Глава 4 и 5

                4

Мой муж, патологически честный человек. Его честность перешла из положительных качеств в фобию, а если учесть, что он ещё и маниакально аккуратен и чистоплотен, то можно поставить под сомнение моё добровольное согласие выйти за него замуж, т.к. у меня по этим предметам иногда встречались неудовлетворительные отметки. Тем не менее, уговаривать меня пришлось лишь по причине нашей внушительной, на мой взгляд, разницы в возрасте.
Я была старше Мирона на целых семь лет. Но по его подсчётам выходило, что на шесть с хвостиком, это обстоятельство мало меня утешало, но внушало какой-то хилый оптимизм.
Ко всему этому Мирон очень порядочный человек, с таким  обострённым чувством справедливости и юношеским максимализмом в суждениях и поступках, что иногда я задумывалась, а бывают ли такие люди вообще?!
Отличиться  же мой муж сумел уже на нашей свадьбе, чем заработал непререкаемый авторитет среди моих подруг, славу бесстрашного и  мужественного человека и моё вечное сожаление по поводу несостоявшейся первой брачной ночи.
 Нашу первую брачную ночь,  я провела одна в окружении «сочувствующих» гостей. Они мужественно разделили со мной томительные часы ожидания  молодого супруга. Он провожал до метро  Нину, которая не захотела оставаться у нас ночевать и рвалась к своему мужу Валерушке, которого не взяла на свадьбу по причине его невоздержанности в потреблении горячительных напитков и очередной попытки «завязать» или «развязать», не помню.
До метро было идти минут пятнадцать, учитывая состояние жениха и гостей, двадцать пять-тридцать.
Прошло уже четыре часа. Моего мужа до сих пор не было дома.
Наверное, многие из присутствующих  вспомнили анекдотические ситуации, когда  жених, но чаще невеста, сбегали из-под венца. Тут ситуация немного другая, но не менее щекотливая, сбежал не жених, а муж.
Да, забыла сказать,  что с ними пошёл наш общий друг Сенька.
Сенька из породы тех мужичков, которые, как говорится до «смерти щенки», росту он небольшого, очень хорошенький, с глазами  шаловливого оленёнка  Бэмби, весёлый и ласковый. Сенька страстно предпочитает всем другим,  наше женское  общество, при чем, не имея на этот счёт никаких заблуждений. Он прекрасно знает себе цену, понимает, что нас не могут прельстить его сомнительные прелести  сорок второго размера, поэтому находит в общении с нами другие радости, полностью доверяя нам все свои секреты, чаяния и надежды найти такую же миниатюрную девушку.
 Мы опекали Сеньку, как могли с момента его появления у нас на работе в качестве системного администратора, «сисадмина», «сисадминьчика» или «сиськи» как называли его особо рьяные шутники. Жалели Сеньку по-матерински т.к. он был детдомовский, учили его уму разуму, вводили его во взрослую, самостоятельную жизнь. Сеня был примерным учеником и впитывал все наши наставления, как губка. На работе и в «быту» мы все были для него непререкаемыми авторитетами.
                5

В ночь, когда молодой супруг должен был выполнять свои супружеские обязанности, он задержал преступника. Да-да, преступника, самого настоящего, серийного.
Когда Мирон, Нинка  и Сенечка  в прекрасном расположении духа, шли по улице к метро и пели « Как упоительны в России вечера», они услышали женский крик. Первой на крик бросилась Нина, как бессменный член ДНД в бурной, институтской молодости, моему новоиспечённому мужу ничего не оставалось делать, как попытаться обогнать нашу резвую, разогретую шампанским подругу и  принять удар на себя, если в этом будет необходимость. Я же, несчастная,  в это время мучалась в неведенье, не подозревая о том, что была в двух шагах от   возможности остаться вдовой в первый день моей семейной жизни.

