Глаз Муджароки. Глава 17. Бой

Коренев на негнущихся ногах вышел на автостраду и начал ловить попутку. Мобильный телефон отключился, потому что села батарейка.

 Водители от одного вида Коренева шарахались, даже не притормаживая. Наконец, возле него остановился маленький Фиат. За рулем сидела женщина неопределенного возраста с красивым, иссеченным тонкими морщинками лицом, и черными густыми волосами.

- Ну что, допился до не могу, красавец? – женщина смотрела на Коренева смелым открытым взглядом. – Деньги- то хоть есть?
Коренев уверенно открыл дверцу автомобиля, сел на правое кресло.
- Есть. Поехали. Спасибо за то, что остановили.
- Спасибом сыт не будешь, - женщина по- прежнему вызывающе смотрела на  случайного пассажира, - Ты покажи, что  у тебя деньги есть, вот тогда поедем.

Коренев снова заставил себя собраться, повернулся к сидевшей за рулем незнакомке небритым изможденным лицом.
- Я – мэр города. Коренев Юрий Сержевич. Пожалуйста, отвезите меня домой. Сейчас со мной денег нет, но дома есть. Я вам заплачу два счетчика.
Женщина тихо засмеялась.
- Какие счетчики, мэр ты, стиранный. Вали давай из моей машины, бомжара.

Коренев незаметным движением руки прошелся по пиджаку, облегченно вздохнул. В кармане лежала визитка. Он протянул ее хозяйке машины.
Женщина немного опешила, зашептала неуверенно:
- Российская Федерация, город.... мэр...Коренев...
- Пожалуйста, отвезите меня домой, я, правда, не шучу.
Женщина посерьезнела, засунула визитку в карман, поджала решительно губы.
- Хорошо, я тебя отвезу. Мэр ты, блин. Отвезу только потому, что ты мужик симпатичный. И бешеный какой-то. Не знаю там, что у тебя случилось.

Фиат тронулся с места, набирая скорость. Коренев посмотрел на женщину.
- А вы ничего...
- Что значит, ничего?
- Интересная! Скажите хоть, зовут-то как?
Женщина , внимательно следя за дорогой, рассмеялась уголками губ.
- Для вас все интересные, если приспичит. Да ладно, я не гордая, Вероника меня зовут.
- А я – Юрий Сержевич.
Вероника снова начала смеяться.

Коренев недовольно спросил:
- А что тут смешного?
- Да вы, алкаши, как из себя строить начнете, так только диву даешься. Сидит тут, бомжара неумытый с украденной визиткой мэра и представляется, что, Юрий Сержевич, понимаешь, звать его. Да по фиг мне, какой ты мэр. Везу только потому, что самой скучно и мужик ты, вроде, ничего, хоть  и бомж. Еще скажи, что на Гоголя 2 тебя везти надо...

Коренев с обидой в голосе произнес:
- Вот с этого и начинать надо было. А я уже тут столько оскорблений выслушал.....Именно! Гоголя 2. И побыстрее.

Вероника нажала на тормоз и съехала на бровку. Когда машина остановилась, она внимательно посмотрела на Коренева.
- Куда???
- Я что, повторять должен? Ладно, для красивой женщины повторяю: Гоголя 2
- Так там мэр живет! – Вероника непонимающе смотрела на Коренева, - Там же охрана. Ты что, мужик, вообще меня за дуру держишь?

Коренев внимательно посмотрел на Веронику. Лет сорок от силы, стройные ноги, маленькая аккуратная грудь, красивая фигура и огромные синие глаза в обрамлении черных, как смоль, волос.

 Коренев ничего не понимал в женской красоте, но он ощутил какой-то прилив необыкновенной энергии и непреодолимого желания при виде этой женщины, что-то кольнуло в грудь.  Мэр закусил губу, ему не хотелось прерывать тоненький психологический контакт, ему хотелось, чтобы эта женщина смотрела на него бесконечно.

Не спеша, разжевывая каждое слово, испытывая при этом необыкновенное наслаждение, Коренев произнес:
- Я с самого начала вам сказал, что я – мэр города. Мне еще раз вам повторить?
Вероника обиженно отвернулась, включила передачу. Фиат легко выехал на трассу.

Коренев бережно снял с ручки коробки передач кисть Вероники, приблизил к своему лицу и поцеловал. Вероника раздраженно убрала руку.
- Вот еще. Если ты действительно мэр города, так лучше... так лучше....
- Что, так лучше? – Коренев с какой-то детской улыбкой смотрел на прекрасную амазонку, неизвестно каким образом оказавшуюся у него на пути.
- А ну тебя, - Вероника махнула рукой, - какое мне дело, кто ты на самом деле? Я тебя на Гоголя привезу, только высажу тебя метров за сто до дома. А что, если тебя менты повяжут и меня вместе с тобой?

