Огни роддома рассказ

Проснувшись, Эльмар взглянул на часы. Было восемь. Будильник, который он собственноручно заводил каждый вечер, прежде чем заснуть, будил его чуть свет, призывая на работу. Но и в выходные, которых он ожидал с таким нетерпением, когда будильник по утрам молчал, ему тоже никак не удавалось выспаться, насладиться сладким предутренним сном…
Накануне Эльмар дагаворился со своим шурином Махиром, что если выпадет снег, эти выходные они проведут на охоте...
Эльмар повернулся на правый бок, обратившись лицом в сторону жены. Айнура от холода свернулась под одеялом клубочком. Комнату прогревали соляркой. Но оставлять печку без присмотра на всю ночь было опасно. Поэтому перед сном огонь гасили, и к утру комната превращаль в морозильник.
Эльмар встал с постели, не одеваяс, быстро затопил печку и снова нырнул под одеяло. Айнура, спросонок ласкаясь как котенок, прильнула к нему. Она была на сносях, и Эльмар почувствовал прикосновение ее округлого живота.
- Проснулась? - прошептала Эльмар.
- Да, - также шопотом ответила жена.
- Почему не спиш?
- Не слышишь - голоса, шаги? - кивнула она на смежную комнату.
Он слышал. Эти звуки разбудили и его. Там его уже проснувшиеся родители ходили, шаркали, вели будничные разговоры. В этом нарочитом шуме был свой резон. Родители считали, что сноха должна просыпаться раньше них, чтобы с утра пораньше демонстрировать свое усердие к домашним хлопотам.
- Ладно, мне уже пора вставать, - сказала Айнура, поднимаясь с постели.
Вот тебе польза от того, что жить вместе с родителями. Но это еще что! А вот когда на выходные три его сестры вместе со всеми своими детьми от мала до велика приезжают к ним погостить!... Да ладно, как говорится, милости просим, вот только не совали бы они везде свои носы и время от времени не пытались поссорить его с женой...
Айнура уже умылась и, вернувшись в комнату, провела холодными руками по лицу мужа.  Он хотел схватить ее за руку, но она увернулась, выскользнула. Открыла окно, чтобы проветрить. Морозный воздух наполнил комнату.
- Смотри, снег идет, - сказала Айнура, обернувшись к окну.
- Да ну?.. - Эльмар, приподнявшись в постели, выглянул в окошко.
Да, в самом деле, все вокруг белым-бело. Интересно, придет ли Махир?   
- Нормальный человек не выйдет в такую погоду из дома, - заметила жена.
- Э-э-э, что ты знаешь об охоте!..
Айнура игриво стянула с него одеяло.
- Вставай, свекровь хашил приготовила!..
                ***
Эльмар с аппетитом поел приготовленный матерью хашул, - блюдо из кусочков вареного теста, - приправив его маслом и дошабом. Взгляд его задержался на Айнуре, которая неловко тыкала ложкой в кусочки теста.
- Кто так ест? - расердился Эльмар. - Ради Аллаха, не порть нам аппетит!
- Представляешь, впервые пробую хашил, - сказала Айнура.
- Да ну? Разве в вашем доме его не готовили?
- Готовили, просто я не лублю…
На экране телевизора, неестественно двигаясь и явно кому-то подражая, пела юная голосистая певица.  Это была разухабистая попса, которой в последнее время буквально пичкали зрителей, результатом чего было потраченное впустую время и испорченный вкус...
- Эльмар, вон Махир пришел, зовет тебя, -  в комнату вошел, отряхиваясь от снега, отец Эльмара с лопатой, которой он расчищал снег во дворе.
- Где он? - отдергивая штору, спросила Айнура и, выглянув в окно, увидела, как ее брат идет по расчищенной дорожке к воротам. - Что же он к нам не поднялся?
- В машине подождет, мы и так уже опаздываем. - Эльмар торопливо оделся.
