Любовь на рельсах

ЛЮБОВЬ  НА  РЕЛЬСАХ
/вспоминая  московский  трамвай/
Нескончаемые полчаса  мёрз  я на остановке, когда из-за поворота высветился трамвай №5  и, сойдя с рельсов, приблизился ко мне.
– Ждём  не  дождёмся? – ехидно поинтересовался он. 
–  Ж-жду,– смущённо ответил я.
- Троечку?
–  Её.
– Гляди  у меня!– Пятый зловеще моргнул огромным, вросшим в живот глазом.– Троечка моя —
   и  ничья  больше!  Только по делу.  Вольностей не потерплю.
–  Вы хотите сказать…
– Всё, что хотел, сказал. И не говори, что тебя не предупреждали.
Пятый снова встал на рельсы, впустил возмущённых задержкой пассажиров и, грозно прозвенев, укатил по маршруту.
Вскоре объявилась и Троечка. Кокетливая. Сияющая  свежей краской и позолотой рекламных призывов. Мне явно обрадовалась. Распахнулась. Впустила вовнутрь. И на моё приветствие откликнулась весёлым мелодичным звоночком. И, как бы между прочим, поинтересовалась:
– Пятый проходил?
– Проходил. Привет передавал.
– Мне его приветы до задней площадки, – нахмурилась Троечка.
Несмотря на понятную антипатию, я всё же предпринял  честную  попытку оправдать соперника:
– Торопился. График у него.
– У вас, мужчин, в голове одни графики, – скривилась Троечка.– А ведь  жизнь  куда разнообразнее.
Неожиданно я почувствовал себя задетым лично:
– Видимо, у нас сильно развито чувство долга.
– Ха-ха-ха! – раззвенелась Троечка. –  Какие мы, скажите на милость, серьёзные. Долг  хорош, когда  должны тебе. И что мы зациклились на этом Пятом? Таких «пятых» у меня каждый второй.  А нужен один-единственный. 
И поглядела на меня со значением. Озадаченный, поспешил предупредить: 
– Осторожно, двери закрываются. Пятый ревнив, как Отелло.
– Мои двери открыты для всех, пока молода и хороша собой. Меня даже на финальный тур мисс Трамвайное депо  выдвинули. Пришлось кое с кем полюбезничать, но тут уже не до чистоплюйства. Наш трамвайный век короток. Особенно у женщин. А Пятый, как собака на сене. И сам не пользуется и других не подпускает. А вы не такой, правда? Приходите ещё. Буду ждать.
 И Троечка не подвела. Радостно, словно объятия, распахивались двери. Мы мчались  сквозь снежную глушь, опьяненные ликующей россыпью искр и молодой  безнаказанностью. Навстречу, отчаянно звеня,  двигался Пятый.  Его животный глаз угрожающе мигал. Но Троечка, любезничая со мной, не обращала на него внимания.
Я искренне пожалел  Пятого.  Влюблён  по-настоящему,  а  в  кого? В легкомысленную  бабёнку, падкую на рекламные безделушки, которыми увешала себя от дуги до колёс. И как знать, кому бы из нас она отдала предпочтение, будь он, а не я, рекламным агентом.
 Борис  Иоселевич