Коренев не мог отвести глаз от лица Вероники.
- Вы замужем?
- А тебе какое дело? Замужем, конечно. Машина мужа, но я езжу лучше, вот иногда и подрабатываю.
- И дети есть?
- Есть, сын, большой уже, мореходное заканчивает в Ленинграде. А тебе зачем? Отбить меня хочешь?
Коренев посерьезнел.
- А если хочу?
- Ну и дурак, - Вероника повернула направо, искусно перешла на третью и нажала на газ, - я мужа люблю. А ты смотри на дорогу, бомжара, я хоть правильно еду?
- А мне все равно, - Коренев слегка прикоснулся своей ладонью к ее плечу. – Я не хочу с тобой расставаться.

Вероника повернула голову, посмотрела на Коренева. Ничего не сказала. Впереди замаячил дом мэра.
- Вообщем, я тебя высаживаю здесь, а дальше – твои проблемы.
Коренев обнял Веронику левой рукой и сказал своим настоящим повелительным голосом:
- К парадному, я приказываю, и не бояться!
Вероника промолчала и нажала на газ.

Из будки выбежали охранники в милицейской форме с автоматами.
- Стоять! Выйти из машины.
Коренев вальяжно, смакуя удовольствие, вышел на свежий воздух, вздохнул всеми легкими.

Лица охранников из беспредельно безжалостных изменились на бесконечно услужливые.
- Юрий Сержевич, ну где же вы были? Вся милиция на ногах. Артемьев, быстрее звони в управление, мэр вернулся. Быстрее я сказал, салага!
Тем временем неспешным уверенным ходом открывались входные ворота.

Фиат взревел мотором и начал разворачиваться. Коренев бросился к машине.
- Вероника, перестань. Я приказываю остановиться! – мэр подбежал к Фиату и открыл дверь со стороны водителя. Машина остановилась. Женщина уставилась на Коренева усталыми глазами.
- Хорошо, ты доказал, что ты – мэр. Ой, что это я? Что вы – мэр. Дальше что?
- А дальше, - Коренев присел на корточки и взял в охапку ладони Вероники, припал к ним губами. - Я же тебе должен заплатить два счетчика.

На этот раз Вероника не убрала руки. С грустной, по-настоящему женской улыбкой она смотрела, как всемогущий мэр целует ее пальцы, бережно гладя жесткие мозолистые ладони. Потом Коренев встрепенулся, выпрямился и поправил прическу.
- Охрана сюда!
Немедленно возле мэра, как из- под земли, выросли два вооруженных охранника.
- Где начальник смены?
- Я начальник смены, господин мэр.
- Вы что-то видели?
- Ничего не видел, господин мэр.
- Молодец. Получишь прибавку, и весь караул тоже.  Не отпускать машину, пока я не вернусь.
- Есть. – и охранники окружили Фиат.
Вероника устало опустила голову на руль.

Коренев влетел в дом, срывая с себя на ходу одежду. В свой кабинет он вошел уже в трусах. И застыл на пороге. В кресле дремал пожилой человек в дорогом модном костюме. Услышав шум, мужчина открыл глаза и зевнул. Потом уставился на Коренева.
Тот хлопнул себя по лбу и протянул обе руки:
- Господи, простите Геннадий Константинович, дорогой. Немного подзадержался.
Доктор улыбнулся:
- Да нам не привыкать, господин мэр. Так что же у вас стряслось?
Коренев подошел к доктору, шепнул ему на ухо:
- У меня производственная травма. Но только вы мне сейчас пообещаете, что...
Пожилой доктор сморщился и засмеялся:
- Господин мэр, перестаньте, пожалуйста с вашими ужимками. Ведь хорошо знаете, что никому и никогда. Давайте, показывайте....
Мэр снял трусы...

Покусывая губы от неприятного подергивания в промежности, являющегося следствием эффективного лечения Геннадия Константиновича, Коренев быстро оделся в светлый костюм, вытащил из сейфа пачку рублей и сунул их в задний брючный карман.

На секунду задумался. Потом засунул руку поглубже в сейф и вытащил сверкающий именной Парабеллум в пахучей кожаной кобуре, который ему подарили немцы за то, что он посодействовал им в приобретении одного старого торгового центра. Разрешение на оружие у Коренева не было, тем не менее он надел кобуру, потом застегнул пиджак. Вслед за этим мэр быстро положил в карман дежурный мобильный телефон с тем же номером, что и тот, который разрядился, и выбежал на темную, пахнущую романтикой улицу.

Он подошел к Фиату, заправски открыл дверь с правой стороны и плюхнулся на сиденье, заполняя салон запахом свежего, очень дорогого одеколона. Вероника подняла голову, посмотрела на Коренева, улыбнулась.
- Ой, ой, ой. А пахнете-то как! Безумно вкусно.
- Давай на ты, я для тебя просто Юра, хорошо?
- Хорошо, просто Юра, отпусти уже меня, мне еще тысченку заработать надо за вечер, а тут твои цепные.

