Глаз Муджароки. Глава 18. Контакт с двойником нала

Контакт с двойником налажен

Майор Петров, в отчаянии от невозможности наладить связь, подошел к стоящим поодаль зевакам, которых всегда много там, где кому-то плохо. Он подозвал к себе двоих.
 - Мужики, есть мобильный у кого-то?
Один из мужчин кивнул, но тут же добавил:
- Только не фурычит. Ни у кого не фурычит, как будто и сигнала нет вообще.


В этот момент неуемная Блоцких вскинула пистолет и прицелилась в сражающихся на платформе рыцарей.
- Товарищ майор, я открываю огонь на поражение. Не могу смотреть на весь этот маскарад.
- Не сметь! – заорал Петров не своим голосом. – Ты что, не видела, что они устроили? Еще хочешь? Что там у них за оружие, никто не знает.

Татьяна опустила пистолет и возмущенно уставилась на майора.
- Татьяна, иди, прошу тебя, найди связь. Или лучше всего иди на трассу, слови машину, даже угрожая пистолетом, я разрешаю. И дуй в ближайшее отделение. Это в Сеньковке, километров пятнадцать, да ты знаешь. И подымай всех. Самое главное – нам нужна медицинская помощь.

Татьяна кивнула, спрятала пистолет и растворилась в темноте.

Тем временем Ганнибал, используя незавидное положение своего противника, пытался нанести Ивану Федосеевичу решающий удар, но член коллегии упорно и умело защищался, стараясь подняться на раненную ногу. Только силы уже были неравны. Выбрав момент, Ганнибал жестким блоком отвел в сторону меч Ивана Федосеевича и ударил его ногой по забралу шлема. Иван Федосеевич на секунду потерял равновесие и начал заваливаться на спину, тогда торжествующий Ганнибал изо всей силы проткнул противника мечом. Стоявшие за спиной Ивана Федосеевича рыцари сделали движение, чтобы ринуться в атаку, но член коллегии слабеющей рукой остановил их.
- Стойте! Не надо больше крови. – Иван Федосеевич упал на спину, жизнь покидала его.- Я исполнил свой долг...Драка была честной.
Ганнибал нетерпеливо приблизился к умирающему противнику:
- Ну давай! Давай мне скорее свою власть!

Из последних сил Иван Федосеевич открыл забрало. На Ганнибала смотрел умирающий старик, совсем не похожий на Рукова. Внезапно этот старик громко расхохотался, выпучив уже почти мертвые глаза прямо на Ганнибала. Легат отпрянул в суеверном ужасе и попятился. Потом отвернулся и медленно побрел восвояси.

  Члены коллегии окружили своего умирающего товарища. Постепенно их тела освобождались от рыцарских панцырей и шлемов, которые просто растворялись в воздухе. И вот уже через минуту на потрескавшейся железнодорожной платформе лежал  Иван Федосеевич в своей обычной одежде, только бурой от пролитой крови, а над ним склонились Сергей Вокрович Сантойо и двое мужчин в темной одежде.

Оглушенный от отчаяния Ганнибал медленно шел по платформе в сторону своих соратников. По мере того, как он шел, его латы начали растворяться в воздухе, стали прозрачными и, наконец, исчезли совсем. Рана на руке еще кровоточила, но Ганнибал не обращал на нее внимания. Он подошел к Плутону и Толику и остановился, мрачно, из-под лобья глядя на них. Зависло тяжелое молчание.

Тем временем африканский воин, снова превратившись в повара Мбоно, одетого во все черное, незаметно спрыгнул с платформы на пути и пошел в сторону поселка. Его ичезновение никто не заметил.

Плутон не выдержал первым:
- Ну что, легат, тебя можно поздравить? Ты уже Глаз Муджароки?
- Это был не Семен Руков.- выдавил из себя Ганнибал. – Им удалось провести нас. Но не надолго. Бица, поехали.

 Плутон придержал Ганнибала плечом.
- Да нет, Ганнибал. Ты уже наделал много глупостей. Пора подчиниться приказу Кляксы. Отдай шпагу и умри легатом. Иначе мне придется убить тебя.

Толик, иже Баторий, подошел ближе и зашел Ганнибалу за спину.
- Вот, значит, как...- легат тяжело вздохнул, поднял голову и посмотрел в глубокую темноту неба. В его руке, будто из воздуха, возникла шпага.
- Только без глупостей. – Плутон напрягся.

В этот момент Ганнибал сделал едва заметный сигнал Бице, о котором все успели забыть. Бица быстро и решительно подошел к Плутону и выстрелил ему в голову. Толик поздно среагировал. Желая закрыться Ганнибалом, он рванулся к нему, чтобы схватить его сзади за горло, но со всего маху наткнулся на шпагу, острие которой Ганнибал выставил из-под руки. Проткнутый шпагой Толик недоуменно уставился на легата. Хлынула из горла кровь. Хватая ртом воздух, Толик покачнулся и повалился навзничь.

Плутон стоял на четвереньках и раскачивался, низко опустив простреленную голову. Ганнибал брезгливо посмотрел на него, потом сказал, ни к кому не обращаясь.
- От пули не умрет. Очухается. Надо шпагой. – и с этими словами вонзил клинок в темную могучую шею негра.

Плутон попытался поднять голову в последнем предсмертном порыве, но Ганнибал пнул умирающее тело ногой. То, что еще несколько минут назад было Плутоном, свалилось безжизненным тюком с платформы на пути и затихло.