- Он ведь обожает хашул, - сказала Айнура с сожалением. - Знал бы, обязательно бы зашел...
                ***
- Доброе утро, - открыв переднюю дверцу и усаживаясь в машину сказал Эльмар. – Знаешь, мать сварила хашил, не грех бы отведать - погодка подходящая, - решил он испытать шурина гастрономическим искусом.
Махир, поприветствовав его кивком головы, буркнул в ответ:
- Поехали! - и тронул машину с места.
- Что это ты с утра в плохом настроении?
- Да так, ничего, - ответил Махир. Глаза у него были красные, воспаленные, лицо бледное, он нервно кусал губы.
Махир вел машину в направлении своего дома.
- Куда путь держим? - спросил Эльмар.
Махир не ответил.
- Да что с тобой в конце концов?!
- Мать скончалась, - с трудом произнес Махир.
- Да что ты? - не поверил своим ушам Эльмар. - Что же сразу не сказал?
- Отец знает, ему я сказал. А сестре знать незачем…
                ***
Ворота во двор Махира были распахнуты настежь. Стоявшие возле них на улице мужчины решали, куда поставить палатку для тех, кто придет помянуть скончавшуюся. В доме женщины оплакивали  покойницу. Во дворе собирались люди – родственники, друзья, соседи…
Вскоре разбили палатку, постелили внутри ковер, пол посыпали опилками, провели свет и соорудили дверь.
Тесть Эльмара Амар-киши метался по двору с потерянным видом, причитая: « Как же так, Гатиба? На кого ты меня оставила?..»
Этот еще крепкий мужчина в одночасье сник, сгорбился. Шутка ли - потерять жену в таком возрасте? Гатиба была опорой, связующим звеном в их большой семье. Осознать это в полной мере он будет потом на самом деле, поняв, что какая утрата постигла их семью. Да и то сказать - одно дело, когда небольшой кустик падает, и совсем другое - когда рухнет на землю мощный дуб…
Вышедший из подъехавшей машины человек подошел к Амиру-киши, обнял, и заплакал вместе с ним. Немного погодя оба затихли, утешая друг друга.
- Отчего скончалась Гатиба, Амир? - взяв под руку, друг отвел Амира-киши в сторону  от толпившихся во дворе людей.
- В последнее время все напасти свалились на нее – давление, диабет, астма… Вечером она гостила у младшей дочки. Вдруг захотелось ей плова. Дочка приготовила его, и она поела досыта. Ей, бедняжке, с ее хворями, нельзя было есть рис. Вернувшись домой, среди ночи ей стало плохо. Мы уже привыкли к такому - сразу вызвали скорую. Обычно после лекарств и укола ей сразу становилось лучше. Но на этот раз приступ длился долго. Я спустился во двор подышать свежим воздухом, как вдруг дети сверху закричали: “Дедушка, быстро поднимайся к нам,  бабушка умирает!” Когда я вошел в комнату, Гатибы уже не стало. Как птица, вспорхнув, улетела. Будто вовсе ее, бедняжки, и не было…
                ***
Тетя позвала Махира в дом:
- Да буду я твоей жертвой, сынок, заведи машину - нужно съездить в одно место…
- А у этого места есть название, тетя?
- Необходимо привезти плакальщицу, - несмело пояснила тетя.
- Зачем нам плакальщица?!. - вскинулся Махир. - Мы что, не сможем сами оплакать покойницу?
- Оплакивать с причитаниями - это совсем другое дело, сынок. Ты в этом ничего не смыслишь. Все уважающие себя люди приглашают на поминки плакальщицу. Везде так положено. А то потом скажут, что поскупились на нее…
А во дворе молла и аксакалы пытались уговорить отца Махира похоронить покойную в этот же день.
