келли тоже отхлебнул, и глаза у него полезли на лоб. Но мне уже йилан не казался горьким. Я смеялся над Келли и был счастлив.