 Ганнибал вытер лезвие пучком травы, в изобилии росшей прямо на кромке железнодорожной платформы.
- Молодец, Бица. Спас меня. Теперь нам надо торопиться. Настоящий Руков направляется в Сотинск.
Ганнибал и Бица выскочили на темную, провонявшую гарью площадь и недоуменно остановились.
- А джип- то тю тю. Сгорел нафик. – голос Бицы дрогнул.
- Плохо, Бица, плохо.- Ганнибал закусил губу.

В этот момент вдали, где-то на въезде в поселок, раздались пронзительные трели машин скорой помощи и душераздирающие завывания милицейских сирен.
- Все, Бица, надо сматываться. Машину найдем по дороге. Самое главное, как можно быстрее исчезнуть отсюда.

Снова раздались тяжелые громовые раскаты, и на покрытую гарью площадь упали первые крупные капли. Едва слуги Кляксы успели свернуть в первый попавшийся темный переулок, как вокзальную площадь заполонили кареты скорой помощи, освещая мигалками чудовищную картину. В этот момент небо разверзлось, и густые потоки летнего дождя хлынули на землю.

Никто не заметил в одном из темных переулков одиноко стоящую машину. Юрий Сержевич Коренев, прижав к себе плачущую Веронику, мрачно наблюдал за происходящим. Темнота летней ночи скрывала смертельную бледность его лица.
***

Ярко-красное утреннее солнце уже наполовину выползло из-за горизонта, подкрасив легкие перистые облака розовой каймой, когда Руков въехал на стоянку сотинского аэропорта и остановился. Усталость чувствовалась в каждом его движении. Он вошел в кассовый зал, полупустой в столь ранний час, нашел туалет и склонился над умывальником, обильно брызгая на лицо ледяной водой из-под крана. Тщательно вытер лицо салфеткой и почувствовал некоторое облегчение. Потом нашел небольшое кафе и с удовольствием выпил две чашки кофе, настолько крепкого, насколько только сумели для него сварить.
Он уже выходил из кафе, когда обнаружил, что у него развязался шнурок на ботинке. Крякнув от усталости, Руков присел на корточки, аккуратно завязал узелок и внезапно почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Первой мыслью было немедленно оглядеться, но вслед за первым импульсивным порывом нахлынуло какое-то спокойствие и хладнокровие.

Семен понял, что он не чувствует страха. Более того, захотелось проверить собственную интуицию. Поэтому Руков продолжал наигранно возиться со шнурком, сделав вид, что он случайно завязал на узел, а теперь не знает, как развязать. Пол, еще совсем недавно свеже вымытый моечной машиной, был настолько чист, что Руков отчетливо увидел в отражении темный осторожный силуэт человека, остановившегося в паре метров от него. Семен резко выпрямился. Прямо перед ним, сверкая чернильно черными глазами, стоял давешний негр, попросивший у него огонька на пустынной ночной трассе.

 Негр вздрогнул  и попятился.
- Ну что, коминтерн, опять зажигалка нужна? – Руков уже не скрывал своего раздражения.
- Sorry, I don’t understand Russian. – негр пугливо оглянулся  и поспешно скрылся за первым газетным киоском.

 Руков потер пальцами усталые глаза и снова попытался вспомнить, где он мог видеть этого человека. Потом тряхнул головой, отгоняя от себя наваждение, и направился к кассе.

 Ему быстро удалось выяснить, что ближайший самолет в Хабаровск вылетает поздно вечером. Руков купил билет, предъявив с некоторым замешательством свой новый паспорт на имя Александра Вениаминовича Снежкина. Но все прошло хорошо, никто ничего не заподозрил. Симпатичная кассирша в летной форме, улыбаясь, вернула ему паспорт вместе с билетом.

Семен быстро нашел аэропортовскую гостиницу, заплатил за одноместный номер, потом зашел в гостиничный буфет и с аппетитом позавтракал. После еды усталость усилилась. Семен добрел до своего номера, быстро разделся и упал на постель. Сознание выключилось как экран телевизора. Но не надолго.

Внезапно Руков почувствовал, что его кто-то тормошит за плечо. Ему очень не хотелось просыпаться. Он мычал и сопротивлялся, пытаясь угнаться за остатками сна. С огромным усилием он поднял руку, чтобы отмахнуться от назойливого приставалы, но рука почему-то наткнулась на  пустоту и вялой обессиленной конечностью упала на одеяло. Тем не менее, Рукова продолжали тормошить все более настойчиво. Семен, не видя возможности, как еще избавиться от надоедливого гостя, заставил себя открыть глаза и подняться на кровати.

            Перед ним на прикроватном стуле сидел Иван Федосеевич.
***

Уадонго Мбоно неторопливо вышел из мрачной подворотни тесно стоявших ветхих домишек. Глубоко вдохнув свежий утренний воздух, смоченный брызгами поливочных машин, зажмурился от нежаркого еще в этот ранний час солнца. Потрогал черные, тщательно отутюженные брюки, поправил строгий серый галстук, оттеняющий безукоризненную белизну новой сорочки. Немного стеснял просторный белый летний пиджак, к которому Мбоно еще не успел привыкнуть – пиджаков он  почти никогда не носил. Но в пиджаке были спрятаны бумажник, документы, а самое главное -  амулет, с которым Уадонго не расставался ни на секунду. Амулет он снял с шеи, чтобы он не выпирал из-под сорочки. 