Самым умным и дальновидным  стратегом оказался Сенька,  он решил с тыла прикрывать своим детским телом  группу захвата, состоящей  из новобрачного и решительной Нинки. Но самым, пожалуй, мудрым поступком со стороны Сенечки, было решение громко кричать. Причём кричал он  так громко,  что сумел ввести в заблуждение даже моего мужа, который решил, что маньяк не один, а их несколько.  Первый был в кустах, куда со скоростью курьерского поезда ломилась Нинка, а второй, в это время решил зайти с тыла и захватить их   врасплох, напав при этом,  на  самого маленького и беззащитного - Сеньку.
 Мирон, услышав истошный крик, который  непонятно каким образом смог родится в тщедушном Сеньке, попытался резко затормозить. Сенька, разогнавшись от страха так сильно, что уже пошёл на обгон, врезался изо всех сил в живот моего мужа. Тот же решив, что это второй маньяк, скрутил его,  в душе откровенно порадовавшись небольшим размером.
 А Нина в это время упорно валила первого маньяка, вцепившись в него смертельной хваткой питбуля. Вместе с подоспевшим  во время Мироном они уронили его на землю, и  муж связал преступнику руки.
 Женщина, ставшая жертвой насильника или насильников попросту  дала дёру с места происшествия. Поскольку появление на арене боевых действий этой впечатляющей группы было настоль шумным, внезапным и эффектным, что она посчитала своё присутствие излишним.
 Бдительные жильцы близ лежащих домов, услышав истошный Сенькин крик  и шум борьбы, вызвали милицию, которая прибыла через несколько минут, как будто всё это время ждала за углом исхода схватки.