Коренев сделал знак охранникам, и они исчезли за воротами. Юрий Сержевич бережно прикоснулся двумя руками к усталому лицу Вероники, притянул его к своему лицу, Вероника не противилась.
- Тысченку? – прошептал Коренев ей в лицо.
- Какое тебе дело, мэр? – женщина оттолкнула его руки, включила зажигание.
- Ну хорошо, я тебе сколько должен?
- Квартиру ты мне должен с балконом, - проворчала себе под нос, так чтобы не услышал мэр, Вероника и поехала на первой под горку, внимательно следя за дорогой.
- Нет у тебя никакого мужа, - уверенным голосом сказал Коренев.

Вероника в очередной раз остановила машину, посмотрела на Юрия Сержевича злыми, полными слез глазами,
- Господин мэр, что вы делаете здесь, в моей машине? С вас четыреста рублей, заплатите прямо сейчас и уматывайтесь.

Коренев обнял сильные красивые плечи, притянул женщину к себе, она пыталась было сопротивляться, но Юрий Сержевич, приподняв ей подбородок, жадно припал к ее губам. Вероника взмахнула руками, потом обессиленно сникла.

Внезапно запиликал мобильный мэра. Коренев оторвался от Вероники, провел рукой по волосам, вытащил мобильный.
- Да, слушаю, Коренев.
- Ну слава Богу, Сержевич, ты объявился, - на том конце захлебываясь верещал Ратников.
- Ну и что случилось? Неужели взяли Рукова?
- Как в воду смотришь, ей Богу. Берем, через пять минут.
Коренев обхватил телефон двумя руками:
- Что?
- Да берем мы его, - почти орал в трубку Ратников, - через пять минут в Крисаново, восьмидесятый километр.
- Я еду. Возьмите и держите до моего приезда, количество людей, присутствующих при моей встрече, ограничить до минимума. Вообще, чтоб никого не было, когда приеду, понятно?
- Так точно, Юрий Сержевич, мы его притеплим чуть- чуть. Подогреем к вашему приезду.

Коренев повернулся к Веронике, вытащил из заднего кармана деньги. Вероника спокойно наблюдала за его манипуляциями. Юрий Сержевич отсчитал десять тысяч и кинул на аппетитные голые коленки женщины.

- Вероника, пожалуйста, теперь на тебя вся надежда. Мне срочно надо в одно место, но на своей машине я туда ехать не хочу – ее многие знают.
Женцина вздохнула, трогая губы указательным пальцем и смотря на себя в зеркало заднего вида.
- Вот так с вами, мужиками, всегда. Никакой романтики.

Потом пересчитала деньги, открыла бардачок, аккуратно положила их в немного затертую, неновую женскую сумочку.
- Ну спасибо тебе, за такие деньги и покататься можно, Юра. Куда едем?
- В Крисаново, восьмидесятый километр и побыстрее.
Вероника уже не задавала вопросов, она умело развернула машину и вдавила газ так, что несчастная резина от нагрузки заверещала на всю округу.
***
Юркая проводница, постучавшись, открыла дверь купе Ивана Федосеевича. Она по-прежнему совершенно искренне улыбалась, только в глазах прятался едва уловимый страх.

-Ну как, понравился чай? - проводница посмотрела на стол, укоризненно покачала головой. – Ну вот, даже и не попробовали ничего. Я, конечно, понимаю все это с этими личностями. Перенервничали, наверно? Ну да ладно, вы сейчас на перрон выйдете, пока поезд стоять будет, а я вам еще один чаек горяченький, кстати, моей фирменной заварочки залью, идет?

Иван Федосеевич приблизил свое лицо к лицу проводницы, шепнул ей на ухо:
- Даже представить себе не можете, как пойдет!
Проводница растерянно отстранилась, посмотрела на Ивана Федосеевича, потом нервно рассмеялась.
- Ой, какой вы молодец. Все, иду готовить вам чай.

В этот момент вагон дернулся и начал тормозить. Противно и вязко заскрипело где-то под полом. Поезд выезжал на небольшую провинциальную станцию, стоянка на которой была предусмотрена правилами эксплуатации железнодорожных составов для проверки тормозной системы.

Следующая остановка была аж через три с половиной часа. Проводница выбежала в тамбур, открыла дверь, подняла щит верхней ступеньки и  тщательно вытерла чистой тряпкой вагонные держаки для рук, или, как еще их можно было назвать, перила. Потом  начали выходить пассажиры.

 Первыми соскочили на асфальтовый перрон Октавиан с Томашом. Их сопровождал крепкий парень из проводников. Все трое оказались в кольце милиционеров, неизвестно откуда взявшихся.

Проводница оттолкнула  от себя колдунов и залопотала:
- Вообщем, вот вам нарушители, а мне обратно в вагон надо.
Один из милиционеров с погонами сержанта нервно спросил:
- Какие нарушители? Это вообще кто?
Проводница  решительно выдыхнула:
- Безбилетники, вот кто. Что-то много вас для двух безбилетников. Вобщем, забирайте их, а я пошла.
Милиционеры переглянулись, оттеснили Октавиана с напарником куда-то в сторону, чтобы не мешали.