Эту ночь повар провел на квартире своего хорошего товарища, молодого студента, который унаследовал после смерти своего деда запущенную двухкомнатную квартирку в старом доме. Несмотря на ветхость жилища, студент с радостью съехал от своих родителей, потому что уже давно мечтал о своем собственном угле, пусть даже и нефешенебельном, но своем. За короткое время он привел квартиру в порядок, сделал ремонт, а потом был очарован искусством повара, который неизвестно как и откуда появился в их городе. Познакомился он с Мбоно пару недель назад в «Сюрпризе», когда пришел туда со своими друзьями отметить новоселье.

Повар с удовольствием согласился учить молодого парня поварскому искусству, а вместо платы пару раз оставался у него ночевать, когда не хотелось возвращаться в ресторан. Снимать квартиру Мбоно боялся – занятие, которое приносило ему больше всего доходов, требовало, чтобы Мбоно знало как можно меньше людей.

Повар провел рукой по гладко выбритому лицу, еще раз осторожно дотронулся до жестких черных волос, чтобы проверить качество прически. Оставшись довольным внешним видом, он прошел через небольшой парк к автобусному вокзалу, где в этот час только начинали продавать самые свежие и самые красивые цветы.  Немного поторговавшись, Мбоно купил роскошный букет из девяти огромных сочных роз и отправился на стоянку такси.

В небольшом провинциальном аэропорту было немноголюдно, поэтому Мбоно сразу увидел коляску с Мариной. Девушка была одета в красивый синий костюм, роскошные волосы эффектным пучком уложены на затылке. Возле коляски небрежно поставленные один на другой покоились два больших чемодана. Рядом суетилась неуемная Елена Харитоновна. Марина о чем-то оживленно беседовала с представительным пожилым мужчиной, одетым в строгий элегантный костюм, несмотря на летнюю жару.

Мбоно решительно подошел к девушке.
- Здравствуйте, Марина.
Мбоно не заметил дежурного милиционера, пристально смотревшего на него. Внезапно милиционер что-то вспомнил и со всех ног бросился в дежурку.

Девушка посмотрела на повара, глаза ее потеплели, губы расплылись в легкой улыбке.
- Здравствуйте, Мбоно. Я ждала вас. Хорошо, что вы пришли, а то мне как-то страшновато. Кстати познакомьтесь, это мой папа, Леонид Васильевич.- с этими словами Марина взяла за руку мужчину, с которым она так оживленно беседовала до прихода повара.

Мбоно протянул руку для приветствия. Леонид Васильевич посмотрел на повара внимательными интеллигентными глазами и мягко пожал протянутую ладонь.
- Господин Мбоно, моя дочь много мне рассказывала о вас. Я очень благодарен вам за проявленное внимание и участие. Вы должны понять, что ради здоровья Марины мы готовы пожертвовать всем. Кстати, пожалуйста, возьмите деньги. Мы приблизительно подсчитали, сколько могут стоить ваши усилия. Пожалуйста... Не отказывайтесь.- Леонид Васильевич протянул повару увесистый конверт.

Мбоно вежливо улыбнулся.
- Позвольте мне сначала подарить вашей дочери цветы, - с этими словами повар протянул букет Марине.

Марина бережно обеими руками взяла букет, полюбовалась красотой цветов, потом подняла на Мбоно свои удивительные глаза.
- Так вы приедете ко мне?
- А вы правда этого хотите? – повар так разволновался, что снял с себя пиджак и присел рядом с коляской.
- Ну так что насчет денег? – как-то неуверенно спросил Леонид Васильевич, перекладывая конверт из руки в руку.

Мбоно даже не услышал этих слов, он пожирал Марину глазами, в которых можно было угадать только безграничную любовь и вопрос: да или нет.
- Да, Мбоно. Я хочу, чтобы вы приехали.
Повар положил пиджак на подлокотник коляски, чтобы освободить руки, и в этот момент из внутреннего кармана выпал амулет.

- А это что? – заинтригованно спросила девушка.
- А...это...- Мбоно пришел в замешательство. – Вы только не подумайте ничего. Это мой талисман.
- А можно посмотреть? – не дожидаясь разрешения, Марина взяла в руки амулет и внимательно начала его рассматривать. А рассматривать было что.

 Амулет представлял из себя медный, отполированный вручную медальон с замысловатой гравировкой. Он был нанизан на шнур, сплетенный из нескольких волокон буйволовой кожи. К шнуру через равные промежутки были привязаны акульи и крокодильи зубы, отшлифованные и покрытые лаком.

- Вот это да! – восхищенно прошептала Марина, гладя подушечкой указательного пальца неровную от гравировки поверхность амулета. – Буквы какие-то... знаки. Может, вы подарите мне его на память, а, Мбоно?
Повар окончательно смутился.
- Понимаете, Марина... Вобщем, мне для вас ничего не жалко, даже жизни... Но этот амулет... Это не совсем моя собственность...

Внезапно амулет засветился бледным темно синим светом. Через поверхность медной бляхи, как тень, промелькнул яркий фиолетовый огонь, который издалека можно было принять за обыденное отражение в зеркале фотографической вспышки. Это длилось всего мгновение.

Марина резко отняла от поверхности палец, взволнованно посмотрела на Мбоно.
- Что это было?
Повар пришел еще в большее замешательство.
- Знаете, Марина... Вобщем... Все, что угодно, но только не этот амулет. Только не сердитесь и не обижайтесь. Я потом все все вам объясню.
Он осторожно поднял с ладони Марины свой талисман и положил его в карман пиджака.
- Я подарю его вам. Только не сейчас, хорошо?
Марина улыбнулась:
- Хорошо, Мбоно. Ловлю вас на слове.