- Обычай есть обычай, Амир киши, - говорили они. - Покойная покинула этот мир, и мы обязаны похоронить ее, как положено, уже сегодня. Если бы она умерла после полудня, то тогда ее хоронили бы на следующий день…
- Да не болтайте чепухи, ради Аллаха! - раздраженно отмахнулся от них Амир-киши.   
- Амир киши, не бери грех на душу, - настаивали на своем аксакалы.
- Какой обычай, какой грех, о чем вы говорите? Разве не мы сами придумали эти обычаи?
- Амир киши, - обратился к нему, перебирая четки, молла. - По шариату если покойного вовремя не предать земле, душа его, не найдя успокоения, будет метаться между кладбищем и домом…
- Все, что вы говорите, не доходит до меня, ай молла, не доходит и все! - и Амир киши, прихрамывая, отошел в сторону.
- Ну что это такое? - укоризненно покачал головой молла, глядя вслед Амиру-киши. - Дожил до седых волос, столько повидал в этой жизни, а упрям, как ребенок.
- Не осуждай его, смерть жены для него - ужасная потеря, вот он и потерял голову от горя, - попытался успокоить моллу один из аксакалов.
- Да мне-то что? - обиженно сказал молла. - Я же хочу, чтобы все было как положено, толкую ему, что к чему, а он все принимает в штыки – мол, у меня горе, а вы тут выступаете за какие-то порядки. Но не я же их устанавливал…
- Ладно, хватит, не нужно спорить, - заговорили аксакалы, увидев, что Амир киши вновь приближается к ним.
Эльмар в душе был на стороне теста - упорство Амира-киши вызывало в нем еще большее уважение к этому человеку. От покойницы не отходили дочери, невестки, внуки, родные и близкие. Все до единого они так или иначе были обязаны Гатибе. Мир бы не перевернулся, если бы ее еще на одну ночь оставили дома. Это жестоко - так скоро разлучить их с нею, ведь она уходила навеки…
Наверху, на втором этаже, истошно закричали женщины, заплакали дети. Тело покойной спустили вниз, к заранее приготовленной палатке для омовения, после которого тело предстояло завернуть в белый саван и прочесть над ним молитву.
Обряд омовения длился больше часа. Наконец совершавшие его женщины откинули край палатки и позвали мужчин. Покойницу положили на устланные ковром специальные носилки. Эльмару, который в первый раз в жизщни видел так близко умершего человека, было не по себе - все было, как во сне. О, Господи, такая полная, дородная женщина вдруг сразу будто бы съежилась, усохла, стала такой маленькой…
Погребальные носилки подняли и понесли к воротам. Амира-киши все же удалось уговорить похоронить жену в этот же день. Отчаянно заголосили женщины и дети…
На улице толпился народ. Автомашины стояли друг за другом, готовые везти людей на кладбище - проводы усопших к месту их последнего успокоения было долгом каждого… Дойдя до грузовика, толпа остановилась, погребальные носилки подняли в кузов. Тело Гатибы собирались отвезти в ее родное село и похоронить там рядом с ее предками.
Тихо и печально с неба падал снег…
                ***    
Дорога, ведущая к кладбищу, темной лентой пролегла по белому пустынному пространству - односельчане и родственники Гатибы очистили ее от снега. Носилки с телом водрузили на помост у входа на кладбище. Мужчины выстроились полукругом. Молла раскрыл коран и стал нараспев читать аяты. Остальные шевелили губами, повторяя за ним слова молитвы. Затем по знаку моллы гроб подняли и понесли к могиле. Оглядевшись вокруг, Эльмар содрогнулся. Ему показалось, что выстроившиеся повсюду надробья со всех сторон глазели на них. У него зазвенело в ушах - Эльмару показалось, что он слышит, как надробья перешептываются между собой…
Молла, поздоровавшись с могильщиком, спросил у него:
- Ну как, управился?