В этот момент на платформу спустился Иван Федосеевич. Размял ноги и глубоко вдохнул.
Лицо сержанта расплылось в улыбке.
- Не вы ли будете господин Руков?
- Ну я, а что? – Иван Федосеевич с удовлетворением заметил с десяток милицейских машин, окруживших привокзальную площадь маленького городка.

В тот же момент он  в доли секунды засек недалеко от платформы Ганнибала с какими-то людьми  и Мбоно, стоящего поодаль. Скосив глаза на состав, он заметил, как из вагона, находившегося где-то в середине состава, сошло еще три человека, которые, стараясь остаться незамеченными, быстро шмыгнули в тень деревьев.

Сержант, напустив на себя гонору, ну никак не меньше генерала внутренних войск, хриплым наигранным голосом произнес:
- Прошу вас проследовать за мной, Руков. Сопротивление бесполезно. – при этом положил правую руку на открытую кобуру.
 
Иван Федосеевич с усмешкой посмотрел на ретивого хранителя порядка.
- Две секунды - и я иду. Жарко там было в вагоне. Сейчас подышу чуток.

В этот момент поезд тронулся и потихоньку, набирая скорость, начал удаляться в темноту ночи. Стоящая в дверях проводница сделала какой-то жест в сторону милиционеров, мол, пассажир отстает от поезда, потом что-то поняв, приложила испуганно ладошку ко рту и закрыла дверь в вагон.

Тут же два милиционера, стоящие рядом с сержантом, набросились на Ивана Федосеевича и выверенными отработанными движениями закрутили ему руки за спину. Бедный директор завода охнул и упал на колени, не перставая следить за красными задними огнями уходящего поезда.

Стоявший поодаль Октавиан решительно подошел к сержанту:
- Эй, подождите, господа милиционеры, зачем ему руки крутите? Мы его знаем, это приличный человек, отдайте его нам под наше поручительство. Ничего такого он не сделал.

Сержант поднял на Октавиана злое раздраженное лицо:
- Ты кто такой? Ты откуда взялся? А ну вали отсюда бегом, нет, даже не бегом, а со скоростью  бешеной обезьяны, а то и тебя сейчас повяжем, а потом разбираться будем. Защитник, блин, нашелся.
Глаза Октавиана сверкнули ненавистью и обидой.

    Иван Федосеевич, заметив про себя, что поезд уже отошел достаточно далеко, что-то шепнул себе под нос. Амулет на его шее засветился едва заметным белым свечением, которое перешло на цепочку, затем на шею самого Ивана Федосеевича. Обескураженные милиционеры, как завороженные, смотрели на перевоплощение своего пленника. Свечение распространилось на голову, руки, затем на все тело лже-Рукова. В это время в  тяжелом черном небе сверкнула молния, где-то вдалеке, как бы нехотя грохотнул гром, запахло грозой.

Первым опомнился  молодой жилистый милиционер, заламывающий правую руку Ивана Федосеевича. Как только свечение перешло на вывернутую милиционером руку задержанного, молодой служитель порядка отпрянул от Ивана Федосеевича и начал дуть на свои ладони. Лицо блюстителя закона было перекошено от страха.
- Эй, мужик, ты чего? Копперфильд что ли?

В этот момент вскрикнул и отпрянул в сторону и другой милиционер, зажимавший левую руку задержанного.
- Вот, бля. Паша, стреляй ему по ногам!

Сержант, не понимая что происходит, вытащил из кобуры питолет и передернул затвор.
Из густой липкой ночной темноты вынырнули под свет вокзальных фонарей вооруженные люди в форме милиции. Их решительные движения не предвещали ничего хорошего.

Но в этот момент Иван Федосеевич, уже всем телом излучая белое сияние, поднял вверх руки и закричал тяжелым надтреснутым голосом:
- Не приведома еще  кумала нбонго вспять! Муджароки, дай силу!

Гром загрохотал прямо над головой, раскат был настолько тяжелый и оглушающий, что милиционеры на мгновение остановились и замерли, всех обуял ужас.

Сияние, окружающее Ивана Федосеевича, становилось все интенсивнее, пока не превратилось в ослепительный свет, излучающий жар как от огня. Интенсивность света нарастала, осветив пространство на сотни метров, и вдруг светящийся шар вокруг Ивана Федосеевича вспыхнул невыносимо ярко, как взрыв атомной бомбы, распространяя радиально круги неведомой энергии, разбросав всех, кто стоял вокруг, на десятки метров.

Октавиана и Томаша давление волны понесло по жесткой высокой траве, разрывая на них одежду. Томаш не успел ничего сообразить, когда, не имея сил противостоять жуткому ветру, он со всего маху налетел головой на железнодорожную стрелку. Голова мгновенно разбилась ,как перезрелый арбуз, на мелкие кусочки, а тело, вплетенное в безумный вихрь, еще продолжало лететь, похожее на огородное чучело, смешно размахивая в воздухе обессиленными мертвыми руками.