В этот момент объявили посадку на Москву. Леонид Васильевич засуетился, не зная, куда засунуть конверт. Мбоно подошел к нему и тихо шепнул:
- Давайте Марину проводим, а потом поговорим, хорошо?
Леонид Васильевич вздохнул с облегчением, положил конверт в карман и улыбнулся.
- Вы совершенно правы.
- Вы позволите, чтобы я ее подвез к регистрации?
- Конечно, конечно...
Елена Харитоновна возмущенно посмотрела на отца Марины, потом махнула рукой и отошла в сторону.

Мбоно, вне себя от счастья, бережно подкатил Марину к регистрации. Сзади, тяжело пыхтя, едва поспевал Леонид Васильевич с двумя огромными чемоданами.

Все время, пока оформлялся багаж и билеты, повар не отходил от Марины. Он что-то ей говорил, она улыбалась в ответ, кокетливо отмахивалась руками. Наконец багаж был сдан, посадочные талоны получены. Мбоно отвез Марину в зал ожидания на посадку в самолет. Марина взяла повара за руку, притянула его к себе. Глаза ее увлажнились.

- Я уже улетаю...Не надо говорить дежурных плаксивых фраз. Я не прощаюсь. Я жду вас в Израиле.
Мбоно припал губами к мраморно бледной руке Марины.
- Я ничего не буду говорить...
- Вот и молчите. – Марина отняла руку и повернулась к отцу. – Папа, ну где же ты? Я уже улетаю.
Леонид Васильевич склонился над дочерью и чмокнул ее в губы и лоб.
- Храни тебя Господь, девочка моя.
- Жаль, что ты не можешь полететь со мной.
- Мне тоже. Но я сразу же приеду, как только закончится сессия.

 В этот момент, пахнув ледяной стужей, к коляске подошла Елена Харитоновна и решительно покатила ее к самолету, даже не удостоив Мбоно взглядом. Повар выпрямился, смахивая слезы с ресниц, и вдруг обнаружил, что пиджак остался на подлокотнике коляски.
- Подождите, - закричал повар и побежал за Мариной.

Елена Харитоновна остановила коляску и оглянулась. Мбоно подбежал к Марине, остановился возле нее, будто пытаясь что-то сказать. Но, так и не решившись, забрал пиджак и пошел обратно в здание аэропорта.

Возле входных дверей его уже поджидал Леонид Васильевич.
- Знаете что, господин Мбоно, а пойдемте-ка с вами в этот аэропортовский ресторанчик и выпьем за здоровье моей девочки.
Повар, переваривая услышанное, постепенно приходил в себя.

Он, не спеша, надел пиджак, потом глубоко вздохнул. Посмотрел на отца Марины посветлевшим взглядом.
- Согласен, Леонид Васильевич. И тут вы правы.

Оживленно разговаривая, мужчины направились на второй этаж в ресторан. Навстречу им торопливо прошел дежурный милиционер, что-то разглядывая на потолке и отчаянно крича в рацию:
- Ну ты вообще что-ли осел, третий? Я же говорю, что потолок потек на втором этаже, в ресторане.
Мбоно остановился, как вкопанный. Какая-то острая игла пронзила все его тело при этих словах служителя порядка. Лоб мгновенно покрылся мелкой изморосью пота.

- Что с вами, господин Мбоно? Вам плохо? – Леонид Васильевич с искренней обеспокоенностью посмотрел на собеседника.
Мбоно постарался взять себя в руки.
- Да нет, все в порядке, – повар широко улыбнулся,- самое главное, чтобы у Марины было все хорошо.
Милиционеров Мбоно увидел издалека. Они спокойно стояли возле входной двери ресторана, трое – офицер и два автоматчика.
- Извините за беспокойство, - офицер отдал честь, обращаясь к Леониду Васильевичу, - документы предъявите, пожалуйста.

Чертыхнувшись, отец Марины полез во внутренний карман за документами. Мбоно быстро оглянулся. Поздно. На выходе с лестницы стояла милиция. «Ладно, прорвемся», - подумал повар и незаметно потянулся в карман за амулетом. Карман был пуст. Мбоно лихорадочно обследовал все карманы пиджака – амулета нигде не было.
- Что такое, мужчина? – голос дежурного офицера был очень пронзительным и писклявым. – Не можете найти документы?

«Хана», - подумал Мбоно, протягивая милиционерам свой паспорт.-«Куда мог деться амулет?»
Исследовав документы, офицер вернул паспорт Леониду Васильевичу.
- Не смею вас задерживать.
Леонид Васильевич воспрянул духом.
- Тогда разрешите нам пройти и не портьте нам встречу!- громко и , как ему казалось, уверенно заявил он, пряча паспорт во внутренний карман.

Офицер, грозно насупив брови, посмотрел на Леонида Васильевича.
- Я, по-моему, сказал, что не смею вас задерживать. Уходите уже.
- А как же ?....
- А никак же.. Это не ваше дело. Вали давай отсюда!
Паспорт Мбоно переместился в карман казенной милицейской куртки.
- А вас, молодой человек, прошу последовать за мной.- офицер холодным отрешенным взглядом  смотрел на повара.

Мбоно постарался овладеть собой
- А в чем собственно дело?
- Небольшая формальность. Пожалуйста, пройдите с нами.
Повар шел в окружении вооруженных милиционеров и размышлял над тем, куда делся амулет.
«Неужели Марина? Ну зачем, зачем? Глупая неуместная шутка. Я ей спас здоровье, а она отправила меня в тюрьму. Странная штука – жизнь...» Перед ним распахнулась дверь служебного УАЗа.
«Ну вот и все», - тоскливо подумал Мбоно, забрасывая свое тело в тесный вонючий обезьянник.
***

Коренев нежно отстранил Веронику, обхватил голову руками и застонал.
- Рукова больше нет. Его убили... Убили мою мечту...
Вероника, методично всхлипывая и размазывая слезы, уставилась на мэра.
- Какого Рукова? Ты о чем, Юра? Поехали быстрее от этого кошмара. У меня до сих пор все стоит перед глазами. И зачем я только согласилась мчаться с тобой в это Крисаново?

