Есть женщины в русских глубинках...

         Дверь открылась с трудом, руки Варвару не слушались. Да и ноги гудели: тяжёлый денёк сегодня выпал на работе! Захудалая техника враз вся вышла из строя, будто черти беду накликали…
         Торопливо разувшись, она поспешила в кухню, на ходу сбрасывая опостылевшую спецовку и стягивающие тело брюки. Стреноженная ими, как молодая кобылица, она достала из холодильника молоко и пила его жадно, давясь частыми глубокими глотками.
         Какая жара! Даже не верится, что на улице всего лишь середина мая, а не разгар лета. Утолив жажду, Варвара выпростала ноги из брюк и, оставив те съёжившимися у холодильника, пошла в душ освежиться…
         
         
         Вода в душе была чуть тёплой, но хлестала с таким напором, что девушка постанывала от удовольствия. Молодая кожа порозовела от колкой ласки и, добавив ей жару жёсткой мочалкой, Варвара расслабилась и отдалась процессу лобзания с водой всем телом и душой. Она подставляла струям лицо, плечи, грудь и бёдра, страстно оглаживая их ладонями и представляя себе, что там за дверью притаился и подглядывает за ней Некто, для кого она холила сейчас своё пышное тело…
         Разгулявшееся воображение нарисовало ей этого Некто и она тихо засмеялась, сообразив, насколько он конкретен. Имя его, озвученное шёпотом, вытянуло её губы, словно для поцелуя, и она посмаковала его, подразнивая кончиком языка волнительную букву «Ё»…
         И тут же осадила себя: «Дура! Ну, зачем такому тонкому, умному мужчине толстая  неотёсанная тёлка?». Игривое настроение улетучилось вместе с последним теплом в ставших вдруг агрессивными струях воды, и Варвара решительно закрутила кран: всё на фиг!
         
         
         Рыжие ленты заката просочились в окно и сплелись со струйками дыма.
         Варвара курила и вспоминала эпизоды прошедшего дня: нескладного и суматошного с самого утра, когда на их объект завезли «деревянку» – стояки и рамы. Лай взбесившихся из-за неизвестных людей сторожевых псов, топот, гоготание, примерки, работа плотников по подгонке изделий в размер и горы стружки – всё это здорово мешало штукатурам и к обеду у Варвары и её напарницы Галины буквально вспухли мозги.
         А после перерыва появился Он, назвавшийся куратором и представившийся Леонидом Борисовичем Голубом. Маленький такой, аккуратный мужчинка в костюмчике с иголочки, будто шёл он на концерт, а не на стройку.
         Высокая и тощая, как топ-модель, Галка окинула начальничка оценивающим взором и успела шепнуть напарнице своё заключение: «Куратор… Курватор! И сморчок!» – и это прежде, чем Голуб увёл за собой на второй этаж их бригадира Карапета.
         Вообще-то его фамилия Карапетян и был он наполовину армянином, никогда не видевшим родину отца, но кличка Карапет прилепилась к нему сразу, намертво и по праву, ибо был он мелким во всех измерениях.
         Начальники ушли, за ними улизнул и щелкопёр Ванёк – мастер на все руки, но имеющий гнусную привычку впадать в запои, отчего сох и синел на глазах. Женщины же начали убирать мусор и стружку, сметая всё к самой большой куче у окна.
         Процесс уже подходил к концу, когда склонившаяся к венику Варвара, почувствовала чей-то обжигающий взгляд в том месте спины, где та перетекает в широкое устье  и делится на две привлекательные половинки. Варваре даже показалось, что брюки на ней задымились и вот-вот покроются дырами… Она резко распрямилась и, развернувшись, наткнулась на смущённую улыбку куратора.
         – А он, вообще-то, ничего, Варюха, – хмыкнула Галка, успевшая перехватить взгляды героев и смекнуть что к чему, – про таких моя тётка говорит: «маленький, да весёленький». А нос у него какой большой, породистый!
         – При чём тут нос? – машинально поинтересовалась Варвара.
         – Как при чём? – искренне удивилась Галка. – Примета есть такая. У мужиков с большим носом… – и она быстрым шёпотом доверила напарнице тайную суть народной приметы.
         Варвара слушала её, стыдливо приспустив ресницы, не забывая при этом наблюдать за мужской группой, к которой присоединился ещё один член… простите, «специалист» широкого строительного профиля по кличке Гвоздь. И тоже мелкопородный – будто в насмешку над рослыми и одинокими девушками…
         А мужиков тем временем развлекал анекдотами Ванёк, успевший подкрепиться горячительным и оттого ставший безбашенно весёлым и остроумным. Его кудлатая голова закрывала от Варвары куратора и она, не смея открыто искать взгляды Голуба, вся напряглась от досады.
         Короче говоря, каждый был чем-то увлечен и посему внезапный вскрик Галки привёл всех в шок.
         – Вах-вах! Гарым! – почему-то с кавказским акцентом заорала несостоявшаяся топ-модель. – Караул! Ааааа…
         Глаза её линзами выпучились в сторону кучи мусора и, казалось, именно от этого та и задымилась.
         Несколько минут обе группы пребывали в столбняке и уже, когда сквозь опилки пробились первые голодные и оттого злые язычки пламени, Ванёк решительно схватился за ширинку:
         – Девчата, отвернитесь, мочить будем кучу!
         Гвоздь последовал его примеру и даже Карапет закатал рукава и как хирург поднял обе руки, готовясь к спасательной операции… и тут же опустил их с виноватым возгласом:
         – О, ё моё! Я же совсем пустой, мужики!
         Выкричавшаяся Галка с мстительным выражением лица уставилась на пальцы мужиков, явно не собираясь отворачиваться, а Варвара с надеждой посмотрела на Голуба: ну! Сделай же что-нибудь!
         И тот остановил надвигающуюся вакханалию неожиданно густым баритоном:
         – Огнетушитель!!! Где у вас щиток пожарной безопасности?!
         Карапет театральным взмахом ослабевших рук указал на выход и замер зачарованный игрой огня, мужики скрестили руки на «источниках влаги», Варвара не сводила восторженного взгляда с куратора – и пришлось Галине приходить в чувство, чтобы проводить Голуба в подвал.
         Они выбежали и время замерло, но разгулявшееся пламя, не замечая этого, глотало стружку, как молодёжь суши в японском ресторане, и рвалось к стоящему неподалёку стояку…
         И настал звёздный час Варвары.
         – Мужики, мать вашу! – гневно выплеснулась она. – Чего стоите, как статуи? Гасите! Щас деревянка загорится! – и, не глядя по сторонам, метнулась к мешкам с цементом.
         Пока Ванёк, Гвоздь и бригадир соображали, что она надумала, Варвара подхватила пятидесятикилограммовый мешок и кинулась на борьбу с огнём.
         Как она его вспорола, как принесла и высыпала в огонь второй и как умудрилась не получить ожогов, Варвара не помнила – всё произошло очень быстро.
         Она утирала взмокший лоб  и наблюдала, как «спецы» управлялись с третьим мешком, когда услышала за своей спиной знакомый баритон:
         – Даааа! Есть женщины в русских глубинках!
         – А мужиков-то нет них… ни фига! – немедленно среагировала Галина, обеими руками обнимающая огнетушитель.
         – Пропал цемент… – некстати подал голос сконфуженный Карапет.
         – Ничего не пропало, пойдёт на фундамент к бане вместе с опилками, – успокоил его Голуб, согревая взглядом и без того пылающую жаром Варвару…
         