Октавиану повезло больше. Давлением волны его отбросило на несколько десятков метров и прижало к плетню, окружавшему чей-то огород. Плетень самортизировал силу удара, сохранив Октавиану жизнь, но с жутким сухим треском разломился и упал. Вслед за ним на землю упал и Октавиан, еще ничего не соображающий, оглушенный взрывом. Кровь хлынула из носа, и колдун потерял сознание.

Милиционеров, которые окружали Ивана Федосеевича, волна подняла в воздух и отбросила на полсотни метров в разные стороны. Сержант, так и не успевший выстрелить, налетел на дерево и хрястнулся на землю со сломанным позвоночником.

Автомобили на стоянке, как пластмассовые игрушки, покатились по земле, подминая под себя все и всех, кто не успел убежать. Некоторые милицейские машины, наткнувшись на препятствия, загорелись. Деревья, росшие ближе всего к месту  взрыва,  повыворачивало с корнем, и они, влекомые энергией, ударялись в стены близстоящих домов, сбивали людей. Несколько деревьев угодило в горящие милицейские машины, и над стоянкой вспыхнул настоящий факел, освещающий пространство на сотни метров и излучающий жар, не позволявший приблизиться к раненным горящим милиционерам.

 Волна снесла крышу скромного пригородного вокзала и сломала чугунные фонари, которые в одно мгновенье упали на платформу, разбрызгивая искры электричества.

Ганнибал, увидев огненный шар, все понял. Он прислонился к стене вокзала и выхватил шпагу, потом притянул к себе испуганного Бицу и вытянул шпагу перед собой. Шпага моментально раскалилась до красна, отражая от себя энергию Муджароки. Плутон обхватил Ганнибала руками и прижался к нему, Толик, быстро сообразив, что к чему, ухватился за локти Плутона и прильнул к могучей спине негра.

Только Бица растерялся. Ганнибал на мгновение выпустил своего подопечного из рук, пытаясь справиться со шпагой, и в тот же момент Бица был сбит на пол мощным потоком энергии. Волна подбросила его и ударила о стену На головы Толика, Ганнибала и Плутона посыпалась штукатурка, стена за их спинами треснула и развалилась. Но слуги Кляксы остались стоять на ногах.

Оставшиеся в живых милиционеры отбегали от горящих машин, катались по земле, сбивая с себя огонь. Многие орали и стонали. Горело все – машины, деревья, люди.

 Майор Петров в окровавленной одежде, превозмогая боль, выполз из исковерканного УАЗика, который, пару раз перевернувшись, все-таки не загорелся. Майор из последних сил встал на негнущиеся ноги и ужаснулся. Такого он не видел никогда. Повсюду валялись, вперемежку с выкорчеванными деревьями, покореженные изувеченные машины, которые были на стоянке. Между машинами лежали неподвижно милиционеры в разорванной обожженной одежде. Везде был огонь. Казалось, горел воздух, отравленный запахом паленой резины. Несколько человек в форме отползали на четвереньках прочь со стоянки.

Майор Петров, изо всей силы напрягая голосовые связки, хриплым голосом закричал:
- Все ко мне! Все немедленно сюда!
Потом сорвал с пояса радиостанцию, нажал на кнопку. Радиостанция злорадно шумела помехами. Связь отсутствовала.

Майор вытащил из кармана мобильный, набрал номер. Безрезультатно. Мобильный не реагировал. К майору подошла горстка оставшихся в живых милиционеров. Глаза их были полны ужаса. Петров среагировал моментально:
- Прекратить панику! Все ко мне!
Какие-то люди подбежали к майору.
- Мы местные! Что это ,нафик, вообще за это? Это вы так с преступниками боретесь?
Петров посмотрел на них жестким взглядом:
- А ну прекратить орать на милицию! Тащите бинты, лекарства, все, что есть и немедленно вызывайте скорую, мать вашу. У нас нет связи.

В этот момент кто-то тронул Петрова за руку. Майор обернулся. Это была Татьяна Блоцких, старший сержант взвода дорожной инспекции соседнего района. Лицо ее было в царапинах, одежда разорвана. Но она твердо стояла на ногах, сжимая в руках табельный Макаров. Им она и указывала куда-то в сторону железнодорожной платформы. Майор посмотрел туда, куда указывала Татьяна, и замер от  животного страха.

На том месте, где несколько секунд назад произошла жуткая необъяснимая вспышка, стоял могучий рыцарь, закованный в средневековые латы, багрово отсвечивающие в бликах пожарища. Лицо его было скрыто под грозным черным шлемом, руки в тяжелых железных рукавицах, сложенные одна на одну, покоились на эфесе тонкого длинного меча, опертого острием о землю.