Коренев продолжал качать головой и мычать от переполнявшего его отчаяния.
- Ника, мне очень трудно будет тебе что-либо объяснить. Но тот человек, которого только что убили на платформе, был тем, ради кого все было задумано. А теперь что?

Вероника завела мотор. Дрожащей рукой включила первую.
- Я в твоих делах ничего не понимаю и ни о чем не спрашиваю. Ты как хочешь, а я уезжаю отсюда.

Машина мягко тронулась с места, но вдруг Вероника резко нажала на тормоз. Коренева бросило головой на переднее стекло.
- Что ты делаешь? – рявкнул Юрий Сержевич.
- Послушай, - Вероника облизнула опухшие от плача губы, - тот человек, который убил.. ну твоего этого Рукова, пару минут назад прошел мимо нашей машины вон в тот переулок. Может, есть смысл проследить за ним? Вдруг он что-то знает?
Коренев тряхнул головой, будто сбрасывая с себя  минутную беспомощность.
- Что? Что ты сказала?
- Да ну тебя. – Вероника нажала на газ и направила автомобиль в тот переулок, где парой минут раньше скрылись Ганнибал и Бица.

Послушный Фиат красиво вписался в узкую маленькую улочку, которая оказалась абсолютно безлюдной. Зато кое-где светились фонари, и улица не казалась мрачной и темной. Вероника выключила фары и продолжала осторожно красться по переулку на второй передаче. Внезапно она затормозила.
- Вот они!
Коренев еще ничего не соображал.
- Кто они? Какие они?
- Да Юра, приди уже в себя. Эти двое. Тот, который поменьше, он и замочил твоего этого рукастого
- Рукова.
- Ну да, я это и хотела сказать...
- Послушай, а ты умница. Изменить уже ничего нельзя, но предпринять что-то можно. Хотя я не очень понимаю, что нам даст преследование убийцы. Разве что статьи в газетах, что мэр города помог поймать преступника.

- Так хоть шерсти клок, - Вероника еще раз вслипнула и шмыгнула носом.- Может, они и знают чего...

Суть да дело, а Ганнибал и Бица остановились перед приземистым строением, фасад которого был совсем недавно отремонтирован. Неоновая надпись гласила, что это – казино, причем самое что ни на есть американское. Белая, как снег, стена фасада была нещадно увешана разноцветными гирляндами, а сразу над широкой тяжелой входной дверью были вмурованы в стену огромные электронные часы, которые показазывали уже почти четыре часа утра.

 Перед казино, на аккуратной стоянке, отдыхало с десяток разношерстных автомобилей достаточно дорогих марок. Надоедливый ливень прошел, превратившись в неприятные капли, падающие с неба. Подул ветер. Оба слуги Кляксы промокли до нитки, но не обращали на это внимание. От одежды Ганнибала шел легкий пар, Бица старался согреться от того,что постоянно кутался в  свою, промокшую насквозь курточку.
- Вот оно, - сказал Ганнибал, осторожно трогая пальцами глубокую кровоточащую рану на руке, - живут в городе, а играть приезжают сюда, чтобы не светиться. Очень логично! Ой, блин.
Ганнибал сморщился от боли.
- Здорово меня зацепил этот герой, твою мать, откуда он только взялся. Ладно, у Кляксы свои хитрости. Валера, быстрее, выбирай любую. Нам надо в Сотинск уже вчера.

В этот момент перед Ганнибалом вырос, неизвестно откуда взявшийся охранник стоянки, одетый во все черное с заспанными глазами и свежим перегаром.
- Что вы здесь делаете? – охранник недвусмысленно помахал черной рацией, которую держал в руке. – А ну марш отсюда, голодранцы!

Ганнибал почувствовал прилив злости, растущим снежным комом наполняющий все его нутро, переходящий куда-то в затылок и отдающий тягучей противной болью. Он посмотрел на свою правую ладонь, непроизвольно сжавшуюся в кулак. Сила обиды от слов охранника настолько овладела легатом, что он, уже будучи не в состоянии сдержать себя, резко выбросил перед собой правую руку, из которой выплеснулась черно-кровавая энергия, ударившая охранника в солнечное сплетение.
- На колени! – хрипло прошептал Ганнибал.

Охранник перегнулся в поясе от боли, обхватив руками живот и хватая ртом воздух. Потом, не в силах сопротивляться энергии Ганнибала, он встал на колени, попытался что-то сказать, выплевывая изо рта густую пену, но только хрипел  и широко открытыми от ужаса глазами смотрел на легата.
Бица уже ничему не удивлялся. Он хладнокровно рассматривал машины на стоянке. Потом решительно подошел к новому БМВ.
- Вот это то, что надо, легат.

Ганнибал, уже немного успокоившись, подошел к шедевру немецких производителей, на зеркальной поверхности которого всеми цветами радуги переливались отсветы от шальных мигающих гирлянд. Осмотрел машину.
- Валера, ты уверен, что это то, что нам нужно?
- Да, Ганнибал. Это то, что нам нужно.
Ганнибал начал бормотать какие-то заклинания, потом подошел к машине и открыл дверцу. Сигнализация даже не пискнула.