Улов был богатым.  Такая  удача случается крайне редко, два маньяка за одну ночь. Наших героев посадили в машину. Преступников не особенно церемонясь, забросили в клетку сзади. Про Сенечку так никто и не вспомнил.
 В отделении милиции, не смотря на глубокую ночь, было довольно оживлённо. Две девицы  облегчённого поведения с мрачными лицами от сознания того, что время - деньги сосредоточенно что-то писали, теряя по настоящему драгоценные минуты. За решёткой сидел грустный парень азиатской внешности в оранжевой куртке и пытался куда-то позвонить, прикрываясь полой. Сидевшее рядом  с ним «Лицо кавказкой национальности»  называло парня «чуркой» и настойчиво просило телефон, чтобы позвонить брату, который приедет и со всеми разберётся. На них периодически покрикивал милиционер, с синим от усталости и от количества выкуренных сигарет лицом.
Мирон наконец-то вспомнил, что он сегодня женился и попросил милиционера поторопить процедуру составления протокола  и опознания маньяков. В это время их пригласили в соседний кабинет, где два остервеневших от работы и маленькой зарплаты оперативника с плохо скрываемой ненавистью начали расспрашивать о происшедшем.
 Было хорошо видно, что им страшно хочется спать, что дежурство перевалило за сутки, что во рту  противный привкус дешёвых сигарет и плохого кофе. И вообще, они тоже люди и давно заслужили отдых, но вместо этого им приходится выслушивать показания сумасшедшей тётки в рваных колготках и грязном платье некогда голубого цвета и молодого нахального мужика в красивом костюме, белой рубашке и галстуком сбившемся на бок.
Наконец, когда всё, что, перебивая друг друга,  рассказали герои ночи, было записано, началось опознание.
Первым, почему-то привели Сенечку. Мирон и Нинка, которая напрочь забыла о том, что ей надо домой, с радостью встретили его появление. Нинка бросилась к нему.
-Спецназ, а не женщина! - С уважением сказал оперативник помоложе и подставил ей ногу, т.к. не успел схватить  за руку. Ника с грохотом, но, тем не менее, аккуратно  уронила своё хорошо кормленое тело как раз возле его ног и с непередаваемым удивлением и обидой посмотрела на «распоясавшегося» вдруг  представителя закона.
-Хватит ему на сегодня, женщина! Ну, что вы так разошлись? На нем и так  нет места живого. Здорово вы его помяли, да и наши, видно, немного не рассчитали при задержании. А маньяк-то видно, начинающий, молодой совсем и хлипкий какой-то. – Оперативник с сомнением оглядел маленькое тело Семёна.
Нинка и Мирон с непониманием посмотрели на оперативников.
-Он своё  и так получит! Не сомневайтесь! На зоне скучать не придётся, там таких не любят, точнее «любят», иногда до смерти «залюбливают»! – Продолжал свой странный монолог оперативник.
 На нашего Сенечку было страшно смотреть, его лицо и без того пострадавшее в пылу схватки, покрылось синевой, что делало его похожим на покойника уже сейчас.
Они ещё не знали, за что Сеньку так невзлюбят на зоне,  или наоборот полюбят – запутались совсем Мирон и  Нинка.
 Но самое непонятное, почему на зоне. Когда и что успел натворить Семён?
- За что вы его? - Спросил, наконец, то пришедший в себя Мирон.
- Это, вы его! -  Ответил оперативник постарше и выразительно  посмотрел на Нину, которая  всё ещё продолжала возлежать возле ног его коллеги, открывая утомлённым взорам оперативников свои замечательные (замечательные потому, что их не возможно было не заметить) прелести.
- А мы, за что? - Почти хором задали глупый вопрос мой муж и моя подруга, поднимаясь, наконец,  с пола.
- Как, за что? Маньяк ведь! Сами же его и задерживали сегодня! – Оперативники переглянулись.
- Маньяк? – Нинка и Мирон с ужасом посмотрели на Сеньку, который от испуга не мог произнести не слова.
-  Да это вообще-то наш Сенька. Друг жены и её подруг, точнее общий их друг. -  Пробормотал Мирон.
-  Да? А Вы никогда не замечали за ним ничего подозрительного? - Задал вопрос молодой оперативник.
- Что, именно,  вы имеете в виду? - Спросил мой муж.
- Ну, там нездоровый интерес к женскому полу, какие-то пристрастия, непонятные наклонности?
- Да, нет вроде бы, не замечал, особого, точнее нездорового интереса.  Вот правда трётся постоянно возле женщин, но те его сами за собой везде таскают. А, так? Разве, что зимой обратил внимание, Семён ходит в женской куртке. – Произнёс Мирон, пожимая плечами.
Милиционеры, как-то встрепенулись и с интересом посмотрели на «маньяка», который закатывал от страха и непонимания всего происходящего свои и без того страдальческие глаза.
-Значит, заранее готовился.  Так-так! Изучал женские привычки, так сказать! Входил в образ! Что бы потом легче было втираться в доверие. Вот, стручок! Был бы на мужика похож!– Оперативник с отвращением плюнул под стол и  сделал запись в протоколе.
Тут, уже наступило время обижаться и удивляться Сеньке.
- Как женская куртка? - Он вдруг пришёл в себя и с гневом в глазах повернулся к Нине, забыв причину своего нахождения под стражей и не обратив внимания на обидное сравнение со стручком.
Нина недоумённо пожала плечами, поскольку была не в курсе истории появления у  нашего Сеньки женской куртки.
А было это так. Семён появился у нас на работе после окончания  колледжа, в котором готовили специалистов по «железу», как гордо  позиционировал он  свое учебное заведение. «Специалист по железу»  был страшно худ,  постоянно хотел, есть и всегда что-то с упоением жевал на ходу. Мы сразу же взяли над ним шефство.
Мы - это я, мои подруги, Ирка, Надежда и Кристина. Мы брали Семёна с собой в обеденный перерыв в наше кафе и скармливали  несколько бизнес-ланчей или попросту комплексных обедов.
Наконец-то, наши труды дали заметные всходы. Сенька расцвел, засиял коричневым самоуверенным глазом, и оказалось, что он очень даже симпатичный молодой человек. Правда прибавить в росте ему при, этом не удалось, но это было и хорошо. Не даром говорят, что «бодливой корове, Бог рог не дал». Если бы Семёну ещё удалось и чудесным образом подрасти, то многим  нашим девушкам пришлось бы туго. А так, Сеньке оставалось терпеливо ждать встречи со своей Дюймовочкой.
 Я уже упоминала о том, что Семён жадно, как губка впитывал наши уроки, мы были во всём непререкаемым авторитетом. Как оказалось, что и в одежде тоже.
Наступали холода, а одежда нашего подопечного, которую по сей видимости, купили ему, а точнее выдали в детском доме лет  в семь, совсем не грела и  уже плохо прикрывала чуть поправившееся тело Сеньки.
Наш шеф Александр Яковлевич смотрел на Семёна своими трагическими глазами и произносил коронную фразу: «Нет на вас моей мамы, Семён! Мама страшно бы расстраивалась!» Сенька только хохотал  во весь свой молодой рот, запрокидывая голову и показывая крепкие, ровные и сильные зубы, отвечая, что его греет наша любовь.
На общем собрании было решено купить ему новую куртку.
Вечером после работы мы в полном составе пошли в магазин. В магазине не продавали одежду на подростков, поэтому все наши усилия по подбору куртки не увенчались успехом.
- Ура! - Закричала Кристинка и показала нам хорошенькую серенькую  курточку  с капюшоном и дивными кармашками на рукавах.
Куртка сидела, как влитая. И цвет, и пушистый мех очень шли к милой Сенькиной мордочке.
- Всё! Берём! - Мы с облегчением вздохнули и, расплатившись, пошли отметить покупку в ближайшее кафе.
Утром, встретив счастливого Сеньку перед началом работы, я с ужасом поняла, что мы купили женскую куртку, т.к. застёгивалась она на левую сторону. Но не искушённый в вопросах  моды Семён не знал об этом и пребывал в прекрасном расположении духа. В этом же расположении он прожил холодные времена и никто, кроме моего наблюдательного мужа не идентифицировал куртку, как женскую