         
         Этот взгляд и сейчас бродил в Варваре хмелем и она, зажмурившись, воскресила его в памяти, отчего гулко забилось в груди девичье сердце и всколыхнулась грудь, освобождаясь от едва сходившегося на ней полотенца. Она хотела подхватить его и обернуться, но ладони сами заскользили по коже, вызывая томление души и плоти… и прилив крови и горячей нежности. «Лёнчик… – сами собой прошептали её губы, – голубчик… Если бы ты… Если бы… Я бы на руках тебя носила! Я бы так любила тебя! Лёнчик… Это ничего, что ты маленький…»
         Тут, неведомо почему, ей вдруг припомнился рассказанный Галкой после пожара анекдот про лилипута, женившегося на великанше, про то, как тот бегал по ней и громко восторгался: неужели это всё моё?!
         И Варвара засмеялась, горько и жалобно, словно плакала, и вдруг заголосила:
         – Аааааа, мать вашу!!! Мужики! Где же вы, сволочи?!
         Она задохнулась возмущением, вскочила и, подбежав к окну, распахнула его – и задышала часто, со всхлипами, вбирая в себя аромат цветущего мая и не  осознавая своей наготы…
         И тут кто-то шарахнулся от куста сирени, посаженного ею два года назад, когда она вселилась в эту квартирку, доставшуюся ей в наследство от бабушки.
         Варвара отшатнулась от окна и, пугаясь своей догадки и радуясь ей, заметалась по квартире, одновременно накидывая на себя нарядный халатик и подбирая разбросанную спецодежду…
         Она едва успела застегнуть несколько пуговиц, как раздался звонок в дверь.
         – Лёнчик… Голубчик мой, неужели ты услышал меня, – радостно удивлялась она, открывая дверь неизвестному гостю.
         Да! Это был Он! С тортом в одной руке, с веткой сирени в другой, со смущённой улыбкой и со скошенным в глубокое декольте хозяйки взглядом.
         – Заходите, Леонид Борисович, – пролепетала Варвара, маковея от прилива нежности и смущения, – будем чай пить…