- Давай за руль. Нам нужно быть в Сотинске максимум через пять часов. А если доедем раньше, я сумею тебя отблагодарить, Бица.
БМВ, набирая скорость, растворилась в глубине темных домов.

Коренев, криво усмехнувшись, покачал головой.
- Конкретные ребята. Мне бы таких в администрацию.
Вероника перекрестилась.
- Юра, ведь они колдуны какие-то. Смотри, что творят. Да и догнать мы их не сможем, с такой-то тачкой как у них....
Мэр протянул руку и нежно погладил Веронику по щеке.
- Противостоять этому мы не в силах. Мы еще очень многого не знаем, Ника. Но и бояться их мы не хотим.

С этими словами Коренев набрал номер Ратникова.
- Здорово, Андрей Александрович, что не ожидал?
- Я... Ой... Здравствуйте, Юрий Сержевич. – голос Ратникова был заспанный с прихрапыванием на вдохе, что говорило о том, что накануне полковник милиции хорошо принял на грудь и еще не окончательно протрезвел.

- Извини, что бужу среди ночи, но ты мне очень и очень нужен.
-  В течение последних двух часов меня будят регулярно.Слушаю внимательно, господин мэр.
- Ты уже знаешь, что случилось в Крисаново?
- Да. Из-за этого и будят. Только до сих пор еще не получил подробную информацию, так как с опергруппами не было связи. Теперь уже связь наладилась. Но предварительно пока никакая картина не сложилась. Знаю только, что там было что-то ужасное. Одни говорят – испытание нового неизвестного оружия, другие – что шабаш ведьм там был.
- Да, было жутковато.
- А вы откуда знаете?
 - Прошу тебя не перебивай. Прямо сейчас дай команду по всем постам дорожно-патрульной службы отслеживать автомобиль БМВ, номер... Записывай давай.
- Уже пишу, Юрий Сержевич.
- Записал?
- Да.
- Ратников, вопрос очень серьезный, в машине находятся убийцы. Но задерживать сейчас их ни в коем случае нельзя. Только следить. Куда едут? С кем встретятся? Вобщем, все. Андрей Александрович, все, прошу тебя по этой машине передавай мне, понял?
- Есть, господин Коренев.
- Вот так вот, - пробурчал мэр, выключая телефон.
Вероника грустными глазами посмотрела на усталого Коренева.
- Ну и что теперь, Юр?
- Поехали ко мне.
- К тебе? И что мы там будем делать?
- Спать, Ника.
- Вместе?
- Да.
- Тогда я не согласна.
- Почему?
- Потому что спать мы не сможем, а мне завтра на работу.
- Твои предложения.
- Я отвожу тебя домой, а сама еду к себе.

Коренев могуче задышал через ноздри.
- Ты ничего не поняла. Я даже на секунду не хочу с тобой расставаться. Я хочу спать с тобой вместе, но только спать, ничего более. И никуда мы не поедем. Будем спать здесь, в Крисаново.
- Да ты с ума сошел. Мне же завтра на работу. А сыну я что скажу? Послушай, Юра, это у тебя нервное. Завтра и забудешь обо мне.
Коренев приблизил свое лицо к усталому лицу Вероники.
- Боже, какая ты жадная. Я же тебе дал денег как минимум за три дня твоей работы.
Вероника опустила голову, потерла виски.
- Ну и что? Думаешь, что ты меня купил?  Мне же все равно надо на работу!
- Да никуда тебе не надо. Все, давай выруливай на центральную площадь, там должна быть неплохая гостиница.

Вероника подрулила к темной и мрачной гостинице. Коренев вышел из машины и пошел в холл. Женщина, недоуменно пожав плечами, последовала  за ним. Еще через двадцать минут мэр и Вероника уже наслаждались преимуществами гостиничного номера, выливая на себя потоки горячей воды в ванне и заказывая завтрак в номер.

В такой ранний час кухня еще не работала, но Коренев так расщедрился, что ради них повара разогрели плиту. Потом сытые и усталые одновременно упали на широкую мягкую кровать. Мэр, сжав свои чувства в кулак, отвернулся к стене и попытался заснуть. Каждую минуту он надеялся, что Вероника сдастся первой и начнет к нему приставать. Наконец он не выдержал и повернулся к женщине. Разочарованию не было предела. Вероника, раскидавшись на кровати, уже давно сладко спала.

 Приевшейся мелодией зазвонил телефон. Коренев посмотрел на дисплей-  звонил Ратников.
- Докладываю, Юрий Сержевич. Ваша машинка, превышая все дозволенные правила дорожного движения, мчится по направлению в Сотинск. Я распорядился ее не задерживать
- Хорошо, Андрей Александрович. Хм, дался им этот Сотинск... Слушай, попробуй переслать в Сотинск наводку на Рукова, так на всякий случай.
- Да уже давно сделал. Видели там вашего Рукова. У меня все под контролем.
- Что??? – Коренев соскочил с постели, еле сдерживая гулкое биение сердца. – Ты не ошибаешься, Ратников? Там действительно видели Рукова?
- Да видели, видели, Юрий Сержевич...
***

Уставившись на Ивана Федосеевича, Руков окончательно проснулся.
-Вы? Как вам удалось так быстро? – Семен протянул руку для приветствия. – Рад вас видеть.

Член коллегии посмотрел на Семена грустными глазами, но руки не подал. Руков пару секунд с недоумением рассматривал свою протянутую ладонь, пытаясь понять, почему Иван Федосеевич не ответил на приветствие, потом смущенно отвел руку за голову, делая вид, что ничего не случилось.