Обиженный Сенька, совсем  забыл, что по  чьей-то злой ошибке очутился в роли маньяка. Всё его маленькое тело и большая душа клокотали от униженного мужского достоинства.
Он уже представлял, как  и какими словами  выразит нам свою обиду. Не смотря на свою миниатюрность, Сенька обладал большим жизненным опытом общения с детдомовским детством, что отложило жирный отпечаток на его словарный запас.
Наконец-то, все недоразумения по поводу Сенькиного задержания, были выяснены. Как оказалось, в пылу борьбы мой муж, приняв Семёна за одного из маньяков, не рассчитал свои силы и хорошо приложил ему, чем ввёл в состояние лёгкого транса и  попросту обездвижил Сенечку.
Прибывшие на трубный Сенькин глас милиционеры, приняли его уже обездвиженное Мироном тело за одного из задержанных маньяков. Убедить их в обратном было некому да, и некогда, т.к. в это время Нинка сидела на втором, который оказался крупнее и намного сильнее. Она молча пыталась посильнее сдавить ему горло, не обращая внимания на то, что тот уже практически перестал дышать. Мирон в это время связывал ему руки. Вспотевшую Нинку милиционеры с трудом оторвали от маньяка, с сочувствием поглядывая на  его  раздувшееся от удушья лицо.

И, так с Семёна были сняты все подозрения. Его освободили тут же, чуть не сказала в зале суда. Нина дала ему платок и он, дрожа от возбуждения всем тельцем, сидел в углу, что-то, обиженно бормоча себе под нос.
Ввели второго задержанного. На него было страшно смотреть. Нина его «разукрасила» так, что лицо задержанного стало похоже на  тетрадный листочек в клеточку. На лице маньяка не было живого места, оно было поцарапано  вдоль и поперёк. Под левым глазом, наличие которого угадывалось с трудом, переливался огромный синяк, авторство которого смело можно было приписывать Мирону. Мужик с трудом понимал происходящее, т.к. до сих пор был в состоянии опьянения, после асфиксии.
Оперативники  предложили ему сесть и начали процедуру допроса.
Через полчаса всё было закончено. Маньяк особо не сопротивлялся, он подписал всё, что было записано со слов Нинки и Мирона, мечтая об одном, поскорее очутиться в камере, отлежаться, прийти в себя, собраться с мыслями. Но механизм правосудия уже заработал, и вряд ли позже пришедшее сознание поможет ему оправдаться перед законом.
Через несколько месяцев моему мужу, находившемуся уже по месту прохождения службы, придёт несколько повесток в суд, но он не сможет приехать, т.к. повестки шли туда по месяцу, и  задержанный им маньяк познавал к этому времени все прелести строгой на ласки мужской любви, где-нибудь в Мордовии.
Он действительно был опознан несколькими женщинами, подвергшимися насилию, и получил всё, что полагается по статьям уголовного кодекса и кодекса чести на мужской зоне.
А  муж заслужил вечный почёт и уважение моих подруг, а так же священный ужас и лёгкий трепет в коленках во время общения с ним.