Несомненно, это был Руков. Тот Руков, ради которого и прибыли на этот дикий заброшенный полустанок все эти наряды милиции. Рядом с рыцарем, немного отступив за его спину, высилась фигура еще одного воина, так же закованного в латы, а еще немного поодаль, темнели мрачными силуэтами  две фигуры, облеченные в ризы католических монахов с опущенными на голову капюшонами, зловеще черневшими в бликах неутихающего огня.
***

Антон Васильевич Тюкин, переодетый в пижаму, устало вошел в спальню, включил торшер, испускающий мягкий умиротворяющий розовый свет, присел на край широкой роскошной кровати. Потом протянул руку к прикроватному столику и извлек на свет большой граненый стакан, с незапамятных времен валявшийся в выдвижном ящике столика, будучи когда-то подаренным самим Мышигиным, подошел к вмонтированному в стенку бару и снял с полки бутылку французского дорогого коньяка. Небрежно налил полный стакан и залпом выпил. Крепкий алкоголь запершил в горле, банкир закашлялся, глаза наполнились слезами. Следуя совету своего бывшего шефа, Тюкин уткнулся носом в мягкий ворсистый рукав и с силой вдохнул. Полегчало. Коньяк теплом разлился по телу, лоб покрылся испариной.

Зазвонил мобильный. Тюкин недоуменно уставился на телефон, потом поднял взляд на циферблат настенных часов. Немного поколебавшись, он взял в руки телефон, посмотрел на экран. Высветившийся номер был ему незнаком. Тюкин приложил телефон к уху.
- Это кто?  Вы хоть знаете, который час?

То, что он услышал, повергло его в мгновенный шок. Рот его широко раскрылся, глаза выкатились из орбит. Он едва сумел выдавить из себя:
- Вы-ы-ы?
- Да я, я. Ты что, заболел?
- Так ведь вы.... Так ведь вас....
- Да что меня? Договаривай, я сам ничего не понимаю.
Тюкин попытался взять в себя в руки. Голос говорящего был очень похож на голос Мышигина, но все-таки был не совсем его.

Тюкин осмелел.
- Немедленно прекратите этот глупый розыгрыш! Вы знаете, что я с вами сделаю за эти шутки? Ваш телефон уже у меня записался.
- Ну вот и хорошо, Антоша. Я же никуда не прячусь. Я даже наоборот – хочу как можно быстрее тебя увидеть.
- Еще раз повторяю – прекратите розыгрыш и больше никогда сюда не звоните. Шутка очень неудачная, господин Мышигин мертв.
- Я мертв? Ты бредишь Тюкин. Я тебе в две секунды докажу, что я жив.
- Каким образом?
- Очень простым. Векселя «Манхэттен казино» на сто пятьдесят штук лежат в твоем кабинете в подстольном сейфе справа. Код сейфа РЗ52410. Это знаем только ты и я. Еще хочешь доказательств?

Тюкин почувствовал, как ноги его начали подкашиваться, пол зашатался. Банкир прислонился головой к стенке, придерживая плечом телефон, чтобы тот не выпал из ослабевших рук.
- Вячеслав Михайлович, это невозможно. Я же лично был на ваших похоронах. Как вам удалось? И где вы сейчас?
В трубке снова раздался смех.
- Ты Тюкин, по-моему, пьян. У тебя видения на почве перепоя. Иди поспи. Завтра увидимся.
Телефон на том конце выключился.

Белый, как мел, Тюкин дрожащими руками схватил бутылку коньяка, по-прежнему стоящую на прикроватном столике, и отпил прямо из горлышка большой глоток. Вытер губы рукавом пижамы и , держа на вытянутых руках мобильный телефон, отправился искать жену.

 Зареванная  Дарья сидела на краю ванны, обхватив руками живот, смотрела бессмысленным взглядом в никуда. Под ногами валялись осколки разбитого мобильного телефона. Антон Васильевич подошел к жене, спросил встревоженно:
- Что с тобой?
Дарья подняла на него ничего не выражающие глаза, всхлипнула.
- Ты?
Потом медленно поднялась на ноги, по-прежнему держась за живот. Тюкин помог ей подняться.
- Что случилось, дорогая? Тебе плохо? Да скажи же ты хоть что-нибудь!
Дарья внимательно посмотрела на мужа, потом изобразила на лице нечто наподобие улыбки.
- Я нас спасла. Можем теперь работать спокойно, бизнес все равно будет наш.

Жуткая догадка пронзила Тюкина.
- Что значит, спасла? Что ты наделала? А ну признавайся!
Дарья скривилась от внезапного приступа боли в животе. Потом спокойно ответила мужу.
- Коренева больше нет. Нет человека – нет проблемы. Вот так, Антоша...
- Как тебе это удалось?
- Потом как-нибудь тебе объясню. А вообщем, и сам завтра из газет узнаешь. Пойдем спать. Мне действительно не очень хорошо. Зато теперь мы можем ничего не бояться. Нет Мышигина, нет Коренева....
- Мышигин жив. – голос банкира прозвучал хрипло и фальшиво.
- Что ты сказал? Это что, у тебя появилась новая манера шутить?- Дарья смотрела на мужа ничего не видящими, красными от слез и от безумного страдания глазами.
- Я не шучу.... Я только что разговаривал с ним по телефону. – и Тюкин протянул жене выключенный мобильный телефон, как будто предьявляя ей единственное неопровержимое доказательство.