Иван Федосеевич печально усмехнулся, потом медленно произнес, тщательно выговаривая слова:
- С того света руку не подают – плохая примета.

Семен  похолодел.
- Что значит, с того света? Что вы сказали?
Вместо ответа Иван Федосеевич поднялся со стула и повернулся к большому гостиничному окну, задернутому длинной красивой шторой. В тот же момент окно, шторы и полстены растворились в воздухе, образуя собой широкий белый экран, как будто все происходило в кинотеатре. Экран в ту же секунду включился, ослепляя присутствующих горячей раскаленной вспышкой, которая выплеснулась в комнату гостиницы и накрыла Ивана Федосеевича и Рукова.

Семен бросился в ванную, врубил на полную силу холодный душ и залез под него. Потом вылез из ванны, оставляя на полу мокрые следы, наполнил водой мусорное ведро и вбежал в комнату. Кровать и прикроватная тумбочка уже горели во всю. Со всего размаху Руков выплеснул воду на кровать и снова помчался в ванную. Наполовину сгоревшая кровать зашипела, под потолок взметнулся густой вонючий пар. Руков снова вбежал в комнату и выплеснул воду на тумбочку, потом бросился открывать окна , но их на месте не оказалось. Вместо них был огромный черный экран, в котором горели машины и деревья, освещая багровым сполохом площадь перед вокзалом в Крисаново.

 Не успев вовремя остановиться, Руков всей тяжестью своего тренированного тела вывалился в экран и шлепнулся на разогретый, устланный пеплом и гарью асфальт. При этом сильно ударился плечом и животом. Завыв, как раненное животное, Руков отжался на руках, перевернулся и сел на асфальте, схватившись за больное плечо. Вокруг него метались фигуры милиционеров в разорванной и полусгоревшей одежде, полыхал огонь из черных выгоревших каркасов автомобилей. Все кричали, стонали. Присутствия Рукова никто не замечал.

 И вдруг в этот момент Семен ощутил, что он не один. Это чувство трудно было передать словами, просто он осознал, что кто-то есть рядом, голова заболела невыносимо, как будто некто залез в черепную коробку и ковырялся в  сером веществе, как в мясной лавке – вот этот кусок твой, а вот этот мой. Схватившись за голову, Руков начал кататься по земле. И снова ему показалось, что он уже не один, более того, тот, который катался вместе с ним, давно уже встал на ноги и с усмешкой смотрел на дергающегося на земле Семена. Руков замер и огляделся. Кроме бешеного пламени и обгорелых милиционеров вокруг никого не было.

- Ну и долго ты еще тут будешь упражняться? – спросил Руков голосом Мышигина, обращаясь сам к самому себе. Сказал и сам не понял, как это случилось.
- Я могу тебе сейчас что-то сказать? – Семен не узнал своего голоса.
- Это я тебе сейчас что-то скажу.- голос Мышигина звучал громче и  напористей.

Стена огня, вырывающаяся из горящего бензобака Лэндкруизера, валявшегося на стоянке,  расступилась и оттуда, прямо из пламени, к Семену вышел Иван Федосеевич. Держась за раненную грудь левой рукой, Иван Федосеевич подошел к Семену и опустился перед ним на одно колено.
- Извините, повелитель. Я  не хотел устроить такой кавардак.

Руков потер свое  плечо, потом жестом поднял Ивана Федосеевича с колен.
- Я еще не знаю, что это, но приблизительно уже начинаю понимать. Зачем вы произнесли такое сильное заклинание? Вы хотели уничтожить и Ганнибала?
Иван Федосеевич вызывающе посмотрел на Рукова:
- Я хотел оставить себе маленькую возможность выжить.
- Зачем вы вступили с ним в схватку?
- Ганнибал стремится завладеть силой Муджароки уже много лет. Аривонда знал об этом  и неоднократно обращался к Кляксе, чтобы нападки прекратились. Но Клякса не препятствовала подобным выходкам своего легата. В свою очередь Аривонда всеми силами хотел избежать конфликта. То, что произошло в Крисаново, говорит скорее о том, что и Муджароки устала от подобного отношения легата. То, что произошло не вызвано заклинанием, а является следствием демонстрации силы скалы. Скалы ведь не могут пойти в суд и обратиться к прессе. Они могут только то, что могут....А вступить в схватку я был обязан – ведь на тот момент для всех я был Семеном Руковым, Глазом Муджароки.

Руков завороженно наблюдал за сражением Ивана Федосеевича и Ганнибала
 - Вижу вас на платформе. Да и не только вас.
- Это была  моя последняя драка, повелитель.- Иван Федосеевич с исказившимся от боли лицом смотрел на сражение. - Если бы я не избавился от опеки милиции,  я бы уже никогда не принадлежал самому себе.

Руков увидел, как Ганнибал наносит смертельный удар рыцарю Муджароки. Иван Федосеевич отвернулся.
- Так значит...- Семен махнул рукой в сторону платформы, - так значит...
- Да, повелитель, - Иван Федосеевич присел на обгорелый обломок дерева, который еще продолжал тлеть, - да, я мертв.

Случись такое с Семеном еще пару дней назад, он подумал бы, что сошел с ума, но сейчас он воспринимал все спокойно и адекватно. Жизнь и смерть поднялись на одну и ту же ступеньку пьедестала. Пьедестала, где ступенька была всего одна. И он, Глаз Муджароки, а не Семен Руков, тоже стоял на этой ступеньке и уже ничего не боялся.