Тот кивнул утвердительно:
- Дело привычное, не впервой ведь…
Молла спустился в свежевырытую яму, откинув прикрывающую ее полиэтиленовую пленку, и прочел молитву, освящающую могилу. Пленку вновь натянули, чтобы прикрыть могилу от снега. Амир-киши и все близкие ему и покойной люди плакали. Эльмар отвел глаза от мокрых от слез лиц…   
Молла дал знак, и завернутое в саван тело Гатибы осторожно опустили в могилу. Потом, повернув его на бок, прислонили спиной к холодной стенке…
- Безбожники! - горько прошептал Амир-киши. Он просил завернуть покойную в дорогой ковер и положить ей под голову подушку. Но обычай, рожденный самими людьми, был теперь сильнее них, он предписывал не класть ничего в могилу, и Амира-киши с трудом убедили в необходимости последовать этому правилу.
Эльмар смотрел, кто решится бросить первую горсть земли на могилу Гатибы. Но сначала поверх ямы уложили доски, выстлали их полиэтиленом, обложили дерном - будто хотели оградить покойную от живых…
Наконец, могилу засыпали землей, подровняли выросший над ней холмик лопатами. Водрузили временное деревянное надгробье. Полили дерн водой. И обложили могилу речной галькой…
Да, после всех этих ухищрений замурованному покойнику, даже если бы он был богатырем, невозможно было бы подняться из могилы…
Народ стал потихоньку расходиться.  Всех гнала с кладбища неизъяснимая тревога и душевная смута,  люди старались как можно быстрее покинуть это прибежище мертвых, внушавшее им страх, ужас смерти, напоминающее о неизбежном конце земного бытия…
Чтобы избежать встречи с парнем, который раздавал поминальные халву и лаваш, вкушать которые в память об усопших согласно шариату считалось богоугодным делом, Эльмар отошел в сторону.
- Эй, подойди сюда! - зычным голосом позвал кто-то парня, раздававшего поминальную еду. Эльмар обернулся и увидел пузатого коротышку, который, ухватив сразу три лаваша с халвой, начал поедать их с большим аппетитом…
Машины, убыстряя ход, удалялись от кладбища. Амир-киши никак не мог прийти в себя:
- Не могу поверить… Зарыть в землю собственными руками родного человека и возвращаться домой, как ни в чем ни бывало… Бедная моя Гатиба! Когда дома закрывали окно, тут же поднимала шум – мол, задыхаюсь, не хватает воздуха. А теперь… Каково тебе там, под землей, в темном царстве? - причитал старик.
У Эльмара впервые за этот день подкатил комок к горлу, и он заплакал…
                ***
Возле поминальной палатки они вышли из машины. Эльмар через открытые ворота заглянул во двор. Там не было никого, кроме хлопотавших над угощением женщин…
Ему казалось, что когда они вернутся с кладбища, их будет ожидать плач женщин и детей, они в отчаянии набросятся на Амира-киши с вопросами: “Где наша мама? Куда ты увез ее?..” Однако похоже было, что все они уже смирились с тем, что произошло. Так быстро?..
Вдруг Эльмар явственно услышал среди других женских голосов голос Гатибы. Голос слышался со второго этажа. Ему показалось, что если он сейчас поднимется наверх, то увидит ее среди женщин…
- Дядя Эльмар, тебя недавно искали, - обратился к нему подросток, разжигавший самовар.
У Айнуры начались схватки, и сестра отвезла ее в роддом…
                ***
В роддоме, кроме сестры Эльмара, его ожидала и сестра Айнуры с заплаканным лицом.
- Ну, как она? - едва войдя, спросил Эльмар.
- Вот, ждем…
- Ей сказали о смерти матери?
- Нет, ответила ему сквозь слезы сестра Айнуры. - Да и как ей скажешь?
- Я подумал, вдруг она как то узнала.
- Пусть она благополучно родит, потом скажем...