Дарья внезапно изогнулась всем телом и упала на колени. Потом закричала, еще крепче обхватив руками выпуклый живот.
- Скорую... быстрее. – прохрипела она перед тем как потерять сознание.
***

Руков перевел дыхание, спрятал телефон в карман. Семеном еще владел Мышигин.
- Похоже, меня точно убили. – сипло проговорил Семен и посмотрел на себя в зеркало заднего вида. – Ого, так я здорово помолодел! Кто это надо мной так пошутил? Хотя, даже, наверно, это и к лучшему. Пусть все думают, что я умер. А что у меня, интересно, здесь?

Семен протянул руку к ширинке и ухватил себя за промежность. Эти фокусы Мышигина ему не понравились. Он снова изо всех сил постарался углубиться в свою память. Замелькали незнакомые лица, послышались голоса. Руков боролся с Мышигиными изо всех сил. Он уже начинал чувствовать, как неохотно покидает его решительный и сильный характер непрошенного двойника, но старался удержать в себе твердую уверенность перебороть Мышигина. Голова раскалывалась от усилия, появилось неудержимое желание проглотить таблетку, но Руков сдержался. К горлу подкатила тошнота, но Семен переборол и ее.

Постепенно мир вернулся на свое место. Семен ликовал – ему все лучше удавалось справляться со своей двойственностью.  Навалилась жуткая усталость, и в первый раз за два дня захотелось спать.  Но Семен понимал, что у него не так уж много времени. Как только преследователи догадаются, что, принявший облик Рукова, Иван Федосеевич совсем не тот, за кого себя выдает, они с повышенной злостью и энергией начнут искать настоящего Рукова. Семен потрогал шпагу, по-прежнему лежавшую у него на коленях. Тяжесть ее совсем не чувствововалась, казалось, что ее вообще нет. Она ничуть не мешала Семену. Руков погладил эфес. Тот оказался почему-то теплым и приятным. Неожиданно к Семену снова вернулись силы. Усталость как рукой сняло.

Какая-то небольшая иномарка проехала по шоссе в том же направлении, что и Руков, притормозила и свернула на обочину. Хлопнула дверца, из машины вышел водитель, неясно видимый в темноте. Семен включил дальний свет. Человек, стоявший возле машины, от неожиданности закрылся рукой и сделал движение Семену, чтобы тот выключил дальние фары. Семен переключился на ближний свет. Незнакомец, не спеша, подошел к машине Семена, наклонился , приблизив лицо к стеклу. Семен открыл дверцу, посмотрел вопросительно.

Перед ним стоял стройный жилистый негр с серьгой в мочке правого уха и приветливо улыбался.
- Извинить, пожалста, - с сильным акцентом произнес негр, - у мене не работает зажигалка в машина, а очен хотеть курить.
С этими словами он вытащил из кармана легкой курточки пачку сигарет, вытащил одну и сунул в рот.

Руков пожал плечами, включил зажигалку в Волге. Как только она щелкнула, он протянул ее негру. Тот затянулся, покрутил головой, как будто желая удостовериться, что никого вокруг нет, потом снова улыбнулся и вернул зажигалку Семену.
- Спасибо, вы мене очень помогли.
Что-то в лице негра показалось Рукову знакомым, он не мог избавиться от навязчивой мысли, что где-то он уже его видел.

Семен мотнул головой, стряхивая наваждение.
- Да не за что. Всего хорошего. – Руков закрыл дверцу, завел двигатель и выехал на шоссе.
Проследив машину Рукова глазами, негр вытащил из кармана мобильный телефон, набрал номер.
- Октавиан, привет!
В трубке раздался какой-то хрип, потом тихий голос, едва выговаривая слова, произнес:
- Бубо...Бубо, это ты?
- Да, Октавиан, что случилось? У тебя неприятности?
- Да.. Есть немного. Подскользнулся и ударился. Что там у тебя?
- Да нашел я его. Рукова.
- Хорошо, Бубо. Следи за ним... следи. Ничего не предпринимай. Только следи...
И телефон выключился.

Бубо помрачнел, выкинул окурок и пошел к машине.
***

      Бица с усилием открыл глаза. Затылок раскалывался от боли. Заскрипев зубами, Бица попытался встать на ноги. Это ему удалось. С его одежды посыпалась штукатурка и мелкие куски бетона. Оперевшись о остаток стены, Бица осмотрелся.