- Некисло наломали дров, ничего не скажешь, - снова проговорил Семен голосом Мышигина и в этот момент почувствовал, что не принадлежит голосу, не принадлежит больше той силе, которая управляла им на протяжении двух дней. Он и Мышигин разделились. Чувствовать это было непривычно, странно, но и как-то по-новому любопытно.

- Вячеслав Михайлович, не мешайте пока, дайте я договорю...
- Ох ни фига себе, наконец-то. Так ты кто такой, салага? Я уже почти неделю не могу понять, куда я попал.
- В меня вы попали, прапорщик. Только я этого не хотел. Потом поговорим, хорошо? У меня тут дело.
- Да какое дело, борзота? Я тут самое главное дело! Я! А ну быстро мне объясняйте, что со мной случилось?

Весь этот диалог произносился Руковым. Со стороны казалось, что человек сам с собой ругается и несомненно представляет из себя кандидата на тяжелобольного в психиатрическую больницу.

Иван Федосеевич, вытирая платком изрядно вспотевший лоб, сказал низким голосом:
- Мышигин, ты разговариваешь с Глазом Муджароки.
- Что? – голос Мышигина стал тише, - Ты хочешь сказать, что я обитаю в Глазе?
- Именно так.
- А где же Аривонда?
- Нет больше Аривонды, и меня больше нет. – Иван Федосеевич тяжело вздохнул.- А Глаз есть. И ты, Мышигин, в нем. Поэтому...
- И я в одном теле с Глазом Муджароки и при этом он еще и русский?

Зависла тишина. Никому не хотелось отвечать. Семену не хотелось, потому что он еще наслаждался победой над самим собой. Ивану Федосеевичу не хотелось, потому что он уже не принадлежал этому миру, в котором остались его амбиции, планы на будущее, осталось все.

 И он задавался вопросом, а была ли оправдана та жертва, которую он принес на алтарь ради какого-то Рукова. Но изменить уже ничего было нельзя...

Семен повернулся к Ивану Федосеевичу.
- Вы, по-моему, здорово перегнули палку в Крисаново.
- Согласен. Но у меня не было выбора. Со всех сторон одна милиция, да еще этот колдун прицепился.
- Что? Какой колдун?
- Да Октавиан.
- Октавиан? – Семен вспомнил свой разговор с Пашотом. – Тот, который зарабатывает на продаже мозга?
- Он самый. Не знаю, что с ним случилось, но он , по-моему, решил нарушить свои принципы.
- Какие принципы?
- Принципы невмешательства в дела заказчиков. Он обеспечивал пересадку, или, если правильно выражаться, съедение мозга заказчиком. Получал за это деньги и все. На этом сфера его интересов заканчивалась. В вашем случае он заинтересовался еще чем-то.

- Да кладом моим он заинтересовался, к гадалке не ходи.- Руков опять непроизвольно стал Мышигиным. Но только на секунду. Он уже научился управлять своей раздвоенностью.
- Каким кладом? – как- то живо отреагировал мертвый Иван Федосеевич.

Руков поднял с земли выгоревший сучок дерева, резко сломал его об колено, проговорил мысленно, стараясь не срываться на мат: «Вячеслав Михайлович, да помолчите вы...» В ответ раздалось невнятное мычание, потом Мышигин пробормотал: « Точно, фигню сморозил, лучше действительно помолчу»...

- Ладно, Иван Федосеевич. С Крисаново я еще попробую что-то сделать. Не знаю, как вас отблагодарить за то, что отдали за меня жизнь. Просто не знаю.  Ну и сказать вы что-то мне хотели? Или я ошибаюсь?
Иван Федосеевич хлопнул себя по лбу.
- Действительно хотел. Пошли назад.

Руков  и Иван Федосеевич нашли кромку экрана и ввалились обратно в комнату гостиницы. Стена в ту же секунду встала на свое место – снова было окно, через которое виднелась гостиничная стоянка с длинными тенями от встающего над горизонтом солнца,  снова висели шторы, слегка колеблемые свежим ветром, проникающим в комнату через приоткрытую форточку.

- Ну вот, теперь вы все знаете, Семен Иванович. – Иван Федосеевич постоянно морщился от боли, зажимая свою рану, но помочь ему Руков ничем не мог.
- А сказать я хотел следующее, - Иван Федосеевич выпрямился и смотрел на Семена немигающим взлядом, - уходите в Круг. То, что хотел от вас Пашот, скорее всего неосуществимо. Вы преследуетесь милицией по обвинению в убийстве Мышигина...
- Ай, ай, ай, какое свинство, - просипел Руков голосом Мышигина.
- ...У вас на пятках Ганнибал, который жаждет получить силу Муджароки, Октавиан, который хочет, чтобы вы ему передали какую-то тайну.... Уходите в Круг...
Семен уронил голову на руки, застонал:
- И при чем здесь я? Я ведь ничего этого не хотел!

Иван Федосеевич поднялся, еще раз посмотрел на Рукова, будто прощаясь, вышел через окно и пошел по воздуху, не оглядываясь, низко опустив голову.
- А ну встань!!! – колокольным звоном прозвенело у Рукова в голове.
Он неожиданно встрепенулся, не в силах понять, откуда исходит звук.
- Встань, рыцарь!!! Не подобает тебе пребывать в унынии...
- Это кто? – Семен испуганно смотрел по сторонам. – Кто это?
- Муджароки, рыцарь. Восстань и докажи, что ты достоин быть моим Глазом!
Метаясь в промокшей от пота простыне, с заплаканным лицом Руков сел на кровати. Он проснулся.