Разрыв

А вот ещё один странный случай из детства.

Рите тогда было всего двенадцать, и однажды ночью она проснулась на вершине холма. Никаких холмов не было в её городе, не было и рядом с ним, и на многие-многие километры вокруг — ничего похожего на холмы. Лес, лес и лес, но никаких холмов.

А тут холм — как будто чей-то раздвоенный подбородок выпирает наружу из-под земли, — там, под землёй, лежит кто-то огромный, запрокинув голову, лежит и молчит. А на правой его вершине сидит маленькая, совершенно голая грязная Рита, перепуганная, в земле и траве.

Засыпала зимним тягучим вечером, а проснулась почти невесомой летней ночью, когда небо почти что белое, но всё-таки чёрное, и где-то совсем близко, метров через сто, а может, за километр отсюда, танцуют парами светляки, а может, катятся по ночной дороге пустые старенькие автомобили.

Рита решила идти на свет — искать дорогу, если это всё-таки дорога, а не лес со светляками. Рита заскользила по мокрой траве вниз по крутому склону, обжигаясь крапивой и наступая на колючки, обдирая ладони о жёсткие стебли. Свалилась в какую-то лужу, с головой, нахлебалась воды и перепугалась до смерти, когда стала тонуть, потому что лужа вдруг оказалась озером, а потом оказалось, что это озеро — вкруг холма, что холм — это остров, что кто-то подземный на самом деле кто-то подводный, утонул, остыл, застыл и теперь торчит подбородком из тёмной ночной воды.

Вода, вода, на удивление тёплая вода, но тонуть некуда, потому что под ногами если не дно, то ил — и это уже не страшно, это уже намного спокойнее и легче, поскольку плавать Рита ещё не умела, а теперь можно было идти, отталкиваясь пальцами ног, слегка увязая, — загребать руками, отплёвываться — вода куда выше, чем хотелось бы — поэтому на пальчиках. Но куда?

Обратно забраться на холм не получилось, не за что уцепиться, а идти дальше, уходить от холма — а вдруг там глубоко? Глубины Рита боялась панически, и даже не глубины, а того, что и над головой будет вода, толстая линза непрозрачной воды, а водой нельзя дышать, сквозь воду не получается видеть, в эту воду можно только умирать, но самое страшное — это тот, кто обычно живёт в глубине. И страшно даже не то, что он может схватить за ноги и перекусить пополам, — нет. Страшнее всего, что этот невидимый житель глубин скорее всего просто тяжёло проплывёт рядом, легонько касаясь Ритиной спины холодным, толстым и таким длинным щупальцем. Вот это — сразу разрыв сердца. Сердце лопнет, Рита вздрогнет, из носа у Риты потечёт красное — две красные нитки вверх, а Рита — вниз, медленно, но наверняка.

От этих мыслей Рита расплакалась.

Светляки всё так же танцуют где-то там над озером, и хуже всего, если это и правда светляки, а не автомобили, потому что тогда получается, что за озером ничего нет, что озеро — бесконечно, что это вообще не озеро, а даже море, и светляки эти — только крохотные фонарики в зубах у заблудившихся летучих рыб, которые позабыли, как возвращаться домой, в море, и остались летать наверху.

Рита стала замерзать.

Ночь не кончалась, а, казалось, становилась только гуще, ночнее, непрогляднее. Когда кто-то большой и холодный уверенно ухватил Риту за колено — не понятно, челюстью или цепкими пальцами, — Рита твёрдо решила не умирать. В первую очередь — от ужаса, но и во все остальные — тоже, не умирать, пусть отчекрыжат ногу, но обязательно нужно быть дальше, просто необходимо.

Рита описалась, но, когда едва стоишь по горло в густой воде бесконечного озера, это совсем не важно, только стало немного теплее внизу живота. Кто-то хотел забрать Риту с собой, тянул её несильно, но настойчиво, прочь от холма. Рита, Рита, неужели всё?

Вот и вторая непонятная конечность оплела её бедро, и чьи-то мелкие зубы впились в маленькую сморщенную пятку Риты. В этот миг Рита увидела всю свою будущую жизнь — в один короткий момент все основные события, вплоть до смерти на берегу Чёрного Моря в незнакомом усталом возрасте, с пулей во рту и рассыпающимися красивым веером сигаретами, медленный веер в вечернем крымском воздухе.

— Значит, не сейчас, — подумала удивлённо Рита и исчезла под водой — тот, кто тянул её за собой, перестал жеманничать и рванул изо всех сил.

Рита очень сильно ударилась головой о что-то округлое металлическое, как потом оказалось — о штангу футбольных ворот в её собственном дворе. Рита рухнула на снег, разодрав колени и локти, Риту сильно рвало тёплой летней водой, желудок сжимался и сжимался, изо рта вылетали крохотные изумлённые рыбки и тут же замерзали насмерть.

Когда рвота прекратилась, Рита с трудом поднялась на ноги и, дрожа самой крупной дрожью из возможных, побрела, спотыкаясь, к своему подъезду.