Вокруг все выглядело так, как будто снимали фильм о войне. Горели поваленные деревья, распространяя едкий дым и копоть, зловеще освещая перевернутые искареженные автомобили. Прячась за останками машин, мелькали одинокие тени в милицейской форме, оттуда доносились нечленораздельные крики и матерщина. Бица посмотрел прямо перед собой и замер. Потом потер глаза тыльной стороной ладони.

На месте, где только что стояли его соратники, высились три силуэта, облаченные  в латы , за их плечами лениво развевались кожаные темно-синие плащи. На головах красовались чешуйчатые шлемы, украшенные разноцветными перьями. Руки их, спрятанные в металлические рукавицы, сжимали длинные, обоюдоострые клинки, в которых зловещим адским огнем отражалось догорающее пожарище.
 
- Жуть какая. – прошептал Бица, облизывая сухие губы.

Воины стояли спиной к Бице и напряженно всматривались в другую группу вооруженных рыцарей, стоящих чуть поодаль на платформе.
- Прямо съемки фильма, - процедил сквозь зубы Бица.

Будто услышав его слова, первый из трех стоящих к нему спиной воинов обернулся и приподнял забрало. Бица увидел мрачное и злое лицо Ганнибала.
- Бица, стой здесь и ни во что не вмешивайся. Если будет страшно, убегай. Все понял?

Помощник Ганнибала растерялся на мгновение, потом утвердительно кивнул головой. Внезапно за спиной Бицы раздались тяжелые шаги и хруст раздавливаемой бетонной крошки. Качок резко обернулся и застыл от испуга. Прямо на него шел еще один вооруженный воин. Но в отличие от железного облачения первых трех рыцарей тело воина не было заковано в латы. Наоборот – оно было обнажено. Из одежды присутствовала только набедренная повязка, сплетенная из жестких прутьев. В левой руке воин держал круглый щит, изготовленный тоже, по-видимому, из туго сплетенных прутьев. В правой руке он сжимал длинное деревянное копье с металлическим наконечником. Голову украшала огромная маска с ужасающим замысловатым рисунком, что так и испугало Бицу. Судя по цвету кожи, воин был африканец.

Не обращая ни малейшего внимания на качка, воин присоединился к тройке Ганнибала. Легат промычал из-под закрытого забрала:
- Приветствую тебя, Уадонго. Где же ты пропадал так долго и как здесь оказался?
- Я пришел исполнить свой долг, легат. Я обязан защитить тебя.
- Благородное решение. Тогда слушайте все! Мне нужен только Глаз Муджароки, остальное меня не интересует. Если Руков начнет меня побеждать, убивайте всех, но только не его. Его должен убить я.
- И все-таки ты зря это затеял, легат.- глухо прогрохотал под шлемом голос Плутона.

Ганнибал обернулся, посмотрел насупленно через отверстия забрала. Ничего не сказал и медленно направился в сторону группы рацарей Муджароки.

Иван Федосеевич, заметив движение Ганнибала, сделал знак своим спутникам оставаться на месте и сделал пару шагов по направлению к легату.

Подойдя ближе к члену коллегии, Ганнибал поднял меч и громко произнес:
- Руков, давай ты и я.  Не будем устраивать побоище.
Иван Федосеевич медленно поднял свой меч двумя руками и направил клинком в сторону Ганнибала.
- Ганнибал, я принимаю вызов, потому что знаю, что ты не одступишься. Но, тем не менее, я даю тебе еще время подумать.

Не говоря ни слова, легат поднял меч и со страшной силой обрушил его на Ивана Федосеевича. Тот среагировал мгновенно, парировав смертоносный удар своим мечом. Клинки встретились, издавая звон и разбрасывая искры. В небе снова прогрохотал удар грома, и сверкающая молния в многократном замысловатом изгибе прожгла землю прямо между двумя сражающимися мужами. Но никто из них не обратил на это внимание. Иван Федосеевич изловчился и провел выпад, к которому Ганнибал не был готов. Безжалостная сталь пронзила панцырь легата и глубоко рассекла ему руку. Ганнибал даже не поморщился от боли. Отвечая на удар, он поднырнул под Ивана Федосеевича и рассек ему латы на голени. Член коллегии упал на одно колено.

Толик подошел вплотную к Плутону и открыл забрало на своем шлеме.
- Плутон, я думаю, сейчас самое время лишить Ганнибала шпаги.
Плутон помолчал с мгновение, потом медленно произнес:
- Я тоже над этим думал, Баторий. Только пусть он сначала получит силу Муджароки. А все вроде к этому идет...
Бица хмуро посмотрел на двух тихо разговаривающих рыцарей и непроизвольно подошел поближе.

Его никто из них не заметил.
Толик поморщился:
- Ну вот, Плутон, и ты туда же. Ты же знаешь, что Клякся это не приветствует.
- Ну ведь и не перечит. А что не запрещено, то разрешено.- Плутон глухо хохотнул под шлемом. – Так ты со мной, Баторий, или?...
- С тобой, Плутон...
Бица услышал последние фразы и все понял. Он отошел в сторону и нащупал в кармане ребристую рукоять Макарова.