Он присел на скамью. Его обуревали  смешанные чувства - горький осадок от похорон и тревога за жену. Природа слишком круто поступает с людьми, думалось ему. Вот был человек и нету. Преданный земле, сгинул, пропал, канул в небытие…  Люди смертны, да, но хотя бы что-то оставалось от них, когда жизнь их покидает. Хот природа предусмотрела, чтобы умершие оставались с нами в каком-то ином качестве. Скажем, в виде маленькой чудесной статуэтки, морской раковины или чего-то еще… Только бы не исчезали они вовсе, только бы не хоронили их, не закапывали в землю… То, что оставалось бы от умерших, то, во что они превращались бы после смерти, родные могли бы хранить, любить, как-то общаться с ними, когда захочется - только бы знать, что они здесь, с нами…
Эльмара сморила усталость – наверное, сказалось все пережитое за этот день, и он на несколько минут уснул. И увидел странный сон. Покойников больше не хоронили. Они превращались в какие-то любимые вещи, обретая таким образом вечность. А Смерть, забиравшая у людей их близких, умерла сама, поскольку теперь ее существование утратило всякий смысл… Но ничего хорошего из всего этого не вышло. К любимым, дорогим вещицам, в которые обращались умершие, многие относились с безразличием или беспечностью, вещицы эти со временем переставали пользоваться не только любовью, но и простым уважением. Правда, некоторые продолжали бережно хранить их в золотых или серебряных коробочках, но в большинстве случаев они просто валялись под ногами… Дети, утащив бесхозные вещицы на улицу, кидали их друг в друга… Наиболее же ценные из таких вещиц взрослые дарили друг другу, а некоторые даже умудрялись вручать их кому-то вместо взятки или вообще продавать…
Эльмар в ужасе проснулся. Как раз в это время к нему подошла сестра.
- Поздравляем тебя с отцовством, - сказала она.
- Девочка или мальчик? - спросил он машинально.
- Девочка.
Эльмар на радостях хотел было обнять и расцеловать свою сестру, но, взглянув на сестру Айнуры, не стал этого делать. Грех выражать радость на глазах того, кто только что лишился матери…
- А нас пустят в палату? - спросил он.
- Больно ты шустрый, погоди немного. Медсестра обещала…
                ***
Когда он вошел в палату, Айнура с усилием попыталась приподнять голову с подушки. Но тут со всех сторон раздались голоса:
- Не надо, не вставай,  тебе пока нельзя…
- Лицо у Айнуры было как увядший цветок.
Медсестра принесла ребенка. Сестра Эльмара шепнула ему:
- Положи деньги в пеленки - так принято…
Существо, бережно завернутое в пеленки, с красным сморщенным личиком, пока еще не способно было вызвать в нем сильных отцовских чувств. Истолковав растерянность мужа по-своему, Айнура спросила:
- Растроился, узнав, что девочка?
- Да нет, что ты! - поспешил успокоить ее Эльмар.
- Какие-то вы притихшие… Или не рады? - продолжала допытываться Айнура.
- Что девочка, что мальчик - все дар Божий, баджи. Как же не радоваться? - поцеловав Айнуру, отозвалась золовка, но все же не смогла сдержать слез.
У Эльмара запершило в горле, и он отвернулся.
- Да что с вами? - вконец разволоновалась Айнура.
- Не обращай внимания, - сказала сестра Эльмара. - Это все от радости.
Айнура наконец успокоилась. Когда Эльмар собрался выйти из палаты, сказала ему тихонько:
- Придумай хорошее имя для нашей малышки.
- Уже придумал, - дрогнувшим голосом ответил он.
К счастью, Айнура не спросила, какое…
На улице было темно и слякотно, дорогу развезло от подтаявшего снега. К вечеру образовавшиеся лужи затянуло тонким ледком, недолго было и угодить в одну из них. Хорошо, что из окон роддома падал теплый свет, освещая его путь…               
               
                Перевод: Елизаветы Касумовой,
                Сабины Гусейновой